Восхождение красной луны

      Мягкие солнечные лучи, цветом своими застывшие меж алым и золотым, проникали сквозь густую листву, словно пальцы играя в волосах. Дворцовый сад ещё только просыпался, ночью набравшись сил для того, чтобы весь новый день радовать здешних обитателей своей красотой. Всё вокруг казалось непринужденным и спокойным, словно время остановилось на короткий миг. Голосистые птицы щебетали свои трели единым оркестром, подхватывали друг за другом, пели дуэтом или хором. Искусственный ручеёк, созданный руками Шанг Цунга, Принцесс и Леди за их проделки во время императорского медового месяца, журчал своими размеренными потоками и маленькими медленными водопадами. Эти звуки словно пронизывали собой воздух, оставляя в нём лёгкое послезвучание. Цветы, проснувшись после ночи, каскадом раскрывали свои лепестки и выпускали ароматы, что переплелись в пышную палитру, какой не найдётся даже в главной парфюмерной лавке эденийской столицы. Всё тут цвело необъятными букетами и кустами, что даже глаза не сразу успевали уловить различия цветов — уж настолько тут всё ярко. Тут царила истинная гармония и великолепие садоводческого искусства.       Однако, без всякой на то причины, в небе ослепительно ярко блеснула небесно-голубая змейка молнии, рассеявшаяся уже через секунду. Она не содрогнула землю, не принесла с собой хмурые грозовые тучи, а с неба не упала ни капелька дождя. Следом, сменив свою силу и направление, появился ветер: тёплый, но такой, словно дует не с единой стороны, а со всех сразу, подтягиваясь к эпицентру. Но даже это явление не нагнало серые дождевые тучи и не подняло торнадо: так только, покружило несколько опавших лепестков. Но раз единожды ударила молния и со всех сторон света потянулся ветер, не испортив чудесную внешнемирскую погоду, значит это только то, что во владения Шао Кана прибыли высокие, божественные гости. В эпицентре молнии и ветра появились два брата — Бог грома Рейден и Бог ветра Фуджин. Ещё несколько дней назад они были званными гостями на дне рождение Императрицы Синдел, однако отказались погостить в императорском дворце, ведь Земному Царства нужна постоянная защита и надзор за его безопасностью. На вид оба брата не были веселы и спокойны, скорее напряжены: Рейден окидывал взглядом садовые тропинки, а Фуджин оглядывался по сторонам.       – Мы во Внешнем Мире, брат? – спросил Бог ветра.       – Да, – коротко ответил Бог грома. – Аура ведёт сюда.       – Надеюсь, что теперь наше путешествие закончится, – обречённо произнёс младший брат. – Ты же меня выдернул на полпути к Цетрион. У нас могло состояться прекрасное свидание.       – Цетрион всегда ждёт тебя, Фуджин, а вот это дело может вызвать страшные последствия для Земного Царства, – сказал старший брат. – Благо, что ты сообщил мне эту новость.       -Я думал ты и сам справишься, – пожал плечами Фуджин. – Ты ведь сильнее меня и старше.       – Ты всегда сдерживаешь меня от того, чтобы тьма взяла верх надо мной, – сказал Рейден, положив руку брату на плечо. – Однако нужно найти источник ауры. Я чувствую, что он где-то рядом... совсем рядом...       – Ну тогда закончим с этим побыстрее и пойдём, – торопился Бог ветра. – Идём.       Само прибытие Бога грома могло расцениться как просто желание побывать в гостях у друга, а могло и как посягательство на безопасность Внешнего Мира. Но Защитник Земного Царства не считал себя врагом для Внешнего Мира и Шао Кана лично, поэтому не посчитал должным хотя бы предупредить его о своём прибытии и неотложном деле. Хотелось сделать всё тихо, без лишнего шума и привлечения непрошенного внимания. Рейден был осмотрителен, идя по некой ауре, что вела по тропинкам, а Бог ветра изящными движениями кистей рук покачивал своими стихийными способностями ветки деревьев и цветы, пускал лёгкую рябь по воде, играясь с рыбками.       В розовой части сада, ещё скрытой под утренней тенью густо цветущей сакуры, у самой её кроны стояла небольшая деревянная площадка, высотой своей не превышающей травы. Она застелена ковром из пурпурно-розового шёлка, расшитого золотыми нитями и чёрной бахромой; уложены мягкие подушки самых разных форм и цветов. По центру стоял низкий столик из сливового дерева, полностью уставленный фарфоровой посудой с японскими мотивами: сакура на закате сбрасывает нежно-розовые лепесточки, течёт ручеёк и бездвижно в небе застыли птицы. Но посуда была совсем не пустой: большая чаша была наполнена пропаренным рисом, в супнице под лёгкой крышкой был мисо-суп с сыром тофу, зелёным луком и водорослями нори, длинным пластом на блюде лежал стейк лосося с васаби, салатом из солений лежали лук шалот, корень лотоса и дайкон, на прямоугольном блюде разложен слоёный омлет тамагояки, в небольшой чашке горкой лежали бобы натто, была плошка сырых яиц. В центре стоял чайничек, из носика которого шёл мягкий тёплый пар и аромат зелёного чая сенча. Нетрудно догадаться, что это Ханзо и Милина. Собственно, а кто ещё может устроить японский завтрак в розовой части дворцового сада? Только лишь младшая Принцесса. Наконец, спустя 2 дня отдыха, Хасаши пришёл в себя и уже чувствовал себя бодрее, однако был голоден, как... трудно сказать кто. Как, пожалуй, Император Внешнего Мира в моменты... да всегда в общем-то. Полутаркатанка хозяйственно ухаживала за японцем: положила ему много риса, разбила сырое яйцо и подала палочки, подвинула ближе к нему все блюда, которые тут только были. Мужчина смотрел на это с нескрываемым удивлением и благодарностью одновременно, даже с некоторым снисхождением.       – Мили, ну куда мне столько? – улыбался он.       – Ты два дня не ел, – важным тоном матери произнесла она. – Ешь! Не зря же я гоняла поваров в Земное Царство.       – Ты меня закормишь, а потом я растолстею и уже не смогу называть себя воином скрытности, – снисходительно улыбнулся Ханзо. – Но мне очень и очень приятна твоя забота, дорогая.       – Тут всё, как ты любишь на завтрак, – сказала Милина.       – Не слишком ли много? – спросил Хасаши.       – В самый раз, – ответила Принцесса, подложив ему омлет.       – Может разделишь завтрак со мной? – предложил грандмастер. – Вдвоём веселее будет.       – Думаешь, что я тебя покормлю, а себя обделю? – усмехнулась императорская дочь и отломила себе кусочек лосося. – Я ещё хотела, чтобы из Земного Царства принесли роллы, но если мама узнает, что я ела их без неё, то она расстроится... и в отместку будет есть их одна без нас.       – Я могу прямо сейчас за ними сходить, дорогая, – улыбнулся японец. – Вместе поедим. Кстати, а твоя мама их тоже любит?       – Она их обожает! – ответила полутаркатанка. – Сам же видел, что они были на её праздничном столе на день рождения. Она пыталась научить этому дворцовых поваров, но... пока у них не очень получается. Земные вкуснее. А вообще не пори горячку: поешь, полежи, отдохни, а потом уж будешь носиться.       – Лежать будем вместе! – сказал мужчин и взял её за руку. – Без тебя всё совсем не то!       – Чтобы полежать надо поесть, – сказала девушка. – Ешь.       – Как скажешь, моя Аматэрасу, – сказал он.       Скорпион палочками вмешал сырое яйцо в рис и стал есть, хватая кончиками столовых приборов всё подряд: всё пахнет слишком вкусно и выглядит аппетитно, так что хочется попробовать всё. Ханзо не знал что из этого приготовлено на дворцовой кухне, а что куплено в Земном Царстве, но всё одинаково вкусное и сытное.       Рядом с ними на розовой траве каталась толстушка Секье, делая перекаты, словно её хозяйка. За время двухдневного отсутствия Милины, панда, как ни странно, вела себя спокойно: спала на полу, ничего не сломала и не разбила, пуфик и шторы оказались целы. И вот теперь, находясь на открытом пространстве, ей было вольготно, не то что в покоях Принцессы, которые были совсем тесны для неё. Но и насовсем выпустить в сад такую беззащитную милашку нельзя: боевые псы Императора разорвут её на куски, медведь всё-таки.       Вдруг Секье остановилась на месте, перестав безобразничать, и поковыляла к сакуре, чтобы залезть на неё. Милина и Ханзо этому значения не придали, увлечённые завтраком, пока сама девушка не ощутила... странный и знакомый запах: так не пахнет ни от внешнемирцев, ни от эденийцев, даже земляне имеют иной запах. Таркатаны вообще могут различить человека по запаху, словно собаки, а Принцесса определяет только лишь расу. Хасаши даже отвлекаться не хотел, потому что он слишком сильно проголодался, а вот императорская дочь уловила взрослые мужские голоса, которые близились к ним. Полутаркатанке это не понравилось, поэтому она взяла сай, который припрятала под подушкой. Вдруг, за кустами клубничной камелии, что отделяла розовую часть сада от всех остальных, появились двое мужчин, которых она всегда узнает — Боги Земного Царства Рейден и Фуджин. Нет, точно они, это не видение! Бог грома с неким сомнением... зашёл в розовую часть сада и их взгляды с девушкой встретились: она не понимала сути визита и бестактности, а он больше интересовался возлюбленным девушки.       – Вот здесь... – сказал Рейден и вдруг осёкся. – Мастер Хасаши?       – Лорд Рейден? – удивился Скорпион, подняв глаза. – Лорд Фуджин?       – Лорд Рейден, что происходит? – спросила Милина.       – Так это вы... – опешил Бог грома.       – Что привело вас сюда, Лорд Рейден, Лорд Фуджин? – Ханзо тут же приклонил колено перед Богами.       – Из штаба клана «Красный Дракон» пропало тело полубога Дэйгона, сына Аргуса и Делии, – издалека начал Защитник Земного Царства. – Мой брат сообщил мне об этом пока путешествовал по Земному Царству. Когда мы прибыли на место пропажи, то ощутили ауру сильного землянина. Она же привела нас в Китай, на остров Шанг Цунга и теперь во Внешний Мир. Именно тут аура оказалась сильнее всего. И источником её являетесь вы, мастер Хасаши. Именно вы взяли тело Дэйгона! Куда вы его дели? Тело такого создания не должно попасть в плохие руки, вы и сами это знаете. Поэтому лучше отдайте его добровольно иначе... мне придётся забрать его силой.       – Брат, с угроз дело начинать не нужно! – отговорил его Фуджин. – Но ты прав: нам нужно забрать тело полубога.       – Я бы отдал его вам, но... у меня его нет, – сказал Хасаши.       – Этого тела вообще больше нет, – добавила Принцесса.       – Как? – оторопел старший Бог. – Вы уничтожили его       – Не совсем, – ответила императорская дочь. – Мы отдали его отцу.       – Отцу... Шао Кану?! – Рейден даже отшатнулся. – Зачем?! Это он послал вас за телом Дэйгона?       – Нет-нет-нет! – тут же ответил грандмастер. – Мы помогали Такахаши Кенши воскреснуть, и нашли его сына Такеду.       – Такеда жив?! – поразился Бог ветра. – Где он был? Я ничего от него не слышал уже несколько лет.       – Он скитался по китайской степи, где мы его и нашли, – ответил японец.       – Как воскрешение Такахаши Кенши связано с Дэйгоном? – спросил Рейден. – Шао Кан отдал Кенши силы Дэйгона?       – Нет, мы воспользовались силой из другого места, – ответил Скорпион. – А ещё Шао Кан воскресил Сучин — жену Кенши.       – Это же прекрасная новость! – улыбнулся младший Бог. – Теперь семья Такахаши полна и счастлива!       – Вы так и не ответили на мой вопрос, – напомнил Бог грома.       – Отец... нет, я не могу! – осекла себя полутаркатанка. – Это секрет! Если вам так нужно, то спросите у отца сами, если, правда, он захочет вам рассказывать!       – Спрошу... – сказал Защитник Земного Царства, взглянув на дворец. – Шао Кан во дворце?       – Может быть, – ответила девушка. – Но вас просто так не пустят! А в чужой дом без приглашения заходить невежливо!       – У меня неотложное дело, – сказал старший Бог.       Рейден вскинул руку к небу и в ослепляющей вспышке молнии куда-то исчез. Либо он вернулся в Земное Царство, либо отправился во дворец к Шао Кану. Видимо предупреждение Милины совсем не напугало Бога грома, ведь он всегда думал о безопасности Земного Царства больше, чем о себе.       – Я пойду за ним, – сказал Фуджин. – А то дров наломает! Вы потом мне расскажите историю семьи Такахаши... за стопкой саке!       – Обязательно! – улыбнулся Ханзо.       Бог ветра растворился в вихре вслед за своим братом. Может быть Скорпиону и Милине гнев Рейдена может показаться странным и неоправданным, но вот его Фуджин вполне его понимал: его брат боится за благополучие и безопасность Земного Царства. Безусловно Бог грома знает, что Шао Кан изменился под влиянием своей прекрасной супруги, однако баланс в душе бывшего тирана был настолько хрупким, что одна только слезинка его супруги и тогда Земное Царство будет стёрто в пыль его руками. Бог пока не знал, что там Император сделал с телом Дэйгона, но, зная его, уж явно не просто для любования положил в хрустальный гроб. Либо Кан спрятал его как тайное оружие до лучших времён в качестве своего секретного оружия, либо уничтожил. Сам Защитник Земного Царства пока даже не знал, что лучше: спрятать тело так, чтобы только бывшее вселенское зло знало его местонахождение, или уничтожить, чтобы его сила никому не досталась. И с чего вдруг Принцесса и грандмастер клана Ширай Рю принесли внешнемирцу тело? Конечно, даже если они сделали это нарочно, то не сознаются, но сам-то Шао Кан уж должен рассказать эту тайну, ведь некогда Рейден доверил ему ценнейшую реликвию — амулет Шиннока... и зря: именно с его помощью Рейко стал Титаном крови.       Яркая вспышка молнии осветила собой коридор западной части дворца, где находились личные покои членов императорской семьи. Здесь ещё стояла мягкая утренняя тень, а солнце слепило глаза, однако Защитник Земного Царства пришёл не для осмотра качества уборки служанок, которые надраивают эти самые окна. Бог грома как раз оказался прямо перед покоями супружеской четы, которые охранялись таркатанами: были они бодры и бдительны на своём посту, уж явно не ворон считали. Но стоило им увидеть, как пред ними возникло негромкое молниевое сияние, они тут же выдвинули свои неровные лезвия и грозно оскалились на непрошенного гостя.       – Доложите Императору о моём прибытии, – попросил Рейден.       – Вы кто? – спросил старший из таркатан. – Вы хоть представляете, что с вами будет за незаконное вторжение во дворец Его Императорского Величества?!       – Я Рейден, Бог грома и Защитник Земного Царства, – Бог грома жестом руки попросил их остановиться. – Я не враг вашему Императору. Мне нужно поговорить с ним.       – Ждите здесь! – сказал таркатан и на родном языке приказал одному из своих пойти за Его Императорским Величеством.       – Брат! – из воздуха появился Фуджин. – Надеюсь ты сейчас знаешь, что делаешь?!       – Знаю, – ответил Защитник Земного Царства. – Я должен знать, куда делось тело Дэйгона. Я не хочу допускать проблем для Земного Царства. Сила полубога в руках зла — смертоносная сила.       – Шао Кан не сделает ничего злого, – настоял Бог ветра. – Императрица наставляет его на путь истинный! И дети тоже!       – Я порой не уверен в том, что снова не стану Тёмным Богом грома, Фуджин, – вздохнул старший брат. – Не могу я быть уверен и в других.       – А ты попробуй жить, как я: легко и весело! – улыбнулся младший брат. – В своё время у тебя это хорошо получалось.       – Тот, кто однажды познал скверну Шиннока, будет вечно помнить об этом, – рассудил старший.       – Хватить винить себя в грехах Шиннока, брат! – осёк его младший.       – Я Защитник Земного Царства, – сказал Рейден. – Любая беда моего мир — моё упущение.       – Даже Боги не всеведущи! – парировал Фуджин. – Старшие Боги показали нам это, как и их Старшие прародители — Титаны!       – Спасибо за поддержку, Фуджин, – сказал Бог грома.       – Это моя обязанность, как брата, – сказал Бог ветра.       Младший брат мягко и очаровательно улыбнулся и обнял старшего брата. За эти годы братья довольно сильно сблизились на почве преданности Земному Царству и общей беде, коей была Кроника. Только вместе они смогли расстроить коварный план Шанг Цунга, перетянув его на сторону доброго сопротивления Титаниде времени, и вернули околдованную Синдел в лоно добра. Наконец, драконоподобные ручки тяжёлых дверей супружеских покоев опустились и вышел Шао Кан собственной персоной. Сразу видно, что Император только что проснулся: на ходу он затягивал на поясе крепкий кожаный ремень, сонно прикрывал один глаз и щурился, а на шее и груди с гордостью и вызовом зависти красуются отпечатки губ цвета ежевики — так Императрица целует только в порыве страсти... да ещё и с мелкими, словно сыпь, покраснениями, значит делала засосы. На месте Кана мог оказаться Рейден, если бы смог завоевать сердце тогда ещё разведённой Канум, но бывший муж вернул себе своё счастье. Может быть, будь Бог грома более настойчивым и романтичным, то это его бы беспокоили после жаркой ночи с прекрасной эденийкой, но теперь уж шанс упущен навсегда — Синдел уже точно навеки будет женой Шао Кана, потому что связывают их искренние чувства друг к другу, любовь, взаимопонимание, счастье... да и всё то, что иногда не всяким влюблённым свойственно.       – Рейден? – внешнемирец ещё не до конца проснулся. – Фуджин? Надо же, какие гости...       – Здравствуй, Шао Кан, – кивнули оба брата.       – Приветствую Богов Земного Царства в моём дворце, – улыбнулся Шао Кан. – Может вы голодны или хотите выпить?       – Мы пришли не за яствами и напитками, Шао Кан, – тактично отказался Рейден. – Мы по делу.       – Но от этого не откажемся! – улыбнулся Фуджин. – За столом всякое дело обсуждать приятнее. Особенно с вкусной едой! Верно, брат?       – Что ж... верно, – согласился Бог грома.       – Так что у вас за дело? – спросил Император.       – Это по поводу Дэйгона, – начал было Защитник Земного Царства.       Но вдруг Рейден осмотрительно запнулся — позади Кана, прямо за дверью его покоев, раздался скрип. Внешнемирец обернулся: сквозняков быть не может, животных в покоях нет, мыши летом во дворце не обитают, только в холода, когда в полях затапливает норки... да и вообще не на верхних этажах. Шао Кан неслышно положил ручку на дверь и резко открыл: как оказалось, его драгоценная Синдел, прикрывшись только постельным одеялом, стояла под дверью и подслушивала. Вообще Императрица не имеет привычки не доверять Императору, но это было уже чисто женское любопытство и удивление от неожиданности прибытия божественных братьев. За это Канум и поплатилась: она не ожидала, что супруг откроет дверь да так резко, потому выпала в коридор. Эденийка чудом смогла устоять на ногах, но от неожиданности расправила руки, чтобы удержать равновесие, и потеряла одеяло: её роскошное и обнажённое тело предстало взору не только внешнемирца, но божественных братьев. Оба они выпучили глаза, глядя на прекрасную Синдел: у неё мягкая и гладкая кожа, полная грудь с коричневатыми сосками, лишних волос на теле нет, бёдра в меру широкие, а ноги прямые и длинные. Императрица была словно слеплена Старшими Богами из самых лучших материалов, создавая настоящее произведение искусства плоти. Трудно было поверить, что Канум — чадо обыкновенных, но царственных эденийцев, а не посланница Богов или низшее божество — нимфа. Бог грома сразу стал безмолвно бранить себя за то, что не смог завоевать сердце этой красавицы, не стал её второй половинкой, не сумел занять место Кана в её сердце. Бог ветра же уже созерцал её тело два года назад, при том даже в лучшем ракурсе, чем сейчас.       – Ударь меня молния! – воскликнул Рейден. – Какая грудь! Какие бёдра! Совершенство!       – Ветер мне в лицо! – согласился Фуджин. – Ничего прекраснее я ещё не видел!       – Делочка! – тут же воскликнул Шао Кан.       Император поднял с пола одеяло и накинул на плечи Императрицы, укутывая её так, чтобы никто больше не зарился даже на её хрупкие плечики, которые он целует. Кан в одно время запретил слугам даже смотреть на свою супругу, а тут два Бога даже не отвернулись, хоть бы уважение проявили к её особе, заслугам и возрасту. Внешнемирец бережно поправил на ней одеяло и прижал к своей груди, ласково поглаживая её по волосам, а вторая рука с широко расставленными пальцами закрыла её ягодицы, хотя из-под одеяла их уже не видно. Синдел прижалась к груди Шао Кана, пряча краснеющее лицо.       – Слуга! – крикнул внешнемирец. – Живо сюда! – на его зов тут же прибежало сразу пять слуг. – Проводите наших гостей в столовую. Побыстрее!       Слуги кивнули и попросили Богов пройти за ними. Шао же взял свою нежную и хрупкую Дели на руки, глядя в её испуганные серые глаза, которые были на грани слёз. Император держал Императрицу, как хрустальную куколку, дорожа ей больше всего на свете. Кан знал, как стыдно Канум предстать пред другим мужчиной в обнажённом виде, да ещё и при нескольких, ведь себя она бережёт только для мужа. Внешнемирец был уверен, что эденийка сейчас разрыдается от стыда, будет трудно её успокоить, но он ей хоть звёздочку с неба достанет, только бы слёзы не наполняли её прекрасные глаза. Мужчина поцеловал её в лоб, а затем, прикрыв глаза, подбородком прислонился к её макушке. Она зашмыгала носом, но уже через полминуты сияла улыбкой, глядя на своего спасителя.       – Прости меня, милая, – виновато произнёс Шао. – Я не должен был дёргать на себя дверь.       – А я не должна была подслушивать, – сказала Дели, погладив его по плечу. – Просто... было уж очень интересно знать, зачем пришли Рейден и Фуджин.       – Скоро мы это узнаем, – обещал Император. – Пойдёшь со мной?       – Да, конечно, только мне нужно подготовиться, – ответила Императрица.       – Я тебе помогу! – обещал Кан. – После такого тебя нельзя оставлять одну!       – Мне всегда нужна помощь моего рыцаря! – сюсюкала Канум.       Внешнемирец был не против такого тона своей супруги, потому, закружив её, он внёс её в покои, куда теперь должны сбежаться все служанки, чтобы помочь своей госпоже подготовиться не только к тому, чтобы провести целый день, но ещё и блеснуть перед божественными гостями своей статью и красотой.       Гостям пришлось прождать в императорской столовой целый час: Синдел нужно было умыться, одеться, причесаться, накраситься, поцеловаться с Шао Каном и тут же снова накрасить стёртые губы. От того, что вчера Императрица толком не расчесала и не высушила мокрые после бани волосы и легла с ними спать, утром они непроизвольно закудрявились, с чем не справлялась ни одна расчёска. Канум уже хотела воспользоваться прогретыми на огне тонкими железными пластинами, которыми можно разгладить волосы (такую технологию она подсмотрела в Земном Царстве — утюжок для волос называется), однако Кан упросил супругу, чтобы она оставила эти мягкие и небрежные кудряшки хотя бы на сегодня. Когда же императорская пара всё же вышла из покоев, то внешнемирец не просто галантно открыл эденийке дверь, но ещё и вёл её под руку, чтобы защитить от любых опасностей, которые могут её поджидать в коридоре.       Сидя в столовой в ожидании хозяев дворца, настроение у божественных братьев было совершенно разное: Рейден выглядел немного нервным, а вот Фуджин наоборот — был спокоен и с улыбкой осматривал столовую, исполненную в белых тонах и украшенную свежими цветами бело-розовых магнолий, которые обожает Синдел. Хотя Бог ветра торопился больше своего старшего брата, ведь его уже два дня ждёт возлюбленная им Цетрион. Наверняка между влюблёнными Богами разразится страшный скандал и ссора, которая может обернуться природной катастрофой для простых смертных, поэтому... придётся смягчить её гнев не только поцелуем, но ещё и редкими по своей красоте цветами лотоса.       И вот, наконец-то, к счастью утомлённых ожиданием братьев в столовую вошла императорская пара: Шао Кан любезно пропустил свою Дели вперёд, словно желая, что эта сверкающая звёздочка одним своим видом ослепила двух божеств. Императрица сегодня (как, впрочем, и всегда) выглядела особенно прекрасно: на ней было лёгкое и почти прозрачное шифоновое платье цвета тёмной лаванды, что открывало взору и ноги, и плечи, и начало ложбинки груди... почти как то платье, которое Канум надела на первый день турнира, чтобы показать найденное колье своей бабушки. Чтобы скрыть от всеобщего взора то, что сегодня с утра по случайности увидели Младшие Боги, под шифоном была сделана плотная подкладка, но это не просто кусок ткани, а расшитый золотом и стразами хлопок. Поскольку на фоне такой роскоши любая брошь и колье будет теряться, то эденийка надела только несколько колец, браслет и серьги из золота с аместистами. Волнистым локонам не нужно было ни единой заколочки, чтобы выглядеть роскошно и ново, ведь мало кто видел волосы Синдел в подобном виде: мягкие кудри ниспадали на плечи виноградными лозами. К сапогам, которые обычно под такие платья не надевают, Императрица применила ту же логику, что и к украшениям: ни к чему лишние золотые узоры и нашивки, не нужно много кожи и молний, необходимо нечто более простое, чтобы не казаться совсем уж дамой без вкуса. Потому идеально ровная ножка была облачена в сапог цвета индиго с золотым украшением в виде пламени или древнего шоканского символа, ведь эти сапоги ей подарил Горо в знак почтения и уважения (прим. автора: сапоги Синдел «‎Сапоги из города Куатан»‎ в Mortal Kombat 11). Увидев Канум во всей её нежной красе, Боги инстинктивно поднялись со своих мест, разинув рты — высшая похвала, которая льстит и Кану. Внешнемирец прошёл в столовую и провёл эденийку к столу, помог ей сесть, задвинув за ней стул, а затем сел рядом. Боги поняли, что теперь уже всё готово, потому тоже опустились на сидения.       – Ну? – спросил Шао Кан. – Что вы хотите узнать?       – На голодный желудок вопросы не решаются, – сказала Синдел, покачав пальцем.       Императрица три раза звонко похлопала в ладоши, словно давая сигнал, который был услышан и принят: тут же открылись двери в столовую и стройный ряд слуг внёс завтрак на четыре персоны... однако казалось, что сейчас сюда придёт целый армейский полк: вошло человек пять и все с подносами. Одно за другим блюда ставились на стол лично для каждого завтракающего и по центру ставили то, что было предназначено для всех. Каждому подали большие пшеничные лепёшки, набитые крупными куатанскими креветками, красным сладким перцем и зелёным луком, поджаренный хлеб, пасту из авокадо, дольки лимона и мягкий кофе по-эденийски. Всё это источало аромат чего-то природного, словно они не в императорском дворце Внешнего Мира, а где-нибудь в лесу Эдении на пикнике. Пусть Богам и не нужна была еда, но от такого они проглотили слюну и облизнулись, заправляя длинные тканевые салфетки в воротники.       – Вот теперь можно говорить! – сказала Канум, постелив салфетку на колени.       – Ты мой гений! – улыбнулся Кан жене, не переставая восхищаться её предусмотрительностью. – Ну что, господа Боги, что вам нужно?       – Дело в том, Шао Кан, что два дня назад из штаба клана «Красный Дракон» пропало тело их главаря — полубога Дэйгона, – начал Рейден. – Фуджин сообщил мне об этом...       – И очень зря... – буркнул Фуджин, подвинув к себе лепёшку. – Зато покормят вкусно.       – Сообщил мне об этом Фуджин! – более громко и настойчиво повторил Бог грома. – Когда я прибыл в штаб клана, то ощутил ауру землянина, который может путешествовать между мирами. Мы с братом проследовали по этому следу...       – И в общем след привёл нас сюда, – коротко сказал Бог ветра, выдернув креветку из лепёшки. – Аура указала на мастера Хасаши. Он сказал, что тело Дэйгона они отдали вам, а вот что с ним теперь — говорить отказались. Сказали, что только вы лично можете рассказать. Секрет.       – Они всё верно сказали, – размеренно кивнул внешнемирец. – Я могу решать: говорить мне что-то или нет. Но поскольку знаю вас не первую тысячу лет, то всё же скажу: тело Дэйгона и его силы были полностью поглощены мной.       – То есть... – у Защитника Земного Царства резко пропал аппетит. – Ты... взял себе его силы?       – Да, взял! – ответил Шао Кан. – Ты что-то имеешь против?       – Ты бы мог хотя бы сказать, – сказал старший Бог. – Мы же с Фуджином исколесили всё по следу ауры!       – Ты не спрашивал, вот я и не говорил, – без злобы сказал Император. – Тем более дочь с её возлюбленным сами меня ошарашили.       – В целом-то это и неплохо, – сказал младший Бог, откусив ещё лепёшки. – Нет тела — нет проблемы. К тому же благодаря Леди Синдел мы уверены, что эта сила в надёжных руках.       – Спасибо за приятные слова, – скромно улыбнулась эденийка. – Я очень сильно люблю своего мужа!       – Твой муж любит тебя не меньше, – Кан взял её руку и поцеловал, не стыдясь своих чувств.       Синдел покраснела, побоявшись смутить Младших Богов своими чувствами с Шао Каном. Император же перестал стыдиться того, что любит свою Императрицу до той степени, что совсем не может без неё жить. Канум с любовью посмотрела на Кана и улыбнулась.       И вот теперь вчетвером они приступили к утренней трапезе. Внешнемирец откусывал крупными жадными кусками, эденийка и старший из Богов ели аккуратно, а младший Бог ел торопливо, потому что дорога каждая секунда драгоценного времени... за которое Цетрион может обидеться на него. Фуджин обкусывал лепёшку со всех сторон, стараясь ухватить креветки, благо на них тут не поскупились: она была при каждом укусе. Бог ветра не успевал прожевать предыдущий ломоть, как брался за другой, до болезненного растяжения набивая щёки. И тут у младшего из братьев с энтузиазмом загорелись глаза.       – М! – с набитым ртом воскликнул Бог ветра. – Чуть не забыл! У вас в саду есть лотосы?       – Конечно! – с улыбкой ответила Синдел. – У нас много самых разных цветов и в больших количествах.       – Если вы позволите, то я хотел бы сорвать немного, – сказал Фуджин.       – Нет, рвать цветы в моём саду я вам не позволю! – твёрдо произнесла Императрица. – Это же такая боль для них! Лучше будет их срезать ножницами.       – А резать для них не боль? – Бог ветра изогнул бровь.       – Мой покойный отец говорил, что рвать цветы — растягивание их боли и страданий пред мучительной смертью в вазе, – произнесла Канум с некой грустью. – А ножницы хотя бы быстро отсекают их для сиюминутных дамских прихотей.       – Мудрый у вас был отец, – улыбнулся младший из божественных братьев. – Вот и мне нужны цветы для дамы сердца.       – Она же любит лотосы, верно? – спросила эденийка.       – Верно... – несколько заторможено произнёс Фуджин. – А откуда вы знаете?       – Достаточно того, что знаю, – ответила женщина. – После завтрака приглашаю вас в сад для подборки букета.       – Я с удовольствием! – обрадовался Бог ветра.       – А как ваши дети? – вдруг спросил Рейден. – Всё у них хорошо? Не ищут приключений?       – Все усиленно готовятся к свадьбе Джейд, – ответила она, потому что муж редко мог красноречиво поддержать светскую беседу.       – Я желаю, чтобы у вашей дочери всё получилось, – искренне и от всей души сказал младший из братьев.       – Я надеюсь, что вы получили приглашения, – сказала Синдел.       – Как можно передать приглашение, если я — вечный странник? – философствовал Фуджин. – Я то здесь, то там.       – А в храм Джинсей никто не знает дорогу, даже члены Белого Лотоса, – напомнил Бог грома. – Только мы сами их туда отводим.       – Значит я зря потратила бумагу... – Императрица неловко прикусила язык.       – Говорит человек, который ел с золотой ложки, – как между прочим произнёс Шао Кан.       – Да перестань ты уже с этой золотой ложкой! – дёрнулась Канум.       Император нежно обнял супругу за талию и поцеловал, чтобы та расслабилась и не дулась. Эта шутка со стороны Кана в адрес жены звучит довольно часто в последнее время. Но теперь внешнемирец не отказывает себе в удовольствии подколоть эденийку: дело в том, что незадолго до того, как выбирать посуду для свадебного стола Коталя и Джейд, последняя позволила себе предложить матери более скромное оформление стола, ведь золота и так полно, а тут ещё сервиз и столовые приборы. Леди предложила использовать медную посуду, которая по красоте своей и яркости ничуть не уступает золотой. Синдел тогда и выдала фразу: «Я с детства ем с золотой ложки и не намерена теперь есть с медной!». Сказала Императрица это, конечно, сгоряча: почти всё своё детство она ела с серебряных ложек, потому что её мать обожала этот металл, а вот бабушка любила золото, но в те времена этот материал был почти как... нержавеющая сталь, из которой сейчас в Земном Царстве делают ложки, то есть обыденностью. И вот стоило Императору услышать эту фразу из уст жены, как в тот же вечер за ужином спросил жену, не угодно ли ей поесть с золотой ложки. Про себя Кан, конечно, ничего не говорил: он с матерью жил в абсолютной нищете и у них не было даже деревянной ложки. А когда её не стало, то бедняга был на грани абсолютного выживания, даже воровал, скитаясь по улицам. Теперь внешнемирец ни в чем не нуждается и хочет, чтобы у народа было также. Супруги были совершенно по-разному воспитаны, оттуда и их противоположность, которая притягивает их друг к другу. Внешнемирец — воин, всего добившийся сам при живом отце-Императоре. Эденийка — потомок благородных кровей, обученная манерам и с самого детства выращенная в роскоши и богатстве, в том числе в золоте. Но именно это Синдел и принесла с собой во Внешний Мир: красоту, великолепие и помпезность, благодаря чему царство процветает и развивается. Ныне империя находится на большем подъёме, чем была прежде. Император и Императрица были как отец и мать для своего народа, сумев одарить его лаской и теплом, подарили покой и защиту.       Глядя на супругов, божественные братья улыбались и дивились их счастью: Внешний Мир получил тот самый баланс, который был ему нужен для мирного сосуществования с Земным Царством и прочими мирами. И трудно было поверить, что никогда Королева не любила Императора, презирала его и во спасение Земного Царства (и от него самого) совершила самоубийство, оставив четырёх детей один на один с тираном. А теперь Кана и Канум связывает глубокое чувство преданности и любви друг другу, что совершенно невозможно изобразить, только жить этим счастьем. Внешнемирец нежно поцеловал свою эденийку в лоб и вернулся к завтраку, но её руку не отпускал.       – Вы словно мысленно общались, – улыбнулся Фуджин.       – Просто без слов понимаем что нам обоим нужно, – сказала Синдел.       – Сколько живу среди смертных, а каждый раз открываю для себя что-то новое! – удивился Бог ветра. – Это невероятно! А мы, Боги, бессмертные создания, живущие уже столько лет и всё равно знаем не всё.       – Никому не дано всё знать, – вздохнул Шао Кан. – Кто-то и родителей своих не знает...       – Может быть однажды ты и откроешь для себя эту тайну, друг мой, – сказал Рейден.       – Уже открыл, – сказал Император. – Правда мне от этого не легче.       – Почему? – спросил Бог грома.       – Потому, что мой отец — Онага! – ответил Кан. – И я убил его собственными руками.       – Онага? – переспросил младший из братьев. – Король драконов?       – Он самый, – кивнул внешнемирец. – Он мой отец. Так что... мне не легче от этого.       – Значит ты не узурпатор трона Внешнего Мира, а истинный наследник, – констатировал Защитник Земного Царства.       – Каким бы ни был ваш отец, но вы не сможете отказаться от его крови, – сказал Фуджин. – Ведь даже Цетрион не может разорвать свою кровную связь с Кроникой.       – Как и Шиннок, – добавила Императрица.       – Шиннок и не пытался разорвать с ней связь, – сказал Бог ветра. – Да и вряд ли теперь сможет: он же беспомощен без своего тела.       – Да, осталась одна только голова... – вздрогнула Канум. – Иногда в кошмарах мерещится.       – Я это исправлю чтобы тебе вообще кошмары не снились, – с улыбкой обещал муж.       – Когда ты рядом со мной, то никакие кошмары мне не страшны, – улыбнулась Синдел.       Рейден и Фуджин даже завидовали Шао Кан: ему в супруги досталась первая красавица Внешнего Мира и Эдении, умнейшая и прекраснейшая во всех мирах женщина, которая всегда рядом с ним: поддерживает, любит и по-своему оберегает. Но раз Императрица так счастлива рядом с Императором, то есть повод, ведь нельзя же любить не взаимно... если только под чарами. Бог ветра тут же представил себе свою Цетрион: когда их тела страстно желали друг друга, то постелью им становились лотосовые долины или заснеженные горы, укрывающие их похоть своим плотным снегопадом. Однако Бог не мог защитить свою Богиню от ночных кошмаров, ведь они не могут позволить себе сон в объятиях друг друга, даже если после соития совсем нет сил. Бог грома же... вообще не имел пары: может быть Богам это и чуждо, но ведь Фуджин и Цетрион тоже Боги. Младший брат советовал ему приударить за Кроникой, но старший брат ни в какую: лучше один, чем с ней; к тому же он не хотел становиться отчимом для Шиннока и Цетрион, а равно свёкром для своего же брата. Пытался Защитник Земного Царства поухаживать за разведённой Королевой Эдении, каково была Синдел. Но Рейдену было очень трудно угадать её желания, подстроить под извечные дела друг друга, они не могли даже перейти на «ты»... да и к тому же меж ними стояла слишком глухая стена официоза и формальностей, поэтому они решили, что стоит перестать терзать себя отчаянными попытками найти любовь в лице друг друга, которые нынешняя Канум не принимала в принципе. Значит душу и сердце эденийка невольно берегла для бывшего мужа. Но Синдел и Рейден остались добрыми друзьями. Однако сам Бог грома так и не нашёл свою суженую ни среди землянок, ни других женщин. И пока Защитник Земного Царства даже не думал об этом, хотя по-белому завидовал младшему брату... Да и Шао Кану тоже, как тому, кто даже спустя столько лет смог вернуть себе своё эденийское счастье.       В течение часа они ещё ели и разговаривали. Всем разлили мягкий эденийский кофе с муссовыми шоколадными пирожными, но Император свою сладость отдал дорогой супруге, удовлетворившись парочкой плиток горьким шоколадом. Не стал сладкое и Рейден, выпив просто горячий кофе. Вообще Богам еда не нужна, но им всё же очень понравилась еда в императорском дворце. И уж очень Императрица упрашивала Богов остаться хоть на несколько деньков, чтобы во дворце было много гостей, к этому женщина была привычна с детства. И если Бог грома ещё колебался в своём решении, то Бог ветра отказался сразу, так как за два дня отсутствия и безвестия уже получит от Цетрион страшный нагоняй.       Поэтому, уж чтобы совсем не задерживать влюблённого Бога, Канум пригласила его в императорский сад для того, чтобы набрать букет любимых Старшей Богиней лотосов. Защитник Земного Царства же пошёл вместе с Каном в его рабочий кабинет.       Синдел и Фуджин вышли к Мосту любви, на котором висело множество замочков влюблённых пар этого дворца: все яркие, цветные и даже украшены драгоценными камнями, каждый подписан именем пары, что получается от сложения двух имён, как двух половинок одного сердца. Эта часть сада не принадлежала никому, была просто как нейтральной, но именно здесь, по берегу, Канум высадила нежные малиновые лотосы: как раз те, которые любит Цетрион. Нежные цветы, раскрыв свои многослойные лепестки, слегка покачивались на воде от того, что на них сидели мерцающие на солнце стрекозы, но от неустойчивости цветов тут же улетали. Бог восхищался здешней красотой и мечтал бы, чтобы однажды у них с Цетрион был свой такой же сад, но Боги не могут иметь свой дом. Эденийка склонилась к нежным цветам и погладила их лепестки кончиками ногтей, словно мягкие и румяные детские щёки.       – Лотос — символ чистоты и целомудрия, – сказала Синдел. – Не самый удачный выбор для извинения, однако если Леди Цетрион их любит, то это будет для неё даже лучше. Сколько вам нужно?       – Ну... – задумался Фуджин. – Хотелось бы нескромный букет — моя возлюбленная их очень любит! А сами цветы очень редкие.       – Лотосы сами по себе большие, – сказала Императрица. – Даже несколько штук создадут эффект пышности. Штук... двадцать... пять подойдёт?       – Так много?! – удивился Бог ветра. – Я рассчитывал на десять максимум. Вы очень щедры, Ваше Императорское Величество.       – Всё ради любви, – улыбнулась Канум.       Эденийка вытащила из маленького кожаного чехла острые садовые ножницы с цветочной гравировкой и проверила их: щёлкают быстро и не скрипят. Женщина, мягко обхватив большим и указательным пальцами тонкий стебелёк, чтобы не поранить нежное тельце и не причинять боль, осторожно срезала цветок, отделив его от корня, что скрывался под речной гладью. Срез остался ровным, не поранил тёмно-зелёную кожицу, однако и лотос на том месте уже не вырастет, потому нужно будет немного проредить их. Срезанные цветы Синдел бережно откладывала в корзинку, наполненную водой, чтобы лотосы сразу не загибли. Фуджин восхищался нежностью женщины по отношению к цветам: такая чуткость, такая забота. Видно воспитание Короля-садовника Верестана, который превратил все города Эдении в цветущие сады, хотя может быть это передалось ей по крови. Покойный отец Императрицы видел в цветах живые души, понимал их желания и с ходу мог представить себе букет из любых цветов, которые есть на свете. Именно эдениец показал тогда ещё Принцессе Фрейе пряную лаванду, которой позже усадил весь королевский сад Фрейбурга, а своей дочери он с первых моментов её жизни дарил цветы: первый зубик, первый годик, первый шаг, первое слово, первый бал... Тогда, конечно, маленькая наследная Принцесса ничего не понимала, но со временем такие милые знаки внимания теплотой отзывались в душе взрослой и опытной Канум. А теперь редели лотосовые кувшинки, лишённые малиновых цветов, стояли только обрезанные столбики, а вот корзина уже была полна ярких растений. Бог ветра за это время успел обнюхать все цветы, своей стихией поиграть с ветками и даже пытался разглядеть в небе храм Старших Богов, что в целом невозможно. Наконец, эденийка, словно прачка, но изящная, взяла в руки корзину, что наполнена цветами. Услышав шорох, Бог обернулся и уже с радостью протянул руки к цветам, но неожиданно женщина прошла мимо него, чего мужчина не понял.       – Нужно их красиво оформить, – сказала она. – Прошу за мной.       Фуджин не стал спорить с ней, а потому покорно отправился за Синдел. Знание языка цветов, ухода за ними, правильности срезов и всего того, что связано с цветами доказывает, что она точно дочь своего отца. Известными, пожалуй, только ей путями, Императрица привела Бога ветра в фиолетовую часть сада, которая была её пристанищем для творчества на природе, однако она собралась не рисовать, а заниматься флористикой. Канум поставила на столик беседки корзину с цветами лотоса, а затем наклонилась неприлично возбуждающе, правда сама того не ведала, ведь уж точно она не хотела рушить любовь божественной пары изменой, да и сама своему Кану не изменит. Наконец, эденийка положила на стол фигурные ножницы, окрашенные всеми оттенками радуги маленькие пергаменты, ленточки из атласа и шёлка, какие-то чудаковатые приспособления, которых ранее Фуджин не видел: либо это королевское изобретение, либо он просто недостаточно разбирается во флористике. Женщина вскользь пробежалась пальцами по предметам, лежащим на столе, а затем стала играться с атласными ленточками.       – Какой цвет любит Цетрион? – спросила Синдел.       – Она обожает зелёный, – ответил Бог ветра. – Такой насыщенный, как листья деревьев.       – Зелёный... – повторила за ним Императрица.       Канум знала, что в язык цветов зелёный — цвет надежды. Эденийка могла бы интерпретировать это, как надежда Бога на прощение от своей Богини за длительное отсутствие, хотя сами украшения букета в таком случае не учитываются, а сам цвет просто нравится дочери Кроники. Синдел не очень любила шелестящую обёртку для цветов, потому что она мешает ощутить аромат цветов и коснуться их тела. Императрица любила ленточки, при том из шёлка или атласа, чтобы цветы были в руках живыми, в естественном для них состоянии — в нём выросли. Канум стала аккуратно собирать в букет лотосовые цветы, чтобы они выглядели пышнее и объёмнее, а затем закрепила букет ленточкой, сделав красивый бантик с завитыми кончиками. Следом эденийка взяла пергаменты и стала подбирать под цвет ленты нужный тон.       – У вас хороший почерк, Лорд Фуджин? – вдруг спросила Синдел.       – Вполне, – кивнул Фуджин. – За столько лет среди смертных, я научился красиво писать.       – Тогда пишите, – Императрица подала ему небольшую бумажку и перо с чернилами.       – А что писать? – спросил Бог ветра, подойдя к столу и взяв перо.       – Хм... – задумалась Канум. – А вот что:

      «В душе моей, что полна́ чувством,       Да в голове, где мысли о тебе,       Нет ни единого сомненья, что ты — одна такая на земле.       И в небе не найдётся той Богини, что равная тебе по красоте,       А потому и я, твой раб смиренный,       Преподношу цветы прекрасные тебе».

      – Невероятно! – восхитился Бог. – Да вы гений, Императрица. Прекрасные стихи!       – Мой покойный отец дарил маме не только цветы, но и прилагал к ним короткие стихи, – сказала эденийка.       – У вас много талантов, – сказал мужчина, дописывая стих. – Вероятно, Императору приходится прилагать много фантазии, чтобы удивить вас.       – О, поверьте, мой Шао удивляет меня постоянно! – с улыбкой сказала женщина. – Я люблю его всем сердцем!       – Рейден бы точно не смог стать вам достойной парой, – сказал он с усмешкой. – Он чопорный, правильный, слишком официальный... Не помню и дня, чтобы он пытался быть романтичным. Для него Земное Царство всегда превыше всего.       – Я своего Шао ни на кого не променяю! – решительно сказала Синдел. – Он мне дороже всех на свете! Как и дети!       – Да, Шао Кан кажется более романтичным, чем Рейден, – сказал Фуджин.       – Но и Рейдену нужно найти себе пару, – продолжила Императрица. – Он сделал столько добра для многих, что сам заслужил счастье.       – Для него нет ничего важнее Земного Царства, – сказал Бог ветра.       – А в будущем будет важен кто-то близкий, – мудро изрекла Канум. – Это изменило Шао. Изменит и Рейдена.       – Может вы правы, – сказал Бог и глянул на пергамент. – Ну вот, стих высох!       – Вложите его под ленточку, Лорд Фуджин, – посоветовала эденийка.       – Угу... – мужчина осторожно подложил пергамент, чтобы не портить ни букет, ни стихи. – Какая красота получилась! Я очень благодарен вам, Императрица!       – Не стоит, – скромно улыбнулась женщина. – Мне очень приятно помочь с таким делом. Я желаю, чтобы у вас сегодня всё получилось!       – Я тоже, – сказал он и вздохнул. – Что ж, мне пора. Цетрион уже давно меня ждёт.       – До свидания, Фуджин! – с улыбкой попрощалась она. – Если что, мы вас всегда ждём!       Фуджин благодарно кивнул Синдел, совсем уже и забыв о том, как несколько лет назад унизил её в саду через раздевание ветрами. А Императрица простила его, не тая злобы: лечила от мигреней, поддержала в отношениях с Цетрион и вот снова помогла. Бог ветра взмахнул рукой и исчез в потоке ветра, оставляя Императрицу наедине с пустой цветочной корзиной и обрезками от ленточки. Канум вздохнула и с улыбкой стала прибираться не столе, ведь негоже оставлять за собой беспорядок после букета — этому её тоже научил покойный Верестан.       Тем временем всё ближе и ближе к столице, скоча на выносливом зеброиде цвета веридиан, подбирался огромного вида мужчина в богатой открытой одежде, тело его окрашено церемониальной краской, не тронуты только золотые татуировки, а золотой шлем гребнем украшают разноцветные перья редкой красоты птиц. Видно, что он торопился, гоня коня так спешно, что он уже чуть не задыхался. Этому мужчине нужно было очень быстро попасть в столицу Внешнего Мира, хотя потом же быстро оттуда уехать. Почему? Потому, что этим самым спешащим всадником был Коталь К'етц — наместник провинции Ош-Текк, а по совместительству жених Леди Джейд. И был у него повод торопиться в столицу: как наместник провинции, Коталь обязан отправлять Шао Кану отчёты о проведённой за месяц работе. Сейчас ош-текк вёз в Империум отчёт о своей работе за май, ведь уже сегодня настало 1 июня — первый день лета, первый день нового месяца. Обычно наместник посылает с таким документом посла, который привозит в З'ункару с письмом одобрения или порицания местного правителя. Однако в этот раз мужчина решил сам привезти отчёт лично в руки Кана, но это было не просто так: Коталь уже изнемогал от желания и страсти к своей Джейд — он любил её много лет, терпел искушения женских тел, храня ей верность после её смерти, созрел для женитьбы, но все эти полгода тянулись какой-то нескончаемой тягостью: было трудно не думать о своей невесте, о её нынешнем состоянии. Но хоть какое-то облегчение настало для наместника: уже наступил июнь, через 17 дней случится его свадьба. Именно поэтому наместник так терпит и стремиться побыстрее отдать отчёт верховному правителю и уехать прочь, на родину, чтобы не искушать себя и невесту. Чем ближе ош-текк был к Империуму, тем чаще по пути ему попадались повозки, что везли в З'ункару свадебные украшения. И, видя их, Коталю сразу становилось не по себе: в столице же находится не только Джейд, но ещё и Шао Кан, а там и Синдел, которую он наверняка обидел своими внезапными традициями. Ош-текку было даже безопаснее остаться в столице своей провинции и послать отчёт через гонца, но... желание хотя бы украдкой увидеть нефритовую Леди было превыше собственной безопасности. Именно ради своей невесты жених решился на такой отчаянный шаг.       И спустя пару часов, Коталь, наконец, без особого труда въехал в столицу, поскакав ко дворцу. Никто не останавливал наместника, скорее наоборот: шарахались и отскакивали с пути его следования, потому что конь несётся, как бешеный, благо хоть не затоптал никого. Все трудности словно сами собой расступались перед пылко влюблённым мужчиной, а потому дорога его ко дворцу словно стелилась. Не пришлось даже уговаривать таркатан пропустить его: те, только издали увидев правителя Ош-Текка, сразу же открыли ворота, не заставляя его ждать ни секунды, всё же он власть имущий да к тому же будущий императорский зять. С ходу, даже не останавливаясь, ош-текк въехал во двор императорского дворца и подъехал к самой лестнице, ведущей в парадный вестибюль. Уже без лишнего нахальства мужчина спрыгнул со своей верного коня Обсидиана, однако тут же отдал его поводья ближайшему стражнику-таркатану, который теперь должен отвести благородного скакуна в императорскую конюшню, насыпать овса да налить чистой воды. Негоже такого жеребца оставлять в саду, чтобы ел садовую траву без дозволения Императрицы, потому место ему в конюшне. Коталь поправил шлем и свою набедренную повязку, которая от жары и сидения на кожаном седле прилипла к паху, и направился во дворец.       Перед наместником беспрепятственно открыли двери и он сразу, без всяких восторженных ахов и вздохов от красоты парадного вестибюля, направился на поиски Императора или хотя бы Императрицы. Впрочем, его отчёты и послания проверяет лично Кан, как его верховный правитель, потому нужен именно он. Ош-текк торопливыми почти прыжками поднялся по лестнице на нужный этаж, где находился кабинет Шао Кана. Коталь знал тут все двери и коридоры: и бывал тут часто, и прятался от таркатанской стражи, которая могла засечь его у дверей покоев Джейд или же застать влюблённых вместе и отдать на суд Императора. Наконец, появилась та дверь, которая была ему нужна. Её охраняли два стражника, которые обязаны доложить Кану о высоком госте, что пока не является членом императорской семьи. Уже через минуту его пропустили в приёмную, а там была и дверь в кабинет: там слышны только мужские голоса, иногда проскакивал смех. Однако К'етц вошёл с некой осторожностью, потому что если дела у внешнемирца не идут, то можно уворачиваться от чернильницы, летящей в дверь.       – Ваше Императорское Величество, – поздоровался Коталь, криво улыбаясь.       – Ааа, затёк! – радостно протянул Шао Кан, разведя руки. – Иди сюда, я тебе сейчас... голову в задницу засовывать буду!       – Не понял? – наместник удивлённо поднял бровь. – Зачем вам это?       – Да я тебя за Делкины нервы в порошок сотру! – Император резко вскочил из-за стола и грозно направился к будущему зятю.       – Шао Кан, держи себя в руках! – остановил его Рейден, оказавшийся рядом.       – Лорд Рейден? – снова удивился ош-текк, хотя не испугался напора будущего тестя. – А вы тут как оказались? Неужели собрались сразиться с его Императорским Величеством?       – Остался погостить, но видимо придётся побыть и миротворцем, – ответил Бог грома.       – Я не хотел напрягать Императрицу Синдел, но таковы традиции, – пожал плечами гость. – Тем более я тогда вообще о них не думал: надеялся на одобрение предложения руки и сердца вашей дочери.       – Поэтому вы с Джейд даже не удосужились помочь ей... с вашей же свадьбой! – снова рыпнулся на него Кан. – Полгода молчал о своих... индюшачьих традициях! Синдел вам эти ложечки да тарелочки подбирала, скатёрки рассматривала, до полуночи в кабинете сидела, чтобы сочетание тканей подобрать! Она полгода своей жизнью не жила, а тут тебе о традициях приспичило вспомнить!       – Я понимаю, что виноват, но традиции есть традиции, – упрямо продолжал жених. – Я очень сильно извинялся перед Императрицей, но мнения своего не изменю.       – Да только попробуй отменить своё решение и вернуть всё обратно! – рыкнул будущий тесть. – Синдел уже весь свадебный зал избавила от украшений, возвращать всё на место она уже не станет. И только попробуй ещё что-нибудь вычудить! Я тебя лично Синдел на растерзание отдам!       – Её Императорское Величество меня не убьёт, – с нахальным спокойствием говорил Коталь. – А менять я ничего не собираюсь. Я твёрдо намерен жениться на Джейд, следуя традициям!       – Ещё хоть одна твоя ош-теккская выходка и я тебя... как минимум разжалую, – сказал Шао Кан и на силу вернулся в кресло.       – Весело тут у вас, – заметил Защитник Земного Царства. – Вы всегда так?       – Почти, – ответил Император. – Чего ты хотел Коталь?       – А я с отчётом прибыл, – важно ответил важно наместник. – Всё же весна кончилась и наступило лето.       – Ну давай его сюда, – сказал Кан, протянув руку.       Ош-текк уже более весело и радостно вынул из наруча скрученный и скреплённый наместнической печатью из сургуча пергамент. Внешнемирец даже специальный нож для писем брать не стал — поддел ногтем. Прочистив горло и развернув бумагу, хозяин дворца стал безмолвно читать отчёт, который присылают все без исключения наместники вне зависимости от их титула. Жених надеялся, что гнев будущего тестя прошёл, он в целом не рассчитывал на такой грубый приём, но ничего поделать нельзя: сам виноват, что не сказал всё раньше, сразу после турнира. Хотя Коталь был дерзок по отношению к Шао Кану, который был не просто отцом его невесты, а ещё и его сюзереном, потому ему и трудно рассчитывать на благосклонное отношение к себе. Император читал бумагу, а потом резко остановился, не подняв на зятя взгляд.       – Джейд уже видел? – спросил Кан.       – Нет, – честно ответил гость. – Хотя если скажу, что мне не хочется, то совру! Я уже схожу с ума от тоски по ней!       – Ну... тогда сходи к ней, – спокойно сказал внешнемирец, а затем... поднял глаза и слегка улыбнулся. – Видеться-то вам никто не запрещает.       – Вы правда разрешаете? – удивился ош-текк.       – Да, – ответил хозяин. – Но если будешь продолжать сомневаться в моих словах, то передумаю!       Коталь не мог и слово вымолвить: благодарности вперемешку с восторгом бессвязным фонтаном застряли у него в горле. Наместник заметался, на мгновение потеряв дверь, а затем вылетел в неё в сторону покоев своей Джейд. Рейден с улыбкой глянул на Шао Кана, который снисходительно покачал головой и, усмехнувшись, продолжил читать отчёт. Всё же Фуджин был прав: Император действительно очень изменился. Но дело даже не в том, что Кан позволил влюблённым увидеться друг с другом, а в том, что он стал более добрым и милосердным. В целом внешнемирец очень даже понимал ош-текка: сам страдал от невозможности прикоснуться к своей Синдел до их второй свадьбы. Но такую дерзость по отношению к себе правитель терпит исключительно из-за Джейд, а ведь раньше один только язвительный взгляд этого индюка и его голова тут же отправилась в полёте через окно. И ведь наместник даже не соизволил толком извиниться и оправдать себя: всё талдычит про свои традиции. Коталь всё возил Синдел эти свои бумажки про свадебные традиции Ош-Текка, а про место свадьбы не сказал, будто это вещь второстепенная. Можно, конечно, не брать слова К'етца в голову: переволновался, с кем не бывает? Но ведь Коталь всегда хамил Шао Кану, словно всегда считал себя более достойным трона, нежели этот простолюдин. И ведь в некоторой степени Император всё же рассчитывает на внуков, ведь детей у них с Императрицей уже не будет: в этом плане она зачахла как женщина. Но наверняка у солнечной пары не заржавеет и они явят на свет много-много маленьких ош-теккских Принцев и Принцесс. Сам же Рейден, например, считал, что его ученик Лю Канг тоже заслуживает обзавестись семьёй, но Кан не очень его жалует, что очевидно: он победил его в турнире, чуть не убил, а теперь с предложением Китане тянет уже 28 лет... да никто сколько не ждёт! А уж если быть совсем честным, то выбор своих дочерей внешнемирцу не очень нравился: землянин, ош-теккский нахал и... ковбой сомнительного происхождения и репутации. Однако всё же мастер Хасаши ему нравится — честный и порядочный человек, а значит Милине очень повезло с мужчиной. Но поскольку в целом Шао Кан был занят чтением, а Рейден не стал его отвлекать, то обсуждать и чувства императорских отпрысков, и свою любовь они не стали.       Коталь преодолел то расстояние, которое отделяло его от покоев Джейд и её самой. Подумать только, всего мгновение и они встретятся, хотя бы на миг, пока он не вернулся в Ош-Текк из-за тяги к ней, которая испепеляет его изнутри. Именно ради этого ош-текк и приехал лично, не побоялся пересуд и слухов, желал видеть нефритовую Леди только подле себя. И вот, наконец-то, появилась дверь её покоев. Ох, как же надеялся мужчина, что она там И вот наконец дверь в покои старшей императорской воспитанницы. Жених надеялся, что его невеста именно там. Главное — сдерживать себя. Коталь пропустил несколько вздохов, смешанных со стуков влюблённого сердца, и постучал: не смог сдержать дрожь в руке, потому простучал несколько раз и едва смог остановиться. Наместник прислушался и услышал шаги по направлению к двери. Обычно императорские особы дают позволение войти, стражи сообщают им о гостей, а уж потом ему даётся разрешение пройти в покои или отказывают в визите. А тут слышно, что зелёный ассасин подошла к двери сама. Эденийка открыла дверь и... глазам своим не поверила: пред ней стоит её жених. Нет, это сон! Невеста ещё не проснулась или же тоска по возлюбленному стала настолько велика, что он мерещится ей всюду.       – К-коталь? – не веря себе, прошептала Джейд.       – Это я, милая, – с улыбкой произнёс Коталь. – Я так по тебе соскучился, что Император позволил с тобой увидеться!       Леди не смогла сдержать бешеного порыва любви, что разрывал её душу изнутри, это было уже просто невыносимо, даже оставшиеся 17 дней она вынести уже не в состоянии. Императорская воспитанница встала на носочки и, обхватив шею наместника, притянула к себе и горячо поцеловала. Зелёный ассасин уже устала ждать и мучиться, лучше пусть хотя бы поцелуй скрасит их ожидание: такой страстный и долгожданный, который мог сказать больше слов или глаз. Целовалась пара прямо в коридоре на глазах у стражи, потому что поцелуй — лишь единственная запретная черта, которую можно пересечь. Хотя во время ожидания брака Синдел разрешала Шао Кану целовать себя только в щёчку... и в конце концов сама нарушила запрет и обет воздержания.       – Оу! – тут же послышалось на другом конце коридора. – Кажется, я не вовремя!       Солнечная помолвленная пара отпрянула друг от друга: девушка покраснела, а ош-текк неловко потирал шею. Они оба посмотрели туда, откуда раздался голос — это оказалась Императрица Синдел Канум: Коталь, казалось, побледнел не только кожей, но и краской, а Джейд... просто замерла на месте, надеясь, что мать её не заметит — правило общения с агрессивным зверем. Наместник немного не понял, почему у Императрицы кудрявые волосы, но... в целом ей к лицу. Старшая эденийка с улыбкой подошла к ним, но не вплотную, а на некотором расстоянии.       – Рада приветствовать вас в столице, наместник Коталь, – сказала Синдел.       – Это честь для меня, – сказал Коталь, стараясь сохранять спокойствие.       – Ты... сменила причёску, мама? – осторожно спросила Джейд.       – Легла с мокрыми волосами, – хихикнула Императрица. – Хотела выпрямить, но твой отец попросил оставить.       – Это выглядит очень мило, – улыбнулась Леди.       – Полностью согласен! – добавил наместник. – Вам очень идёт!       – Спасибо, – Канум поправила лёгкую и непроизвольную завивку. – Но вижу, что вы тут уж явно не мою причёску собрались обсуждать.       – Нет, мы это... – замялся К'етц.       – Мы тут немного... – также замялась дочь.       – Да видела я всё, – снисходительно улыбнулась мать. – Понимаю, что два любящих сердца жаждут друг друга. Хуже, если бы вы не желали друг друга.       – Мы даже не думали... – ош-текк счёл, что будущая тёща намекает на секс их пары.       – Оставайтесь, господин наместник, – лукаво улыбнулась женщина. – Вам тут всегда рады.       – Вы... серьёзно?! – поразился мужчина, не веря своим ушам. – Вы позволите мне остаться, несмотря на всё, что я сделал?!       – Чего не сделаешь ради любимой дочери, – будущая тёща мягко потрепала дочь за щеку. – Однако попрошу вас поселиться в восточной части дворца и по ночам к Джейд не бегать.       – После такого поцелуя это будет весьма сложно, Ваше Императорское Величество, – честно признался жених.       – Мы очень постараемся! – пообещала невеста. – Но если не получится...       – То прошу нас понять и простить! – закончил он. – Это ведь любовь!       – Тогда хотя бы... постарайся не забеременеть до свадьбы, – попросила Синдел.       – Мама! – покраснела девушка. – Мы не настолько неосторожны!       – Но предупреждение матери вам не помешает, – сказала Императрица. – Ну что ж, Джейд, побудь немного хозяйкой, потренируйся: попросить подготовить нашему гостю покои и проводи его.       – Я поняла! – с готовностью сказала Джейд.       Леди схватила наместника за руку и настойчиво повела его за собой. К'етц даже не сопротивлялся любимой, позволяя ей полностью командовать собой, доверял ей. Для ош-текка было только в радость побыть с ней подольше, послушать её голос, полюбоваться её движениями, лишь бы это не заканчивалось. Ведь ещё хотя бы 17 дней и он точно увезёт её в Ош-Текк без всякой свадьбы. 17 дней — это почти две с половиной недели, очень долго и томительно. Но жених был счастлив, что Канум позволила ему остаться в императорском дворце, ведь ей ли не знать каково это, когда до свадьбы так долго. Однако Шао Кан и Синдел ждали 3 месяца, а Коталь и Джейд уже полгода. Ожидание солнечной пары было просто мучительным, ведь они по-настоящему любят друг друга. Идя по коридорам, Леди не отпускала большую и крепкую руку наместника, буквально таща его за собой.       – Милая, я никуда от тебя не уйду, – улыбался бывший Император и одновременно дивился её хватке.       – Будешь здесь до 15 июня! – сказала императорская воспитанница. – Никуда не отпущу!       – А почему до 15? – спросил ош-текк.       – Потому что 18 июня свадьба, а я должна максимально подготовиться, – ответила эденийка. – Не на твоих глазах.       – А, ну да, – согласился мужчина. – Жених не должен видеть невесту.       – Но обещаю, что моё появление восхитит тебя, – сказала девушка.       – Ооо, ты меня заинтриговала, – промурчал жених и нежно шлёпнул по её упругому заду.       – А вот это уже лишнее! – покраснела невеста.       – Я так не думаю, – улыбнулся он, поиграв бровями.       – Лучик, держи себя в руках! – попросила она. – 17 дней — лишь малая часть от 210 дней, которую мы ждали.       – Ты считаешь дни до свадьбы? – улыбался Коталь.       – Конечно! – ответила Джейд.       – Я тоже! – улыбнулся наместник, обняв невесту. – Но знай: когда я женюсь на тебе — ближайший месяц из постели не выпущу!       – А как же я буду есть? – спросила Леди.       – Я буду в тебе, а ты будешь кушать, – снова улыбнулся бывший Кан. – Могу ещё нанести крем на своё атлетичное тело и ты его будешь слизывать. И не только на тело, если понимаешь о чём я.       – Коталь! – зелёный ассасин тут же покраснела, стараясь сдержать смех.       Эденийка старалась сдержать смущённый смех, однако у неё не вышло и она залилась звонким хохотом, уткнувшись в грудь ош-текка. Жених тоже засмеялся, прижимая её к себе крепко-крепко, потому что сейчас они очень хотели утолить свою тоску друг по другу, хотя бы таким способом, без нарушения порядков и традиций, которым уже много-много веков, их число не исчислить. Только бы скорее пришло 18 июня, день свадьбы, до которого осталось не так много, но даже эти две недели в сравнении с прежними пятью месяцами были мучительнее, чем прежде. Прижав девушку к себе, мужчина мягко провёл её в свои гостевые покои, чтобы просто посидеть и поговорить, что точно поможет им обоим расслабиться. К тому же ей и правда полезно немного потренироваться быть хозяйкой, ведь совсем скоро Джейд уедет в Ош-Текк и как супруга наместника обязана будет исполнять свои определённые обязанности: благотворительность, приём гостей, дела образования и науки, сельского хозяйства и наместнического двора в целом. И вот хотя бы чему-то надо научиться, например, радушно принимать гостей, как это умело делает её мать.       Пока будущий супруги тешились своими последними деньками безбрачия, в другом мире происходили отнюдь не мирные события. Этим миром был Ватернус — мир вампиров. Некогда часть Внешнего Мира, а теперь уже независимое царство, коим оно смогло стать при правлении Императрицы Милины Канум: при Шао Кане там периодически случались кровавые бунты, которые подавлялись не менее кроваво. Император уничтожил всю их готическую архитектуру, уникальные культуру и быт, но принёс разврат, жестокость и смерть. Но когда Великого Кана не стало, то вампиры ощутили возможность снова стать отдельным миром, в котором можно восстановить свою истинную цивилизацию, вернуться к истокам. Было поднято страшное восстание, которое, в прочем, Милина и не стремилась подавлять, ведь под рукой уже не было жестокого брата, что волей их покойного отца смог бы приструнить непокорный народ. Потому восстание одержало победу и Ватернус стал независимым миром, оставив после себя пустующие земли на юго-западе громадной и разваливающейся империи.       Рейко был свидетелем того, как сейчас живёт Ватернус. С обретением независимости дела у мира вампиров пошли неплохо: они восстановили свои города, армию, академии и всё прочее. Однако добычи стало совсем мало: всю зверятину уничтожили они сами, однако могли питаться такими же жителями Внешнего Мира. А теперь, когда живой крови уже не осталось, они решили создать искусственную, которая по свойствам своим будет не хуже настоящей, природной. Потому на окраине столицы, прямо на месте старой ратуши, вампиры возвели громадный завод, похожий на готическое аббатство, только над ним дым стоял плотным облаком, а вокруг пахло железом. Но этот аромат только пьянил кровососов Ватернуса и поселится рядом с этим заводом, откуда исходит сладкий смог, было счастье. Добыча полезных ископаемых, коими были известные кровавые рубины, что хорошо проводят магию крови и усиливают её, продолжались. Казалось: многолетняя война за независимость была выиграна, вампиры живут свободно, их мир отдельный. Всё прекрасно, но нет. Были те, кто жаждал власти и старых порядков, когда с ними считались и другие миры. Эти же бунтари были против того, чтобы пить искусственную кровь: они называли тех, кто не пьёт настоящую грязными упырями, и мечтали вернуть всё к былому, но более извращённому порядку, что начал формироваться ещё до завоевания Шао Каном их мира, когда Ватернус был великим. Они организовали тайный культ, о котором почти никто не знал. Этот культ занимался пропагандой «‎истинного смысла вампиров»‎: отречение от искусственной крови, прививал амбиции, связанные с властью и ненавистью к другим расам, которые считались кормом для них. Они также научились проникать в другие миры и охотиться на его обитателей за их кровью, игнорируя правила морали во время охоты: не убей и не выпей досуха. Такие вампиры на благородной латыни прозвали себя «Deus Lamia», что значит «Бог вампиров». Они желали сделать Ватернус снова грозным и жестоким, великим и страшным, когда в Эдению ещё во времена правления Изольды I они принесли кровь и хаос. Культ был многочисленным, потому как единой власти в Ватернусе не было: раньше это были двенадцать Старейшин, а теперь был период безвластия, фактически стабильная и мирная анархия. Культ желал установить те же порядки, что и до завоевания Шао Кана.       Однако были и те, кто желал спокойно и мирно приводить Ватернус к тому, что дичи для охоты на живую кровь тут уже нет. Таких называли «Сытые вампиры», то есть те, кто пьёт искусственную кровь и довольствуются ей. А вот культистов прозвали «Голодные вампиры» — те, которые считают искусственную кровь отравой и не пьют её. Голодные желают всеми возможными силами и способами уничтожить завод, направив весь голод вампиров на другие миры, а несогласных — уничтожить. Однако Сытые считались тварями более рациональными: они не действовали из побуждений голода и агрессии, потому как были сыты, а искусственная кровь делала их спокойнее, нежели животная. Именно Сытые были эталоном аристократизма и грации вампиров. Они желали и творить, и торговать, и сотрудничать, и развивать свой мир, но только без лишней агрессии.       Но культисты, поклоняющиеся Вампирскому Богу этому препятствовали и продолжали охотиться, не щадя никого. Это привело к тому, что на них стали охотиться, при чём не кто-нибудь, а довольно могущественное создание. Но нет, Старшей Богине Цетрион до них не было никакого дела, Рейден и Фуджин не видели в них угрозы для Земного Царства, а Шао Кан имеет в своей империи достаточно дел помимо кровопролитных завоеваний. И даже не Сытые, которые не желали связываться с этими безумными культистами, считая их просто умалишёнными. Но был тот, а точнее та, кто уже когда-то охотилась на вампиров, когда те творили зло. Та, что очистилась от зла. Та, что была павшим созданием, но вознеслась до ангела света. Та, что владеет мощным оружием и отринула зло. И звали её... Ашра. Имя это не столь часто срывается с уст первых лиц шести миров: в турнирах она не участвует, не занимает ни одну из сторон конфликтов, не стремится к власти. Целью своей жизни она видела борьбу со злом. Когда-то она была демоном Преисподней и подчинялась подлому некроманту Куан Чи, но потом, увидев и осознав все его зверства, взбунтовалась и сбежала. Но таких демонов в Братстве Тени было много, хотя бы даже Сарина, но делу зла она была всецело преданна, а потому не пошла вслед за своей сестрой. И работала всегда Ашра одна, не искала союзников, потому что привыкла рассчитывать только на себя, к тому же за партнёром всегда нужен присмотр. Однако некромант не принял её маневра и послал сестёр за предателем, но демонесса сумела их одолеть и спастись. Вместе с этим она нашла таинственный меч крисс, что очищал владельца от скверны, наполняя его светом. Девушка никогда не хотела быть частью зла и приняла волю меча, начав уничтожать демонов, попутно очищая свою душу. Сейчас, она уже давно очистила свою душу, вознеслась и приняла облик невероятно красивой женщины, что позволило ей навсегда покинуть и забыть Преисподнюю. И принялась выслеживать зло.       И вот она нашла новый источник зла, который воистину может принести разрушение и страдания во все миры — культ Deus Lamia, что обитал в пустых землях Ватернуса, некогда использовавшихся для забоя крупной добычи. Именно этот культ — сейчас цель Ашры. Совсем недавно демонесса выследила группу вампиров, что прятались в одном из зданий. Это здание — старая пыточная: раньше здесь самыми извращёнными способами до последней капли выжимали кровь из людей. Кое-что у них взял даже Шао Кан в плане своих пыток, даже улучшил. Но сейчас пытки Император применял редко и только к тем, кто покусился на его родных и близких. Теперь девушка прокралась в здание, спряталась в укрытии и слушала разговоры.       – Слыхали, что учудили эти Искусственные? – с усмешкой спросил один из вампиров.       – Что? – спросил другой. – Неужели новый сорт этой поганой крови вывели?       – Хотят... – первый вампир разразился неудержимым хохотом, который мешал ему дышать и говорить. – Продавать её!       – Кому? – удивился третий. – Своим же или в другие миры, как компонент для алхимии?       – В другие миры, – ответил первый вампир, отдышавшись. – Да кому она нужна?! Её во Внешнем Мире даже кровавая прислужница тирана не купит! Даже эта собака такое варево пить не станет! Ну как это пойло может быть лучше живой кровушки? Ведь живая была в жилах, а эта по трубам текла!       – Это отвратительно! – скривился третий. – И я не понимаю, почему все вампиры это жрут.       – Потому что трусливы, – бросил второй. – Потому что боятся этого тирана, который из себя уже ничего не представляет: всё говорил о своём железном кулаке, а ныне облачил руку в бархатную перчатку и водит ей над империей.       – Так чего нам боятся? – удивился третий. – Мы ведь независимы. А правит всем Нитара и её союз дворян-вампиров. Надавить на них и власть у нас!       – Из-за недостатка крови мы слабы, – сказал первый. – Нам нужно либо найти постоянный источник крови, либо... ослабить их, уровняв наши шансы.       – Я тут кое-что слышал от наших собратьев из столицы Внешнего Мира... – сказал второй.       – Кто-то ещё остался в этом ошмётке истории? – скривился третий вампир.       – Наши собраться повсюду! – важно сказал первый. – Ну так что ты там говорил?       – Я слышал, что там... что-то нашли, – ответил второй. – Возможно, это связано с нашим пророчеством.       – А «‎что-то»‎ это что? – спросил третий.       – Я точно не знаю, – пожал плечами второй. – Может артефакт, а может... спящий лидер. Кто его знает! Но туда постепенно стягивают силы после последних новостей.       – Если это так, то будет шанс поквитаться с Внешним Миром за наши страдания, – довольно произнёс первый. – От такого не откажутся даже эти... Ненатуральные.       – Нет, они будут до последнего цепляться за эти мирные деньки, – покачал головой третий. – Они нам не помогут.       – Но тогда и мешать будут, – рассудил второй.       – Что ж, не важно! – отрезал первый. – Раз всех зовут во Внешний Мир, значит и мы скоро пойдём туда! А сейчас... давайте закусим этими эденийцами, которых мы поймали вчера.       Вампиры тут же развернулись к столбу, к которому были цепью привязаны простые эденийские фермеры: ещё вчера они собирали апельсины для свадебного стола Коталя и Джейд, а сегодня пойманы и сидят в плену в Ватернусе, хотя недолго им осталось. Знает ли об этом Синдел? Она не связана с Эденией душой так, как был Аргус, когда по одному только покалыванию в теле он понимал, где и что случилось с его миром... но помогал он редко, считая, что судьбе противиться нельзя. Первый вампир подошёл к молодой девушке, которая была фермером: одет она просто, но сапоги и ремень явно из натуральной кожи, до сих пор пахнет. Вампир вдохнул носом: он чувствовал аромат свежей и вкусной крови даже сквозь кожу и одежду. Он пьянил и манил к себе: эденийская кровь всегда считалась самой сладкой и вкусной — настоящий деликатес для вампиров. Шея несчастной и испуганной девушки была закрыта под высоким воротником: солнце на юге Эдении такое, что дарит загар буквально за считанные минуты, а фермеры ежедневно трудятся на плантациях, потому спины и лица у них загорелые докрасна, что даже кожа слезает. Как только начинается слезание прежней кожи, фермеры надевают тонкую одежду, которая скроет их тела от солнечных лучей и не вызовет у них чрезмерный жар. Вампир опустил тугой ворот и наклонился для вкушения сладкой эденийской крови. И тут Ашра поняла, что пришло её время: она исчезла в ярком белом свете и возникла уже прямо позади вампира. Никто ничего не успел сказать или сделать, как девушка взмахнула криссом и голова кровососа слетела с плеч, покатившись по полу и оставляя за собой хлещущую фонтаном кровь. Вампиры тут же обернулись: даже разбираться не надо — если убили их сородича, то это недруг. Вампиры расправили крылья и зашипели, показывая клыки. Правда вот лица противника не было видно из-за широкополой белой шляпы, но по фигуре и дураку понятно, что это женщина, при том довольно молодая, однако на Нитару не похожа. С протяжным визгом вампиры бросились на демонессу — это последнее, что они сделали: она изящно уклонилась от первого нападавшего и рассекла его мечом надвое, оставляя след света от удара и обгорелую плоть. Второй таким же способом распрощался со своей головой. Последний из группы понял, что может погибнуть и попытался сбежать, используя свои крылья, но... даже взлетев под самый потолок, он тут же почувствовал невыносимую боль и рухнул вниз, поломав все кости. Он с ужасом увидел недалеко валяются его... отрубленные крылья. А также увидел как убийца его собратьев изящной походкой подходит к нему, держа меч.       – Кто... же... ты? – спросил вампир в агонии боли.       – Ашра, – ответила незнакомка. – Гроза демонов.       Последнее, что увидел вампир — остриё изогнутого меча крисс, а затем тьма. Дьяволица пробила своим мечом череп и мозги вампира, а затем вытащила оружие и резким изящным взмахом смахнула с него кровь, однако вся она всё равно не стекла, размазавшись по лезвию. Дабы очистить крисс от нечистой крови, девушка заставила его наполниться светом, который испепелил собой алые вампирские внутренности. Закончив, Ашра подошла к пленным эденийцам: те ужасно тряслись от увиденного ужаса и страха. Фермеры привыкли видеть мятые фрукты или грязные овощи, но не разможенные головы и изуродованные тела. Они ожидали, что неизвестный спаситель будет к ним также жесток и не пощадит их, но ожидания их, к счастью, не оправдались: она перерезала цепи, что приковали эденийцев к столбу, а затем помогла им всем встать.       – Спасибо вам большое! – сказал старший фермер. – Но кто вы такая? И почему спасли нас?       – Я Ашра, а миссия моя не столь важна для вас, – ответила девушка. – Вы спасены, а это главное. Однако вам нужно вернуться домой. Где ваш дом?       – Мы из Эдении и живём на краю нашего мира в одной деревне, – ответила девушка-фермер.       – Но мы боимся, что не сумеем дойти до дома и нас вновь поймают, – добавил испуганный старик.       – Я провожу вас, – сказала Ашра.       – Спасибо вам! – сказали спасённые фермеры.       Они все уже собрались вставать на колени, чтобы поклониться своей спасительнице. Однако демонессе всего этого не нужно, ведь сей подвиг она совершила не для славы и бесплатных фруктов, а ради очищения своей души и просто помощи несчастным фермерам. Девушка мягко поманила их за собой и вместе под её защитой они пошли прочь из пыточной. Она, конечно, плохо знала местность Ватернуса, но ведь как-то попало сюда, потому вела фермеров теми же путями, которыми шла сама — в обход, чтобы не попасться вампирам. Хотя эти кровососы, не учитывая культистов, не нападают на других, но они вовсе не на рады чужакам, тем более иномирцам, кровь которых сладка как мёд. От такого искушения можно и сорваться, а ведь многие вампиры уже привыкли к искусственной крови, хотя, конечно, уже пропал тот запал после долгой охоты за крупной и сытной добычей, пришли смирение и больший контроль над собой. Благо ещё портал из Ватернуса оказался довольно близко, а потому напряжение и волнение Ашры спадало, ведь она держала сеч наготове, чтобы защитить этих эденийских фермеров.       – Отсюда вы сможете вернуться в Эдению, – сказала демонесса       – Ещё раз огромное спасибо! – поблагодарили её эденийцы.       – Только поторопитесь, – сказала девушка.       Фермеры не стали ждать и тут же покинули Ватернус, вернувшись в родной мир, где наверняка не поверят в их рассказы и обвинят в лени, может быть выдадут даже более трудную и длительную работу. Однако это уже не забота Ашра: она выдохнула, понимая, что снова совершила благое дело. Но всё же дела на сегодня ещё совсем не окончены: раз она знает, что в Ватернусе назревает нечто тёмное против Внешнего Мира, то нужно предупредить местную власть и убедить готовиться к неминуемому нападению. Демонесса точно не знала, чего вообще хотят эти кровососы, но лучше предупредить, чем потом винить себя в смерти невинных людей. Следом за фермерами девушка открыла портал и отправилась прямо туда, куда направлен вампирский гнев — Внешний Мир. Она никогда не бывала там ни при тирании Шао Кана, ни при безвластии Милины Канум, ни при благоденствии снова Шао Кана. Ашра в целом не интересовалась ни политикой, ни отношениями в высших эшелонах власти любого из миров, ведь ей куда больше нравится вершить правосудие и карать зло, чем загнанной в клетку пташке сидеть во дворце и подписывать скучные бумаги. Демонессе нужно было только зло, которое она искоренит и примется искать новое. И девушка искренне надеялась, что там, во Внешнем Мире, она сможет найти верных союзников. Какое это царство на деле — она не знала, однако медлить нельзя ни секунды.       И вот яркий ослепляющий портал вывел её в место назначения, новый для Ашры мир. По древним фолиантам и рассказам Куан Чи Внешний Мир — аналог Преисподней на поверхности, только тут есть растительность и расовое разнообразие. Однако в нос демонессе ударила свежесть без примеси гноя и удушающего жара. Тут светит яркое солнце, поигрывающее с её оружием, на ветру качается трава. И это тот самый Внешний Мир по рассказам её бывшего мастера? Да тут всё неправда: она будто в райское место попала, как в Эдении. Мягкий ветер, словно галантный кавалер, подхватил её под руку и настойчиво повёл в город... хотя ноги и сами несли туда девушку какой-то неведомой силой своей красоты. Пусть тут и было светло и довольно ясно, однако всё же громадная шляпа и кипельно-белое одеяние привлекало всеобщее внимание столичных жителей. Ашра, придерживая головной убор, задирала голову, чтобы рассмотреть высокие плодоносные деревья, по которым лазают мальчуганы, чтобы нарвать яблок или персиков. Недалеко был оживлённый и многолюдный рынок, откуда доносится аромат специй, фруктов и жар от кузниц, говорят на самых разных языках. У одной из таверн достаточно много народа: все выпивают пиво, оживлённо и шумно спорят, но драк не устраивают. Всюду ходят солдаты, вооружённые щитами и мечами или копьями. Чем дальше шла демонесса, тем чётче слышалось журчание многоярусного фонтана; оттуда же доносился сладковатый аромат. Это что же там за вода такая? Или это... вино? Вдоль фонтана стояли золотые кубки, но не пристёгнутые цепями, не украшения. Девушка, словно вор, огляделась по сторонам и взяла один: белое золото с цветочными узорами, сердцевина которых сделала жёлтым топазом. Она опустила кубок в цветную воду, обмочив руку и слегка задев белый рукав, а затем понюхала и попробовала: напиток оказался сладким, с лёгкой ягодной кислинкой, и бодрящим, словно прохладный сок. Что это за чудеса?! Ашра не знала что это такое, но зачерпнула ещё сок... и не один раз. Каждый раз демонесса облизывала губы и улыбалась от этого необычного вкуса. Вдоволь напившись, довольная девушка села на свободную лавку возле фонтана и подставила своё мягкое розовое лицо солнцу. Теперь уж, увидев красоту хотя бы внешнемирской столицы, Ашра была в некотором непонимании: либо Куан Чи лгал ей об ужасном мире Шао Кана, либо же это царство просто изменилось. Однако демонессе тут очень даже нравилось. Место — райское! Можно было бы даже тут остаться на вечное житьё или хотя бы создать свой уголок, куда хочется возвращаться: всё зло всё равно не перебьёшь, а борьба с ним тоску даже на бессмертного наведёт. У самой девушки нет дома: сон ей не нужен, в питании особо тоже не нуждается, однако нет того места, где будут близкие и родные ей люди. Впрочем, даже родных у неё нет: демоны как-то не очень ценят кровные и родственные узы. И тут у Ашры в голове появилась ясная картина: здесь, прямо в сердце Внешнего Мира стоит большой дом в стиле готики из берёзы и белого камня, чтоб на крыше отражалось солнце, а трубы были бы такими высокими, чтобы словно держали на себе небе. Перед домом будет цвести ковёр из маленьких белых маргариток и кусты со съедобными ягодами. Именно так демонесса представляла себе место, где сможет жить свободно, безбедно и независимо, а это место ей как раз подходит. Правда вот явно за даром демонессе не отдадут никакой дом, даже клочёк земли, потому вначале нужно всё это заслужить или заработать.       Наконец, спокойно отдохнув на прифонтанной скамейке, Ашра решилась продолжить свой путь к императорскому дворцу, дабы получить аудиенцию у местного правителя. Может быть это и лишнее для демонессы, однако раз в императорском дворце есть нечто злое, к чему тянутся вампиры, то нужно рассказать, предупредить об этом. Тем более это кровососущее зло распространилось по всем мирам; девушка успела много попутешествовать за последний год: Земное Царство, Эдения, Сейдо, Царство хаоса, Преисподняя и вот теперь Внешний Мир: эти вампиры появились везде, охотясь за кровью, и ведь сейчас это только вылазки, а дальше будет хуже — они пойдут брать всех в плен, будут убивать воинов, захватывать земли и менять мир по своему образу и подобию — утопить его во тьме и крови. О готовящемся ужасе Император Внешнего Мира уж точно обязан знать, потому Ашра поспешила ко дворцу, попутно любуясь здешними красотами и заслушиваясь уличными музыкантами, которые своей весёлой игрой заставляли всех вокруг пуститься в пляс. Демонесса может быть и то желала бы танцевать, но не имела времена и достаточно раскрепощённости для этого. Улица становилась всё шире и шире, превращаясь в настоящий бульвар, усеянный кустами, флагами, скульптурами и ещё одним фонтаном. Сразу за этой широкой площадью открывался вид на роскошный пятиэтажный дворец мрачного облика, который совсем не вписывался в местную яркость и красочность. Чем ближе подходила Ашра, тем больше становился этот дворец, уже лучше виднелись каменная кладка, горгульи и даже сад.       Наконец, демонесса подошла к кованым дворцовым вратам, которые охраняли невиданные ей зубастые чудовища, однако она о них слышала — таркатаны. Девушка поправила свой наряд, чтобы не казаться неряхой, и подошла к стражникам. Тем не нужно было даже видеть гостя, достаточно учуять — демон. Уловив особенный запах выходцев из Преисподней, таркатаны тут же обернулись к ней, оскалились и раскинули руки, готовые нападать. Впрочем, стражи исполняют свой долг, прекрасно зная, что Кан не терпит демонов... одну только свою жену, в которой крови демона едва ли на ладошку осталось. Ашра отшатнулась, не ожидая такого негостеприимства, но всё же, признав в ней женщину, таркатаны унялись.       – Здравствуйте, – доброжелательно сказала демонесса.       – Что вам нужно? – спросил один из них рычащим голосом.       – Я желаю попасть к Императору на... аудиенцию, наверное, – ответила гостья, а потом услышала странную таркатанскую речь, ничего в ней не разобрав.       – Ждите! – сказал один из них уже на общепринятом языке. – Мы доложим о вас Императору и сообщим о его решении.       Крепкий воин оказался всё же не совсем уж и безмозглым чудовищем, а вполне разумным существом. Таркатан скрылся за воротами, но его отсутствие не убавит полной безопасности для дворца, которую обеспечивают его сородичи. Девушка же осталась терпеливо ждать, хотя вдоль высокого кованого забора. Вдруг Ашра ощутила... густой и душный аромат, похожий на тяжёлые женские духи, но рядом никого не было. Демонесса огляделась по сторонам и... увидела необъятный и пушистый куст, усеянный мелкими гроздьями белых цветов. Девушка сразу поняла — именно они источают такой аромат. Она подошла к нему поближе, чтобы рассмотреть их вблизи и ощутить этот невероятный аромат. Ашра мягко притянула к себе через загородку цветок и послушала его аромат, хотя особых усилий к этому прилагать не нужно: цветы эти пахнут очень ярко даже на расстоянии, они чрезмерно сладкие и у некоторых людей способны вызвать головные боли. Но демонесса была иным созданием, потому ей это было не страшно, хотя она тоже могла испытывать боль. Но этот аромат... был ей приятен и не казался слишком тяжёлым, а сами цветы выглядят так мило и невинно. Девушка вынула меч из ножен и отрезала им цветок, оставив грубый и неровный срез. Она ещё раз послушала его аромат, как вдруг...       – Эй, ты! – грубо бросил ей подбежавший таркатан. – Ты что творишь?!       – Я? – не поняла Ашра. – Я... да ничего...       – Ты сорвала цветок из императорского сада! – рыкнул таркатан и обнажил лезвия.       – Ам... – демонесса немного растерялась.       Таркатан уже собрался броситься с боем на девушку, чтобы наказать за порчу садовых насаждений дворца. Девушка не растерялась и, заправив гроздь цветов за золотую ленту шляпы, вынула изогнутый меч и направила его на воина. Оба демона были уже на грани того, чтобы броситься друг на друга с боем, но внезапно за их спинами послышался крик.       – Эй! – осёк их тот самый таркатан, который встретил гостью. – Ещё драки тут не хватало! Госпожа гостья, вас готов принять Император.       – Она срезала цветок! – сообщил таркатан своему старшему.       – Значит будет отвечать перед Императрицей, – махнул рукой старший таркатан. – За цветы она... лучше тебе не знать. А сейчас идёмте к Его Императорскому Величеству.       – Я готова принести Императрице свои извинения, – сказала Ашра. – Ведите меня.       Вознесённая снова привела себя в надлежащий вид, разгладив невидимые складки на одежде и поправив шляпу. Старший таркатан повёл демонессу за собой. Девушка убрала меч в ножны, однако цветок всё же оставила на шляпе: то ли забыла о нём, то ли не боялась наказания, если его увидят. Они вошли во внутренний двор, который был невероятно огромным и просторным. Тут было так красиво и живописно, что слов не хватит, чтобы описать эту красоту: цветы, бабочки, птички и кролики, были даже рыбки. Ашра оглядывалась по сторонам, но все же шла вперёд, пока не прошла в вестибюль. Тут было не менее роскошно, чем снаружи: интерьер, предметы искусства, мебель, вазы с цветами, ковры — всё прекрасно. Однако таркатан, не давая даже толком рассмотреть здешнее убранство, настойчиво повёл гостью за собой, ведь Его Императорское Величество не должен ждать.       И вот, наконец, они подошли к дверям кабинета Его Императорского Величества. Там слышался раскатистый смех, идущий от души, с ноткой порыкивания. Ашра не знала, Кан это или нет, но... смех у него был дьявольский, но у Куан Чи чуть более жуткий. Таркатан кивнул стражнику, что стоял у дверей кабинета, и тот прошёл внутрь. Демонессе не удалось даже заглянуть туда, чтобы разглядеть Императора, хотя и не получится, ведь теперь у правителя есть своя приёмная, где его гости ожидают дозволения войти. Однако через пару секунд страж уже вышел.       – Его Императорское Величество ожидает вас, – сказал страж.       Войдя в просторный кабинет алых тонов, Ашра увидела двух мужчин: один был уже в возрасте, одет в белую, даже скорее сероватую хлопковую рубаху, поверх которой надета сапфирового цвета кожаная накидка, на груди блестит золотой медальон с мелким изумрудом, на запястьях медные наручи, ноги облачены в высокие сапоги с круглыми медными наколенниками, а на голове бамбуковая шляпа каса с медными полями и плотно натянутыми сапфировыми лентами (прим. автора: облик Рейдена «‎Защитник Земного Царства»‎ в Mortal Kombat 11). Цвет волос его она не видела — спрятаны под плотную чёрную кожу наряда, но глаза были белые, словно молоко, без зрачков. Напротив него сидел... сидело чудовище, похожее на демона Преисподней: у него был обнажён торс с выпирающими косыми мышцами живота и кубиками пресса, через грубую и плотную кожу выпирают толстые жилы; через грудь у него перекинут кожаный ремень, держащий собой на правом плече наплечник кровавого цвета с крупными звериными клыками; на запястьях были наручи из пластин, закреплённые на специальном бинте; мускулистые ноги скрыты под широкими чёрными штанами, которые от блеска ткани казались фиолетовыми; на животе была большущая пряжка от ремня, перетянутая плотным алым жгутом, что держала на себе латную юбку из пластин того же цвета, что и наплечник; колени и щиколотки надёжно закрывали поножи из кровавых пластин, которые держались на плотных белых верёвках, а на ступнях были кожаные когакэ с отдельным большим пальцем (прим. автора: облик Шао Кана «Разбой и поджог» в Mortal Kombat 11). На голове у него был золотой рогатый шлем. У демонессы возникло некое непонимание: сидят двое мужчин... и оба в кабинете Императора. Для девушки выбор тому, кому поклониться, был очевиден. Она приложила кулак к раскрытой ладони и подошла.       – Ваше Императорское Величество, – поклонилась Ашра мужчине в шляпе каса.       Император и чудовище переглянулись: первый был до испуга ошарашен, а второй пару раз подавился смехом, а затем... разразился страшно громким хохотом, что даже стражников за дверью испугало. Демонесса оторопела и выпрямилась, глядя то на хохочущего, то на побледневшего. Первый, правда, испугался больше не гостьи, а последствий её поклона, а вот на неё саму... засмотрелся.       – Дааа, Рейден! – хохотал монстр. – Уж не подумал бы, что тебя примут за Императора Внешнего Мира!       – Если бы ты оделся в приличные доспехи красно-золотого цвета, то этого бы не было, – сказал побледневший Рейден.       – В своём дворце я сам решаю что мне носить! – сказал хохотун. – Но забавно вышло.       – Ааа... то есть... я ошиблась? – несколько оторопела девушка и повернулась к чудовищу. – Император Внешнего Мира — это вы?       – Император Внешнего Мира — это я! – кивнул монстр в шлеме, а затем кивком указал на мужчину в шляпе. – А это Лорд Рейден — Бог Грома и Защитник Земного Царства, а также мой друг.       – Я прошу прощения, – гостья поклонилась ему.       – Ничего, – махнул рукой Шао Кан.– У меня уже такое бывало. Важно две вещи. Первое: что у вас ко мне за дело? И второе: кто вам разрешил срезать цветы моей супруги?       – За цветы я сразу же прошу прощения, – она вынула цветок из шляпы и неловко протянула ему. – Я не знала, что их нельзя срезать. Просто... они чудесные!       – Я знаю, что они чудесные, – согласился Император и положил цветок на стол. – Только вот моя супруга за порчу её цветов будет очень и очень недовольна!       – Я готова извиниться, – сказала Ашра.       – Если бы перед ней было достаточно извиниться, то я вообще бы жил не тужил, – буркнул себе под нос Кан. – Однако всё же зачем вы здесь?       – У меня очень важное дело к вам, Ваше Императорское Величество, – начала демонесса.       – Дело делом, но вежливее было бы вначале представиться, – напомнил внешнемирец. – И рассказать кто вы, откуда, чем занимаетесь и можно ли вам верить, а?       В целом гостья была согласна с хозяином дворца и, фактически, этих чудесных цветов, потому выдохнула и сняла свою большую и тяжёлую шляпу: под ней оказались блестящие смоляные волосы, уложенные так гладко, что в них без прорех отражалось солнце. Наверняка они довольно длинные и очень мягкие. Впрочем, не женатому Шао Кану об этом судить: у него есть своя несравненная беловолосая банши Синдел. Без шляпы и её лицо рассматривалось лучше: у неё были мягкие восточные черты лица, не как у Китаны или Фрейи, сама кожа желтоватого цвета, но не болезненная, а вполне здоровая, брови у неё тонкие и длинные, карие глаза подчёркнуты чёрной подводкой для глаз и тенями, большие губы не тронуты помадой. На ней нет шрамов или наростов, вообще отсутствуют всякие демонические черты, в отличие от Стефании — прабабушки Синдел — полудемона и полуэденийки. Телесно гостья была среднего роста, вполне стройная, но округлая грудь проглядывается через наряд, хотя и не неприлично.       – Я Ашра, бывший демон и сестра Братства Тени, – представилась Ашра. – И пришла я сюда потому что Внешнему Миру грозит опасность.       – Откуда? – спросил Шао Кан.       – Из Ватернуса, – ответила демонесса.       – Погодите! – остановил их Рейден. – Что значит бывший демон?       – Я родилась демоном, но под влиянием небесного меча крисса очистила душу, – объяснила гостья. – И стала созданием света, что близки к Богам и Старших Богам.       – А так... можно было? – удивился Император.       – А тебе очень надо? – спросил Бог грома.       – Да я просто... про Синделкину прабабушку подумал, – ответил Кан.       – А можно мне взглянуть на этот меч? – попросил Бог.       – Можно, но только из моих рук, – ответила девушка и вынула меч.       – Хороший клинок, – оценил его внешнемирец. – И он насыщен магией.       Защитник Земного Царства подошёл к ней и начал смотреть на изогнутый меч своим божественным взглядом. Оружие было очень искусной работы и поражал даже Шао Кан: ни Бог, ни Император ещё не видели такого, чтоб меч был так выплавлен и изогнут. По своему виду он был схож с обыкновенным, но вот его боевые навыки... у Кана вызывали некое сомнение: вряд ли такой меч сможет войти дальше своего наконечника. Однако в глазах Бога грома это оружие света не сияло чистой белой аурой, а имело какой-то сливово-чёрный блеск, парящий над лезвием, словно плотный дым.       – Что-то в нём не так... – заметил Рейден. – Будто в нём какая-то недобрая аура, но... она выглядит подавленной.       – Вы тоже это заметили? – улыбнулась Ашра. – У вас зоркий глаз, Лорд Рейден! А ещё... красивая шляпа.       – А мне она всегда казалась странной, – сказал Шао Кан, вернувшись за стол.       – Тебе не понять всю прелесть шляпы, шлемоноситель, – подколол его Бог грома.       – Мне она и не нужна, Рейден, – сказал Император. – Шлем надёжнее. Итак, мы отвлеклись. Ашра, ну и что там за угроза?       – Крайне опасная! – ответила демонесса. – Культ Бога вампиров!       – Чем культ может грозить моему миру? – спросил Кан.       – Они похищают людей, чтобы пить их кровь, – объясняла гостья. – Похищений стало очень много и культ за несколько тысяч лет крайне сильно разросся. А ещё... они планируют что-то масштабное и кровавое в вашем мире.       – Вот как... – внешнемирец потёр подбородок. – Отомстить хотят, кровососы поганые! Мало я на них таркатан спускал! Думают, что я как Изольда похозяйничать им в своих владениях дам...       – Нет, – сразу сказал девушка. – Если вы про вампиров Ватернуса, то они не причём. Тут... всё запутаннее, чем кажется.       – Я могу вторгнуться в их мир... – заговорил Шао Кан.       – Шао Кан! – ужаснулся Защитник Земного Царства.       – Но я не буду этого делать! – закончил Император. – Внешний Мир ещё не до конца оправился после моей тирании. Новой крови он не выдержит.       – Ваш мир совсем не такой, каким его описывал Куан Чи, – сказала она.       – Про этого некроманта я даже слышать в своём дворце не хочу! – Кан грохнул кулаком по столу.       – Но придётся, – настояла Ашра. – Именно под его началом я была в братстве Тени, но... быстро ушла оттуда.       – Я надеюсь, что теперь руками мастера Хасаши этот... колдун убит навсегда, – сказал внешнемирец.       – Он убит? – поразилась демонесса. – Как?! Когда это случилось?!       – Я ожидал, что вы-то уж должны знать, – сказал правитель. – Грандмастер клана Ширай Рю из Земного Царства своим мечом лично отсёк голову подлому колдуну, который мучил мою жену и старших дочерей.       – Невероятно... – только и смогла произнести гостья. – Я столько лет мечтала об этом, но вы смогли сделать это! Даже Шиннок считал, что Куан Чи неуловим!       – Это нужно благодарить мастера Хасаши, – сказал Шао Кан.       – А кто он этот... мастер Хасаши? – ради интереса спросила вознесённая.       – Трудно будет объяснить... – сказал Император. – Грандмастер одного из земных кланов ниндзя.       – Я не совсем понимаю, что это значит, но пусть так, – сказала девушка. – Возвращаясь к культу: я не знаю, сколько сил они сюда стянули, но их много! Очень много!       – Если начать подготовку воинов к нападению, то поднимется паника, – рассудил Кан. – В тайне такое оставить невозможно.       – Значит нужно придумать другой план, пока ещё всё спокойно, – логично рассудила она. – Сейчас они наверняка взбудоражены моими действиями по отношению к ним, и решили, что их уже нашли: я охотилась за ними во всех мирах и убила уже около сотни. Хоть это и капля в море по отношению к ним, но они не смогут оставить это без внимания.       – Я благодарен вам за сведения, – сказал внешнемирец. – Но раз вы — единственный осведомлённый, то... я хочу предложить вам остаться во дворце: вы больше мне расскажете и мы постараемся придумать выход из ситуации.       – Почту за честь! – улыбнулась Ашра. – Я никогда здесь не была и буду рада остаться подольше.       – Вас поселят в восточной части дворца, – сказал хозяин дворца. – Вас проводят.       В ту же секунду Шао Кан позвал стражника, приказав проводить гостью в покои, где она сможет отдохнуть и расслабиться после длительного пути. Демонесса убрала меч и пошла следом за стражником. Когда дверь закрылась, то Рейден отвёл от неё взгляд на стол: кипа бумаг, которые разложены в хаотичном порядке — друг на друге, кое-где были сгибы или заломы... видно, что давненько тут Синдел не наводила порядок. Однако, Бог грома не мог не заприметить нежную и пахучую веточку мелких бело-жёлтых цветов — это был жасмин, именно его небрежно срезала демонесса. Жасмин издавна считался цветком элегантности, женственности и грации, а белый цвет означает невинность и чистоту. Защитник Земного Царства, конечно, не знал язык цветов, как Канум Внешнего Мира и Эдении, но всё же считал этот цветок красивым.       – Леди Ашра забыла цветок, – сказал Бог.       – Ей же лучше, – сказал Император. – Синдел не увидит и не будет скандала.       – Ну и что же, верёвкой его теперь к кусту привязать? – спросил гость. – Завянет ведь, а так хоть порадует даму.       – Если ты так хочешь, то верни ей этот цветок, – безразлично сказал Кан.       Рейден не понял, шутка это или нет, однако... счёл, что будет глупо упустить такую возможность порадовать чистой души создание. Бог грома мягко взял большим и указательным пальцами цветок и ушёл из кабинета внешнемирца. Защитник Земного Царства и сам не знает, зачем это делает, но почему-то в душе появился такой порыв доброты — вернуть прекрасной даме такой же прекрасный, пусть и чрезмерно благовонный цветок. За собой Бог и не помнил, чтобы догонял кого-то ради цветка. Девушка ушла не так далеко, потому гостю не составило труда догнать её.       – Леди Ашра! – окликнул её Рейден.       – Да? – повернулась Ашра и увидела перед собой Бога грома. –Лорд Рейден? Что-то случилось?       – Вы забыли в кабинете Императора цветы, – сказал Бог грома и протянул ей веточку. – Это жасмин.       – Значит вот как называются эти цветы, – улыбнулась демонесса и приняла от него цветок. – Спасибо вам.       Защитник Земного Царства почтенно склонил пред ней голову и удалился, вероятно, снова в кабинет Императора. Такой милый поступок со стороны самого Рейдена, оказался для девушки очень приятным, даже слишком: не сказать, что он именно подарил ей этот цветок, а просто вернул, но... это вызвало у неё улыбку — ещё никто и никогда не возвращал ей цветы. Желтоватое лицо Ашры залилось нежным алым цветом, выделяя щёки. Однако всё же нужно поторопиться за стражником, иначе демонесса тут заплутает и отыщет путь в опочивальню только к старости, потому она пошла за стражем.       Её привели в восточную часть дворца, которая была не так давно отстроена после... некоторых событий, однако гостья их не застала, хотя может быть оно и к лучшему, а то пришлось бы ей и таскать, и строить, и красить, и врать императорской паре, и обманывать Цетрион. Страж открыл двери и впустил Ашру: она увидела довольно просторные покои, отделанные в белом цвете с цветочными узорами золотого цвета на эденийских обоях, паркет сделан из берёзового дерева, стоит кровать с прозрачным белым балдахином и золотистой бахромой до самого пола, постель застелена простым белым бельём, стоят две тумбочки с резными крышечками с канделябрами и новыми свечами, постелен эденийский ковёр из шёлка и много всего по мелочи. Такая роскошь! Демонесса ничего такого в жизни не видала. Самое роскошное, что у неё было — комната в таверне, и то на одну-две ночи. Хотя и для дворца, и для императорской четы эти покои довольно просты. И как совпало: девушка обожает белый и золотой цвета, хотя вряд ли каждый страж знает о том, где и как отделаны покои. Прислужник поклонился ей и ушёл. Ашра поняла, что тут её поселили бесплатно, хотя за такие покои не жалко и денег дать. Вещей с собой у демонессы не было: только шляпа и крисс. Головной убор гостья сняла и подвесила за ленточки на дверцу шкафа, а меч положила на специальную стойку. Сняв обувь, девушка с улыбкой и раскинутыми руками плюхнулась на кровать: перина тут мягкая, а бельё всё ещё пахнет чистым хлопком, хотя сама она этого запаха не знает. В руке она всё ещё держала веточку жасмина, которую приложила к носу и стала вдыхать её аромат — отныне она в него влюблена. А ещё Лорд Рейден показался ей... приятным собеседником. Хотя Ашру пока не покидало чувство стыда за свою ошибку: спутала Императора с Богом, а того и поныне краснела. Демонессе и в голову бы не пришло, что правитель Внешнего Мира — полуголый демон. Хотя демонической ауры у него не было, а на вид — чистый демон. Девушка легко могла бы представить Рейдена Императором Внешнего Мира, но никак не Шао Кана. К тому же Император говорил, что Куан Чи мучил его жену и старших дочерей, а также тот куст жасмина принадлежит его супруге, значит Императрице — он женат на данный момент и имеет детей. Хотя всё тот же некромант утверждал обратное: называл Кана развратником, жестоким садистом, убийцей, воином до мозга костей, громилой. И якобы никогда внешнемирец не был женат. А тут выясняется, что у Шао Кана есть и жена, и дочери. Вряд ли Император бы стал врать, что у него есть семья, а скорее похвастался бы гаремом. А вот Куан Чи врал всем своим демонам постоянно, однако судьба и смерть рассудили, кто оказался прав, даровав вершить судьбу подлеца некому мастеру Хасаши. Но зато теперь Ашра спокойна и рада, что ушла от Братства Тени.       Сам Шао Кан все ещё сидел в своём кабинете, обдумывая слова этой бывшей демонессы. Пусть о демонах говорят, как о самых злых, подлых и коварных существах на свете, но было непохоже, чтобы она лгала. По виду девушка честна, искренна и добра, явно хочет помочь его миру, пусть и редко кто-то делает это безвозмездно. Хотя и демонической ауры в Ашре нет, скорее наоборот: она чистая, светлая и невинная. Значит её история — это правда. Нужно будет поподробнее разузнать об этом, может даже отправиться в Ватернус. Хотя там Императора совсем не любят и порвут на куски при первой же возможности, к тому же это можно будет расценить как шпионаж и повод к войне. Однако есть там один вампир, с которой ещё можно поговорить — это Нитара, нынешний «‎правитель»‎ Ватернуса. Она — лидер партии Сытых, тех самых, что создали искусственную кровь и питаются ей. Рейко во время своего добровольного изгнания был её гостем и любовником, но ничего у них особо не сложилось. Была она и любовницей Эррона Блэка, но и с ним она разошлась. В итоге со всех сторон она враг для Скарлет: по кровососущей природе своей и по отношениям с её возлюбленным и братом. Кан не знал, как там правит Нитара и как относится к нему, но вряд ли она готова поддерживать дружественные отношения с убийцей и высшим вассалом. Империя не посылала туда посла, но имела ряд осведомителей — эденийских торговцев, у которых они покупали внешнемирские механизмы для своих заводов. Те и рассказали правителю Внешнего Мира, что Нитара — некоронованная Королева Ватернуса, а официально титул её — лидер партии Возрождения, которая восстанавливает в царстве вампиров мир и порядок. Ценят её за то, что она хранит секрет той самой искусственной крови и вполне неплохо разрешает проблемы «чисто женского характера»: архитектура и благотворительность, хотя была неплохим оратором и дипломатом. Но не для всего Ватернуса: власть партии Нитары распространяется только на столицу этого мира — Ватерниале и близлежащие к ней северо-восточные земли, а вот юго-запад занимают так называемые Голодные. Такое двоевластие вызывает настоящий хаос. Только близлежащие деревни и маленькие города, что рядом со столицей, были относительно стабильны и не бедны потому, что местные жители выгнали Голодных, а вот в остальных местах всё намного хуже. Эта гражданская война, превратившаяся в некое негласное сосуществование друг с другом: Сытые не трогают Голодных, а Голодные не лезут в столицу к Сытым. Конечно нарушения бывали, но Голодных быстро ловили, наказывали и выгоняли. А тех, кто осмеливался пить кровь своих же — казнили.       Это Шао Кан всё же смог собрать под своей твёрдой рукой целую империю, которая после бездарного правления Милины трещала по швам. В его власти был центр — Империум, Эдения, Ош-Текк, Куатан и Тарката, но были и в упадке, почти на грани уничтожения Затерра и Арнык. Когда-то царства шоканов и ош-текков были такими же, но теперь всё иначе. Значит и Арнык с Затеррой тоже могут стать лучше. И Горо, и Барака имели большие планы на свои провинции. Взять хотя бы Куатан: Король уже крепко держит в голове план по восстановлению родины его друга и телохранителя Императора — Кинтаро — Тиграр. Самих полосатых шоканов осталось не так много, однако на прежнем месте обитания они уже давно не живут: жарко, знойно, шатры засыпает песком, а каменные дома им не строили — считали низшим шоканским сословием. Кинтаро готов был рассказать о том, каким его город был раньше, однако прежнее уже совсем не к месту, а новый город придётся создавать Императрице: расчёты, макеты и рисунки всегда составляет она, ведь идеи у неё масштабные, помпезные и на века. Но вот сказать сейчас об этом Канум — страшнее всяких переживаний Кана за душевное здоровье супруги: из-за свадьбы Коталя и Джейд монархиня и так оставила разработку проекта восстановления столицы Затерры. Уже успели подрасти зародыши затеррианцев, а вот проект стоит на месте. Рептилия и Камелеона не жалуются и не капают эденийке на мозги, чтобы она поторопилась, потому что понимали переживания матери по поводу будущего брака старшей дочери. Касаемо Бараки, а вернее Таркаты, то его Таркатанский лагерь, который по сути стал столицей провинции, требует прямого выхода, а не подъёма на вершину. Благо хотя бы этим занимается лично Принцесса Милина.       Однако речь идёт всё же не о развитии провинций Внешнего Мира, а о том, что бывший вассал затевает нечто тёмное против своего сюзерена. Так что нужно разобраться с этим, прежде чем можно идти на свадьбу дочери. Ведь, как уверяет Ашра, всё гораздо серьёзнее, чем может показаться. Кто знает, что там в уме вампиров и насколько хорошо они осведомлены о планах Кана: ведь эти 17 дней до свадебного торжества они могут пересидеть, а прямо в день свадьбы нападут. Хотя всё до конца не ясно, потому слова демонессы ещё предстоит проверить. Внешнемирец завтра поговорит с ней об этом более подробно, наедине, без Рейдена, ведь он наверняка будет задавать лишние вопросы и... обсуждать эти вонючие цветы. То ли дело магнолии: такие мягкие и нежные цветы, которые не вызывают у Шао мигрень и не бьют прямо по носу резким ароматом. Кто вообще придумал в природе эти жасмины, когда есть магнолии, которые так любит его Дели? Но Императору было очевидно ещё и другое: похоже, что Бог грома если не влюбился в вознесённую, то явно ей заинтересован, это и дураку понятно. Кар улыбнулся, что у его друга, возможно, появится вторая половинка. И по крайней мере внешнемирец перестанет думать о том, что на его душку Делочку ещё кто-то засматривается: Джонни Кейджа, Эррон Блэка и Шанг Цунга он уже отвадил, хотя в этом в большей степени благодаря Соне Блейд, Скарлет и Тане. А вот Защитник Земного Царства и правда пытался сойтись с Королевой Эдении, но не получилось. Возможно если бы Бог был более настойчив в момент их развода, то... кто знает, чтобы сейчас было. Шао Кан даже представлять такую картину в своей голове не хотел: он не мог представить свою Синдел в объятиях другого, когда пусть даже самые ухоженные, но чужие мужские руки обнимают её и ласкают, а даже самые мягкие губы шепчут ей о любви. Император сжал кулак: нет, свою Императрицу он уже никому не отдаст — ни смерти, ни другому ухажёру. Но ревновать Кан не смел: Канум не даёт ему поводов для дурных мыслей, а глаза каждый день так и пылают к нему страстной любовью. Если губы и могут лгать, то взгляд и биение сердца нет. Ах, вот бы дорогая сердцу эденийка сейчас пришла: внешнемирец бы крепко обнял её, поцеловал и сказал, как сильно он её любит.       Шао уже заметил, что в рабочем кабинете свет стал не дневным, а золотисто-оранжевым — время близится к закату, значит можно бы закончить работать и пойти к своей дорожайшей супруге, а потом и у любимым детям. Свечи в кабинете Императора никто зажечь не успел, потому правитель без лишних хлопот вышел в комнату ожидания, а затем в коридор и направился к жене. Кан очень надеялся, что застанет Канум на её рабочем месте, где сможет крепко обнять и поцеловать.       Внешнемирец подошёл к двери кабинета своей любимой эденийки, который был всего в паре шагов от него и уже хотел было постучать, но тут же опомнился: жена вряд ли услышит, ведь теперь вместо прямого входа в кабинет расположилась приёмная, потому мужчина прошёл туда, а затем уж без стука вошёл в кабинет. Шао уже готов был ругаться: Дели понастроила тут коридор на коридоре, небось ещё и опять сидит за рабочим столом, планируя свадьбу старшей воспитанницы. Но когда Император вошёл, то... оторопевши замер на месте, не смея выдохнуть: включив себе лампу, Императрица сидела за макетным столом и с помощью пинцета собирала очередную фигуру, выглядя, словно маленькая девочка. Канум же была так увлечена, что не заметила, как вошёл дорогой Кан. Внешнемирец не смел её отвлекать, пока она соединяла деталь, держа её пинцетом — это очень тонкий процесс. Можно разозлиться из-за одной детали и в порыве разрушить весь макет. Муж даже не знал куда деться: пройти и сесть на кушетку, встать подле жены, присесть на корточки или вообще стоять на месте и не дышать. Потому он замер, стиснув зубы. Синдел медленно, но аккуратно подсоединила деталь к макету, тонкой кистью промазывая швы особым маслом. Теперь в руке Императрицы получился роскошного вида фонтан: большая круглая форма, в которой стоят четыре... змееподобных или ящероподобных создания, мордами своими обращённые в разные стороны света; стоят они в разных позах, но един образ: из их зубастых пастей льётся вода. Да, эта ненастоящая, а только окрашенная природная смола, но выглядит великолепно. Канум отложила пинцет, чтобы передохнуть и размять затёкшие пальцы.       – Здорово получается, – внезапно услышала она внезапно голос внешнемирца и подняла глаза.       – Ой, Дракончик! – ахнула эденийка. – А я тут заработалась!       – У тебя вновь гениальные архитектурные идеи? – спросил муж.       – Скорее продолжение начатого, – ответила жена. – Хочу продолжить проект восстановления Затерры.       – Ааа, это правильно! – кивнул он. – А то этот павлин тебя со своими переносами свадьбы совсем утомил!       – Теперь уж пусть сам за этим следит, – спокойно сказала она.       – Я просто беспокоюсь за твои нервы, – сказал Шао Кан. – Ты и так уже вымоталась за последние дни. Тебе нужен отдых!       – Обними меня, – мягко попросила Синдел. – Я отдыхаю в твоих объятиях.       Император с превеликим удовольствием подошёл к Императрице, встал позади и нежно обнял со спины. Утренние кудри Канум уже осели под тяжестью бытового дня и летней сухости, но Кану волосы жены нравились совершенно любыми, ведь не они делают его супругу доброй, честной, милосердной, любящей и верной, а её душа и сердце. Внешнемирец опустил губы на волосы эденийки, слегка смяв их носом и устами. Живые серебристые волосы, ощутив ласку от знакомых губ, нежно затрепетали и оплели мужчину. Женщина, как хозяйка этих роскошных локонов, тоже ощущала всю ласку и улыбнулась. Он улыбнулся: всё тело супруги обожает его и любит, всякая часть её тела принадлежит ему — глаза, губы, руки и даже волосы. Желая ответить взаимностью на любовь женского тела, Шао Кан слегка приподнял её лёгкую головку и опустил поцелуй... на мягкий выступ, расположенный по центру её шеи — «адамово яблоко». Синдел томно задышала, показывая, как ей по душе такие ласки от мужа. Императрица руками потянулась к плечам Императора, хватаясь за них, словно за спасательный круг (такое в Земном Царстве она видела). Канум словно пыталась выбраться из омута работы, которая приковала её к столу. Кан не смел выдёргивать её, чтобы вдруг не испортить макет и не доводить супругу до слёз.       – Шао... – шептала эденийка его имя.       – Да, Дели? – также нежно внешнемирец прошептал её имя.       – Ммм... – томно выдала жена. – Ti amo con tutta me stessa.       – Снова французский? – спросил муж.       – Итальянский, – ответила она, потираясь о его руку.       – Я хочу услышать больше... особенно, когда ты стонешь! – сказал он.       Просто стоять, смотреть, целовать и обнимать эту женщину просто невыносимо: она тянет к себе всё тело Шао, ничего он не может поделать против Дели и её любовных чар, хотя нисколь она не колдовала, чтобы муж любил её. Императрица просто любила своего Императора, отвечая взаимностью на его чувства. Кан выдернул Канум из-за макетного стола и взял на руки: лёгкая, прекрасная и любимая супруга, о которой он мечтал всю жизнь. Внешнемирцу удалось не задеть стол эденийки, а все мелкие детальки остались на месте. Локоны жены ещё крепче обвили мужа: его грудь, руки и затылок. Оба супруга поняли, что им нужны уже не просто объятия и поцелуи, а страсть тел друг друга.       – Здесь? – спросил Шао. – Или пойдём в постель?       – Среди простыней наша страсть ещё жарче, – ответила Дели. – Я хочу в наши покои!       Император не смел отказать Императрице и понёс возбуждённую супругу в их покои. Хотя чего греха таить — Кан тоже безмерно возбуждён. Внешнемирец легко пронёс эденийку до их супружеской спальни, а сам ощущал игру её живых волос на своём теле — они ласкали его не хуже рук Дели. Мужчина был даже рад, что его супруга владеет таким необычным и редким даром. И он не позволит, чтобы клинок меча или ножниц коснулся её волос, укоротив их до безобразно короткого состояния, а если всё же это случится, то он применит все силы, чтобы вернуть их. Шао Кан искренне любил каждую клеточку тела своей Синдел, восхищался ей и боготворил.       Дойдя до покоев и войдя в них, Император выполнил просьбу супруги, оказавшись на их супружеском ложе. Кан сразу уложил Канум на постель, но не наваливался грубым и неповоротливым зверем, а прилёг рядом, возбуждающе протяжно водя рукой по груди и талии своей жены: то поднимался, то опускался. Но глаза не могли просто смотреть на то, как в безмолвном жаре дыхания открывается рот супруги, а губы звали к поцелую, пусть и слов к тому не было. Внешнемирец покрывал поцелуем каждый сантиметр её роскошного тела, а эденийка томно дышала, порой из её груди вырывались стоны. Эти стоны проникали в самые дальние уголки головы Шао Кана, отдаваясь эхом, который был схож с горячим паром и вызывал у него бешеный стук сердца в ушах. Нежно целуя её, муж переходил на более страстные и грубые движения губ. Сдерживать себя было уже просто невыносимо: его крепкие и могучие руки, не лишённые ловкости, стали раздевать жену. Шифоновое платье словно вторая кожа со змеи скатывалась на пол водопадом, обнажая тело Синдел, которое весь день было скрыто под тесной подкладкой с золотой вышивкой. Ах, ну до чего же хороша Императрица: грудь, талия, ягодицы, бёдра и ножки, всё было просто божественным, не сказать, что это лишь плод любви двух эденийцев, а не сотворение Богов.       – Моя Императрица... – шептал Император.       Кан стал осыпать её уши и виски поцелуями, при том такими частыми и лихорадочными, что он даже не отрывал от неё губ, а она ощущала их постоянно. Канум стонала, желая, чтобы это длилось вечно, как и то, когда он будет в ней. Одной рукой внешнемирец снял с себя тяжёлый пояс с латной юбкой, что ослабило широкие штаны, которые он вскоре бросил к поножам, ботинкам к поясу. Пока эденийка млела от его поцелуев, он снял и наручи, давая рукам больше свободы и лёгкости движений. Теперь больше ничего не сдерживало Шао Кана: он оказался в ней, а её стонами наполнились покои, что слышны даже далеко из них. В страсти она шептала его имя вперемешку с итальянскими и французскими языками, подавалась навстречу его горячему телу. Их любовь и страсть была неудержима, вызывая восхищение и зависть одновременно.       Пока Император и Императрица предавались любовной страсти в своей опочивальне, в дворцовых катакомбах продолжались работы. Там копали и ломали, убирались, выносили сор и трупы, искали богатства, меняли факела, пытались найти новые ходы и иными способами изучали катакомбы, чтобы составить более подробные и точные карты. Может быть за ночь таркатаны сыщут такое, что императорская семья от любопытства и желания приключений проснётся с первыми лучами солнца, не дождавшись даже завтрака. Рабочие выносили обломки статуй и кирпичей, осколки плитки, сажу и уже сухую землю, которая даже в дворцовом саду Канум будет непригодна. Чем ближе подходила ночь, тем меньше становилось работников — они уходили на отдых. Однако оставались те, кто работал за дополнительное золото. Ни железо, ни бронзу, ни серебро, а именно золото. Платили тут весьма щедро. К тому же был шанс прикарманить хоть малую долю того, что будет найдено и отдано в императорскую казну... хотя вместе с тем велик шанс быть пойманным вместе с награбленным и тогда будет не золото и найденное сокровище, а отрубленная рука и изгнание. Потому лучше честно получить своё золото, чем украсть и остаться калекой, но уже без ворованного.       Когда уже наступила полночь, осталось всего семь таркатан, что работали, не жалея сил: с них рекой тёк пот, мышцы сковали спазмы от натужности работы, а глаза слипались от усталости. Понимая, что ещё немного и лопатами они будут не копать, а просто отбивать себе ноги, то они приняли решение заканчивать, вынося последний мусор отсюда, и уходить, расписавшись перед этим в специальной книге: в неё записывалось точное время окончания их имена, подпись и время работы, чтобы следовала достойная оплата за труд. Таркатаны уже поднялись на верхние уровни, где складировали мусор и находки. До выхода оставалось всего ничего. И идти им нужно было мимо ритуального зала, где всё ещё лежал саркофаг с трупом таинственного незнакомца, который был найден ещё вчера. Мёртвым телом тут никого не удивишь: это было словно обыденностью, как, пожалуй, мебель, ковры или живые цветы в вазах, потому все отнеслись к этому спокойно, доделывая уже последнюю работу.       Таркатаны несмотря на силу, знатно подустали и уже едва тащили эти булыжники, многие из которых были весьма острыми: от них руки уже были грязными, а острые края проминали подушечки пальцев. И вот, проходя мимо саркофага, один из рабочих так устал, что случайно оступился и завалился на бок. Острый и тяжёлый булыжник, что он тащил, упал рядом, рассекая его грязную ладонь до крови. Он что-то прорычал на таркатанском наречье и зашипел, пережимая порез. Поднимаясь, он опёрся кровоточащей рукой на саркофаг: кровь потекла прямо внутрь на безжизненное тело. Он, поднявшись, посмотрел на тело в саркофаге, что оставался открытым с момента его нахождения и вскрытия. Другие таркатаны ругали его, подталкивая к выходу, ведь у этого народа не приняты жалость, сострадание и милость.       И вот все таркатаны ушли, оставив и саркофаг, и остатки мусора, и кровь. Наступила полная тишина. Лежащее тело в саркофаге было всё таким же безжизненным и бледным, не подавая ни единого признака своего сознания. Кровь на саркофаге, продолжая течь, капнула на его лицо, попав прямо на высохшие бледные губы. Какое-то время ничего не происходило, но затем в полной темноте... безжизненные глаза... резко открылись, горя пугающим кровавым цветом.