Панорамные окна

Если с утра он на Алену злился, то к вечеру проникся к ней искренним сочувствием. Отвести подряд две тренировки с гиперактивным ребенком под боком оказалось той еще задачкой со звездочкой. Лева, конечно, очень старался вести себя хорошо. На первые пятнадцать минут после ухода матери его стараний хватило, и то, это абсолютно не означало того, что можно было спокойно забыть о его существовании. Прежде всего, его нужно было нормально одеть на лед. Как выяснилось, ребенок никакого понятия не имеет, в каком порядке и какие именно вещи на него следует надевать. Сергею пришлось украдкой наблюдать за другими мамашами в раздевалке и искать в спортивной сумке примерно то же самое. Ситуация осложнялась тем, что Льва Сергеевича, кажется, совершенно не волновало, во что он будет одет на тренировке. Он болтал ногами, сидя на скамейке, о чем-то беспрестанно балаболил, строил рожицы другим мальчишкам, взяв в руки выданную вещь, так и держал ее, не собираясь вообще ничего дальше делать. — Ты одеваться будешь или нет? — нетренированное терпение у новоявленного отца быстро подошло к концу. — А? — Лева растерянно посмотрел на термокофту, которую уже минуты две или три вертел в своих ладошках, — Буду-буду. А у тети Ани на даче есть в-о-о-от такой бассейн! Я могу туда, знаете как? — он вскочил со скамейки, раскинул руки и, подпрыгнув, рухнул на обе коленки. — Бадамс! — Сергей сморщился, благодаря всех существующих богов за то, что в раздевалке не кафель, а мягкое резиновое покрытие. Иначе коленей от такого прыжка бы не осталось. Родительницы прочих, более спокойных, мальчиков оглянулись на них двоих и неприязненно покривились. — Классно? — улыбаясь беззубым ртом, спросил сын. — Одевайся уже! — не утерпев, прикрикнул Сергей, рывком поднял его на ноги, отряхнул пыльные коленки и снова всучил оказавшуюся на полу кофту. — Ладно, — обиженно нахмурился Лева и поспешно принялся натягивать ее на себя. Засунул голову в рукав и неодобрительно замычал, пытаясь протолкнуть ее дальше, несмотря на явную невозможность это сделать. — О, Господи… — вздохнул мужчина. На тренировку они опоздали, потому что эта возня, ожидаемо, затянулась. Мамашки о чем-то между собой перешептывались, то и дело поглядывая на них двоих. Только Даша, мама девочки, которая на хореографии выбила Леве зуб, улыбнулась ему вполне понимающе. Он тут же проникся симпатией и к ней, и к ее дочери. Та, конечно, бешеная, похуже Левы, но хотя бы мать из себя ничего не строит и сплетни за спиной не распускает. — В следующий раз останешься в раздевалке! — пригрозил отец сыну, зная, конечно, что ни за какие деньги не оставит его там в одиночестве. Себе дороже. Раскатывал детей, уже чувствуя себя изрядно уставшим от какого-то получасового одевания ребенка. Потом, не в силах сегодня отсматривать их корявые программы, наспех сообразил прыжковый баттл. Это была так себе идея: соревновательный момент заключался исключительно в том, кто из них сегодня выедет чистый тройной. Дети живенько прочухали эту идею, и, как один, принялись разбивать задницы. В итоге выиграла задира-Соня — у нее уже был неплохой сальхов, через раз она его точно выезжала, поэтому выбила всех слабеньких соперников всухую. — Нечестно! — пожаловался после тренировки сын, — Она уже умеет, а я нет! Он был очень расстроен: из-за того, что девчонка соревновалась с ним в первом раунде, Лева сразу выбыл, и остаток тренировки ему пришлось отрабатывать программу. Кажется, это был первый серьезный воспитательный момент в жизни Сергея — не брать же в расчет мимолетные наставления спортсменам? В конце концов, за них родители отвечают… — По-твоему, она не должна его прыгать, раз остальные не могут? — поинтересовался он. Сын нахмурился, обиженно пнул бортик катка. — Не знаю, — пробурчал исподлобья, — Но мне не понравилось. — Чем возмущаться тем, что это нечестно, лучше подумай, почему сегодня не получился дупель. Ты почти справился, а Соня, как раз, упала. Выехал бы — и она бы вылетела в самом начале. Лева выслушал его, внимательно, но без особенного энтузиазма. Может, ему нужно было сейчас что-нибудь другое? Сочувствие? Жалость? — Все равно обидно, — после недолгого молчания сказал он, — Девчонке проиграл. Сергей решил для разнообразия ему подыграть: — И зуб выбила, и в прыжках выиграла… Одни проблемы от нее сегодня! Сын кивнул, мечтательно уставился куда-то вдаль, глубоко вздохнул: — Но красивая… Прямо как мама. Мужчина еле сдержал рвущийся наружу смешок. Тоже, черт его знает — можно над таким смеяться или все-таки нет. Потом, в очередной раз за этот сумасшедший день, почувствовал необъяснимую гордость: все-таки, вкус у мальчика, что надо. Девчонка-то правда симпатичная и с характером. «Весь в отца», — неожиданно мелькнуло в голове. Вторая тренировка, уже со старшими девочками, шла еще тяжелее первой. Во-первых, спортсменки, в отсутствие своих основных наставников, по большей части, праздно наворачивали круги, болтали, снимали друг дружку на видео — не помогали ни окрики, ни напоминания, что до чемпионата России осталось меньше двух недель. Во-вторых, дети ощутимо беспокоились, это и было причиной бесконечных разговоров — кто-то видел скорую, а тем, кто не видел, уже пересказали все события в красках. — А Анна Станиславовна выйдет еще? — поинтересовалась у него рыжая девчонка, которую он видел по телевизору, на этапе юниорского гран-при. — Даниил Маркович завтра точно выйдет! — пригрозил Сергей, — Я ему расскажу, чем вы тут занимались. — А что с ней? — она и ухом не повела на его предостережение, — Что-то с ребенком? — Откуда вы все время все знаете? — раздраженно отозвался он. — Ну, мы когда ездили, я все поняла! — улыбнулась девочка. — Ну и молодец! Лучше бы так же старательно лутц тренировала, как сплетни собираешь! — Я же волнуюсь просто, — обиделась та, — Вдруг там что-нибудь серьезное. — Что-нибудь серьезное будет, если вы без Анны Станиславовны тренироваться перестанете. Она вернется и такое серьезное вам устроит! — Ладно, ладно, — насупилась его собеседница и, бросив быстрый взгляд на Леву, который играл с машинкой на скамейке у бортика, с наглым видом спросила: — А это ваш сын, да? — Это уж точно не твое дело! — отрезал Сергей. Сам, обернувшись на него мельком, долго не мог оторвать взгляд. Его сын. Звучало странно, очень непривычно. Необыкновенно точно, ему даже начало казаться, что он понял это с первой секунды, как его увидел. Захотелось даже пересмотреть свои детские фотографии — чтобы лишний раз убедиться в сходстве. Только мимика у него была явно мамина, движения какие-то, смех… Долго наблюдать за ним не вышло: пацан его заметил и подскочил на ноги. — Мы уже все? Домой? — Еще минут сорок, — взглянув на часы, ответил он. — Ску-у-учно, — скорчив гримасу, протянул Лева, — Можно я на улицу пойду, на площадку? Или в спортзал. — Иди лучше, прокатись, — предложил Сергей. — Б-э-э, — с явным неудовольствием отозвался сын. — Иди, иди, ты еще не устал, — более настойчиво сказал он, — Коньки только сам надевай. Это была очередная плохая идея: минут пятнадцать пришлось слушать раздающиеся из-за спины завывания ребенка, сражающегося со шнурками. Он твердо решил не помогать — в конце концов, семь лет человеку, надо же когда-то становиться самостоятельным! — Стой! — остановил его перед выходом на лед. — Плохо завязал, — потрогав хлипкую шнуровку, заключил отец, — Сейчас на одном коньке покажу, второй перезавяжешь сам. С десятого или пятнадцатого раза у него все-таки получилось. — Молодец! — одобрительно взъерошив его волосы, сказал мужчина, — Чтоб завтра я не видел, что мама тебе коньки завязывает. — Ладно, — вытирая рукавом глаза, согласился Лева. Сергей в очередной раз за этот вечер тяжело вздохнул: ну что с ним делать! Заставляешь — ноет, не заставляешь… У Алены, видимо, выдержки не хватало его заставлять. Может, за этим и нужны двое родителей, чтобы один доделывал то, на что у второго не хватает терпения. — Ну, что ты сопли-то распустил? — растерянно пробормотал он, присаживаясь перед ним на корточки и внимательно вглядываясь в заплаканное лицо, — Я тебя чем-то обидел? — Нет, — Лева засмущался, отвернулся, делая вид, что очень внимательно смотрит на девчонок, кружащих по льду. — В чем дело тогда? — Просто не люблю, когда долго не получается, — мальчик горько всхлипнул, по щекам покатились новые слезинки. — Нет, брат, так у нас ничего не выйдет, — ласково улыбаясь, он стирал с его лица слезы, сам не заметил, как обнял его — крепко, куда сильнее, чем положено тренеру, а Лева прижался в ответ и всхлипывал уже, оставляя мокрые пятна на отцовской жилетке, — Ты, может, сразу прыгать научился? Вращаться? Тот помотал головой. — Ну вот! — самым бодрым голосом сказал Сергей, — А почему шнурки сразу сами должны завязываться? Лева пожал плечами. Видимо, не уловил логику. — Иди-ка сюда! — мужчина подозвал к себе рыжую, которая уже раз пятый проезжала мимо них и при этом ни разу не прыгнула, — Раз ничего не хочешь делать, поиграй с ним в догонялки. Лева, ты водишь! Девчонка тряхнула длинными рыжими косами, заданию удивилась, но возражать не стала — крикнула: — Догоняй! — и стрелой умчалась на другой конец катка. Лева подумал секунду и погнался за ней, наперерез всем спортсменкам, бесстрашно, ловко, поразительно быстро набирая скорость для ребенка его лет. Сергей даже залюбовался им на секундочку: так сильно напомнил маленькую Аленку. Все-таки, скольжение — это природный дар, кому-то дается, кому-то — нет. Леве явно повезло с генами. Спонтанно придуманная им игра почти сразу переросла во всеобщее сумасшествие: другие девчонки, бросив свои задания, тоже присоединились к играющим. Дети смеялись и визжали, падали, Лева уступал старшим в скорости, зато изворачивался, как мог: пробегал под руками, проезжал между ног, прятался за спинами более высоких девочек. Это был его полный провал, как тренера, Сергей стоял и представлял, что завтра на это скажет Глейхенгауз — так бездарно просрать целую полуторачасовую тренировку нужно было еще умудриться. Зато все были счастливы, особенно, конечно, сын, который наконец-то вдоволь набегался и со льда буквально выполз, довольный, под ручку со старшими спортсменками. Те тоже были довольны: веселой стайкой окружили мальчика, одна села вытирать лезвия от его коньков, другая заботливо достала салфетки — стирала пот со лба. — Ну до чего хорошенький у вас сын! — с умилительной улыбкой сказала рыжая, — Просто чудо! Мужчина даже возражать на эту фамильярность ничего не стал — просто кивнул ей, с тревогой наблюдая за Левой. Тот, кажется, не услышал. В малиннике ему явно было не до чужих разговоров. Потом уже сидели вдвоем в пустой раздевалке — для Сергея начался новый квест: одеть ребенка на улицу. Лев Сергеевич опять помогать ему не спешил: исторгал бурные восторги по поводу игры. На этот раз уже не раздражало, в сущности, они никуда больше не спешили, да и смотреть на счастливого, переполненного эмоциями сына было очень приятно. — Понравилось? — улыбнулся отец и добавил построже: — Надевай штаны. — Прикольно! — подтвердил Лева, старательно запихивая обе ноги в одну штанину теплого комбинезона. Сергею опять пришлось выпутывать его из этого неразрешимого противоречия. — Только они поддавались, — пожаловался мальчик, — Как будто я маленький. Девчонки и правда ему немного подыгрывали: специально делали вид, что не могут поймать, не гоняли в полную силу, когда у Левы заканчивалось терпение, какая-нибудь из них ненароком попадалась ему под руку. — Не поддавались, а давали тебе фору. Значит, уступали, чтобы все было честно, потому что у тебя еще ноги не доросли. Девочки-то взрослые, длинноногие. — Красивые, — мечтательно улыбнулся Лева. — У тебя же Соня была красивая? — рассмеялся Сергей. Тот ответил со всей серьезностью и обстоятельностью: — На Соне я женюсь. А потом позову на свидания. А на этих просто смотреть хорошо! — Ой, слышала бы тебя мама… — хохотал мужчина. — Что я такого сказал? — допытывался сын, — Нет, ну что такого? До машины его уже пришлось тащить — ребенок устал, ошалел от морозного воздуха и начал зевать. — Мы на машине поедем? — сонно удивился он, заприметив джип на парковке. — Конечно, на машине. Не пешком же. — А можно мне опять порулить? — сразу оживился мальчик. Сергей с сомнением посмотрел на него, достал телефон — Алена так и не звонила. Может, у нее батарея села? Он чертыхнулся про себя: даже номер больницы, куда Аню увезли, не догадался узнать. Может, это далеко. Где-нибудь на другом конце Москвы. Тогда лучше бы поехать и забрать ее оттуда — мало ли, как ей потом добираться, если до ночи придется сидеть. — Давай завтра, ладно? — осторожно предложил он сыну, — Я волнуюсь, что твоя мама раньше нас вернулась, а у нее нет ключей. — Вертолет тоже завтра тогда, да? — сообразил тот. Гребанный вертолет! — Ты сильно расстроишься? — Нет, — неожиданно улыбнулся Лева, — Мы же спешим. Моментами он, конечно, удивлял. Пойди, пойми этих детей — то ревет, потому что не может завязать шнурки, то спокойно реагирует на то, что сегодня ему не купят долгожданный вертолет. Вроде как, трагедия должна быть. — Классный ты пацан, Лева, — искренне похвалил Сергей, — Маме с тобой очень повезло. Машину, в суматошных раздевалочных сборах, он прогреть совсем забыл. То, что по дороге от выхода до парковки включил на максимум отопление и подогрев сидений, мало чем помогло — даже дверь промерзла и отошла с трудом. — Б-р-р! — поморщился Лева, усаживаясь на заднее сидение и сразу пожаловался ему, — Холодно как-то. — Быстро согреется, — пообещал он и потянулся застегнуть ремень безопасности. Пришлось повозиться: мелкому, щуплому пацаненку ремешок, как ни крути, упирался в шею. В голове мелькнула странная мысль: надо будет купить ему детское кресло. Или хотя бы адаптер. Жизнь менялась, на глазах, и в дополнение к новой реальности должны были появиться соответствующие атрибуты. Ни колясок, ни детских кресел, ни прочих сопутствующих обстоятельств ребенка, он никогда в своей машине не возил и даже понятия не имел, где это все продается. Сергей хотел было уже захлопнуть дверцу, как Лева вцепился в его руку обеими ладошками. — Что такое? Хотелось закрыть дверь поскорее — толку греть машину, если собираешься в двадцатиградусный мороз держать ее нараспашку. — Думаете, она меня где-нибудь нашла? Вопрос прозвучал странно. — В смысле? — переспросил он. — Софа сказала, что про папу — это враки. А ей так сказал ее папа. Голубые глаза сына смотрели на него пытливо и колюче. По коже бежал мороз — то ли от ветра, задувающего в спину, то ли от того, с какой, казалось, надеждой, взирают эти бездонные глазища. «Два океана», — подумалось ему. Стихийное бедствие, в самом деле. Кораблекрушение. И все потому, что за штурвалом была женщина, которую банально недолюбили — сначала мать, а потом и он сам. — Ты поэтому с ней подрался? — глупо уточнил он. — Да нет, — задумчиво ответил сын, — Просто подрался. Почему она мне не скажет, что нашла? Шла-шла, видит, мальчик… Маленький. Сидит на дороге. Поток фантазии несет его дальше, дальше, глаза наполняются слезами — от жалости к себе, видимо, он, наверное, видит себя, как наяву: одного. На дороге. — Так дети не появляются, — глотая странный ком в горле, тяжело подбирая слова, говорит Сергей, — Мама тебя девять месяцев носила в животике, очень ждала, переживала… Лева недоверчиво пожимает плечами: — Я видел. На фотках. Может, она просто много ела? — Да нет, Лева. Я точно знаю, что тебя нигде не находили. Ты мамин и папин. Ничейных детей не бывает. — Точно? — Точно-преточно. Давай, отцепляйся, нужно ехать домой. Дорога ему кажется нестерпимо длинной. Улицы завалены снегом, город стоит — чуть ли не каждый светофор приходится ожидать дважды. Он несколько раз звонит Алене, потом уже и Дане — оба телефона вне сети. Тревога тихой сапой прокрадывается в мысли и чувства, хочется поскорее доехать до дома, он готов уже объезжать стройные ряды машин по обочине или проскакивать на красный, но мирно посапывающий на заднем сидении сын придает какой-то несвойственной осторожности его манере водить. Страшно за него, да и будить резкими движениями не хочется.