Blown

Тим Брэдфорд не любит работу под прикрытием. Он терпит ее, считает часы до ее окончания и прекрасно знает, что плох в ней. Он слишком привык к правилам, чтобы отбрасывать их все разом и становиться кем-то еще, слишком категоричен к преступающим закон людям, чтобы закрывать глаза на мелкие нарушения в угоду охоты на большие. Тем не менее, сидя в Санта-Розе и делая вид, что не узнает мужчин через пару столиков, Тим не понимает, где допустил промах. Он точно знает, что не совершил ни одной ошибки, и знает момент, в который все посыпалось — сегодняшнее утро. Сегодня утром Феррето не допустил его в свою машину, сегодня утром появился третий охранник, сегодня утром (поздним утром) Джону Тауэру сказали, что завтра на работу он может не выходить. Днем его рассчитали и забрали все оружие, о котором знали. В пять вечера, отойдя от офиса легально оформленной компании Феррето, он заметил за собой слежку. А дальше все полетело к черту, как снежный ком. Его куратор, обязанный выдернуть его в случае чего, не взял трубку. Его запасной смутно знакомый куратор — тоже. Его контактное лицо в работе под прикрытием, Мишель МакЛаген, взяла трубку, но оказалась в Висконсине и смогла только продиктовать номер Новы Альварес, которой якобы «хватит яиц», чтобы вытащить их обоих. Тим отваживается позвонить ей только через пару часов, когда обнаруживает себя у кафе Санта-Роза и понимает, что завел себя в тупик. В Санта-Розе Тим по привычке заказывает пиво, но долго не решается сделать глоток, впервые опасаясь даже небольшого количества алкоголя. Он чувствует, как контроль медленно ускользает из его пальцев, и отчаянно цепляется за его остатки, двигая бутылку по столу туда и обратно и делая вид, что увлечен любительским джазом. Потом все-таки делает глоток и переводит взгляд со сцены на вход, заметив движение. Он молится, чтобы это была Нова. То, что Нова — Люси Чен, неожиданно. Тим смотрит на нее, отчаянным усилием воли удерживая на лице расслабленное выражение, и не верит своим глазам. В памяти воскресают детали дела Розалинд Даер, ее протеже Калеба и чудом выжившей девушки, которую искала вся полиция Лос-Анджелеса. Он помнит, как на следующий день пил в баре с Лопес. Она была в отчаянной ярости. Эта девушка была ей глубоко симпатична, и она злилась на обстоятельства, жалела ее и мечтала свернуть шею Дугласу Стэнтону — он был наставником Чен и сходу заявил ей в лицо, что ее инстинкты никуда не годятся, если она ходит на свидания с серийными убийцами. Что она вообще не может быть полицейским. Позже, когда какой-то кретин попробовал повторить убийства Калеба, Тим видел материалы дела, и его до сих пор передергивает от воспоминаний о видео из закопанной бочки, в которой девушка тихо напевает песню, чтобы не сбить дыхание. Вошедшая в кафе Нова не имеет ничего общего с той девушкой из бочки. Она говорит с официанткой уверенно и с легкой язвительной улыбкой, а потом находит его взглядом и смотрит цепко и внимательно, почти сканирует. Подойдя ближе, Нова вступает с ним в мягкую перепалку и наклоняется близко-близко, чтобы назвать ублюдком. Она перетягивает инициативу, и Брэдфорд, вымотанный двумя месяцами постоянного напряжения и, особенно, сегодняшним днем, немного расслабляется. Он чувствует, что его спину наконец-то кто-то прикрывает. Тим хорошо знает категорию полицейских, к которой относится Чен. Его бывшая жена такая же. Под прикрытием такие полицейские более свободные и смелые, чем в своей обычной жизни, и это ощущение дает им крылья. Самая лучшая и опасная категория для внедрения. Чен с улыбкой вытягивает из официантки все жилы, ненавязчиво заставляя ее встать так, чтобы загораживать Тима от мужчин Феррето. Он сам так бы не смог, даже не подумал бы о такой возможности, а у дерзкой самоуверенной Новы это получается само собой. В эти минуты Тим дышит глубже, и его сердце наконец замедляется до приличной скорости. А потом все снова, во второй раз за день, летит к черту, потому что Чен берет трубку, внимательно прислушивается к говорящему, смотрит прямо в глаза Тима и с легкомысленной улыбкой роняет «они знают, кто мы». Брэдфорд становится собой за долю секунды. Пока он встает и наклоняется вперед, он чувствует, как слетает с его тела неприятная мешающая кожура, и на мгновение ему становится безумно хорошо, так хорошо, что он играет в игру немного дольше необходимого и берет Чен за руку и улыбается ей. Если им повезет, то мужчины Феррето решат, что им не терпится уединиться. Ладонь у нее тонкая и хрупкая. Тиму нравится, что теперь опасность ясна и ее можно открыто встретить. Они вылезают из окна (Тим отдает должное силе и ловкости Чен, которая вылетает наружу легко и без промедления), бегут друг за другом вдоль здания и встречают тех троих, которые курили у входа. Брэдфорду почти радостно наконец-то подраться с кем-то по-настоящему, два месяца запугиваний ему наскучили, и он почти с бравадой укладывает двоих в размокшую грязь. Чен сложнее. Он поворачивается, чтобы помочь ей с третьим, но успевает только увидеть, как она помогает мужчине вдвое больше ее впечататься в стену и потерять сознание. Она тяжело дышит, держится за живот, но Тим не переживает — Чен стоит на ногах, ей не нужна помощь, она даст понять, если что-то не так. Кажется, он скучал по достойному напарнику. Они выбегают на парковку, и Люси прибавляет скорости, несясь к машине у выезда. Задняя дверь у машины уже открыта, двигатель заведен, и Тим не сомневается, что, стоит им ввалиться на сидения, офицер за рулем выжмет газ. Они бегут через парковку, не скрываясь и сжимая оружие — им нужно успеть сесть в автомобиль, пока из кафе не показались следующие соперники. Тим замечает их первым. Они возникают у входа в Санта–Розу в десятке метров — сначала их руки, потом они сами. Он поворачивает корпус, чтобы прицелиться и отпугнуть их, но не успевает. Их выстрелы гремят раньше. Стрельба любопытно изменяет восприятие. Время замедляется, тело становится сильнее. Брэдфорд успевает заметить, как пуля Чен попадает одному из стрелков в ногу и как его собственные выстрелы заставляют двоих целых мужчин нырнуть за колонны, успевает подумать о всех тех людях в кафе и радуется, что подмога не успела и стрельба сейчас закончится без лишних жертв. А потом он замечает, как Люси сбивается с бега и начинает заваливаться вбок. Тим подхватывает ее рефлекторно, не сразу понимая, что именно не так. Отстреливаясь, он ждет, что Чен восстановит равновесие и побежит с ним дальше, но вместо этого девушка коротко стонет, и Брэдфорд понимает, что под его левой ладонью, которой он поддерживает Чен за бок, расползается теплое мокрое пятно. Осознание вышибает из него дух. Он окончательно подхватывает Чен на руки, опасаясь, что та вот-вот потеряет сознание, и оказывается у машины раньше, чем нападающие понимают, что произошло. — Давай! — коротко приказывает Тим офицеру за рулем, но это лишнее. Дверь он захлопывает уже на ходу. — Нам нужно в больницу. — Что? — раздается удивленный возглас, и Брэдфорд понимает, что за рулем смутно знакомая ему женщина. Впрочем, разглядывать ее времени нет. Он пытается уложить Чен как можно удобнее, сам сгибается в три погибели и частично садится на пол — в седане ему безнадежно тесно. — Я офицер Брэдфорд. Чен поймала пулю в бок, — объясняет он, склонившись над Люси и обхватывая ее лицо руками. — Хей, не отключайся, — шепчет он ей, пока его нещадно трясет на резких поворотах. Глаза Люси мутнеют, и она пытается что-то сказать, но ее голос тонет в звуке двигателя. — Я детектив Харпер, мы с Люси работаем вместе, — сухо отвечает женщина за рулем и вылетает на шоссе, не утруждая себя включением поворотника. — Она в сознании? — Едва. Чен не реагирует на его действия, и он наклоняется ниже, чтобы задрать раскрутившуюся некогда белую футболку и в скудном свете проносящихся мимо фонарей рассмотреть рану. Кровь сочится из небольшой дырки в левом боку чуть пониже ребер, и это выглядит плохо. Не тратя сил на ругань под нос, Брэдфорд рывком отрывает от ее и так испорченной футболки кусок, комкает его и прижимает к ране. — Сержант Грей, мы покинули Санта-Розу, хвоста не вижу. Со мной Чен и Брэдфорд. У Чен пулевое ранение, будем в Шоу Мемориал через три минуты, — докладывает тем временем Харпер по телефону. — У Санта-Розы остались пострадавшие. Брэдфорд, что там с людьми? — Троих вывели из строя в драке, у одного пулевое ранение в ногу, — немного заторможенно отвечает ей Тим через плечо, продолжая прижимать стремительно пропитывающуюся кровью футболку к ране. — Хей, хей! Чен, не отключайся! — он хлопает девушку по щекам свободной рукой, но та даже не морщится. Его пальцы оставляют на ее лице красные полосы. Харпер пересказывает сказанное им Грею, получает ответ и кладет трубку с коротким «поняла». Пару секунд она ничего не говорит, но потом не справляется с волнением: — Все плохо? — спрашивает она, пытаясь увидеть заднее сидение в зеркале заднего вида. — Да, — коротко отвечает Тим. — Почти приехали. Тим не был в Шоу Мемориал с 2017 года — с последнего года работы в участке Мид Вилдшир. Тем не менее, больница все еще досконально ему знакома. Он вбегает в приемное отделение с Чен на руках, прекрасно зная, куда повернуть и кого попросить о помощи. Он громко зовет на помощь привычной фразой "офицер ранен", видит знакомые лица медсестер и врачей и аккуратно кладет тело девушки на каталку, высота которой немного отличается от высоты каталок других больниц. На секунду, отпуская руки, он замечает на другом боку Чан татуировку. Такую, какие делал Калеб своим жертвам перед тем, как похоронить их в бочке заживо. DOD, day of death — день смерти. И дата. — Что случилось, Брэдфорд? — требовательно спрашивает заведующая отделением, вышедшая на его крик. Ее смена, наверное, уже закончилась, но она все равно в халате и со стетоскопом. Тим несколько раз моргает, с трудом отводя взгляд от татуировки: — Пуля в левый бок. Самое большое семь минут назад. — Проверьте выходное отверстие! — тут же забывает врач о существовании полицейского, и каталка уносится в палату. Тим остается стоять посреди прохода с руками, перемазанными кровью Чен, и подкатывающей тошнотой. Он не замечает, когда рядом появляется детектив Харпер. Она подходит, немного переваливаясь, и сжимает в руках какие-то вещи — жетон, кобуру, телефон. Последний, должно быть, выпал из кармана Чен в машине. Только после этого Брэдфорд замечает, что Харпер беременна. Пару долгих секунд он смотрит на ее живот, не находя в себе сил вести себя корректно и отвести взгляд. — Жесткое возвращение из работы под прикрытием, — констатирует Харпер. — По крайней мере, ты жив. Добро пожаловать назад. Он глубоко вздыхает и пытается потереть лицо руками, но Харпер, неожиданно ловко удерживая вещи Чен одной рукой, успевает перехватить его за предплечье. — На твоем месте, я бы сначала помыла руки, — произносит она с трудно читаемым выражением лица. — Иди, это туда. Сержант Грей скоро будет здесь. Тим прекрасно знает, где туалет, но ничего не говорит, еще раз вздыхает и покорно идет отмывать от рук еще не засохшую кровь. Вода окрашивается в розовый цвет с первого мгновения и долго, бесконечно долго не становится прозрачной. Брэдфорд трет руки мылом, выковыривает кровь из-под коротких ногтей и слышит, как громко отдается в ушах биение собственного сердца. — Совсем размяк, — бормочет он, смотря на свое лицо в зеркало. Когда Тим возвращается, Харпер стоит у стеклянной стены палаты, в которую завезли Чен, уже без вещей в руках — наверное, отдала их дежурной медсестре. Ее губы плотно сжаты, взгляд почти стеклянный. Брэдфорд подходит к ней и тоже заглядывает внутрь палаты. Тело Чен укрыто светло-голубой тканью, и его едва видно за толпящимися вокруг койки врачами и медсестрами и большим экраном, должно быть, от аппарата УЗИ. Девушку уже подключили к монитору, и на нем видно, что ее сердце бьется. Это должно быть хорошо, но все медики в палате выглядят озабоченными — Тим понимает: они не могут найти пулю. — Для нее уже готовят операционную, — тихо произносит Харпер, не поворачивая головы, и Брэдфорд может только кивнуть в ответ. Чувство вины затапливает. — Как они узнали, что она из полиции? — задает он вопрос, на который раньше не было времени. — Кто-то слил номер ее автомобиля, — глухо отвечает Харпер и мрачнеет еще сильнее. — Я слышала, что они кому-то позвонили, продиктовали цифры и буквы, и им просто сказали, что Нова — это имя Чен в операции под прикрытием два года назад. Думаю, они знали то же и про тебя. — Дерьмо, — качает головой Тим. Из него рвутся более крепкие ругательства, но он сдерживается и вместо ругани упирает руки в бока и с усиливающимся ощущением бессилия следит за тем, как в палате поднимают поручни каталки для транспортировки Чен в операционную. Когда каталка проносится мимо, Тим отводит взгляд. Сержант Грей все тот же, каким Брэдфорд запомнил его с работы в Мид Вилдшир. Звонок Харпер, очевидно, застает его на пути домой, потому что он одет в растянутые джинсы и одноцветную фланелевую рубашку. Его лицо мрачное, а челюсти крепко сжаты, когда он крепко, почти до боли пожимает руку Тиму. Брэдфорд перешел в другой участок на фоне развода, и они с Греем расстались на хорошей ноте, но Тим остро чувствует, что сейчас находится на неправильной стороне: он — причина того, что один из офицеров Грея подстрелен и находится в операционной. — Джеймс знает, что ты здесь? Сержант в первую очередь обращается к Харпер. Та смотрит на него скептически, потом закатывает глаза, как подросток, и качает головой: — Сейчас позвоню. — Позвони, — кивает Грей. Тим бросает быстрый взгляд на руку Харпер, замечает кольцо. Джеймс, видимо, ее муж. — Ты ведь без машины? Пусть заберет тебя. Тебе нужно отдохнуть, — замечая, что Харпер собирается возразить, Грей хмурится: — Это приказ, детектив. Когда Харпер уходит, чтобы поговорить с мужем, Тим остается с Греем наедине. Сержант машет рукой на стулья для ожидающих приема пациентов, они садятся, и после этого Грей коротко и требовательно спрашивает: — Что произошло? Тим рассказывает ему все, начиная с того момента, как две недели назад не выходит перехватить партию наркотиков по его наводке. Про то, что его не подозревали в сливе информации, про внезапное увольнение этим утром, про хвост, про то, как не взяли трубку его кураторы. Когда он доходит до разговора с Мишель МакЛаген, давшей ему номер Новы, которой оказалась Чен, Грей встряхивается, как старый пес, и с силой трет высокий, в первых морщинах лоб. Пересказ той части событий вечера, которая включает в себя Санта-Розу и перестрелку, сержант слушает с молчаливым возрастающим напряжением, исходящим от него волнами. — Я тебя не обвиняю, — это первое, что говорит Грей, когда Брэдфорд заканчивает говорить, и он тут же понимает: вообще-то, немного обвиняет. — Нужно сообщить обо всем этом сержанту Хантеру. Это сделаешь ты. Нужно завершить процедуру твоего вывода из операции. Я свяжусь с департаментом защиты информации, пусть проверят базы на утечки. И с федералами, с ними тоже свяжусь я. Еще тебе нужно организовать защиту. Тим вскидывается, но Грей пригвождает его взглядом к стулу, недвусмысленно напоминая, что находится выше по иерархии. — Из Чен уже вытаскивают пулю. Хочешь присоединиться к ней? Феррето переживают за информацию, которую ты можешь передать. Поэтому сейчас ты свяжешься с Хантером, расскажешь все ему, а потом будешь вести себя аккуратно. Не валяй дурака, Брэдфорд.

***

Когда офицера ранят, это всегда выглядит одинаково. Сначала в больницу приезжают те, с кем офицер был на момент ранения. Потом — начальство. Потом — все. В ближайшие часы перед Брэдфордом мелькает слишком много лиц. Он говорит со слишком большим количеством людей. Он звонит Хантеру, который спустя двадцать минут после этого оказывается в больнице сам, объясняет, что произошло, взмыленной Лопес и каким-то Джону и Бейли, которых никогда раньше не видел и которые вызываются отогнать машину Чен к ее дому и сообщить о произошедшем некой Тамаре, должно быть, соседке. Потом на первом этаже приемного отделения появляется муж Харпер. Он глядит на Тима волком, готовый обвинить его во всех смертных грехах, и Брэдфорд, уставший и на пределе, чуть не срывается на него. Он хотел бы сказать, что сдерживает себя, но на самом деле Джеймс с Харпер просто успевают уехать из больницы раньше, чем Брэдфорду срывает резьбу. Когда телефон Тима вибрирует, он стоит у окна в одиночестве и глубоко дышит. Время уже совсем позднее, почти полночь, приемное отделение почти опустело, а Чен до сих пор в операционной. Напряжение такое плотное, что воздух можно резать ножом — все понимают, что операция сложная, но никто не озвучивает это вслух. Вибрация звонка в этой тишине производит эффект разорвавшегося снаряда. Так и не уехавший Хантер перестает мерять шагами холл и резко оборачивается на Брэдфорда, вскидывает голову задремавшая в углу Лопес, черты лица Грея, серого от усталости и волнения, заостряются. Все они знают, что Тиму пока не вернули его личный телефон. Брэдфорд узнает номер в первую секунду — он знает его наизусть. Кулак сжимается сам собой. Он смотрит на Хантера и, прежде чем взять трубку, называет фамилию: — Это Салливан, — палец с смахивает зеленый значок входящего вызова. — Алло? Салливан — его куратор. Это он должен был взять трубку, когда Тим шел по улице Лос-Анджелеса и понимал, что его нужно срочно выдернуть из операции. Это он нашел более важные дела и не ответил на звонок. Это из-за его халатности все пошло к черту. Тиму хочется наорать на него, послать его нахер, и это желание никуда не исчезает, даже когда Салливан шумно выдыхает в трубку и шепчет «слава богу», услышав голос Брэдфорда. — Где ты? — спрашивает он, и его голос звучит бесконечно устало. Тиму абсолютно плевать на усталость Салливана. — Почему ты не взял трубку? — отвечает он вопросом на вопрос, почти выплевывая слова, и после этого замечает, что к нему устремляется Хантер. Видимо, он понимает, что Брэдфорд не в состоянии вести конструктивный разговор с не прикрывшим его спину куратором. — Ни ты, ни Леблан, никто их вас не ответил, а вы должны были… Хантер выхватывает у него телефон посреди фразы, и Брэдфорд не сопротивляется. Он чувствует, как у него ходят желваки, как закипает все его существо. Если бы телефон остался у него в руках, он, может, разбил бы его. За балансирующий на лезвии самоконтроль не стыдно. — Это Хантер, — громко и тоже немного зло произносит сержант, поднося телефон к уху. — Брэдфорд раскрыт, он в безопасности. Пришедшая ему на помощь офицер тоже раскрыта, серьезно ранена, ее оперируют. Потрудитесь объяснить, что у вас происходит. Именно так в полночь в приемном отделении Шоу Мемориал Тим Брэдфорд выясняет, что его провал — результат утечки базы, содержащей информацию обо всех операциях под прикрытием в Лос-Анджелесе за последние два года. Что за день в других частях города было убито трое полицейских под прикрытием, внедренных в другие банды, замешанные в торговле запрещенными веществами. И что ему, в общем-то, невероятно повезло остаться в живых.