Сердце в ритме скерцо

Эта перчинка усилиями измождëнного волнениями сегодняшнего дня разума чувствуется будто ещё острее. Становится страшно разозлить своим визитом и вопросами, ведь педагог явно устал, а его ещё задерживает какой-то депутатский сынок. Толя аккуратно открывает дверь и практически бесшумно проходит в кабинет. — Здравствуйте, Виктор Львович — несколько растерянно лепечет Карпов — У меня к вам вопрос вселенской важности. Виктор оборачивается. Ба, да это Анатолий Евгеньевич удостоил своим появлением. Не верится. Заинтересованный взгляд карих глаз скользит по ученику. Нисколько на депутатского сынка не похож. Простой мальчишка, слегка напоминающий ботаника. Вот только в тихом омуте черти водятся, поэтому Корчной остаётся при своём мнении. — Лестно, что вы решили обратиться ко мне. — неторопливо произносит Виктор Львович слегка усталым голосом. — С чем пожаловали? Интересно что же это за вопрос вселенского масштаба. Можно ли купить все зачёты наперёд? Ну а что от него ожидать, скорее всего так и будет. — Я по программе сильно не успеваю, а мне очень учиться здесь хочется. Вы не могли бы дать мне совет? Корчной удивлённо вскидывает брови. Неожиданно. А первокурсник мнëтся, переживая, что теперь-то точно полным идиотом перед преподавателем себя выставил. В любом случае, Толя сюда за советом как эти дела исправить пришёл, а не за осуждением. И очень хочется верить в адекватность мужчины, иначе все хорошие представления о нём рухнут. — Умный человек знает, где найти то, что он не знает. Могу посоветовать вам только зубрёжку и репетитора, тогда хоть что-то может получиться. Карпов не полностью бездарен, нет. Если его натаскать, то из него может получиться композитор средней руки. Но музыка не терпит средних. Они нужны для исполнения. Бездарности слушают, гении создают, а середина лишь исполняет и молится на гениев. Виктор Львович делает глоток кофе. Он уже хочет домой в тёплую постель, устал. Но сейчас нельзя, нужно помогать своим подопечным, к сожалению. — Вы считаете меня умным человеком? — с искренним удивлением спрашивает Толя. — Не будь ты умным молодым человеком, Толенька, не пришёл бы ко мне, сидел бы со всем этим сам и отчислился через неделю, — уже теплее произносит педагог, пряча небольшую усталость. Слова преподавателя в такой доброжелательной манере вызывают непроизвольную улыбку. А в глазах студента, до этого так расстраивающегося из-за отношения к нему, загораются искорки. Охота прыгать и пищать, а надо сохранять невозмутимый вид. — Благодарю, Виктор Львович, я обязательно возьму дополнительные занятия. Вообще у Карпова вопросов ещё много, но он видит усталость педагога и прекрасно её понимает. Надеется, что Корчной хотя бы из профессионализма или соображений, что перед ним юноша, который в этом возрасте предпочитает доверяться своему подростковому максимализму, должен проявить терпение и подождать пока его освободят от бесед со своими порой не самыми желанными подопечными. — Ещё раз вас благодарю, хорошего вечера, до свидания — широко улыбаясь, торопится мальчик, считая, что и так времени много забрал. «Если натаскивать нормально, то с таким светом из него может что-то выйти», — думается педагогу. — И тебе хорошего вечера, Толь, — улыбается Виктор в ответ, — не за что, квинточка, до свидания. У Корчного в консерватории репутация самого холодного препода, Снейп во плоти, а сейчас он почему-то немного оттаял от такого к учебе стремления. Ещё и квинтой назвал, самым благозвучным интервалом, стоящим по краям любого трезвучия, а в центр впихнута терция. Карпов покидает кабинет, а Виктор Львович покидает буквально следом за ним. На сегодня учёба закончена, дальше-больше. Выходит из консерватории, делает глубокий вдох «свободы» и сбегает по каменным ступенькам. По приходе домой плюхается в мягкое кресло, натирает руки до того момента, пока они не станут тёплыми и прикладывает к глазам. Тело сковывает приятная усталость, столько перемен и всё за один день. Когда Толе сообщили, что он всё-таки будет учиться в консерватории, что его мечте дано свершиться, ему вручили список с перечнем каких-то совершенно незнакомых фамилий. Мальчику предстояло выбрать к кому пойти на курс, он наугад тыкнул на фамилию Олещенко, как жаль, что всё же не Корчной. Карпов думает о том, что нужно будет подойти к Владимиру Юрьевичу и попросить о допах, раз уж он у него на курсе. И самому стоит грамотно вести конспекты, внимательно слушать преподавателей и ходить на все пары по возможности. На следующий день всё никак не может выловить Олещенко, каждую перемену ходит, бесит аж. Вот вроде дедушка за семьдесят, а гоняет, как молодняк. Весь большой перерыв прошатался в поисках этого невидимки, но главное, что нашёл. Преподаватель расплылся в услужливой улыбке и сразу наназначал занятий, с условием: полторы тысячи за одно такое. Первое будет завтра же, чтобы «как можно скорее восполнить все пробелы в знаниях такого светлого ума». Нельзя сказать, что Карпов остался этим особенно довольным, поэтому всё же перенëс занятие на понедельник, а то в субботу переться туда только из-за допов нет никакого желания, тем более, что первокурсники в субботу вообще не учатся. Приходит в понедельник со свежей головой, успевший немного отдохнуть, но выходные он всё же посвятил повторению просто всего, что найдёт. Пары тянутся долго, ведь Толя ждёт заветных допов, веря в чудо, что из него сделают что-то хоть чуточку больше похожее на музыканта. — Здравствуйте, Владимир Юрьевич, можно? — спрашивает студент, высунувшись из-за двери. –Да-да, Анатолий, проходите, сейчас мы начнём — преподаватель походу немного занят — Вы пока посидите, а я скоро приду. Мальчик кивает и послушно садится, доставая из портфеля тетрадь, специально приготовленную для конспектов и ручку с карандашом. Сидеть приходится долго, Карпов скидывает всё на то, что он действительно рано пришёл. Когда время ожидания доходит до получаса становится не по себе, он же всё-таки деньги платит. Олещенко появляется в кабинете, принося тысячу извинений, ну пришёл хотя бы, уже что-то. Толя настраивается на учёбу и от нетерпения садится, как прилежный ученик, сложив руки перед собой. — Итак, пожалуй начнëм. С чем именно у вас проблемы? Парень даже как-то растерялся, почему-то неловко говорить то, что буквально пару дней назад говорил Корчному. — Практически со всем, я думаю вы знаете о моей особенности… — О, да, конечно. Но уверяю вас, это совсем не страшно, вы очень способный человек. Я помогу вам. — поспешил перебить пожилой мужчина. — Благодарю, так вот, я хочу действительно учиться, а не получать фальшивые зачёты. Я живу музыкой, поэтому пока не поздно хочу подтянуть знания. — Похвально, молодой человек, похвально. Чтож, начнём с ноты. Если кратко, то весь звук — это вибрация. То, что мы называем нотой — это звук определенной высоты, вызванный вибрацией. Как высоко или низко звучит нота зависит от частоты этих вибраций. Чем выше частота колебаний, тем выше нота, и наоборот. Мелодия состоит из тактов, такты — это кусочки мелодии. Понимаешь, как кирпичики в доме. Карпов всё понимает, ещё понимает, что его за совсем дурачка держат. Он первые три класса отлично учился, дальше скатился на четвёрки, он же только к концу совсем забил. Основу основ он знает и даже чуточку больше, если в дальних уголках памяти порыться. Тем не менее, решает не возникать и просто слушать. «Повторение — мать учения» всё же. — Если мы посмотрим на фортепианную клавиатуру, то увидите повторяющуюся последовательность из двенадцати нот, видишь? Толя лишь кротко кивнул. — Потому что в западной музыке мы делим октаву на двенадцать равных шагов. Но несмотря на то, что мы используем всего двенадцать нот в нашей музыке, в мажорных и минорных гаммах используют только семь нот. Вот почему, когда вы сыграете все семь нот гаммы и вернетесь к той же самой ноте обратно, вы проделаете путь в октаву, то есть восемь нот. Владимир Юрьевич ещё долго что-то объясняет, вздымая руки в воздух, пытаясь показать материал на пальцах. Очень старается, но прыгает с темы на тему, наверное просто волнуется. Студент оплачивает занятие и выходит из кабинета вымученный, всё же нагрузка большая. Следующие допы уже завтра, а надо успеть переварить материал этих, поэтому работа предстоит трудная. Олещенко теперь стал требовать оплату вперёд, юноше не сложно, но всё равно странно это. Сегодня будущего музыканта посадили за инструмент и наказали просто играть. В конце его похвалили и всё. Вы не подумайте, что Толя ждал бурных оваций, но это всё занятие и платить за то, что два часа сидел и играл различные мелодии, как минимум невыгодно. Так продолжалось ещё несколько дней. То препод очень устал и предлагает просто посидеть, то внезапно сорвëтся на чаепитие в учительской под видом очень важных дел, а деньги-то капают. Решает отказаться от допов и попытаться вытянуть себя самостоятельно. Пишет конспекты на парах, ищет материал в интернете и в книгах, но этого недостаточно. Карпов жертвует сном, ложась не в одиннадцать, а в час ночи, но преподаватели продолжают говорить на непереводимом музыкальном. Как-то, возвращаясь домой, мальчик задумался о том, что интуиция его подвела, когда тот выбирал себе преподавателя по специальности. С Олещенко далеко не уедешь, он с парня только денег поиметь хочет, а на учёбу ему глубоко плевать. Как итог, сам он не справляется, к этому педагогу он больше не хочет. Разве что придется ходить на пары по полифонии, ведь их ведет именно он, но с этим уже ничего не поделаешь. А ведь можно перевестись к другому… Это идея. Толя заходит на сайт консерватории и просматривает список всех преподавателей. Корчной. Взгляд цепляется за эту фамилию, к нему ещё можно попасть! Пишет заявление с просьбой о переводе его в группу к другому наставнику, а именно к Корчному, и относит в деканат. Там говорят о том, что это невозможно, но за небольшой подарочек… Карпов напрочь отказывается поддаваться, ведь каждый студент имеет право поменять педагога и без всяких взяток. Перед ним даже извиняются, понимая, что имеют дело с далеко неглупым человеком, и обещают рассмотреть его заявление. В конце недели ученик решил снова поступить как умный человек и обратиться к Виктору. Собрался с мыслями, узнал, когда у того кончаются пары, и пошёл. В этот раз у двери не трëтся, не хочет терять время. Погибать, так погибать! — Здравствуйте, Виктор Львович, вы не заняты? — тихонько спрашивает молодой человек. — У меня просьба есть… — И тебе доброго вечера, что хочешь попросить? — спрашивает педагог и прищуривает глаза с интересом, поправляя очки. — Звезду с неба или зачёт автоматом? На лице ухмылка, а сам молится, чтобы Толя не сказал «да». –Да что вы, Виктор Львович, –смеëтся студент, но продолжает серьёзно и как-то неуверенно — Вы не могли бы заниматься со мной дополнительно? Он понимает, что никому не сдался, но другие же вот наверняка ходят к преподам, он чем исключение? Тем более, ему действительно нужна помощь, и Корчной сам говорил, что репетитор не помешает, вот Карпов и пришёл. Продержался сам довольно долго, это похвально. Не предложил взятку, чему Виктор очень рад. Лучше жить на зарплату педагога, которой хватает на необходимый минимум, чем вступить в сделку с совестью и предать свои идеалы. — Я согласен, — улыбается педагог, — но лишь при условии, что ты будешь усердно трудиться, не скатываясь в попсу, скажем так. Дважды в неделю, после всех пар. Оплату принимаю поцелуями, шучу, булочки вполне сойдут. Парень усмехается, булочки, так булочки, будет выбирать самые свежие и вкусные. По пути в консерваторию как раз есть пекарня, он даже ел там как-то раз, когда не успел собрать себе перекус. Очень даже вкусно. — Я буду стараться — обещает Анатолий, светясь от счастья. Очень рад, что не придётся искать других преподавателей, что он сможет заниматься с тем, с кем действительно хотел. –Извините, а в какие дни будут занятия и когда первое? — Всё просто, занятия в те же дни, когда у нас с тобой пары, Карпик. — спокойно объясняет Корчной. — Если ты желаешь, то можем приступить хоть сейчас, но если и будем, то пробежимся по теории. За дебютное занятие булочки не возьму. Ухмыляется и подмигивает, но сразу же надевает маску взрослого дяди, которая прячет играющее в заднице детство. Оно играет во взрослости у многих музыкантов, они компенсируют проёб родителей, усадивших чадо за инструмент и научивших читать ноты до того, как научить читать. — Хорошо, давайте попробуем сейчас. — заинтересованно отвечает студент. Очень волнительно, Карпов заранее пытается вспомнить какую-нибудь теорию, чтобы не облажаться, но всего не упомнишь, поэтому он делает глубокий вдох и отдаëт всё в руки судьбы. Это не экзамен, а Корчной не осудит, он же его здесь учить собирается, а не пробную сессию проводить. И вообще его «Карпиком» назвали! — Присаживайся куда-нибудь поближе, — гостеприимно произносит Виктор, глядя на Толю вновь, — давай начнём с простого. Строение мажорной гаммы назови. Рыбка, попавшая в сети. Именно такая ассоциация возникает в голове преподавателя при взгляде на ученика. А пленных мучить не принято, поэтому сегодня надо будет понять уровень знаний мальца, чтобы дальше уже с ним работать. — Тон-тон-полутон-три тона-полутон — оттарабанивает Карпов. Голос спокойный и ровный, в этом ответе он убеждён на все сто, ведь это программа первого класса, но это настолько лёгкий вопрос, что даже как-то стыдно гордиться тем, что знаешь ответ. Виктор другого и не ожидал. Ответил. Педагог загорается азартом. Погонять Толю не только по сольфеджио, но и по музыкальной литературе, и ритмы упомянуть. Поскакать по материалам. — Правильно, — поощряет Корчной, — кто написал балет «Спящая красавица»? Чайковский. Это знают все, даже те, кому от искусства не горячо, ни холодно. Мальчик снова отвечает верно. Виктор Львович доволен началом, он не полный ноль, работать с ним можно будет, интересно даже, что выйдет. Эксперимент лучше химического. Бросает вопрос сразу после ответа. — Что отрывистее: нон легато, пиано или стаккато? — По моему, отрывистее стаккато… Только вот это пиано вроде вообще не отсюда. Нон легато, легато и стаккато — это штрихи, а пиано — это что-то про громкость. — вспоминая на ходу говорит Карпов и понимает насколько это элементарно. Банальное фортепиано (форте — громко, пиано — тихо). Насколько же глупо он сейчас наверное выглядел. Виктор Львович с довольной улыбкой смотрит на студента. А мальчик не так уж и глуп. Корчной не разочаровался. — Молодец, Толь, всё верно. На какой ступени стоит доминант секундаккорд? И давай закончим на сегодня, чтобы по темноте домой не ехать. — На пятой — в полувопросительном тоне отвечает парень. –Мимо, Анатолий Евгеньевич, — с ухмылкой произносит Корчной, — на пятой находится доминантсепт, а доминант-секунд на четвёртой, повтори это. Виктор Львович ожидал провала, но он не разочарован, ибо ожидал много худшего провала. Думал, что Толя на первом вопросе провалится. — Домашку после первой не задам, так уж и быть, — делает одолжение педагог, — на следующих допах будем играть, поэтому неси заколки или ободок, чтобы чёлку свою с глаз убрать. -Спасибо большое, Виктор Львович. До свидания, всего вам хорошего. — с доброжелательной улыбкой говорит Карпов и выходит из кабинета. Нет настроения ругать себя, все ошибаются, ничего страшного. В понедельник утром «Карпику» сообщают, что его перевели в группу к Корчному, это не может не радовать. Сразу наступает непонятное облегчение. Вот только Олещенко не узнать. Услужливая улыбка превратилась в хищный оскал. Гоблин зелёного цвета с жёлтыми глазами, большим носом, белыми бровями и торчащими кривыми зубами. Толя внезапно увидел невероятное сходство этого преподавателя с профессором Кривозубом из «Сказочного патруля». Владимир Юрьевич очень редко появлялся на солнце, поэтому кожа его приобрела зеленоватый оттенок. За семьдесят пять лет своей насыщенной жизни, он потерял осанку, поэтому теперь ходит, сгорбившись, вечно ворча и имея при этом очень скверный характер. Самый настоящий гоблин. Карпов диву даëтся, как меняет человека зависть, как легко к человеку меняют отношение только из-за денег. Но он не считает, что многое потерял, скорее рад, что избавился.