Я уснул в камере пыток

Холод.

Я не сразу понял, где нахожусь. Сначала - темнота. Потом звук капли, упавшей где-то неподалёку. Ещё одна. И ещё. Каждый раз будто в такт пульсу, глухо, в черепе. Голова болит так, будто в неё загнали металлический клин. Я не могу пошевелиться сразу - мышцы словно не мои. Оглядываясь я понимаю,что нахожусь в камере не больше десяти шагов в длину. Стены из камня, потемневшего от влаги; кое-где между швами блестят нити воды. В углу - старая решётка, из которой капает, счёт ведут только звуки. Потолок низкий, лампа под ним мерцает - свет то гаснет, то снова вспыхивает, окрашивая всё в желтовато-больной оттенок. Пол каменный, шероховатый, с пятнами ржавчины и засохшей крови. Когда я пытаюсь пошевелиться, он холодит кожу даже сквозь ткань брюк. Моё тело будто не моё. Тяжесть в каждой мышце, ломота в спине и шее. В висках гул, будто кто-то стучит изнутри черепа. Я провожу языком по пересохшим губам - металлический привкус. Горло саднит. Уши - мои, чувствительные, звериные - звенят от каждого капанья воды. Шум раздражает до боли. Я машинально дёргаю ими, но это только сильнее бьёт по голове. Хвост неподвижен - словно чужой, спутался в пыли. Каждый раз, когда я пытаюсь пошевелить им, от поясницы по телу проходит тупая боль. Запахи трав, которыми я обычно пропитан, исчезли. Остался только холодный, ржавый воздух. Я попытался сесть,но все тело пронзила боль. В  этот момент тишина была нарушина шагами, приближающимися в мою сторону. Медленные, чёткие, гулкие. С каждым шагом сердце бьётся сильнее. Я хочу встать, но тело не слушается. Просто жду. Дверь скрипит. На пороге - силуэт. Я моргаю, пытаюсь разглядеть. Высокий. Плащ Матры. Маска. Сайно. Радость заполняет меня, это мой Сайно, он поможет мне - Сайно? - голос срывается, хрипит. - Где я? Мне очень больно, мог бы ты помочь мне встать? Сайно выглядит иначе. Словно из него выжгли всё живое и оставили только оболочку. Его мундир Матры чист, почти безупречен, но под светом лампы ткань кажется чересчур плотной, будто стянута по швам. На наплечниках - следы пыли, по краю капюшона - тёмные пятна, похожие на засохший песок. Он не снимает капюшон полностью  тот остаётся сдвинут на затылок, а потому свет выхватывает только половину лица. Ту, что мне всегда казалась теплой, теперь будто высечена из камня. Глаза - самое страшное. Раньше в них жило тепло: безопасность, и забота. Сейчас это холод. В нём нет гнева, нет сострадания - только отражение лампы, слабое, как отблеск металла. Под глазами - синеватые тени, кожа на скулах натянута, губы бледные. Кажется, будто он давно не спал. Может, и не спит вовсе. Но самое страшное - не вид, а ощущение. Рядом с ним воздух будто меняется: становится суше, плотнее, будто из пустыни занесло сюда горячий песок. Он приносит запах пыли и старых руин, запах дороги, где не растёт ничего живого. Закрывая дверь, он подходит ближе, его шаги не звучат громко - наоборот, слишком тихо. Как у хищника, что уже выбрал цель. - Вставай, - говорит он. Голос низкий, глухой, не его. Я не двигаюсь. Он подходит ближе, резко хватает за плечо и поднимает. Пальцы обжигают. Сила такая, будто он и вправду решил выломать мне кости. - Я сказал - вставай. Я не понимаю, что происходит. Я хочу спросить, что это за место, почему он… Но он уже толкает меня к стулу в центре комнаты. Я спотыкаюсь, колени скользят по камню. Стул тяжёлый, железный, цепи на подлокотниках звенят. Он сажает меня. Силой. Пальцы на запястьях тут же сжимаются - цепи холодные, как лёд. - Сайно… - выдыхаю. - Это же я. Тигнари. Мы были в экспедиции… в пустыне. Помнишь? - Твои слова не имеют значения, - отрезает он. Голос как клинок. Без эмоций, но от каждого звука - мурашки. Я не узнаю его. Он стоит передо мной, руки за спиной, и смотрит так, будто я - преступник. Будто мы никогда не делили костёр, не спорили о травах, не смеялись над моими записями. Словно не было тех прикосновений и взглядов... Я не понимаю, почему он так смотрит. Почему не говорит, что всё в порядке. - Что ты делал в руинах, - повторил Сайно, не моргая. Голос глухой, будто из-под маски, но я знаю этот тембр, это дыхание. - Мы были вместе, - выдавил я. - Сайно, ты… ты сам сказал проверить южный тоннель. Мы нашли артефакт. Потом вспышка, песок… - Не придумывай, - коротко. - Я не придумываю! - крик вырывается сам, слишком громкий для этой тесной комнаты. - Посмотри на меня! Я же Тигнари!ТВОЙ ТИГНАРИ !Ты знаешь меня! Он не двигается. Только пальцы на рукояти меча напрягаются - легкий, почти невидимый жест, но я замечаю. - Кто приказал тебе войти в руины? - Никто! - голос срывается. - Мы искали образцы, ты был рядом, ты… ты шутил, что я снова заблудился… Он подходит ближе. Я чувствую запах пыли и металла, тепло его дыхания. - Достаточно. - Сайно, пожалуйста… - я не узнаю свой голос. Он ломается, как будто с каждым словом во мне трескается что-то живое. - Если это сон, скажи. Если я сделал что-то не так - просто скажи. - Замолчи. - Сайно, я не понимаю, почему ты смотришь на меня так… будто я чужой… - Замолчи! - впервые он повышает голос. Его рука касается моего плеча - слишком резко, слишком сильно. Мир качается, каменные стены будто плывут. - Сайно… - шепчу я. - Не надо… И всё рушится. Что-то внутри меня дрожит, ломается. Слёзы подступают сами, внезапно, как будто тело решило, что это единственный способ дышать. Я не хочу плакать при нём. Не при нём. Но слёзы падают, горячие, бесстыдные. Смешиваются с пылью на щеках. - Почему ты так?.. - я шепчу почти неслышно. - Почему ты смотришь так, будто не знаешь меня, будто больше...не любишь? Он не отвечает. Только отворачивается. И в этом молчании - что-то страшнее боли. Я слышу, как он выходит, как снова скрипит дверь. Камера снова погружается в тишину. Только слабое жужжание лампы и далёкое капанье воды нарушают её. Я лежу на холодном камне, так и не поняв - сон это или реальность. Мир расползается, как акварель под дождём. Линии, лица, даже собственные мысли - всё размыто. Голова гудит, как будто в неё вбили тысячу гвоздей. - Сайно… - тихо. Голос хриплый, почти не слышен. Слёзы стекают сами. Они падают на камень и смешиваются с пылью, оставляя крошечные тёмные пятна. Я не помню, когда в последний раз плакал.Я сжимаю кулаки - ногти впиваются в кожу, но я почти не чувствую боли. Всё притуплено, как будто я под водой. - Сайно… если это сон, пусть он закончится, - шепчу я, не открывая глаз. Холод пробирается под одежду. Хвост дрожит - не от страха, а от слабости. Мне хочется повернуться, найти место потеплее, но тело не слушается.Всё вокруг становится мягче, темнее. Последнее, что я чувствую, - как слёзы стекают в уголок рта, солёные, почти безвкусные. А потом - только тишина.  Я засыпаю в этой тишине, будто в пустоте. И не знаю, проснусь ли снова.