С миру по нитке

Январский вечер. Фонари вдоль тротуара, мягкий, пушистый, искрящийся снег. Шерлок довольно быстрым шагом выгоняет из себя адреналин и ненужные эмоции. Руки в карманах, лицо в поднятом воротнике пальто. Рядом замедляет скорость длиннющий черный, блестящий автомобиль. — Подвезти? — У тебя что, радар на меня настроен? — А то, — Джим Мориарти поудобнее облокачивается на заднее сидение, сплетая кисти рук и устраивая их на животе. — Ты не представляешь сколько людей живут только за счёт предоставления сведений о тебе. А самые ушлые — о несчастном тебе. Холмс не отвечает, но и не ускоряет шаг. — Две недели назад. Не успел предотвратить убийство. Шерлок, тут никто бы не успел. Чудо — что ты его вообще раскрыл. Кто бы заподозрил любящего (причем искренне любящего) отца и мужа в том, что тот начнет планомерно истреблять свою семью? — И он не шизофреник. Полностью вменяемый. Джим чуть сжимает пальцы. Есть контакт. — Ты расстроился где-то на семерочку по десятибальной шкале. Неделя назад: вычислил, что убить добрейшего дедушку пытается младшая внученька, обожаемая всей семьей кроха десяти лет. И что раскрытие этого обстоятельства убьет почтенного старца вернее, чем яд. Расстроился на восьмерку. Детектив чуть поворачивает голову и встречается взглядом с собеседником. Потом смотрит на его губы. Джим облизывается. Шерлок переводит взгляд обратно на руки. — Ты же не собираешься мастурбировать прямо здесь? — Под твой голос — запросто. Возражаешь? — Да. — Тогда постараюсь удержаться. Но сейчас… сейчас ты расстроен на девятку. На девятку с половиной, я бы сказал. Парнишка, принесший эту весть, чуть не плясал, считая деньги. — И теперь я должен их отработать? — Было бы неплохо. — И не мечтай. — Мечты-мечты… без них мы просто мясо. А еще один парнишка озолотился, сообщив причину грусти. — Не ври. — Ладно. Дай сам угадаю. Ты признался своему доктору в чувствах, а он тебя отшил. Да еще чуть не убежал в страхе. Чтобы не допустить его ночных блужданий по городу, ты оставил его в квартире и ушел блуждать сам. — Напомни, почему ты не стал детективом? Джим откидывает голову назад и хохочет. Но довольно быстро снова становится серьезным. — Шерлок, пробуждение эмоций изменило тебя. Добавило проблем. Ты не скучаешь по временам, когда был холодным, чистым разумом? — Как ни странно — нет. — Хорошо. Твоему доктору просто нужно время. Я видел вас вместе. Его чувства явно выходят за границы дружеских, но его это смущает и немного пугает. Не торопи события. Подожди. Он успокоится, привыкнет и… однажды раскроет тебе весь свой внутренний мир. Ну или ты ему, как договоритесь. Ну или будете чередовать. Ох… у меня от этих мыслей почти встал, — Джим чуть оглаживает ладонью пах. Шерлок ожигает его взглядом, но ничего не говорит. Некоторое время они молчат, но потом Мориарти продолжает: — Хочешь доказательств? Посмотри на себя. Вспомни свою реакцию, когда я предложил тебе это впервые — просто вулкан негодования и отрицания. А сейчас ты уже почти спокойно размышляешь о возможности того, что прежде казалось невероятным. — Например, поесть с тобой пиццы? Джим убирает руку от ширинки, с его лица сходит развязно-порочное выражение. Он садится, выпрямив спину, как послушный школяр перед учителем. — Любишь пиццу? — Не знаю. Никогда ее не ел. Но захотелось почему-то, — Шерлок останавливается. Автомобиль Мориарти останавливается тоже. — Знаешь пиццерию где-нибудь неподалеку, чтобы работала в это время? Джим открывает дверцу машины и скользит по сидению, освобождая детективу место. — Для меня любая пиццерия заработает в любое время. — Джеймс. Условие — ведешь себя как обычный воспитанный человек. Без угроз и выпендрежа. — Хорошо. — И не трогаешь меня. — Совсем? Но хоть за руку-то можно? Шерлок поднимает голову к небу. Его стройная, изящная фигура, освещенная фонарями и охваченная танцующими снежинками, вызывает у Мориарти чувство близкое к экстазу. Не может быть, чтобы Холмс этого не понимал! — Можно. Шерлок стряхивает как может снег с волос и одежды, садится в машину, захлопывает дверь. Мориарти очень осторожно кладет свою ладонь на руку Холмса, чуть сжимает. — Ледяной совсем. И, пожалуйста, зови меня Джим. Всю дорогу до пиццерии они молчат. Во время еды — тоже. И молчание не напрягает их. Оно какое-то уютное, как теплый плед зимой. Эти двое уже сказали друг другу все, что сегодня следует сказать. Мориарти делает заказ — «Четыре сыра» для Шерлока и «С ветчиной и грибами» — для себя. Каждому достается по половине от обоих. — Нужно попросить еще салфеток, — говорит Шерлок. — Не нужно, — Мориарти сжимает его за запястье. — За руку ты разрешил, — Джим мягким, но настойчивым движением заставляет детектива выпрямить руку над столом. Ее длина оказывается идеальной для этого. Консультирующий преступник осторожно берет в рот кончик указательного пальца Холмса и осторожно посасывает его, языком снимая остатки масла, с каждым движением вбирая все глубже и глубже. — Мы здесь не одни, — шепчет Холмс. Джим пожимает плечами, что можно расценить как «меня это не колышет». Когда с указательным закончено, Мориарти переходит к среднему. — Ты собираешься проделать это со всеми? Джим кивает и прикрывает глаза. Шерлок глубоко и медленно дышит, но не делает попыток вырваться. А потом , не разрывая этого странного контакта, встает и обходит столик, чтобы сесть рядом с Джимом. — Дай руку. Ты тоже испачкался.