Зубная фея

      Когда Влада утром в понедельник собирала рюкзак на учёбу, то помимо тетрадок, пенала и бутылки с водой, во внутренний карман она аккуратно уложила пару элегантных кожаных перчаток. Приятным обнаружением было то, что они хранили аромат духов, которыми пользовалась Евгения Дмитриевна. В тот день, когда Беляева заходила в кофейню и забыла свои перчатки, девушка ехала в метро и прижимала их к носу. Сначала это показалось максимально странной затеей: ехать в набитом вагоне, уткнувшись в перчатки женщины, которую видела от силы раза два. Но так хотелось запомнить, чем пахла Евгения Дмитриевна, что Влада согласилась побыть в роли какого-то придурковатого персонажа. В конце концов, это были всего лишь перчатки, а не кое-что другое. От мыслей об этом другом, на щеках обычно возникал стыдливый румянец. Влада запретила себе в какой-то момент думать вообще. Всё равно ни к чему хорошему это не приводило. А перчатки, к слову, теперь путешествовали с ней всюду. Но сразу было очевидно, что их в скором времени придётся отдать владелице. Тут вставала уже другая проблема. Как бы это сделать так, чтобы передать лично. Просто прийти в клинику и попросить позвать Беляеву, что бы… что? Нужно было продумать эту часть плана более подробно. Собственно этим Влада и занималась в перерывах между учёбой. Очень хотелось ещё раз повидаться с женщиной, но страх быть навязчивой заставлял убавить пыл. С другой стороны, как рассуждала Влада, та сама шла на контакт несколько дней назад, интересуясь жизнью Влады, ну, учёбой точнее, но это не суть. В общем, было понятно, что ничего не понятно. Девушке отчаянно хотелось придумать что-то такое, чтобы не показаться фриком и не оттолкнуть от себя человека, в общении с которым по неясным причинам была заинтересована как никогда.       — Мда, треш, — разочарованно протянула Влада, задумавшись. Её сосед по парте Антон хихикнул, потому что решил, что это была её честная реакция на очередную реплику преподавателя по межкультурным отношениям.       Время шло, а легче не становилось. Желание увидеть Беляеву крепло с каждым днём, но превращаться в настырного сталкера всё ещё, слава Богу, не хотелось. Перчатки всё ещё не растеряли запах, с которым попали в руки Влады. Это радовало. Можно было получать ежедневную дозу, чуть облегчая ломку. Но каким бы классным не был рисунок ключика, сам ключик был желанней. Поэтому Влада каждый раз возвращалась к своим насущным мыслям о том, как провернуть всю эту авантюру с возвращением перчаток. Дело дошло до того, что Влада открыла сайт клиники, потыкала там по разным вкладкам и отрыла-таки информационный профиль Беляевой.       И вот она. Корпаративный портрет, на котором была запечатлена женщина со сверкающей улыбкой. Лицо было открытым, распологающим к тому, чтобы записаться именно к этому врачу на приём. Влада на какое-то время залипла на глаза, которые не давали покоя. Уж тут она могла без зазрения совести пялиться, не боясь быть пойманной. Разве что вездесущими подругами, но тех сейчас в комнате не было. Они ушли в магазин, оставив Владу один на один со своими причудами. Отлипнув от фотографии, Влада поползла дальше. Вот раздел с биографией, совсем кратко, конечно. Более десяти лет стажа работы. Специализация на терапевтической стоматологии, эндодонтия (что бы это не значило), эстетическая реставрация. Окончила Мечникова… Дальше пошли какие-то дипломы и сертификаты, которые ничего Владе не говорили. Ну, собственно, на этом всё. Всё какое-то обезличенное, слишком формальное. Хотя чего ожидать от сайта частной стоматологии… Промелькнула ещё одна мысль. Попытаться отыскать Беляеву в соцсетях, но страх обнаружить там что-то вроде любимого мужа остановил от этой затеи.              И всё-таки даже эти крупицы информации заставили Владу улыбнуться. Пусть это было что-то совсем незначительное, зато теперь Влада знала, что Евгения Дмитриевна училась в одном из престижных ВУЗов города, имела кучу каких-то достижений. Это только больше укрепляло в голове образ умного, образованного и безумно интересного человека. Влада перечитала всё, что было на странице ещё пару раз, в надежде отыскать что-то незамеченное ранее. Но ничего, конечно же, не было. И тогда мысли плавно перетекли в другое русло, всё ещё связанное с женщиной. Было интересно всё-таки, какой была Беляева в жизни.             А забытый экран светился холодным светом, отражаясь в окне. И Влада ушла в туалет, забыв хотя бы опустить крышку ноутбука. Но ничего же катастрофичного в том, что это увидят девочки не будет? Ведь так?

***

      Катастрофы, конечно, не случилось. Но спасения от бесконечных подколок Киры не было. Когда девчонки вернулись из магазина Влады в комнате не было. Но в полумраке уж очень ярко горела открытая страница в браузере. И если в целом никакого интереса к этому у подруг не было, то в какой-то момент случайно брошенный взгляд на экран привлёк. И привлёк он увеличенной фотографией, размещённой на странице какой-то докторши. Кира, не в силах унять своё любопытсво, подошла ближе. Логотип знакомой клиники помог сложить паззл окончательно. Стало совершенно ясно, что Владины упоминания врача мельком уже спустя… — сколько? Недели две прошло? — были не спроста. Поэтому Влада, вернувшаясь в комнату, стала жертвой расспросов. Надо отдать должное Алисе, что допрос проходил за чаем с пирожными.       — Я так и знала, — сказала Алиса, — тебя же хлебом не корми, дай кого-нибудь заромантизировать.       — Романтизация тебя однажды погубит, — вторила Кира.       — Да, что вы заладили-то, — Влада нахмурилась, — что я поделаю-то. Сердцу не прикажешь.       — Окак! — воскликнули девочки хором и рассмеялись.       — Нет, ну она ничего такая, — продолжила одна Кира, чем опять вызвала смех в комнате. Влада улыбалась, глядя на подруг. Как ей повезло на первом курсе, когда её заселили в эту комнату. Она как сегодня помнит тот день.       Заселяться Влада приехала одна. Она всю жизнь провела в Нижнем Новгороде. Родители уже давно были в разводе. Отец жил своей жизнью с новой семьёй, его вклад ограничился тем, что он скинул денег на оплату общежития. Влада была благодарна и за это. А мать была занята тем, что готовилась отправлять брата в школу. Паша шёл в пятый класс тогда. Поэтому по всем инстанция Влада бегала одна с рюкзаком наперевес, в котором были вещи первой необходимости. Остальное должно было прийти почтой. И вот когда наконец-то ей вручили ключ от комнаты, там уже раскладывали свои вещи две девочки, её ровесницы. Одна была одета в джинсы и толстовку с принтом какого-то старого мема. Её вьющиеся волосы то и дело мешали ей, пока она протирала пыль на тумбочке, оттого она беззлобно ворчала, обещаясь отстртичь их к чёртовой матери. Это была Алиса. А вторая, Кира, была как будто полной её противположностью. Тёмные прямые волосы, чёрная футболка, чёрные шорты, чёрные тапки. Через год, когда выйдет нашумевший сериал про Уэнсдей, они будут шутить, что комнату слизали с их. И вот была теперь Влада. Тогда ей показалось, что на фоне обеих ярких (по-своему) соседок она была ни рыба, ни мясо. Ярких цветов не носила, готикой не увлекалась. Одевалась просто, главное, чтобы удобно было. И только спустя какое-то время Влада поймёт, что всё в их компании довольно гармонично именно благодаря такому нейтральному образу самой девушки. Вероятно, они дополняли друг друга так хорошо, что в итоге их соседство вылилось в крепкую дружбу. Алиса занималась тем, что всех развлекала, Кира растрачивала на них свою заботу, которой было в избытке, хоть и ругалась порой, а Владе досталась роль умного человека, который разбирался во всяких штуках-дрюках, в общем, она оказалась незаменимой по технической части. Они в какой-то момент начали шутить, что у них получается такая вот странная семья, в которой Алиса была ребёнком (на правах того, что ей ещё не исполнилось восемендцати на момент поступления), Кира строгой матерью, а Влада чилловым батей. И вот недавно начался пятый, выпускной год. Мысли о том, что им придётся скоро разъехаться угнетали, но ещё первого сентября было решено, что этот год они проведут не в тоске по хорошим временам. Они были намерены сделать и этот год запоминающимся.       — Кстати, про последний год, — сказала Кира, — нам же съезжать летом, поэтому ты, Влада, давай активнее как-нибудь свой интерес проявляй. Вдруг у твоей пассии квартира своя, все дела.       — Какая ты меркантильная! — воскликнула Влада, с трудом сдерживая смех, — и никакая она мне не пассия! Мы два раза и видились.       — А чего тянешь-то?       — Алиса, и ты туда же!       — А чо?! — притворно возмутилась подруга, — взяла бы и записалась на приём и дело с концом. А то всё слюни тут пускаешь.       — Да, — громко сказала Влада, — как всё просто-то! Вот щас как отстегну половину своей зарплаты опять, я же могу себе позволить по пятнашке каждую неделю отдавать.       — Нищебродская жизнь нелёгкая, но её надо придерживаться, — пошутила Кира.       Комната вновь заполнилась смехом.       Шутки шутками, но Влада и сама не хотела сидеть на месте. Евгения Дмитриевна запала в душу и с этим надо было что-то делать. Советоваться было не с кем, не считая Киру и Алису, но эти две ехидны могли только ржать и предлагать какой-то абсурд.       Однажды прогуляиваясь в парке после работы, Влада размышляла, что же ей всё-таки делать. Были идеи и надежды, что Беляева зайдёт в кофейню, но больше с момента их последний встречи она не появлялась. Влада сама даже как-то пару раз проходила мимо клиники, но зайти так и не решилась. Пиная камушек под ногами, Влада воображала, как всё-таки приходит туда, просит позвать Беляеву, которая возникает почти сразу же, отдаёт ей перчатки. А женщина бы поблагодарила её, может, даже приобняла бы… Ага! Как же! Это всего лишь перчатки, а не кошелёк с годовой зарплатой, с чего бы такие выпады. И всё же, было приятно хотя бы в своих фантазиях развивать отношения, которых нет. И вряд ли будут. Да, грустно как-то всё складывалось. И пока Влада под такие печальные мысли шла, куда ноги топали, она незаметно для себя пришла к зданию, где работала Беляева.       — Чудеса, — тяжело вздохнула девушка, — хотя…       Была половина четвёртого. Будний день. И если рабочая смена Влады была закончена, то кто-то всё ещё работал. Стоило попытать удачу, вдруг Беляева была сейчас свободна. Потоптавшись на месте ещё пару минут, Влада нерешительно открыла двери и зашла внутрь. За стойкой администратора стояла уже другая девушка. Влада подошла к ней, вежливо поздоровалась и спросила, на месте ли Евгения Дмитриевна. На вопрос, по какому поводу обращаются, Влада сказала, что по личному. Затем поспешила достать из рюкзака перчатки, зачем-то помахала ими перед девушкой напротив и сказала:       — Она их забыла, и я вот пришла вернуть.       — Евгения Дмитриевна сейчас в отпуске, вернётся только через неделю…       Влада чуть не заревела там от досады. Пока она собиралась с мыслями, Беляева уже успела уйти в отпуск, и вот теперь единственная возможность с ней увидеться, канула в Лету. Было очень обидно. Судьба перестала благоволить, отчего Владе хотелось топнуть ногой, но она сдержалась.       — …я передам их, спасибо, что занесли, — сказала администратор, мило улыбаясь. Она протянула руку за перчатками. Влада до последнего не хотела их отдавать, но пришлось. Пробурчав на прощание «до свидания», она вышла из клиники. Становилось ещё холоднее, и Влада не была уверена, было ли дело только в погоде на улице. Хотелось плакать.

***

      Дни шли своим чередом. Влада ударилась в учёбу, плотно занимаясь дипломом. Мыслями стралась не возвращаться к женщине с медовыми волосами. Девушка решила поступить совсем уж радикально. Она даже решила ограничить себя в поедании того же мёда, лишь бы ничего не напоминало о той, кого хотелось и забыть, и увидеть одновременно. А мёд Влада обожала больше всего на свете. Вот уж ирония! Но как там говорят, с глаз долой — из сердца вон. Может, пронесёт. Девушка даже записалась в поликлинику, к которой была прикреплена, потому что языком чувствовала, что росла ещё одна кариесная дырка.       Когда настал день приёма, Влада пришла в срок. Она была уже здесь ещё на втором курсе. И вспомнила, почему ей тогда тут не понравилось. Амтосфера была гнетущей, не как в клинике, где работала Беляева. Врачи были не очень-то приветливые. Сейчас Владой занимался мужчина лет пятидесяти. Он не особо жаждал с ней разговаривать, делал всё молча, иногда через чур больно надавливая на зуб. В анестезии надобности не было, поэтому чувствительность не была притуплена. Невольно Влада сравнивала. Сейчас всё было не так и больше похоже на то, что её рот насиловали. Да, Евгения Дмитриевна была мягкой женщиной не только внешне, но и в работе. Про таких говорят, что у них рука лёгкая. И правда, рука Белявоей была куда легче и приятнее, чем рука доктора, который что-то активно ковырял в зубе. И когда Владу, наконец-то, отпустили с предупреждением не есть два часа, она расстроилась, ощутив языком шероховатость пломбы. Евгения Дмитриевна же ей залепила такую пломбу, что от настоящего зуба не отличишь. Да, вот оно: дешёво и сердито.       В общежитии Влада молча разделась и легла на кровать. Алиса, сидевшая в это время в комнате, расценила это как «не трогайте, я дединсайд». Поэтому у Влады была хорошая возможность полежать, обнимаясь с подушкой, мысленно ругаясь на то, как же всё несправедливо. И вероятно, Влада бы так и страдала дальше, но пришла Кира и заставила всех убираться, потому что сегодня была пятница, а в субботу, восемнадцатого ноября, у Влады был День рождения. Исполнялось двадцать два.