МР: Последний шанс

— …Впереди экзамены и выпускной. Многие из вас уходят после девятого, поэтому я прошу всех, у кого выходит спорная оценка, подойдите к преподавателям. Попросите задания, они войдут в положение… — гнусавый голос классной руководительницы смешивается с щебетанием птиц под окном. Я сижу на последней парте и считаю минуты до конца учебного дня. Впереди ещё урок истории с преподом фанатиком. Справа сидит Влад и усердно рисует в тетради аниме-девушку и тентакли (годы идут, а ничего не меняется). Перевожу взгляд в окно: на площадке через дорогу пятиклашки уже скинули портфели и катаются на качелях, громко хохоча. Эх, они ведь не догадываются, что через четыре года будут сидеть на нашем месте и думать о том, что многие преподы не войдут в положение и не накинут балл до четверки в аттестат. — Все, кто уходят после девятого и у кого не хватает оценок по физике и химии, подойдите на перемене к ним! Валентина Александровна и Анастасия Евгеньевна будут ждать, чтобы дать кому надо задания и принять те, кто уже брал, — договаривает классуха, и раздается звонок с урока. Класс, сидевший до этого в полудреме, мгновенно оживляется. Кабинет наполняется гомоном учеников и скрипом двигающихся стульев. Мы с Владом вываливаемся в коридор, где уже туда-сюда бегают средние классы, оставляя черные черточки на линолеуме. — Похуй на оценки, — Влад скинул челку с глаз. — Погнали в столовку, у семиклашек чай с булкой свистнем? А то Палыч опять будет рассказывать про то, как на шашлыки съездил, сто проц. Не хочу начать грызть парту. — Мне надо к химерам зайти, — я покрутил перед другом папку с рефератами. — А то отец голову оторвет, если не исправлю тройки. Влад фыркнул, и мы разошлись на лестнице. Топая по коридору третьего этажа, я чувствовал себя заключенным, что возвращается с прогулки в тесную камеру. Физичка — Валентина Александровна — как обычно восседала на своем троне на колёсиках, что уже просел под ее весом за столько лет преподавания. Она сидела, уткнувшись в монитор, и тыкала своими пальчиками-сардельками по клавиатуре, выставляя оценки. — Валентина Александровна, я реферат принес вам, — отозвался я, подходя к учительскому столу. Она выглянула из-за монитора, оценивающе окидывая меня взглядом из-под круглых очков. Учительница молча взяла небольшую стопку напечатанных страниц и бегло прошлась по содержанию. — Митрофанов… — обреченно вздохнула она. — Мог бы и лучше, конечно. Сейчас посмотрю, что у тебя с оценками. Ты у меня же в «А»? — она достала журнал и взглянула на меня. Я кивнул. — Ну, смотри, у тебя средний балл сейчас 3.5. За реферат я тебе максимум четыре поставлю, и то с натяжкой. Итого у тебя выйдет… — Валентина Александровна открыла калькулятор, чтобы посчитать баллы. Я быстро сложил в уме оценки. — 3.8 будет. Это четыре. — Мм, да. С математикой у тебя проблем нет. Знал бы ты так физику, цены бы тебе не было. Ладно, четыре поставлю, но чтобы я тебя в десятом классе не видела, — она отмахнулась и, цокая, поставила в журнал оценку. Я с благодарным видом и натянутой улыбкой вышел. Одной проблемой меньше. Анастасия Евгеньевна — химичка, в отличие от прошлой учительницы, встретила меня с улыбкой сумасшедшего ученого. Маленькая каморка, именуемая лаборантской, была завалена пробирками, реагентами для лабораторных работ и бумажками. — Стёпа, дорогой! — она развела руками. — Принёс таки! А я как раз тут новую викторину придумала для восьмого класса. Называется «Химический алфавит»! Даже карамельки приготовила ребятам. Хочешь дам на пробу? Сама варила пол ночи. Я отдал ей реферат, бормоча о сильной спешке на урок истории, прикрываясь выдуманной контрольной. Её глаза резко потухли и тут же снова загорелись. — Ну ладно! Беги! — она сунула мне в руку конфету в потрепанной бумаге. — На, это тебе за тягу к знаниям! Я выскочил из кабинета, швыряя «подарок» в ближайшую мусорку. За несколько лет, что её знаю, так и не понял: она сама по себе странная или это приколы старости… Хотя какая разница? Главное, что оценки исправил. Урок истории тянулся вечность. Палыч всё рассказывал про распад совка, приправляя тему своими завываниями о былой молодости. Я сидел в телефоне, листая ленту, как на экране всплыло уведомление. Максон: Вы ща у кого? Стёпа: У Палыча. Слушаем его рассказы что раньше было лучше. А вы? Максон: У англичанки. Я тест сделал один из первых теперь скучаю сижу Стёпа: А Алина чего? Максон: Она в медпункте, сказала мол голова после физры кружится Максон: Вы после этого домой? Стёпа: Да Максон: Нам прост общагу отменили. В курилке словимся тогда Когда прозвенел долгожданный звонок, я с Владом первыми вылетел из кабинета, пока Палыч не передумал отпускать. Влад что-то бурчал про то, что препод совсем ебнулся. Мы вышли из школы, направляясь к неофициальному штабу — заброшенные турники за спортзалом. На камнях и полуразвалившихся брусьях уже стояли несколько ребят из параллели и наша компания: Алина, Макс и Света. Последняя перешла в начале года на онлайн-обучение, но приезжала к концу наших занятий, чтобы потом пойти гулять. Света первая нас и заметила. — О, вот и вторая партия каторжников! — крикнула она, сидя в позе лотоса на каменной лавке. Алина обернулась и тут же побежала обниматься. Я легонько поцеловал её, на что Влад закатил глаза и цокнул. — Голубки, вы хоть не на людях лабзайтесь. — А ты что, завидуешь? — я кинул на друга ехидный взгляд. — Да, ваши сюсюканья напоминают, что я ничтожество без девушки. — Да ладно, мужик, не расстраивайся. Может, на выпускном кто-то из одноклассниц напьется и из жалости тебе даст, — хихикнул Макс. Влад уселся рядом со Светой, доставая пачку "Ротманса" с дыней. В курилке правило одно: достал пачку — делись с ближним своим. Так она и опустела, оставив Владосу три сигареты. — Какие же вы стервятники, друзья, — констатировал он, поджигая сигарету. — Это чтобы ты еблом не щелкал, Курча, — заявил Макс, подтягиваясь на турник. — Вы, кстати, решили, как выпускной будете праздновать? — с грустью спросила Света. — Предки предложили отсидеть официальную часть и потом в боулинг, — цокнула Алина. — Мы с Максом подумали, что лучше собрать отдельную компанию. Миша как раз писал, что у него дача свободна с конца мая до начала июля будет. — А чё вариант? — воскликнул Влад, хлопая в ладоши. — Может, ещё отметим последние деньки беззаботной жизни перед экзаменом? Обмоем, так сказать. Вы, кста, че решили: дальше пойдёте или слиняете? — Я до одиннадцатого, — ответила Света. — И я, — поддержала Алина. — Хочу на журфак поступить на бюджет. — А вы, мужики? — Была бы моя воля, я бы вообще никуда не поступал. Но чисто ради галочки после этого уйду. Пока не знаю куда. Может, в политех, — Макс подтянулся на перекладине и спрыгнул. — Тоже не знаю. Отец говорит, в одиннадцатый идти и потом на философию, как он, — я пожал плечами. — Но, скорее всего, тоже после этого документы заберу. Я не стал раньше времени нагонять друзьям грусти о своих мыслях про переезд в Москву. Алина бы расстроилась, да и я ещё не уверен, что меня возьмут на звукорежиссуру. Поболтав ещё немного, Влад глянул на время. — Так, ладно, пацаны, ребята, мне домой надо с собакой гулять, а то предки убьют, — он отпрянул, рюкзак и закинул на плечо. — Киньте в общий чат, когда у Миши собираемся. Мы попрощались, и Влад скрылся в противоположном от нас направлении. Макс, докурив вторую сигарету, затушил её об перила. — Ну что, стоим, роднульки? Погнали в центр, погуляем. Света тут же оживилась, беря Алину под руку. Я неохотно отлип от турникета, и мы пошли вчетвером, растянувшись по тротуару. Болтали об экзаменах, будущем и прикидывали, кого звать на дачу. По пути зашли в «Пятёрочку», купили по газировке и булке, а потом вышли на небольшую набережную. Сидели на холодном выступе, смотря на воду. На душе было как-то спокойно и тоскливо одновременно. Алина положила голову мне на плечо и выводила невидимые рисунки на моей ладони, пока я думал, как и когда сказать ей о своём решении по съебу. Тут в кармане завибрировал телефон. Экран показал «мамулетта». — Котёнок, ты сейчас где? — На набережной с ребятами сидим. — Я пораньше освободилась просто. Хочешь, заберу? Заедем куда-нибудь. — А… — я мельком глянул на друзей. Они до этого что-то бурно обсуждали, но затихли, как только я взял трубку. Макс кивнул, предполагая, что сказала мама. — Можно. — Хорошо. Подходи к остановке у фонтана, я минут через десять буду. Люблю тебя. — И я тебя, — я скинул трубку. Алина лениво потянулась и снова положила голову мне на плечо. — Эх, повезло тебе. Даже после развода с мамой общаешься. — Ты иди тогда, — встрял Макс. — Решим по даче, спишемся. Я поднялся с выступа. Алина с неохотой поднялась следом. Было заметно, что сегодняшний день изрядно её вымотал. — Звони, если что, — она чмокнула меня в щеку, обнимая на прощание. — Обязательно, — кивнул я. — Увидимся, ребят. Развернувшись, я воткнул наушники в уши и поплелся к фонтану. В последнее время мама все чаще зовет меня провести время вместе. С одной стороны, это приятно, а с другой — слишком подозрительно. В моей картине мира никак не укладывалось, почему она так отчаянно желает проводить время вместе почти каждый день. Из-за этого глубоко в душе возникало колкое чувство подвоха, будто она пыталась наверстать упущенное или, наоборот, заранее попрощаться. В любом случае, оба варианта были одинаково противными. Мамина машина уже стояла на аварийке у остановки, она помахала мне через открытое окно, но в глазах читалась легкая тревога. Я плюхнулся на переднее сиденье, закинув рюкзак назад. — Куда хочешь? — спросила она, выезжая на полосу. — Не знаю, я немного голоден. Не задавая вопросов, мама повезла нас в итальянский ресторанчик, в который мы ходили по особым случаям. Она рассказывала про работу, спрашивала про готовность к экзаменам и про Алину с какой-то натужной живостью, будто старалась запомнить каждый факт. Я односложно отмахивался, пока чувство беспокойства нарастало. — Решил, куда поступать будешь? — На звукорежиссуру подам в Москву, — я пожал плечами. — Только папе не говорил. Он будет злиться. — А ты его перед фактом поставь, — она отпила лимонад и улыбнулась. — Он в любом случае будет возмущаться любому выбору, кроме философии. Сам знаешь. — Ну а что мне делать тогда? Общаги нет у колледжа. Денег на съем комнаты он не даст. — Я тебе помогу. На папу твоего надеяться вообще не нужно, — фыркнула она. — Он уперся, что все должны жить как он и всё. А ты будь умнее и иди за своей мечтой. Её поддержка всегда была якорем для меня. Когда я сомневался, она делала всё возможное, чтобы этого не случалось. Наконец, когда официант забрал наши тарелки и принес десерт, мама выпрямилась, смотря на меня. Внезапная серьезность заставила насторожиться. — Котенок, я тебе хотела кое-что сказать, — было в её тоне что-то, что заставило сердце неровно биться. Я отложил ложку. — Я в июле в Испанию уезжаю и… — она начала быстро тараторить, будто боясь, что я уйду или начну перебивать. — Хочу познакомить тебя с Мигелем. Он очень хороший человек. И ты всегда сможешь приезжать к нам, когда захочешь. В любое время! Я всё устрою, билеты… Она говорила ещё что-то про климат, море и новую жизнь, но я слушал впол-уха. Только смотрел на её взволнованное лицо и понимал, что обещание «помочь» было попыткой откупа за переезд и новую жизнь без меня. Подвох, которого я ждал, наконец материализовался и оказался больнее, чем я мог предположить.