Пространство Духовных Лекарств

Глава 6

Хотя раны Сяо Фэя были успешно обработаны в Зале Милосердных сердец, ему всё ещё требовался долгий период покоя для восстановления, иначе они могли снова открыться и загноиться. Вернувшись в лагерь бродяг, он целыми днями лежал на куче соломы, залечивая раны. Когда подступал голод, он варил кору деревьев, коренья и папоротник-орляк, а для восполнения белка ел немного волчьего мяса. Через несколько дней папоротника-орляка становилось всё меньше. Хотя в его пространстве поддерживалась постоянная температура, растения всё равно подчинялись своим циклам роста. Но у него был способ: срезав все старые стебли папоротника, он мог спровоцировать появление новых побегов. Так он продержался ещё дней десять. Раны на теле зажили настолько, что он уже мог понемногу двигаться. Снег и лёд на улице давно растаяли, температура начала повышаться, и окрестные крестьяне-арендаторы принялись вспахивать землю, готовясь к весеннему севу. Выйдя из лагеря бродяг, Сяо Фэй увидел множество людей, которые, низко склонившись, искали на пустырях дикорастущие съедобные травы. Среди них были не только бродяги, но и дети местных арендаторов. Многие крестьянские детишки четырёх-пяти лет, сжимая в руках бамбуковые палочки для копания, носились по полям. Найдя очередное съедобное растение, они громко кричали, созывая друзей. Сяо Фэй выбрал направление, где было поменьше людей, и тоже принялся за поиски. Дикие травы только-только начали пробиваться из-под земли, и их было немного. К тому же, это была окрестность лагеря бродяг, которую каждый день прочёсывали по нескольку раз, так что уцелевшие растения были настоящей редкостью. Сяо Фэй искал больше половины дня и нашёл лишь небольшую горстку съедобных трав. По сравнению с энергией, которую он потратил за это время, съев всю эту зелень, он не смог бы её восполнить. Это было убыточное занятие. Всего восемь кустиков пастушьей сумки и три кустика лапчатки двуцветной — оба этих дикороса были очень вкусными. Он также видел несколько горьких, невкусных или слабо ядовитых видов папоротника, но не стал их выкапывать, оставив тем, кто в них нуждается. Сяо Фэй пересадил все одиннадцать растений в своё пространство. За это время, путём наблюдений, Сяо Фэй примерно вычислил, что течение времени в пространстве было примерно в десять раз быстрее, чем во внешнем мире. То есть, за один день снаружи в пространстве проходило десять дней. С такой скоростью роста дикоросы, посаженные в пространстве, менялись каждый день, развиваясь невероятно быстро, и наконец смогли временно заменить папоротник-орляк. Через два дня Сяо Фэй уже ел выращенные им самим травы. Пастушья сумка была очень вкусной и нежной. Листья лапчатки двуцветной были зелёными с одной стороны и белыми с другой, за что её так и прозвали. Её также называли «куриной ножкой». Дело в том, что у её основания вырастал небольшой корнеплод размером с мизинец, по форме напоминающий куриную ножку. Он был богат крахмалом, а в сыром виде имел хрустящий и сладковатый вкус. Его также можно было варить. Сяо Фэй каждый день питался дикими травами (буквально ел траву) и наконец-то смог набить желудок. От такой диеты его лицо, казалось, даже приобрело зеленоватый оттенок. Как бы то ни было, он был в куда лучшем положении, чем те бродяги, что умерли от голода этой весной. С наступлением прошлой зимы люди умирали от голода почти каждый день. Теперь же Сяо Фэй больше не боялся умереть с голоду. Как раз в эти дни ростки папоротника-орляка в пространстве начали увядать, что означало конец их цикла роста и наступление времени сбора урожая. Он провёл в пространстве целый день, выкапывая все корни папоротника, и устал до полного изнеможения. Он обнаружил, что корни, выросшие в пространстве, были необычайно толстыми и мясистыми. Обычно корни папоротника-орляка были толщиной с мизинец, и даже корень толщиной с большой палец считался редкостью. А корни, выкопанные в пространстве, были как минимум с большой палец, а самые крупные — толщиной с руку младенца. Он откусил кусочек от одного корня и обнаружил, что он уже не такой горький, а содержание крахмала в нём стало выше. «Неужели пространство способно улучшать сорта? Или почва в нём более плодородна?» Сяо Фэй задумался лишь на мгновение, но так и не нашёл ответа. В любом случае, это было хорошо. Он сгрёб все выкопанные корни в одну кучу. По предварительной оценке, их было около 100 цзиней. Он отобрал самые толстые корни, нарезал их и снова посадил в почву пространства. Оставшихся корней было около семидесяти-восьмидесяти цзиней. Учитывая цикл роста папоротника, ему нужно было подождать всего месяц, чтобы собрать следующий урожай. Часть этих семидесяти-восьмидесяти цзиней корней он планировал продать, чтобы купить семена зерновых. Выращивание настоящих злаков — вот верный путь. Поэтому, хотя в ближайший месяц его жизнь и улучшится, он всё равно не сможет есть досыта и ему придётся дополнять рацион дикими травами, чтобы как-то продержаться. … В центре лагеря бродяг располагался примитивный рынок. Этот рынок возник стихийно, и торговля велась в основном путём натурального обмена, потому что денег ни у кого не было. Сяо Фэй, с тесаком, демонстративно заткнутым за пояс, вошёл на рынок, неся в руке большой пучок пастушьей сумки. На рынке было немноголюдно, всего восемь человек торговали с импровизированных прилавков. Товар был самый незамысловатый: рваная одежда, соломенные сандалии, свежие листья деревьев. Сяо Фэй окинул взглядом прилавки и направился прямо к одному из них. — Старик, я обменяю этот пучок травы на твой треснувший глиняный горшок. За полуразбитым глиняным горшком лежал старик, иссохший почти до состояния скелета. Услышав слова Сяо Фэя, он медленно открыл глаза, задержал взгляд на пучке пастушьей сумки и с трудом кивнул. Сяо Фэй бросил траву перед стариком и уже собирался забрать горшок, как вдруг краем глаза заметил острый кончик, торчащий из-под его одежды. Он невозмутимо переставил горшок поближе к себе, затем присел и понизил голос: — Старик, как насчёт того, чтобы обменять твой нож? В глазах старика, который, казалось, дышал на ладан, внезапно мелькнул свирепый блеск. Его иссохшие пальцы крепко сжали рукоять ножа, и он всем своим видом показывал, что готов драться насмерть при малейшей провокации. В этом лагере бродяг среди тех, кто дожил до сегодняшнего дня, не было слабаков. Чтобы выжить, каждый должен был выставлять клыки наружу. — Не напрягайся! Не напрягайся! Я лишь хочу честно обменяться, а не грабить силой. Услышав это, иссохший старик немного расслабился, но нож из рук выпускать не собирался. — Одним этим пучком травы ты не выживешь. В конце концов умрёшь в этом лагере, и неизвестно, кому всё достанется. Я дам тебе кое-что посытнее. Поешь день-два, восстановишь немного сил, и, может быть, переживёшь этот трудный период. Говоря это, Сяо Фэй снял со спины узел с травой, пошарил в нём рукой и вытащил два корня папоротника толщиной с большой палец. Когда старик увидел эти два корня, он уже был готов согласиться. Он знал, что такое корни папоротника — среди бродяг это была редкость. Места на горах, где их можно было выкопать, все уже перекопали по нескольку раз. Хотя он и не знал, что такое крахмал, но понимал, что эти корни придают сил и являются хорошей едой, в отличие от пастушьей сумки и прочих трав, от которых, сколько ни ешь, сил не прибавляется. Однако он всё же решительно покачал головой. — Мало! — А сколько ты хочешь? У меня их немного. — Десять штук! — Да ты грабитель! С десятью такими корнями я смогу безбедно прожить десять-пятнадцать дней. А сколько тебе осталось жить в твоём состоянии? Максимум пять дней. Мне выгоднее просто каждый день присматривать за тобой и подождать, пока ты испустишь дух, чтобы забрать всё даром! Слова Сяо Фэя были холодны и безжалостны, но это была правда. Тело старика было крайне истощено, ему было трудно даже ходить. Даже получив этот пучок пастушьей сумки, он прожил бы всего несколько дней. Но если бы он съел несколько корней папоротника и восполнил энергию, у него появились бы силы выйти на поиски еды. С потеплением на улице становилось всё больше съедобных трав и листьев, и, возможно, он смог бы пережить этот трудный период. — Максимум шесть корней. Не хочешь — как хочешь! Сяо Фэй сделал вид, что собирается уходить. — Меняю! Выплюнув это слово, иссохший старик не опустил нож, а пристально смотрел на Сяо Фэя, опасаясь, что тот нападёт и отнимет всё силой. — Не волнуйся, я всегда по-доброму с людьми, грабить тебя не стану. Сказав это, Сяо Фэй прищурился и, пошарив в траве, на самом деле погрузил сознание в пространство и вытащил несколько корней. Эти корни были толщиной с большой палец, каждый весил больше цзиня. Всего шесть штук, весом не меньше шести-семи цзиней — этого старику хватит на несколько дней. Сяо Фэй положил шесть корней перед стариком. Только тогда старик перевернул нож рукоятью вперёд и протянул его Сяо Фэю, а затем поспешно сгрёб корни в охапку и прикрыл одеждой. Сяо Фэй повесил нож старика на пояс, поднял глиняный горшок и покинул рынок. … Вернувшись в свой шалаш, Сяо Фэй внимательно рассмотрел нож. Лезвие было длиной около семи цуней, чёрного цвета, без единого пятнышка ржавчины. Он взял корень папоротника и легко провёл по нему ножом — срез получился гладким, как нефрит. «Хороший нож!» Сяо Фэй понял, что совершил очень выгодную сделку. Будь у старика хоть немного сил, он мог бы продать этот нож в городе Цинъян за хорошую цену. Но старик с трудом мог даже сидеть и был обречён ждать смерти в лагере бродяг. Обменяв нож, он, по сути, купил себе шанс на жизнь. Так что, выиграл он или проиграл, сказать было трудно. С таким острым клинком в руках Сяо Фэй чувствовал себя увереннее перед лицом Ли Да'эрдо и его шайки. Его прежний тесак, хоть и был ножом, годился только для рубки и был весь в зазубринах. А этот чёрный нож, в отличие от него, мог и рубить, и резать, и колоть, и был чрезвычайно острым. Повертев его в руках, он снова повесил чёрный нож на пояс. Нож за поясом был удобен и всегда под рукой, а главное — внушал страх. Если бы он был ещё и блестящим, эффект был бы лучше, но чёрный цвет был незаметен. Он обменял горшок, чтобы приготовить порошок из корней папоротника. Его собственный, доставшийся по наследству чёрный глиняный горшок был слишком мал. Чтобы сделать порошок, нужно было сначала отмыть корни от грязи, затем растолочь их и промыть в чистой воде, чтобы вымыть крахмал. Затем воду с крахмалом нужно было отфильтровать от жмыха и дать отстояться. Крахмал оседал на дне горшка, а верхний слой чистой воды сливали, получая крахмал из корней папоротника. Этот крахмал всё ещё горчил, и его нужно было многократно промывать и отстаивать, меняя воду. Примерно через семь дней большая часть горечи уходила, и получался относительно чистый крахмал. Сяо Фэй втайне возился два дня, ускоряя процесс отстаивания в своём пространстве, и наконец получил первую партию крахмала из корней папоротника. Из этого крахмала можно было делать лапшу или просто варить его с водой. Процесс изготовления лапши был слишком сложным, и заниматься этим в лагере бродяг было бы слишком вызывающе. Он боялся, что не успеет закончить, как нагрянет Ли Да'эрдо. Сяо Фэй смешал крахмал с водой до состояния кашицы, поставил на огонь и, постоянно помешивая, чтобы не пригорело, стал нагревать. Когда кашица закипела, он помешал её ещё несколько минут, и она полностью сварилась. Он перенёс горшок в пространство, чтобы остудить. Содержимое застыло в единую массу, которую он затем нарезал на квадратные кусочки. Это и была та самая «лепёшка из папоротника», о которой в прошлой жизни Сяо Фэй часто слышал от стариков. Каждый раз, вспоминая о ней, они утирали слёзы — то были воспоминания о невыносимо тяжёлой жизни. Позже, когда жизнь стала зажиточной, в городах вошла в моду еда из дикоросов. Местные крестьяне стали продавать горожанам по высоким ценам порошок из корней папоротника и другие сорняки, внося свой вклад в развитие новой деревни. Сяо Фэй взял кусочек «лепёшки из папоротника». Она была чёрной, полупрозрачной и очень эластичной. Он откусил кусочек. Во вкусе сочетались два совершенно разных ощущения: упругость и нежная гладкость, с лёгкой ноткой горечи. — Так вот какая она на вкус, эта лепёшка из папоротника, заставлявшая старшее поколение плакать! Невероятно вкусно