Пространство Духовных Лекарств

Глава 4

Сяо Фэй, таща на себе своё израненное тело, шёл пять или шесть часов и наконец благополучно спустился с горы. В этот момент силы окончательно покинули его. Найдя уединённое, безлюдное место под защитой скалы, он выбросил из пространства охапку сухой травы и рухнул в неё. Эта сухая трава, которую он носил с собой в пространстве, сослужила ему добрую службу: её можно было использовать и для костра, и как переносную кровать, на которой было удобно и тепло лежать. Полежав немного на траве и восстановив силы, он с неохотой выбрался из своего ложа. Он снова огляделся по сторонам и, ещё раз убедившись, что вокруг никого нет, извлёк из пространства тушу Каменного волка. Поскольку время в пространстве текло быстрее, он боялся, что туша испортится, и поэтому несколько раз переносил снаружи груды снега и льда, обкладывая ими волка. Он осмотрел тушу — к счастью, признаков разложения не было, мясо оставалось свежим. Наконец-то можно поесть мяса! Он долго точил свой тесак о камень, а затем принялся свежевать Каменного волка. Рука у него была не набита, и он провозился больше получаса, прежде чем снял более-менее целую волчью шкуру. Волчья шкура была ценной вещью, предметом роскоши, за который можно было выручить несколько лянов серебра. Для любого бродяги это была бы огромная сумма. Один лян серебра равнялся одной связке медных монет, а в одной связке была тысяча монет. Продав эту шкуру, он сможет купить семян, новую одежду и зажить зажиточной жизнью. Он выпотрошил тушу волка, отложив потроха в сторону. Отрезав кусок волчьих рёбер, он положил его в свой родовой чёрный глиняный горшок, добавил немного нерастаявшего снега и поставил на огонь. Только после этого он принялся тщательно чистить волчьи потроха. Сердце и печень он сразу отложил, а самой хлопотной оказалась чистка желудка и кишок. Вскрыв желудок волка, он нашёл там кусок собственной плоти с ноги. Как-никак, это была часть его тела, и Сяо Фэй не хотел просто так её выбрасывать. Поскольку хранить её было негде, он вырыл в пространстве ямку и похоронил свою плоть. Ещё через час он наконец закончил чистить желудок и кишки волка. Мяса в них оказалось немного, всего одна пригоршня. Но для того, кто вынужден был питаться корой и корнями, даже крошечный кусочек мяса стоил того, чтобы потратить на него столько времени. К этому моменту из глиняного горшка, стоявшего на огне, уже доносился ароматный запах мяса. Он глубоко вдохнул соблазнительный аромат — один только запах был райским наслаждением. Сознание Сяо Фэя переместилось в пространство. И действительно, корни папоротника, посаженные им прошлой ночью, уже дали густые всходы нежного папоротника-орляка. Каждый росток был длиной больше одного чи, пухлый, очень нежный на вид и вызывающий слюнки. Сяо Фэй сорвал большой пучок папоротника-орляка и вынес его из пространства, а затем бросил горсть в глиняный горшок, чтобы отварить. Найдя две длинные ветки, он приспособил их под палочки для еды — получился своего рода хого. Сгорая от нетерпения, Сяо Фэй подцепил кусок волчьего мяса и положил его в рот. В тот же миг рот наполнился мясным ароматом, а нежный вкус волчатины, смешанный с бульоном, пробуждал каждый вкусовой рецептор. Затем он подцепил стебель папоротника-орляка. Пропитанный густым мясным бульоном, он был очень вкусным и нежным. Это тело не ело ничего подобного уже несколько месяцев. Но в этот момент Сяо Фэй ел и плакал. Слёзы смешивались с папоротником и попадали в рот, придавая еде солоноватый привкус. С тех пор как он стал бродягой, ему ни разу не доводилось есть нормальной пищи. Его родители, братья и сёстры умерли один за другим, и он, самый младший в семье, остался в живых. Он помнил, как мать перед смертью отдала последний кусок еды им, своим детям. Он помнил, как вторая сестра продала себя за две связки монет и отдала все деньги ему. — Сяо Фэй! Ты остался единственным мужчиной в нашей семье. Ты должен выжить! Это были её последние слова на прощание. Но он оказался ни на что не годен. Он не смог уберечь те две связки монет, добытые ценой жизни сестры. В итоге его жестоко избили и отобрали все деньги. Сквозь слёзы Сяо Фэй проглотил весь папоротник и волчье мясо, даже кости он разжевал и съел. Несмотря ни на что, он должен выжить! Он должен заработать много денег и выкупить свою вторую сестру! Когда он закончил есть, уже стемнело. Эту ночь придётся провести здесь. Пользуясь ночным временем, Сяо Фэй нарезал волчье мясо на мелкие куски и разложил у огня, чтобы засушить — так его будет легче хранить. Такая возможность пополнить запасы белка выпадает раз в год, не чаще. А у него теперь была целая туша волка. Если экономить, её хватит на один-два месяца. Когда на следующее утро Сяо Фэй выбрался из своей кучи травы, он чуть не рухнул на землю. Он чувствовал, как тяжела его голова и как ослабли руки и ноги. Раны, казалось, воспалились. Кожа вокруг них покраснела и опухла, и любое прикосновение вызывало боль. Особенно ужасно выглядели места на ноге и животе, где были вырваны куски мяса. С таким он сам уже не справится, нужно было искать лекаря. … В трёх с небольшим ли к востоку от лагеря бродяг находился Город Цинъян, крупнейшее торговое поселение в округе, куда местные крестьяне приходили закупаться всем необходимым. Из-за раны на ноге, а также из-за жара, вызванного инфекцией, путь дался Сяо Фэю с огромным трудом. Когда он добрался до лагеря бродяг, уже совсем стемнело, и ему пришлось провести ночь в своём шалаше из травы. Этой ночью он спал беспокойно. Раны по всему телу непрерывно пульсировали острой болью. С каждым ударом пульса в артериях боль в ранах вспыхивала с новой силой. Он кое-как дотянул до рассвета. Когда он поднялся из своей кучи травы, голова кружилась, он едва держался на ногах, а руки и ноги дрожали. Сяо Фэй завернул волчью шкуру в большой тюк сухой травы, нашёл палку, чтобы опираться на неё, и, дрожа всем телом и спотыкаясь на каждом третьем шаге, двинулся в путь. Эти жалкие три ли дались ему с невероятным трудом. По пути ему встречалось много людей, идущих в Город Цинъян, но большинство из них спешили мимо, и никто не протянул ему руку помощи. Некоторые даже оглядывали его с недобрым умыслом, но, видя, что взять с него нечего, оставляли в покое. Лишь изредка кто-то бросал на него сочувственный взгляд, и это уже было величайшим проявлением доброты, которого он удостоился. В Городе Цинъян был рынок, куда окрестные крестьяне приносили излишки своих товаров на продажу, чтобы на вырученные деньги купить предметы первой необходимости. На рынке в основном продавали сельскохозяйственную продукцию, а также домотканое полотно, обувь и другие поделки, сделанные деревенскими женщинами. В самом конце рынка был уголок, где торговали людьми. Людей на продажу было легко узнать по соломенным меткам, воткнутым в волосы. В основном это были дети и молодые девушки. Были там и замужние женщины лет двадцати-тридцати. Они не были вдовами — их приводили на рынок собственные мужья, готовые продать или сдать их внаём. Его вторая сестра тоже на таком вот рынке продала себя за две связки монет. Сейчас были плохие времена, и люди не ценились. Торговцы людьми придирались к каждой мелочи и безжалостно сбивали цену. Сяо Фэй нашёл свободное место, сел, развязал тюк с травой, который нёс на спине, и, вынув оттуда целую волчью шкуру, разложил её на траве. Волчья шкура имела высокую ценность, и простые люди не могли себе её позволить. Но в этом маленьком городке тех, кого можно было бы назвать богачами, было немного. Самой богатой в городе считалась Семья Чжу. Говорили, что они были ветвью большого клана из уездного города. По меньшей мере половина всех полей в Городе Цинъян принадлежала Семье Чжу. В этом городе они были полными хозяевами и могли творить всё, что им заблагорассудится. Волчья шкура Сяо Фэя пролежала больше полудня, но ею почти никто не интересовался. Сидя за своим прилавком, он чувствовал, как кружится голова, и несколько раз чуть не терял сознание. В этот момент он смутно увидел, как к его прилавку приближаются двое. Подойдя ближе, они слились в одного человека. Оказалось, у него двоилось в глазах. — Эй, попрошайка, почём твоя волчья шкура? Сяо Фэй вытянул руку с растопыренными пальцами. — Пять лянов серебра! Пришедший поднял шкуру, встряхнул её в руках и скривился с презрением. — Это же шкура Каменного волка, они мелкие и ничего не стоят. К тому же, на ней такой большой разрез от ножа, а голова и вовсе вдребезги разбита. — Даю тебе за неё один лян серебра, и я её покупаю! Хотя у Сяо Фэя был сильный жар, и в голове всё плыло, он понимал, что шкура Каменного волка стоит гораздо дороже. Он с трудом снова вытянул пять пальцев. — Пять лянов! — Вонючий попрошайка! Не будь неблагодарным, когда тебе оказывают милость! Я, Чжу Гуй, сегодня заявляю: эта твоя волчья шкура стоит один лян, и ни монетой больше! Чжу Гуй стоял перед прилавком Сяо Фэя и обводил взглядом толпу. — Посмотрим, кто даст за неё хоть на медную монету больше! Прохожие на рынке, зная, что он из Семьи Чжу, не смели встречаться с ним взглядом и обходили его стороной. Чжу Гуй был очень доволен собой. Теперь на всём рынке, кроме него, никто не купит шкуру Сяо Фэя. — Заключить сделку со мной — это честь для тебя, будешь всю жизнь хвастаться. — Не будь дураком! Сказав это, Чжу Гуй достал из-за пазухи слиток серебра, бросил его на колени Сяо Фэю и, забрав шкуру, ушёл, не заботясь о том, согласен ли Сяо Фэй.