Запах его власти

Коридор клуба тянулся, как чужой, липкий сон. Лея шла босыми ногами, туфли остались где-то в номере, ступни будто вязли в ковре, узкое платье обжигало кожу, натянутую поверх синяков. Свет ламп дрожал, неон пробивался из зала сквозь приоткрытые двери — красные пятна плясали на стенах, как кровь, как предупреждение. Воздух пах алкоголем, табаком и страхом. Её страхом. Люди в коридоре делали вид, что не замечают. Кто-то шепнул за спиной — коротко, как укол. Кто-то бросил взгляд, полный жалости, будто на падшую, с которой уже всё ясно. Она не оборачивалась. Шла прямо, выпрямив спину, сдерживая дрожь в коленях. Каждый шаг отдавался гулом в висках, но идти нужно было — туда, где решится, останется ли она кем-то или станет никем. Дверь в кабинет выглядела слишком громоздкой, слишком массивной, будто могла проглотить. На табличке золотыми буквами — «Мистер Хейворт — управляющий». За этой дверью — власть. Суд. Вердикт. Она остановилась, не решаясь коснуться ручки. Пальцы дрожали, ладони были влажными, как у ребёнка перед наказанием. «Если выгонят — всё. Без денег. Без крыши. Без оплаты лечения…» От этой мысли стало пусто в груди. Она попыталась выровнять дыхание, но внутри всё сжималось. Перед глазами мелькнули картины этой ночи: бутылка, кровь, тишина, тяжёлое тело на ковре. «Я просто защищалась… Я же не хотела…» Но разум шептал другое: «Им всё равно. Для них ты грязь, тело, расходник. Альфа заплатил — ты должна была молчать.» Она ненавидела себя за то, что не смогла. За то, что ударила. И за то, что теперь снова должна оправдываться — не за поступок, а за право дышать. Лея провела рукой по волосам, пригладила, выпрямила спину. Лицо каменное, как маска — ровное, бесстрастное, как всегда. Но где-то под этой маской сердце било кулаками, как птица в клетке. Она коснулась холодной ручки двери. Вдох. Выдох. И, прежде чем толкнуть створку, подумала: «Если упаду, никто не поднимет. А значит, нельзя падать.» Щелчок замка прозвучал громче, чем музыка в зале. Лея вошла. Кабинет утопал в полумраке. Мягкий янтарный свет стекал по стенам, отражаясь от лака тёмного дерева. Тяжёлые шторы глушили звуки клуба, будто за окном неонового города и вовсе не существовало. Здесь воздух был другим — густым, плотным, пропитанным табаком, мужским парфюмом и тем самым запахом, от которого в висках тихо звенит. Всё вокруг выглядело сдержанно и дорого: массивный стол, строгие кресла, барная стойка с хрустальными графинами. Ни одной лишней детали — только власть и порядок. Мистер Хейворт сидел за столом, опираясь руками на папку с бумагами. Его седина поблёскивала в свете лампы, а взгляд оставался таким же, каким Лея знала его всегда: холодным, пронизывающим, без намёка на сочувствие. Он не любил лишних эмоций — только факты. Но сегодня за его столом был ещё кто-то. Альфа. Незнакомец. Высокий, сдержанный, в идеально сидящем тёмном костюме. Он сидел чуть в стороне, нога на ногу, пальцы сцеплены. Серые глаза — чистые, пронзительные, будто могли видеть не только внешность, но и всё, что человек старательно прячет внутри. И запах. Он не ударил в нос — наоборот, обволакивал. Глубокий, ровный, с тёплой нотой кожи и холодным металлическим оттенком, как раскалённое железо под дождём. Никакой агрессии, но что-то первобытное, древнее, что заставило тело Леи мгновенно напрячься. Она почувствовала, как где-то внутри дрогнул инстинкт. Пальцы сжались, дыхание стало чуть короче. Нервная система узнала его раньше, чем разум. «Нет. Только не это. Не сейчас.» Она старалась не смотреть в его сторону, удерживая взгляд на боссе. Плечи прямые, подбородок ровный, голос спокойный — всё так, как учили. Но каждая клетка кожи знала: он рядом. Его запах тянулся тонкой нитью сквозь воздух, щекотал память, вызывал необъяснимое волнение. Лея не понимала, чего боится сильнее — потери работы или того, что тело предаст её прямо здесь, перед обоими мужчинами. Мистер Хейворт поднял глаза от бумаг — взгляд тяжёлый, сдержанный, в нём не было злости, только усталость человека, который видел слишком многое. Лея стояла напротив, неподвижная, будто вросла в пол. Свет из-под лампы подчеркивал синяк на щеке и трещинку на губе. Она держалась прямо, даже когда пальцы незаметно дрожали. — Что произошло, Лея? — тихо, без угрозы, но так, что от звука его голоса внутри всё сжалось. Она ответила ровно, без колебаний: — Клиент начал переходить границы. Достал ремень, бил меня. Я предупредила, что это не входит в договор. Он не остановился. Я… защищалась. Ни оправданий, ни просьбы. Просто факты. Хейворт молчал долго. Потом медленно выдохнул, провёл рукой по виску. — Ты понимаешь, какие это проблемы для клуба? — его голос оставался мягким, но слова резали. — Он влиятельный человек, заплатил крупную сумму. И теперь — полиция, жалобы, пресса. Она не отвела взгляда. — Понимаю. Но я сделала то, что должна была, чтобы остаться живой. Труп принес бы клубу куда больше проблем. Он посмотрел на неё внимательнее — на ссадины, на след ремня на запястье. В уголках глаз появилась тень сожаления. — Ты всегда была безупречна. Без наркотиков, без драк, без скандалов. Поэтому я слушаю тебя сейчас. Она кивнула, будто соглашаясь, хотя внутри всё кипело. Хейворт поднялся из-за стола, подошёл к окну, закурил. Дым быстро наполнил комнату. — Клиент жив, — сказал он, — но вид у тебя… не лучший. Это плохо для бизнеса. Ты ведь понимаешь, в каком ты месте работаешь. Здесь внешний вид — валюта. Лея коротко усмехнулась. — Да, мистер Хейворт. Я знаю цену каждой синей метке. Он затушил сигарету, вернулся к столу, устало сел. — Возьми пару дней. Приведи себя в порядок. Потом решим, как быть дальше. Она кивнула. Никаких благодарностей — ни на лице, ни в голосе. Всё внутри стянулось в тугой узел: страх, злость, стыд, и где-то в глубине — мельчайшая искра облегчения. Мистер Деймон сидел в кресле, почти не двигаясь. Но от него исходило ощущение сосредоточенной силы, спокойного хищника, который не спешит, потому что знает — всё уже под контролем. Он не вмешивался в разговор. Только следил — взглядом, в котором не было ни осуждения, ни жалости, ни интереса праздного зрителя. Скорее — любопытство исследователя, столкнувшегося с чем-то редким. Лея чувствовала этот взгляд кожей, словно он касался её пальцами. Невидимо, но ощутимо — по позвоночнику пробежал холод, и где-то под рёбрами сжалось сердце. Она знала этот инстинкт — отклик тела на присутствие альфы. Но сейчас было иначе. Не запах феромонов, не игра химии. Что-то тихое, другое. Она стояла напротив стола — выпрямив спину, подняв подбородок, стараясь дышать ровно. Всё в ней — контроль, выверенность, отточенность. И всё же каждое слово босса отдавало в ней эхом, потому что за ним сидел он — этот мужчина с серыми глазами, который не отводил взгляда. Мистер Деймон чуть склонил голову набок, наблюдая за ней, как будто пытался прочитать что-то между строк её молчания. Он уловил, как под тканью платья напряглись её плечи, как дрогнула линия шеи, когда она втянула воздух. Он видел, как она держится — не из гордости, а потому что иначе не может. Между ними будто натянулась невидимая нить. Он не говорил, но Лея почувствовала — если сделать шаг, вдох, взгляд в его сторону, всё изменится. И это пугало. Она не позволила себе повернуться, не дала взгляду подняться. «Не смотри. Не дыши. Это всего лишь альфа, один из многих.» Но тело не слушалось. Где-то глубоко внутри она ощущала, как сердце предательски сбивается с ритма. Воздух стал тяжелее, будто в комнате убавили кислород. Мистер Деймон не делал ничего — просто чуть подался вперёд, опершись локтем на подлокотник. Движение почти незаметное, но оно резонировало в пространстве. Мистер Хейворт заметил перемену. Его взгляд мелькнул между ними — коротко, настороженно. Он прочёл в глазах гостя что-то, чего не ожидал — интерес. Настоящий, не деловой. Молчание стало ощутимым, как ток под кожей. Лея чувствовала, как оно давит на виски, но не отводила взгляда от стола, боясь, что если пересечься с ним глазами — не сможет оторваться. И в этом мгновении, в тишине, насыщенной напряжением, впервые за долгое время кто-то посмотрел на неё не как на вещь. Мистер Хейворт тушит сигарету, коротко кивнул — знак, что разговор окончен. — Иди домой, Лея. Приведи себя в порядок. Завтра я сам всё улажу. Его голос был ровный, без упрёка, но и без мягкости. Просто деловое распоряжение. Лея коротко благодарит. — Да, мистер Хейворт. Она не кланяется, не старается выглядеть благодарной — просто держит спину прямо, будто уходит с поля боя. Делает шаг к двери, и в этот момент — словно кто-то зовёт без слов — она невольно поднимает глаза. Серые, холодные, спокойные — взгляд Деймона встречает её. Одна секунда. Не флирт, не интерес мужчины к женщине — нечто другое. Молния между двумя полюсами, тонкое, почти неуловимое чувство узнавания. Он не улыбается, не двигается. Но в глубине взгляда мелькает что-то — вопрос, тепло, любопытство, которое он, казалось, сам не ожидал почувствовать. Она отворачивается первой, тихо закрывает за собой дверь. Шаги по коридору гулко отражаются от стен. Воздух холодный, сухой, пахнет дезинфекцией и дорогим парфюмом. Только выйдя из зоны охраны, Лея останавливается. Опирается ладонью о стену, и наконец позволяет себе выдохнуть. Воздух выходит рывком, грудь сжимает. Пульс всё ещё бешено бьётся, но не от страха. От чего-то иного, чего она не хочет называть. «Он смотрел не так, как остальные. Не оценивал, не покупал. Просто… видел.» Эта мысль тревожит. Она качает головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение. «Бред. Просто адреналин. Всё тело на пределе — вот и кажется. Это пройдёт.» Она выпрямляется, проводит ладонью по лицу, вытирает размазанную помаду. Шаги становятся твёрже. «Никаких взглядов. Никаких альф. Завтра всё будет, как всегда.» Но где-то глубоко под кожей остаётся дрожь — тонкая, почти невесомая, как послевкусие его запаха, который почему-то не выветривается из памяти. Как только дверь за Леей закрылась, кабинет будто потерял часть воздуха, того тонкого напряжения, что стояло в нём последние минуты. Хейворт молча налил себе виски, сделал глоток и только потом повернулся к гостю. Деймон по-прежнему сидел в кресле, спина прямая, взгляд устремлён в дверь, где только что исчезла Лея. Он не отрывал глаз, будто пытался уловить остаточный след её запаха в воздухе. — Кто она? — спросил он спокойно, без подводки, голос низкий, уверенный. — Не похожа на остальных. Хейворт усмехнулся уголком рта, покачал бокал, наблюдая за янтарным кругом жидкости. — Лея? Ха. Не похожа — мягко сказано. — Расскажи, — коротко бросил Деймон. Хейворт медленно подошёл к столу, сел на край, уткнувшись взглядом в документы, будто решая, стоит ли говорить. — Пришла сама, — наконец сказал он. — Без посредников, без долгов. Просто вошла в клуб и попросила продать её на аукционе. Девственность. Деймон поднял бровь. — Добровольно? — Добровольно, — кивнул Хейворт. — Без драм, без слёз. Спокойно, будто покупала билет на поезд. Сказала, что ей нужны деньги, и много. Я тогда ещё подумал — не из тех, кто врёт. Продали за крупную сумму. Клиент был из Совета, остался доволен. А потом она осталась работать. Не из-за привычки к деньгам, а потому что выбора нет. Он замолчал на секунду, выдохнул дым. — Мать у неё сбежала с каким-то проходимцем, набрав долгов, бросила больную младшую дочь на старшую. Девчонке тогда девять было. Рак, третья стадия. Лея оплачивает лечение сама. Вертится, как может. Работает чисто, без наркотиков, без течек, без грязи. Ей бы место не здесь… но куда ей идти? Образования нет, связей тоже. Деймон слушал молча. Только пальцы на подлокотнике едва заметно сжались. — Сестра жива? — тихо. — Жива. Благодаря ей. Если бы не она — давно бы хоронили. Хейворт посмотрел на гостя прищуренно. — Ты почему спрашиваешь? Деймон не сразу ответил. Медленно повернул голову, взгляд оставался хмурым, задумчивым. — Просто… редкая. Таких нечасто встретишь. В ней… тишина. И сила. Не притворство. Хейворт фыркнул, но без насмешки. — Осторожнее, Деймон. Она не из тех, кого можно купить. Сломаешься раньше, чем треснет лёд. Деймон чуть улыбнулся, взгляд стал теплее, но не мягче. — Посмотрим. Он встал, медленно поправил манжеты, запах его феромонов стал плотнее, теплее. — Запиши мне её имя полностью, — сказал он, будто между прочим. — И график смен. Хейворт задумчиво кивнул, достал папку, но сказал уже без иронии: — Ты опасен, Деймон. И для себя, и для неё. Тот усмехнулся, направляясь к выходу. — Возможно. Но иногда опасность — единственное, что ещё заставляет чувствовать. Дверь за ним закрылась мягко, а в кабинете ещё долго стоял запах дорогого парфюма и лёгкий, почти неуловимый след женских духов, оставшихся в воздухе после Леи.