Чернолунье. Том 1-2

По-летнему душно было в мрачной комнате. Тяжелые гардины закрывали большие окна. Лишь дрожащее пламя чуть закоптелой лампы, преломляясь в зеркале, освещало комнату. Лёгкий запах керосина мешался с терпким, дурманящим ароматом роз. Утром широкая, но по ночам поглощенная темнотой, тесная комната с зелёными обоями напоминала каюту. По крайней мере именно так маленький Дай представлял себе каюту какого-нибудь капитана корабля дальнего плавания. На стенах висели прибитые гвоздями пожелтевшие от старости и сырости карты; на дубовых полках стояли сувениры и находки из разных стран, привезенные послами в подарок юной любознательной принцессе. Тихо напевая под нос, она бойко орудовала скрипучими ножницами. Тихое щёлканье то тут, то там раздавалось возле уха мальчика, а серые пряди бесшумно падали на мягчайший заграничный ковер. Сколько бы жизней ушло у Дая, чтобы расплатиться за его порчу? Бесконечно много… От густого запаха цветов и духоты у Дая кружилась голова, он точно был опьянен. В пору было встать и выйти вон на более-менее свежий воздух, но он не мог и не хотел. Он был зачарован сумраком этой комнаты, тишиной ночи, любимым ароматом и бесконечно ценными мгновениями с дорогим человеком. Взволнованное и смущенное лицо, сбоку подсвеченное желтым светом лампы, отразилось в зеркале. Тени, пролегшие у его скул и глаз, скрывали густой румянец, чему Дай был безмерно рад, ведь она снова посмеялась бы над ним. На украшенном позолотой, туалетном столике из темного дерева, за которым он сидел на мягком, обшитым бархатом пуфике, стояло не так много вещей; не было ни белёсых пудрениц, ни помад всех оттенков красного и розового, не было ни кистей и даже угольных палочек. На столике лежала лишь искусно вырезанная из слоновой кости и покрытая перламутром шкатулка с надушенными лентами разных цветов внутри. В них утонули и серьги с белым жемчугом и с бриллиантами. Хрустальный флакончик духов был заткнут пробкой и стоял возле самого зеркала в ажурной оправе, но даже так Даймонд слышал, как нежно он пах розами. Раздался глухой «щёлк», и мальчик ойкнул от боли: острые ножницы резанули его по уху. — Осторожнее! — шёпотом возмутился он и хотел схватиться за пораненное место, но «горе-парикмахер» перехватила его руку. Несколько алых капель упало на ковер, а потом и на ворот его ситцевой ночной рубашки. — Что ты делаешь? — насупился мальчик, когда она приблизилась, и он почувствовал тепло исходившее от её худенького тела, спрятанного за тонкой шелковой сорочкой. — Рану нужно обработать, — сладко прошептала она, и Дай заметил в зеркале усмешку на её губах. — Иначе попадет инфекция. — И как ты… — Дай нервно сглотнул, не договорив, и только молился, чтоб его догадки не оправдались. Принцесса положила ножницы на стол, возле лампы. Холодные освободившиеся пальцы коснулись его шеи, вторая рука продолжала удерживать его левую руку. Мальчик замер, боясь пошевелиться и спугнуть мгновение. Теплое дыхание её оборвалось — девчонка лизнула кровоточащую царапинку на его ухе. Дай вздрогнул, отпрянул, чуть не сбив со стола лампу. Он и подумать не мог, что она на такое решится. У него закрались подозрения: а не специально ли она промахнулась? Он растерянно облокотился на туалетный столик, съехав с пуфика и, опасно повиснув над полом, глядел на неё широко распахнутыми глазами. Её щеки раскраснелись, а губы скривились в насмешливой улыбке, завидев его растерянное, смущенное лицо, она разразилась звонким смехом. — Не издевайся, — насупился Дай, возвращаясь на стул. — Я же старше тебя! — Но ты такой милый, когда смущаешься. Грех тебя не подразнить, — в своей обычной издевательской манере высказалась она. Дай возмущенно нахмурился, скрестив руки на груди. — Тебе смешно, — проговорил он, надув губы. — Ты совсем не думаешь о моих чувствах. Я, между прочим, мальчик… — совсем тихо пробормотал он, низко склонив голову. Взгляд его упал под ноги, на прядки серых волос, сильно выделявшихся на фоне темного ковра. — Я всегда о тебе думаю, — без доли стыда заявила она, погладив его по голове, как какого-нибудь обиженного котёнка, которого подобрала на улице. Даймонд смущенно отвернулся. Она никогда не была серьезна, всё время издевалась над ним, поэтому и сейчас он пытался успокоить бешено бьющееся сердце этими мыслями, хотя в тайне с трепетом надеялся, что значит для неё больше, чем букашка под ногой. Дай совсем размяк от её поглаживаний и уже готов был простить всё, лишь бы она не убирала своей нежной руки, но она убрала. — Тебе просто нравится меня мучить… — пробормотал он, поджав к груди колени и облокотив на них голову. — Вовсе нет, — задумчиво протянула она, начав копаться в ящиках одного из книжных шкафов с разноцветными стеклами на деревянных дверцах. — Я хочу тебя защитить. Мальчик замер, недоумённо разглядывая её хрупкую спину с костлявыми плечами. В воздухе повис немой вопрос. Девочка резко повернулась и уверенно подошла к нему. Под её внимательным насмешливым взглядом он сполз со стула, неуверенно встав на ноги. Хоть он и был старше на целых два года, роста они были одинакового, из-за чего Дай ещё больше тушевался, хотя принцесса ни разу не поддела его этим. — Я хочу подарить тебе кое-что… — вполголоса сказала она. — Что? — еле слышно выдохнул он. Они стояли нос к носу и смотрели друг на друга в упор; он робко разглядывал любимое лицо с пухлыми и такими манящими аловатыми губами, мелко дрожащими то ли от волнения, то ли от холода (хотя Даю было до одури жарко). Слабая лампа выхватывала милую родинку на её подбородке на уровне левого уголка губ, которая придавала ей особое очарование. Он не видел, куда смотрела она — боялся поднять глаза, но не выдержал: стыдливо отвел взгляд в сторону утонувшей во мраке входной двери. Озорная улыбка блуждала на её губах. — Закрой глаза. Дай поджал губы, взглянул на неё исподлобья. — Зачем? — Закрой и всё! — фальшиво обиделась она. — Совсем не доверяешь мне… Мальчик замешкался, но всё же выполнил просьбу. Его прикрытые серые ресницы задрожали. — Только не выкини того, за что меня потом накажут. — Неужели ты так боишься наказания? — издевательски шептала девчонка, точно змея-искусительница. Она-то не знала, что за всякую чепуху его беспощадно секут розгами по двадцать, а то и по тридцать раз, так что на спине у него уже живого места нет — одни шрамы. Или знала? Он почувствовал её вечно холодные пальцы у своего затылка и горячее дыхание на своей щеке. — Тем более, мы же никому не скажем. Никто не узнает. — Всё тайное рано или поздно станет явным, — кисло парировал он. — Какой ты зануда, — она отпрянула, заложив руки за спину. — Открывай глаза. Сначала Дай увидел её довольное собой лицо, а потом заметил, как что-то непривычно отягощает его шею. Это был небольшой серебряный кулон на цепочке из того же материала, на крышке был выбит серебристый кружок, напоминавший лунный диск, сбоку оказалась небольшая бороздка — видимо, он был наподобие тех, что открываются и хранят внутри памятную фотографию или какую-то вещь. Даймонд нетерпеливо подцепил ногтем большого пальца выемку, и крышечка с легким щелчком открылась. Внутри была она. — Однажды этот кулон спасет тебе жизнь, — грустно сказала она, продолжая улыбаться. — Когда меня уже не будет рядом, чтобы спасти тебя… — Не говори это с таким лицом, — Дай нервно сжал в руке подарок. — Я не верю словам Оракула и в слухи не верю… и в суеверия тоже не верю!

«Я отрицаю. Отрицаю твою смерть!»

Ⅰ

Материк Алькор, королевство Алнаир, город Акрус — Проснись и пой, Спящая Красавица! — раздался знакомый насмешливый голос, вырвавший Дая из объятий сна. — Сколько уже можно дрыхнуть? — девчонка возмущенно фыркнула, лягнув его обутой ногой. Юноша застонал, всё тело ныло от ушибов, кости ломило, а левое плечо… С трудом продрав глаза, он сел в кровати. — Где я? — спросил он, взглянув на орудующую ножницами Лилит, сидевшую за столиком перед маленьким зеркальцем. Её темно-каштановые волосы пушились, а она тщетно пыталась подрезать лезшую в глаза, отросшую чёлку. И почему Дай совсем бы не удивился, узнай, что ножницы она украла у медсестры. Они были маленькими и явно не предназначенными для стрижки волос, скорей для отрезания ниток, бинтов или, в крайнем случае, подрезания ногтей. — Может, хватит воровать? — раздраженно пробубнил он. — Может, хватит читать нотации? — парировала Лилит, самодовольно выгнув бровь. Дай начинал закипать. День явно начинается не с кофе. — Ты в больнице «Святой Аннет», — соизволила ответить она. Ножницы тихо чикнули, и короткие волосинки упали на облупившийся белый стол из старого сухого дерева. — Мы в Акрусе, портовом городе, самом ближайшем к столице. — Как мы здесь оказались? В поезде же были… Лилит снисходительно подняла брови. — С утра туго соображаешь или по жизни? Забыл, что на нас напали, а ты отключился посреди горящего вагона? Хорошо, люди успели тебе на помощь и даже вагон отцепили. Как видишь, всё хорошо закончилось. Для всех, кроме тебя. Скажи спасибо тем, кто спас тебя. — Да… спасибо им, — пробормотал Дай. — Ты, значит, цела? — нахмурено спросил он, прикоснувшись к повязкам на левом плече. Он чувствовал: что-то в её словах нечисто. Лилит умела лгать, но Дай чувствовал ложь. Только в её случае не мог распознать, в какой момент она говорила неправду. Воистину искусный лжец тот, кто правду может смешать с вымыслом. — Пара царапин, — беззаботно отмахнулась она. Но Дай ей не поверил. — Ладно, сколько я спал? — спросил он, коротко глянув в окно, где день уже приближался к закату. — Полтора дня, — будничным тоном отозвалась Лилит, даже бровью не повела в его сторону. — Полтора дня?! — Дай подскочил на месте. Прошло почти два дня, пока он тихо спал лёжа в кровати и бездействовал. Он всё ещё не нашел камень и не знает где воры, где Нуар и Шрам! Ему больше нельзя терять ни минуты. Дай скинул с себя простынь и обнаружил, что одежда на нем, конечно же, больничная. — Где моя одежда? — нетерпеливо спросил он у вставшей со стула Лилит. Она была одета так же, как в их последнюю встречу, изменился разве цвет её неприлично обтягивающих штанов. Они стали чёрного цвета, и ткань теперь значительно лучше, плотнее. Откинув длинные распущенные волосы за спину, она протянула ему поднос с едой, стоявший на тумбочке. — Я рада, что ты полон сил и готов отправляться в путь, но сначала поешь, не хватало ещё твоих голодных обмороков. — Я что, барышня какая, — недовольно пробурчал он, но поднос принял. Лилит усмехнулась и подозрительно весело стала наблюдать за тем, как он хотел начать трапезу. Дай нахмурился. Чего она такого могла подсыпать в еду? Хотя тут и подсыпать было нечего. Жидкая каша с неизвестным составом и так выглядела более чем недоверительно и совершенно неаппетитно. А её запах… у Дая вызывал рвотные позывы. Он брезгливо поморщился. — Не нравится кушанье? — насмешливо прокомментировала Лилит. — Слишком бедное для вашего величества? Какой привереда… Дай стиснул зубы, ему так сильно захотелось швырнуть эту миску с кашей в лицо девчонки, лишь бы смыть эту самодовольную гримасу. Но он сделал глубокий вдох, выдох. Сдержался. — Я просто подумал, что ты, наверное, тоже голодна? — притворно дружелюбно улыбнулся он, протянув ей миску. Лилит попятилась, заткнув в отвращении нос. — Спасибо, откажусь. — Как жаль, — Дай вернул миску на поднос, гадая, отравиться ли он, съев хоть ложку, а ведь есть ему сильно хотелось. — Ладно, оставь эту злосчастную кашу, — сказала Лилит и кинула ему на кровать его чёрный, чуть запылившийся, но не пострадавший сюртук, брюки и чистую рубашку. — Пойдем, нормально поедим. А там… я хочу познакомить тебя кое с кем.

Ⅱ

Знакомства, которые обещала Лилит, не вызывали у Дая доверия. Какие у неё могут быть знакомства? У этой насмешливой, грубой, нахальной девчонки… Одного однорукого пирата хватило, но он хотя бы не пытался её убить — он пытался сделать другое. И это необъяснимо раздражало Дая. А остальные… Кто же будет на этот раз: воры, бандиты, убийцы? Нет, это слишком просто. Скорее уж монстры. Дай нервно усмехнулся. Только бы не пришлось опять спасать её… пятую точку. Но, несмотря на все свои недоверия и подозрения, он позволил Лилит увлечь себя сквозь толпу нахлынувших на улицу рабочих, завершивших на сегодня свои смены, ведь она так мило тянула его вперёд за манжету сюртука. Улицы затопило рыжим светом заката. Даже мрачные невысокие здания заводов больше не казались такими гнетущими и пугающими. — Чего ты там себе под нос бормочешь да лыбишься? — развеяла дымку очарования девчонка. — Это мерзко, людей распугиваешь. — Скорее уж ты их распугиваешь: прешь напролом, как безумная ездовая… — Собака? — подсказала она то, что Дай не произнес. — Лучше не в облаках витай, а под ноги смотри. А то толпой снесёт, потеряешься и заблудишься. — Я что, по-твоему, маленький, чтобы заблудиться? — хмыкнул Дай. — Из нас двоих вечно теряешься ты. Да и знакомства, которые ты обещаешь, никогда ни к чему хорошему не приводят! Лилит взглянула на него из-за плеча, хитро блеснув раскосыми глазами и насмешливо протянула: — Всё равно не скажу-у-у. Дай нахмурился, отвернулся от неё. До этого он не раз пытался выведать, куда и с кем она ведет его знакомить, но всё безрезультатно. Девчонка каждый раз раскрывала его планы на полпути. Так легко она не проговориться… — Ну, а идем-то мы куда? — Узнаешь, — коротко ответила она, но, увидев недовольную гримасу Дая с глубокой морщинкой меж бровей, она сжалилась. — Мы идем к башне с колоколом, — со вздохом сказала она. — Там мы и встретим этого «человека»? Или же монстра? — он усмехнулся, но Лилит шутки не оценила. Её лицо, наполовину скрытое челкой, осталось безразличным, и Даю даже показалось, что губы её дрогнули. Лилит поспешно отвернулась и ускорила шаг.  — Нет, место встречи не там, — как ни в чем не бывало ответила она. — Так что расслабься. Время ещё не пришло… Дай неуверенно ступил на шаткую скрипучую ступеньку. Лилит уверено поднималась, почти летела вверх по винтовой лестнице, а её шаги эхом отдавались от стен. Дай сглотнул и сам не заметил, как вцепился в кованое проржавевшее перило. Он не боялся высоты, он боялся с неё упасть. Страх из детства никуда не ушел, сколько бы он не пытался побороть себя, каждый раз дрожь пробирает его до костей, стоит только подняться чуть выше первого этажа. Раненное плечо заныло от напряжения, он слишком долго сжимал перила мёртвой хваткой. Хорошо хоть Лилит умчалась вперёд и не видела его позора, а то точно бы начала издеваться — он бы этого не пережил. Лучше уж стразу сквозь землю провалиться: не предстало мужчине бояться глупостей вроде высоты. — Ты что, высоты боишься? — послышался шепот человека, которого он так не хотел сейчас видеть. Девчонка заметила, что он сильно отстал он неё, и вернулась. Дай оторвал от ступеней глаза и посмотрел на Лилит. Её распущенные длинные каштановые волосы спадали с плеч на грудь (скрытую рубашкой, корсетом и фраком), казавшуюся плоской, как теперь знал Дай, из-за плотно стягивающего её бинта. Обычно насмешливое лицо Каштанки сейчас выражало беспокойство, а в чёрных глазах плясали тревожные огоньки. Дай вытер тыльной стороной ладони, взмокший от напряжения, лоб, откинув с глаз серую чёлку, и кисло усмехнулся, готовясь услышать болезненные насмешки. — Нет, — соврал он, но выглядел слишком измучено и жалко, да Лилит и не поверила. Она всё поняла и протянула ему руку, худую с тонкими белёсыми пальцами, обветрившимися на костяшках. Сегодня она не надела перчатки. Дай удивленно уставился на неё. Лилит самоуверенно оскалилась. Он нехотя сжал её слабую холодную ладошку своей, пропахшей ржавым железом. Казалось бы, что могла сделать с его животным страхом эта хилая на вид девчонка со своими узкими костлявыми плечами, худющей ненадежной спиной и талией похожей на ивовую ветку. Его поражало: откуда столько бесстрашия в этом хрупком теле? Почему так сильна эта слабая фарфоровая кукла, разрушить которую способен каждый? Размышляя над этим, Дай и не заметил, как быстро они преодолели длинную спиральную лестницу, казавшуюся в начале бесконечной. Он даже ни разу не взглянул себе под ноги, и не закружилась его голова. Он смотрел только на бордовую спину в солнечных зайчиках заката перед собой и чувствовал, как все его страхи уходили прочь, когда это уверенное в себе создание крепко сжимало его руку. Она отпустила его, и иллюзия спокойствия растаяла, как дым. Лилит откинула в сторону деревянный люк, отделявший колокольню от мрачного лестничного коридора башни. Силуэт девушки исчез в ярком свете. Дай, коротко взглянув под ноги, зажмурился и, схватившись за края открытого люка, помог себе подняться при помощи рук. Порыв ветра растрепал его волосы, подхватил затрепетавшие фалды сюртука. Золотой солнечный свет ослепил Даймонда, и он прикрыл глаза рукой. Потоки ветра донесли до него тихий, печальный напев. Дай открыл чуть привыкшие к свету глаза. Песню напевала под нос Лилит. Она вскочила на край бортика башни, морской ветер обдувал её со всех сторон. Темные волосы на солнце отливали медью. На бледном лице, озаренном рыжими лучами заката, показалась слабая полуулыбка. Девчонка встала на длинную перекладину, в ширину не больше её сложенных вместе ступней и утончавшуюся ближе к концу. Это был флагшток, с самого края которого свисал, покачиваясь, длинный тяжелый поблекший на солнце флаг Алнаира. Раскинув руки в стороны, подражая птицам, вспорхнувшим в небесную высь и устремившимся к обагренным облакам, Лилит пошла вперёд, опасно балансируя над пропастью. — Я хотела в последний раз увидеть это место, — произнесла она, остановившись посередине флагштока и почувствовав, что Дай встал на бортик и может её расслышать. Он крепко вцепился правой, здоровой рукой в серо-желтые кирпичи открытой с четырёх сторон башни. — Перед тем как мы отправимся в Гиансар. Она не поворачивала головы к Даю и лишь смотрела себе под ноги на портовый город, утонувший в огненных лучах заката; смотрела на блестящую морскую гладь, у берегов заполненную суднами; смотрела на людей, казавшихся с высоты птичьего полета муравьями, спешащими в свои каменные муравейники. — Ты видишь этих маленьких людей, Дай? — спросила она, повысив голос. — Их жизни так хрупки, а тела ненадежны. Дай молчал, тревожно вслушиваясь в её перебиваемые ветром слова, ему не нравилось, к чему клонился разговор. — Но, по сравнению с сильными Суртами, они живут так долго! — отчаянно воскликнула она и, расправив плечи, с блаженной улыбкой набрала полную грудь воздуха. — Как думаешь, сколько раз я хотела сдаться обледенению? Перестать бороться за эту никчемную жизнь? — она резко повернулась на пятках, и внимательные уставшие глаза устремились на него. Дай видел на её губах кривоватую усмешку, и ему вспомнился рассказ Лилит в поезде о том, что обледенение однажды дошло до её лица, и это не прошло бесследно. Девчонка усмехнулась, угадав ход его мыслей. — Казалось бы, привыкаешь постоянно «умирать», — продолжила она, — но каждый раз, как в первый, я боюсь, — её голос сорвался на шёпот, — боюсь потерять счет времени и начать внезапно леденеть. А с каждым годом становиться лишь страшнее… Ты знаешь, почему Сурты мало живут и редко доживают до взрослого возраста? Дай отрицательно мотнул головой, ещё сильнее вжавшись в холодный кирпич арки. — С каждым годом промежуток времени между обледенениями укорачивается, — безэмоциально ответила она. — По подсчетам Старика, в лучшем случае у меня есть ещё пять лет, с учётом того, что я не буду злоупотреблять своими силами, — она насмешливо фыркнула, но Дай не видел в этом ничего смешного. — Кстати, часы, что подарил мне старик, — она засучила левый рукав фрака, и в солнечном свете блеснул циферблат поразительной красоты часов, — показывали, сколько времени у меня осталось до следующего обледенения. Но они сломались и теперь бесполезны. Лилит сделала шаг назад и флагшток опасно закачался. — Наверное, это судьба! — сцепив в замок руки за спиной, она горько усмехнулась. — Всем было бы лучше, если бы я умерла. В черных глазах и выражении всего лица читалось одиночество и смирение. Даю вдруг показалось, что если он не попытается остановить её, она вот так просто возьмёт и сделает шаг в пропасть, полетит прямо вниз под колеса машин, карет, под ноги зазевавшимся прохожим. Он определённо не мог понять её убежденной ненависти и безразличия к себе. Ведь в отличие от неё, Дай боялся потерять друзей и близких, своё прошлое и возможное будущее. Он боялся потерять себя. Эта картина и эти слова напомнили ему о чем-то до отвращения знакомом и его сердце болезненно сжалось. — Мне не будет лучше! — вскричал Дай, вскочив на флагшток. Он сделал несколько неуверенных шагов на подкашивающихся от страха ногах, стараясь не смотреть вниз на этот острокрыший, колючий город. Лилит оказалась ближе, чем ему могло показаться с бортика. Он схватил её за плечи и уверенно посмотрел прямо в чёрные, ни капли не удивленные глаза. — Не смей умирать, не в мою смену, — он нервно закусил губу, когда Лилит беззвучно рассмеялась. — Я поклялся твоему старику… — Не привязывайся к Суртам, Дай, — сухо перебила Лилит. — Иначе сам потом пожалеешь, — прошептала она ему в самое ухо и, прижав руки его груди, с силой толкнула. Сердце Дая замерло, когда ненадежная опора ушла из-под ног. Страх и чувство падения проглотили его, а в мыслях билось единственное: «Я падаю! Я разобьюсь! И таков мой конец?» У него перед глазами промелькнули лица друзей: живое, уверенное лицо главы Ордена рыцарей Рэйки, заносчивое и несчастное — Лиама, преданное и измученное — Шеллы, и единственное любимое, но так мучительно забытое лицо погибшей принцессы. Но он не смог ухватить её образ, наваждение растаяло так же быстро, как и появилось: у него перед глазами сейчас простиралось бескрайнее небо красного, рыжего и жёлтого цветов с медленно плывущими облаками. И как он никогда не замечал его красоты раньше, как глуп был и всегда смотрел лишь себе под ноги. Больно ударившись спиной об угол, он приземлился локтями на пыльный бежевый бортик. Обрывисто и шумно дыша, он дикими глазами уставился на Лилит. — Что ты творишь?! Совсем с ума сошла! — воскликнул он, прикоснувшись к ушибленной спине. — Я же мог упасть вниз! — Но не упал же, — со странной улыбкой заявила Лилит, уверенно приближаясь к нему. — Ты не похож на человека, сильно дорожащего своей жизнью. Если бы действительно дорожил, не подпустил бы Сурта к себе так близко. Дай неловко приподнялся на дрожащих руках, пытаясь отстраниться, но не смог встать на ноги, они подкашивались от страха. Такая Лилит его пугала. — Ты боишься меня? — шёпотом спросила она, уперев руки в бортик по обе стороны от Дая так, что он оказался зажат между камнем и её телом. Она была так близко, что он чувствовал её горячее дыхание на своей щеке; ему было неловко. — Я не боюсь, — соврал он. А голос не подвел, не дрогнул. Она усмехнулась, чувствуя обратное, бесцеремонно отдернула в сторону один борт сюртука и, расстегнув пару верхних пуговиц рубашки, оголила шею, на которой ещё были видны маленькие запекшиеся точки. Дай сглотнул, поняв, к чему близится дело. Лилит, обхватив одной рукой его затылок, а другой, отстранив одежду в сторону, впилась острыми клыками в его шею, в место прошлого укуса. Больно было лишь мгновение. Дай смотрел на заходящее солнце в обрамлении кровавых облаков и думал, что сам виноват во всем этом, он сам сказал ей, что хочет помочь Суртам, но в тот момент он имел в виду не такую помощь, а помощь в поисках и создании лекарства от обледенения. Глупая «помощь» и по большей степени только на словах. Но теперь отступать от своих слов было уже поздно. Когда Лилит пила его кровь, он мог думать лишь о том, что она и не просила другой помощи. — Считаешь меня чудовищем, монстром? — горько выдавила она, не поднимая головы. Она робко зажимала тонкими пальцами свежекровоточащую ранку, Дай знал, что это для того, чтобы кровь не заляпала чистую рубашку. — Ненавидишь меня? — Нет, — спокойно отозвался он и стиснул в крепких объятьях её хрупкое тело. Дай не врал. — Ты не монстр, — прошептал он, зарывшись носом в её мягкие волосы пахнущие орехами и солнцем. — Ты человечнее многих из людей. «Человечнее меня» — Дурак, — сипло высказалась она, но Дай щекой почувствовал, что она улыбается.

Ⅲ

— Я хочу, чтобы ты взял их, — заявила Лилит, уперто вкладывая свои часы в ладонь Дая. — Я отдаю их тебе «под залог», пока не выплачу перед тобой свой должок. Ненавижу оставаться долгу, — пробурчала она, потупив глаза в пол. — Сейчас у меня нет столько денег, но потом обязательно… А до того момента не смей их продать! — воскликнула она, зажимая обеими руками в его пальцах драгоценные часы. Она вытащила их из тисков кожаного браслета, и теперь они выглядели совсем как обычные карманные. — Сейчас же пойду и продам, — мерзко оскалился Дай, желая её подразнить. — Эй! — возмутилась девчонка, и он с силой взъерошил свободной рукой волосы на её макушке.  — Перестань! — Пыхтела она, силясь отцепить его руку от своей головы. Дай неслышно рассмеялся, глядя на её раскрасневшееся недовольное лицо в обрамлении растрёпанных пушистых волос. — Я серьёзно! — буркнула она. — Я понял. Под её внимательным взглядом Дай засунул часы в карман сюртука. — Потеряешь — прибью, — прошипела она, подозрительно сощурившись. — Да-да, — закатил глаза Дай и беспечно пошел по мостовой, засунув руки в карманы. — Ты идешь? Не знаю, как ты, а я ужасно хочу есть. — Иду, — рыкнула она, срываясь с места. Глядя в отражение витрин с булочками, Лилит пыталась пригладить растрёпанные волосы. Дай стоял рядом с ней, бесстрастно взирая на эти роскошные и не очень, но, без сомнения, аппетитные кондитерские изделия. Он лениво осматривал кафе-пекарню с её обыденными светло-зелёными бумажными обоями, типичными для всех магазинов и помещений. Тихо отбивали секунды старые настенные часы. За широкими панорамными окнами мелькали силуэты прохожих. Оранжевые лучи солнца заливали небольшие столики из потемневшего от времени дерева. Дай, казалось, даже и не думал выбирать себе что-то из еды, оставив решение за скудными вкусами Лилит. Он витал где-то в своих мыслях, пока застывшая в нерешительности Лилит начинала раздражаться. Она снова не могла определиться с выбором, а Дай никак не помогал! — У-у… — гневно бухтела она. — Ты бесполезен… Раздался протяжный дребезжащий звонок. Хозяин пекарни подскочил на месте от неожиданности и побежал к краю шкафа со своей стороны, где стояла тумбочка, а на ней, на витых металлических ножках водрузился телефон, местами ржавый, с потрескавшейся позолотой на концах трубки. Старая модель. Не редкая вещь в заведениях подобного типа. На пухлом приветливом лице пекаря промелькнула растерянность, он бросил несколько косых взглядов в сторону Дая бесстрастно смотревшего в окно, а потом робко обратился к нему: — Простите, кажется, вас просят к телефону. Дай удивленно поднял брови, будто бы впервые заметил присутствие мужчины, нахмурился и быстрой напряженной походкой приблизился, взял из его рук увесистую трубку. — Алло?.. — Привет-привет! — наиграно весело раздалось на другом конце провода. Связь была почти без помех. — Узнал меня? Дай потер виски, силясь вспомнить, кому принадлежал этот странно-знакомый женский голос. — Нет, — угрюмо ответил он. — Это «Железная дева», — представилась, наконец, женщина из Совета, пославшая его на задание. Но голос её сейчас был чистым, наиграно-кокетливым, она была без своей страшной маски и, судя по внешним звукам, находилась на улице и звонила с телефонного автомата. — Жуткое прозвище, — хмыкнул Дай, посмотрев на склонившуюся у прилавка с булочками Лилит. Пекарь что-то говорил ей, а она бессмысленным болванчиком смущенно кивала. — Не хуже твоего, Ищейка, — из трубки послышался самодовольный смешок. Дай привычно поморщился, услышав своё второе «имя». — У меня не так много времени на светские беседы, поэтому скажу по существу… Рядом кто-нибудь есть? Отвечай односложно. — Не совсем, — Дай оглянулся на окно, но людям снаружи было не до него. — За тобой может вестись слежка, — голос её посерьёзнел. — Впрочем, как и за мной, поэтому не подавай серьёзного вида, у нас совсем дружеская беседа. Дай почувствовал, что она улыбнулась. — Ты уже достал камень? Юноша неприязненно закусил губу. — Нет, — выдавил он после короткой паузы. На другом конце трубки послышался вздох. — Но я уже близко. — Когда вернешь, — сказала женщина без тени колебания, — придержи его у себя. — А?.. — Дай не успел сформулировать вопрос. — Есть подозрения, что в Собрание затесались предатели, не исключено, что они могли прокинуть и в Совет. В замке началась полнейшая неразбериха после сообщения о том, что готовится заговор. Весь двор на уши подняли. Под подозрением находятся все. Никому теперь нельзя доверять… — Вам тоже? — не сдержался, съязвил Дай. — Мне тоже, — эхом отозвалась она. — Кто знает, может я предатель? — Я вам не верю. — И правильно делаешь. О самом важном я тебе сообщила. На время расследования камень держи при себе и никому его, слышишь, — голос её ожесточился, — никому не отдавай. — Значит, вы мне доверяете? — Доверие — непозволительная роскошь, Даймонд. А теперь поспеши и достань камень. Связь оборвалась, послышался протяжный гудок. Дай вернул трубку на место и напряженно взглянул на Лилит. Полученная информация совсем его не радовала. После событий в поезде он и сам начал подозревать, что кто-то в замке работает на Секту: снабжает её вооружением и информацией. Но, если до этого Дай считал, что это мог быть один человек, теперь, после разговора с Железной девой, он был уверен — их много. И, похоже, эти «предатели» работают на другое государство. А значит, Совет всё ещё не знает, что сектанты тоже пробрались в верхи. Ему нужно как можно скорее вернуть камень и заняться выявлением предателей, пока никто из его родных не пострадал: ни Лиам, ни Шелла, ни Рэйка. Ещё одной потери он не вынесет. — Выбрала что-нибудь? — нетерпеливо спросил Дай, подходя к Лилит. Девушка подозрительно сощурилась, она слышала этот странный телефонный звонок и ответы Дая, но не стала ни о чем спрашивать: пекарь всё ещё был рядом. — Куда-то торопишься? — Да, — коротко ответил он. — На встречу твоим «знакомствам». — Я выбрала! — мило подозвала она пекаря, пропуская реплику Дая мимо ушей, и указала пальцем на несколько булочек, лежавших в лотке за стеклом прилавка. Как она не пыталась скрыть свои истинные чувства за фальшивой улыбкой, Дай заметил в её чёрных, как сама ночь, глазах раздражение и испуг.

Ⅳ

— И кто это? — снова задал мучащий вопрос Дай. Ему хотелось быть готовым к встрече с неизвестно кем. Он мог представлять опасность. — Достал уже! — воскликнула Лилит, осматриваясь по сторонам. Она боялась потерять ориентиры и сойти с нужной дороги. Таблички с улицами на домах ей мало помогали. — Это девчонка! девчонка! — не выдержала она нытья Дая. Дай облегченно вздохнул. Ну, хотя бы не мужчина. — Не пыхти мне в затылок! — возмутилась она, когда Дай налетел на неё. — Не останавливайся так внезапно! — не остался в долгу он, потирая ушибленный об её макушку подбородок. — Сколько мы уже плутаем в этих дворах? Уже стемнело почти! Ты, что дорогу к своей «подружке» забыла? — Заткнись, — процедила она. — Ты слышишь? Тревога исказила её лицо, она ускорила шаг. Дай тоже прислушался. Звуки бьющегося стекла, невнятная ругань и… — Выстрелы! — вскрикнула Лилит и помчалась вперёд, не разбирая дороги. Даймонд поспешил за ней. Эти звуки явно не сулили ничего хорошего. Крики становились всё отчетливее, они почти приблизились к ветхой каменной церквушке, которую, по-видимому, давно забросили. Соседние дома тоже пустовали. До цели оставалось преодолеть несколько старых многоквартирных домов, когда раздался детский вопль: — Сестрёнка! Помоги мне, сестра!!! Лилит в ужасе ломанулась к церкви, но Дай успел схватить её за руку. — Стой! — приказал он. — Там слишком много народу! Это облава? Но его вопрос остался без ответа, Лилит пыталась вырвать у него свою руку. — Пусти! Они убьют её! Она Сурт! — Сурт?! — Дай не мог поверить услышанному. Сурты были для него сродни легендам, страшным сказкам, он и не надеялся встретить его когда-нибудь. Но повстречал Лилит, а теперь она говорит, что есть ещё один помимо неё. И сейчас на этого Сурта устроили облаву. Наверное, Дай попытался бы сделать то же, узнай, что в его городе объявился настоящий Сурт. Но он бы захватил его для своего научного интереса, а этих людей, похоже, волновала только нажива. Продажа людей — дело нередкое, пусть и незаконное. Девчонке уже не помочь. Бандиты вооружены до зубов и, если Дай с Лилит сейчас кинутся ей на помощь, то сами пострадают не меньше, а ещё привлекут внимание. А внимание — самая ненужная Даю вещь. Он перехватил её руки за спиной. — Ты что творишь?! — прорычала Лилит. — Ей нужно помочь! Быстрее! — Сестрёнка!!! — протяжно завизжала девочка, когда раздалась мужская брань и выстрелы. — Спаси!!! — отчаянно вопила она, захлебываясь слезами. — Помоги мне! Лилит начала брыкаться, наступать Даю на ноги, пинать локтями. — Нилл! Нилл! — закричала она, и Даю пришлось заткнуть ей рот. Она пыталась кусаться, но Дай крепко держал; прижал к себе её спину и навалился всем телом, чтобы сдержать её нечеловеческую бушующую силу. Лилит стала ослабевать, и крики в церквушке стихли. Они прекратились, а вот мужская брань только усилилась. Дай оттащил Лилит в переулок. Бандиты вышли из здания, громко чертыхаясь. — Чёртова мерзость! — гаркнул один из них. — Не хотела сдаваться до последнего. — Теперь она бесполезна! — добавил другой. — Такую не купят! — Обледенение, да? — злобно усмехнулся третий. — Теперь она сдохнет в муках. А ведь мы предлагали решить всё по-хорошему… Мужчины дружно загоготали. — Чё-еерт! — протянул второй, — я ведь в неё три пули всадил! — он брезгливо оттер окровавленные руки о тёмные штаны. — Живучая тварь! — Странно, что она почти не отбивалась, — проходя мимо переулка, где притаились Дай и Лилит, продолжили разговор мужчины. — Я слышал, эти чудовища обладают огромной силой. — Нам то какое до этого дело — живы, и то хорошо; мелкими царапинами отделались. Говорят, эти твари живых свидетелей не оставляют. — А как она визжала?! Я думал полиция на шум прибежит! — схватился за голову первый. — Повезло, что нет, однако всё же плакали наши денежки! — Может и не плакали, — третий бандит загадочно сощурился. — Она всё звала какую-то «сестру», может, такая же тварь как она. А значит, есть ещё Сурт, где-то в этом городе, и мы всё ещё можем срубить монет и ампул… — Зачем только этой чокнутой Секте эти твари? — неизвестно у кого спросил второй бандит, но Дай уже не слышал, что ему ответили товарищи. Мужчины ушли довольно далеко. Дай расслабился, и девчонка вырвалась из его цепкой хватки. Лилит влетела в открытые двери церкви, как полоумная. Её Широко раскрытые глаза лихорадочно заметались по каменному помещению. Деревянные лавки были разломаны, стены церкви покрывали порезы и кровь… она большими пятнами растеклась по битому кафельному полу. Возле алтаря в разноцветных осколках разбитого витража лежало хрупкое белоснежное тельце. — Нилл! — вскрикнула Лилит, подбегая к ней. Девочка лежала без движения, лишь было слышно, как хрипло она дышала. Белое платье, которое вчера с таким трудом отстирала Лилит в морской воде, опять окрасилось в красный, но теперь на уровне живота. К этому цвету прибавился и другой, чёрный. Порченая кровь сообщала, что обледенение проникло уже очень глубоко. Лилит опустилась на колени и стекло под ними хрустнуло. Она приподняла девочку за худые плечи. Нилл открыла подслеповатые глаза и внимательно вгляделась в знакомое обеспокоенное лицо. — Сестрёнка… — хрипло проговорила она, тяжело дыша. — Ты пришла… — Да… — сглотнув подступивший к горлу ком, сказала Лилит. — Я здесь. Теперь всё будет хорошо… — Я так рада, — Нилл слабо улыбнулась и вдруг зарделась сильным кашлем. Чёрная кровь проступила на её бледных сухих губах. Лилит увидела, как «тьма» обледенения коснулась её подбородка. «Нет… нет! — думала она, — слишком быстро… Остановись!» — Я помогу тебе, — дрожащими губами произнесла девушка, безумно оглядываясь по сторонам в поисках трупа или ещё живого человека. Лилит подозревала, что красная кровь на полу принадлежала Нилл и ей не поможет. — Я никого не убила, — тихо сказала Нилл. — Как и обещала сестрёнке… кхе-кхе. Никого из этих людей… — Ну почему, — проныла Лилит, чувствуя, как перед глазами всё расплывается от слез. — Почему сейчас?.. Горячие капли упали Нилл на лицо. Она протянула почерневшие онемевшие пальцы к мокрой щеке Лилит. — Ты плачешь?.. — невидящими глазами всмотрелась в неё девочка. — Нельзя… над Суртами нельзя… — Я не плачу, — упрямо мотнула головой Лилит, глотая соленые слёзы. — Это дождь… — Не плачь… — слабеющим голосом произнесла Нилл, и слеза пробежала по её чернеющей щеке, — а то я тоже заплачу. Лучше спой. Ты же мне споёшь, сестрёнка?.. Лилит осипшим голосом начала напевать слова песни, единственной, что она знала и так ненавидела: — Мир окутан мглой. Под ночной пеленой Угаснет рассвет, А с ним и красок цвет… В церковь бесшумно вошёл Дай. Он отстранённо наблюдал за происходящим. Лилит часто прерывалась, чтобы вдохнуть, но удушливые слёзы не давали ей нормально петь. — Сестренка, ты здесь?.. — тускло спросила Нилл. — Я совсем ничего не слышу… — Я здесь! — отчаянно закричала Лилит. — Я рядом, Нилл! Но седовласая уже ничего не слышала и не видела. Губы её замерли, а чёрные глаза бессмысленно уставились в разбитое окно витража на потолке. Она больше ничего не чувствовала. Тишину, воцарившуюся в церкви, нарушали только всхлипы Лилит. Она сжала бездыханное тело девочки, похожей на куклу, в объятьях, и тут раздался тихий треск. Это её почерневшее туловище, больше походившее на кусок стекла, чем на плоть, пошло трещинами. Лилит испуганно отстранилась, и «сосуд» лопнул. Кусочки разлетелись в разные стороны, чтобы превратиться в пыль, поблескивающую в воздухе пыль. Лилит зарыдала, громко, надрывно, сжалась в клубок, стиснув в пальцах осколки покрытого кровью витража. Снова, она снова не смогла никого спасти. Люди опять гибнут по её вине. И зачем она только попросила Нилл дать то глупое обещание; Сурты не смогут жить без людской крови. Нилл мертва из-за неё:

Всё, что дорого Сурту, обратится в прах.

Всё потому, что она снова привязалась. Нечто странное творилось с Даем. Глядя на слёзы Лилит, он чувствовал жуткое, инородное наслаждение. Что-то ликовало внутри него, что-то доселе неизвестное, но всегда находившееся внутри. Даю стало противно от самого себя: слёзы Лилит доставляли ему удовольствие. Оказывается, даже эта стойкая девчонка может плакать, так жалко и некрасиво! На кукольном лице её местами проступили красные пятна, точно у неё была аллергия на собственные слёзы, глаза и губы распухли. Дай с ужасом признал, что ему нравилось видеть это неприязненное лицо, преисполненное отчаянием, и показался себе каким-то чужим, холодным и жестоким. Ему было плевать на Нилл: он её не знал. А вот Лилит он знал и не хотел, чтобы она по глупости умерла. Возможно, Каштанка смогла бы спасти девчонку, подоспей на помощь сразу, но вероятность этого была очень низка. А лишний раз рисковать у Дая нет права. — Всё из-за меня, — хрипло проговорила Лилит, смотря на порезы на пальцах; они быстро затягивались. — Я не смогла ей помочь… если бы я пришла раньше… — Если бы ты пришла раньше, трупов могло быть уже два, — холодно отрезал Дай. — Я бы что-нибудь придумала, я бы успела, — лихорадочно зашептала она. — Нет, — жестко сказал Дай. — Прекрати себя винить. Ты ни в чем не виновата… — Да, — покорно согласилась Лилит. — Это ты виноват! Ты мне помешал! — злые слезы заблестели в её глазах, она смотрела на Дая с обидой и ненавистью. — С кем ты говорил тогда по телефону?! Может ты знал, с кем я веду тебя знакомить, и заложил её! Ты и меня сдашь на опыты?! — яростно кричала она. — Почём нынче жизнь монстра, а? С кем ты говорил по телефону? Кто ты, чёрт возьми, на самом деле?! Дай отвел глаза в сторону, он не мог видеть её такой. — Я не могу сказать, — через силу выдавил он. — Это секретная информация. Лилит смолкла, встала на ноги и шаткой походкой побрела к выходу. — Куда ты? — встрепенулся Дай, делая шаг к ней. — Я так это не оставлю, — мрачно произнесла она. — Я иду мстить. — Не будь дурой! Их трое! В одиночку тебе с ними не справиться! — Да что ты? Пойдешь со мной? — зло процедила она и шагнула за порог. Дай схватил её за руку в попытке остановить, но Лилит резко одернула её. — Отвали! — рыкнула она. Но юноша не отстал. Он схватил её за ворот рубашки, притянул к себе и требовательно поцеловал в губы. Девчонка упрямо слепила их, начала отбиваться, отступала назад, пока не уткнулась спиной в холодную кирпичную стену. Дай обхватил одной рукой её талию, а второй шею, не позволяя отстраниться. Лилит толкалась, била костяшками по его груди, но у неё уже заканчивался воздух, и начинала кружиться голова. Она приоткрыла рот, чтобы вдохнуть, и Дай воспользовался этим, углубив поцелуй. Лилит больше не сопротивлялась; лишь дрожащие пальцы продолжали сжимать борта его сюртука. Нежные губы податливо отвечали на властный поцелуй, и Даю нравилось это чувство власти, сейчас он владел ей. Но радость его омрачил металлический привкус. Дай резко отстранился, вытирая с прокушенной губы кровь. Клыкастая девчонка и тут ему мешает. Лилит шумно дышала, жадно глотая воздух, и сверлила парня яростным взглядом. — Вали куда хочешь, — выплюнул он, зло сверкнув глазами. — Я устал с тобой нянчиться. Лилит сердито вытерла губы, рыкнула и пошла прочь, туда, куда предположительно ушли бандиты. Вскоре она устала, завернула в какой-то мрачный переулок и прислонилась к стене. Ей было плохо. Погода заметно испортилась: свинцовые тучи заволокли небеса, и, кажется, накрапывал липкий моросящий дождь. Лилит не могла точно сказать, дождь это или её собственный пот. Ей было ужасно жарко, но в тоже время и знобило. Холодная чёлка прилипла к горящему лбу, но кружащейся голове от этого легче не становилось. Лилит упёрлась рукой в противоположную грязную стену. Таракан пробежал возле её сапога. Она низко склонилась, цепляясь неслушающимися пальцами в мокрый скользкий кирпич. Её вырвало. Вода в луже окрасилась в чёрный. В глазах у Лилит всё плыло, но даже так она точно знала, что порченая кровь принадлежала не ей. — Я не позволю тебе умереть, Дай, — тяжело дыша, сказала Лилит, чувствуя во рту ненавистный до тошноты привкус крови, что так нагло портил её жизнь и их сладкий поцелуй. Она всё ещё ощущала жар его нежных губ, его прикосновения, и воспоминания эти мучали её. — Больше никто не умрет, — Лилит вытерла губы, и взгляд полный решительности устремился в сгущающийся мрак переулка. Припадая одной рукой к стене, она продолжила путь.

Ⅴ

Дай натянул на голову капюшон и, засунув руки в карманы сюртука, продолжил идти по главной улице, не разбирая дороги. Пока он искал место для ночлега в какой-нибудь таверне или гостинице, пошёл дождь и далеко не самый слабый. Мысли о глупой девчонке всё никак не выходили из головы. И что только на него тогда нашло? Зачем он это сделал? Хотел остановить, но было ясно с самого начала, что с ней бороться бесполезно. — Горбатого только могила исправит, — пробурчал он под нос, плотнее кутаясь в ворот сюртука. И почему вечно Дай должен думать за них двоих. Каштанка, на вид, уже совсем не маленькая, он не обязан с ней нянчиться. Если этой идиотке так не терпится умереть — пусть идет, ему-то какое дело. Они почти незнакомы. Дай ничего о ней не знает. Как и она о нём. Дай нахмурился. Было странно, что Лилит за время их знакомства ни разу не поинтересовалась его жизнью. А в единственный раз, когда она напрямую спросила: «Кто ты такой?», — Даймонд не смог дать ей внятный ответ. Он «тень» — загадка, таинственная сказка, ходящая по всему Алнаиру. Он Ищейка. Может в этом всё дело. Поэтому она ему не доверяет. Должен ли он был всё ей рассказать о своей настоящей миссии, о себе. Стала бы она тогда его слушать? Мелкий, будто просеянный через сито дождь поливал улицы. Прохожие кутались в плащи и куртки и, казалось, пытались прижаться друг к другу как можно плотнее. «Холодно, — подумал Дай, выдохнув облачко пара и глядя сквозь эту дымку на ссутулившиеся людские фигуры, укутанные в многослойные одежды. — А ей сейчас вдвойне холоднее». В портовых городах температура воздуха по ночам всегда ниже, чем в обычных. А с наступлением осени становится только хуже: влажность растет, постоянно льют дожди. Заболеть в такую погоду как раз плюнуть. Дай переступил лужу, шагнув на тротуар. Теплый свет из окон таверны так и притягивал замерзших путников. Дай ступил на деревянный порожек, отряхивая приставшие к коже сапог капли. Хотел было войти, протянул руку к дверной ручке, уже предвкушая запах свежеприготовленной еды в сухом прогретом помещении, но его опередили. Дверь распахнулась, и на Дая чуть не налетел человек в тёмном дождевике. — Простите, — пролепетал он. У Дая возникло неприятное чувство дежавю. Он вспомнил, как однажды точно также столкнулся с Лилит. После чего содержимое карманов пропало. — Ничего, — кисло ответил он и сделал шаг в сторону, чтобы пропустить щуплого мужчину. — Постойте… — пробормотал он, вглядываясь в лицо Дая. — Это же вы!.. — Я? — недоуменно спросил юноша, молясь, чтобы этот человек не узнал в нем «телохранителя принца», которого многие жители в столице знают в лицо, или посла. — Я вас видел в больнице… — продолжил на своей волне мужчина. — Вы же пострадали в том поезде два дня назад. Как вы себя чувствуете? Что делаете здесь? Неужели вас так скоро выписали? Дай недоуменно смотрел на него, он впервые его видел. — Простите, но кто вы такой? — Ах! — воскликнул мужчина. — Точно! Простите меня, я совсем не подумал! Это же наша первая встреча «вживую». Я Мэтью Вилсон, мужчина коротко поклонился, сняв с головы капюшон, — проводник того самого поезда. — Я Дай, — коротко представился он, решив опустить подробности. Мужчина работал в том локомотиве и наверняка не раз посещал Гиансар и всё ещё мог признать в нём особу из замка. Но Мэтью и этого хватило, он радостно пожал руку Дая и ещё долго не хотел отпускать. Юноша выдавил любезную улыбку, пытаясь невзначай освободить свою руку из его цепкой хватки. Это выходило плохо. — Я хочу поблагодарить вас за спасение, — Мэтью сильнее и активнее затряс его рукой. Его большие глаза озаряла искренняя радость. — Если бы не вы, вражеские роботы наверняка погубили бы всех пассажиров поезда без исключения. Полиция всё ещё расследует это дело. Возможно, это объявление новой войны! Дай знал, что на самом деле тогда случилось, но молчал, эта информация была не для общественной публики, и скорее всего полиция замнет это дело. Действия Секты Регул, подкрепленные новейшим вооружением страны и связями в чиновничьих верхах, так просто не обнародуют. — Кстати, та девушка в мужской одежде разве не с вами? — встрепенулся проводник. — Я хотел бы ещё раз её отблагодарить. — Нет, — раздраженно ответил Дай. — Она не со мной. Девчонка ушла, а я не обязан всё время контролировать её действия. — Я думал вы в близких отношениях, — задумчиво произнес Мэтью. — Всё время пока вы лежали в больнице без сознания, она просидела возле вашей койки и почти не отходила. Дай несколько раз удивленно моргнул. Ему не послышалось? — Каштанка?.. гм, то есть, — он запнулся, — та темноволосая барышня в красном фраке и штанах? — Да, — недоуменно откликнулся проводник, — она самая. Даймонд едва мог поверить услышанному. Эта эгоистичная, самодовольная девчонка могла спокойно сидеть и ждать, когда он проснётся?! Немыслимо. — И ещё… — неуверенно прошептал Мэтью, оглядываясь по сторонам. — Она просила не говорить вам, но я не могу о таком молчать. Мужчина поманил Дая рукой и, когда тот нагнулся к нему, зашептал в самое ухо страшную тайну: — Тогда, в поезде, я видел, как она, крича от боли, вся в крови и ожогах, пыталась вытянуть вас с края платформы вагона. Если бы она не сделала этого, вы бы точно соскользнули головой на быстро мелькающие под колёсами рельсы. Она и меня спасла от гончих-роботов. Я тогда так испугался. Дай отступил назад и чуть не поскользнулся на мокрой от дождя ступеньке. — Может быть, я ошибаюсь, — чуть погодя продолжил Мэтью, — но мне кажется, что она совсем о себе не заботится. Вы уж присмотрите за ней. Стойте, вы куда? Дай сорвался с места и побежал, хлюпая сапогами по лужам. Он уже не слышал удивлённых возгласов Мэтью. Холодный ветер с дождём били ему в лицо, трость, которую он заложил за ремень на спине, глухо постукивала в такт его шагов. — Вот же дура, — процедил Дай, вытаскивая из-за пазухи «зеркальце». «Только не выброси, — отчаянно взмолился он, — только не выброси!» Он отчетливо помнил, что сегодня Лилит была в новых штанах, а в кармане старых должен был лежать жучок, что он ей дал. Открывая крышку «зеркала», Даю оставалось только молиться, чтобы девчонка не выкинула камешек вместе с испорченной одеждой. Кто бы мог подумать, что она не просто идиотка, ищущая проблем, а идиотка, рискующая собой ради других. Она и его успела спасти, да ещё и ничего не сказала! Она считает, что в долгу перед ним, но отплатить спасением его жизни не желает. Что за странная девчонка. Теперь-то он не может бросить её со спокойной совестью! Мигающий зелёный огонёк показался на залитом дождём экране устройства. Сигнал исходил из ровно начерченного прямоугольничка, обозначавшего один из многих жилых домов. Это точно была не свалка. Дай облегченно вздохнул и завернул за угол.

Ⅵ

— Вот это куш мы сорвали, — довольный дребезжащий голос вырвал Лилит из беспамятства. Она едва смогла разлепить тяжелые веки; голова гудела, щёки горели, и ужасно знобило. В сырой промозглой комнатушке, стены которой изъела плесень, было немногим лучше, чем на улице, где, судя по звукам, бушевал ливень. — Чё делать с ней будем? — хрипло поинтересовался второй мужчина с жёлтыми, гнилыми зубами. — Попробуем продать, — небрежно отозвался бандит, сидевший у стены, где стояла единственная засаленная лампа, и ковырявший ножом грязь под ногтями. — Скоро Борзый подойдет и двинем… — Слухай, — понизил голос первый, самый молодой из них, щербатый. — Может она из этих… дворян? Он приблизил к ней своё немытое лицо и всмотрелся. Лилит притворилась спящей. — Дворян? — усмехнулся желтозубый. — Единственные дворянки, спящие по ночам в подворотнях, работают в известных домах и оказывают соответствующие услуги! — он зарделся карающим смехом. — Не могу не согласиться. И всё же у неё тёмные волосы и лицо такое… — щербатый откинул со лба её чёлку. — Благородное что ли. А одежда… — Много ты благородных видел? — усмехнулся второй. — А одежда — дрань. Фрак, и то испорченный. Такой даже не продашь. — Ну, хотя бы девчонку продадим, — глухо отозвался тот, что у стены. — А если она дворянкой окажется, нам только на руку. Больше монет выручим. — А пока можно и самим поразвлечься, — желтозубый потер свои потные ладони, приблизившись к грязному дырявому матрасу, на котором лежала Лилит. — Ты хочешь её!.. — встрепенулся щербатый, — но она же спит… — Да ты, мальчишка, совсем жизни не видел, — пожурил бандит. — Даже на мелкую ту тварь идти с нами испугался… А теперь ещё и спящая баба тебя тревожит. Даже лучше, что она спит, меньше шума будет. Он ухмыльнулся. — Ты ампулы то хоть раз пробовал? — угрюмо спросил мужчина у стены. — Н-нет… — замялся парень. — Не пришлось. Их разве не на крайний случай принимают?.. Тут мужчины дружно рассмеялись. — Таких, как ты, сразу видно, поэтому и за деньгами не гоняешься так сильно, как мы. — Достаточно один раз попробовать, — хрипло отдалось справа от Лилит. — И невозможно остановиться. А название-то какое пафосное: «Жидкое золото»! — П-постой! — воскликнул щербатый, когда здоровяк навис над Лилит. — Ты что, серьёзно? — Не мешайся! — мужчина грубо оттолкнул его так, что тот не удержал равновесия и с грохотом повалился на пол. Руки Лилит были привязаны к металлическому изголовью кровати какими-то старыми мокрыми верёвками, они уже успели натереть ей запястья. Не подавая признаков жизни, она едва ли смогла бы их снять или разорвать. Слишком крепкие. Лилит почувствовала как тяжёлое, вонючее мужское тело нависло над ней. Своими толстыми пальцами он пытался расстегнуть ремень на её брюках, но у него выходило плохо. Мужчина начинал свирепеть. — Какой бабе пришло в голову надеть штаны? — возмущался он. — Давно пора запретить им их ношение законом. Куда смотрят эти безмозглые констебли! — Это защита от таких, как ты! — выплюнула Лилит и со всей силы ударила его коленом между ног. Мужчина заверещал, хоть удар и получился слабее, чем она рассчитывала. Лилит всё ещё чувствовала слабость и тяжесть во всем теле. Она дернула руками, но, как и предполагала, для веревок этого было недостаточно. Узлы только туже затянулись. — Драная сучка, — с ядовитой злобой во взгляде процедил желтозубый. — Я тебя прикончу! Держи её ноги! — скомандовал он растерявшемуся щербатому. Парень вскочил с места и попытался схватить правую ногу Лилит, но она брыкалась. В конце концов, её всё же смогли скрутить, мальчишка сноровисто привязал её ноги к ножкам кровати, по приказу желтозубого бандита, разумеется. Он мерзко оскалился, когда увидел растерянность и презрение в лице Лилит. — Только попробуй меня тронуть, урод! — из последних сил задергалась она. Ей было тяжело дышать, холодный воздух жег легкие. — Я тебе кишки выпущу! — Ха-ха-ха, сначала попробуй выбраться. Сказав это, он раздернул в стороны короткие части её фрака, схватился за замочки на корсете. Его толстые пальцы-сардельки зашарили по её груди. Лилит рычала, взбрыкивалась, но ей было плохо и страшно, так дико страшно впервые. Никто её не спасет. Она себя тоже спасти не может. Кто же знал, что пойдет этот мерзкий холодный дождь? Кто же знал, что она всё же отравила Дая? Неужели это её расплата. Расплата за то, что она приносит несчастья, за то, что люди из-за неё гибнут? Расплата за то, что она Сурт? Лилит закрыла глаза. Ей давно уже пора перестать бороться за свою жизнь и уж тем более — за чужую.

***

Напротив подвальной полуразвалившейся комнатушки у старого, облезлого, но жилого дома, под проливным дождем стоял юноша в чёрном сюртуке. Пряди серых волос, торчавших из-под капюшона, намокли и потемнели. Он тяжело дышал, но, не смотря на это, его тонкие губы были угрюмо поджаты. Серо-голубые глаза горели холодным яростным огнем. Он излучал свирепое спокойствие. Из «барака» до него доносилась ругань. Юноша потянул руку к рукоятке трости у себя за спиной, но на полпути остановился. Ему нужны были силы, а то левое плечо, постоянно напоминавшее о себе при каждом движении, никогда не пройдет. Дай сжал кулаки и сделал шаг к хлипкой конструкции, выполнявшей функции двери. Дверь выбили пинком. Щербатый парень, стоявший к ней ближе всех, едва успел отскочить, но в следующую секунду его коротким быстрым движением схватили за голову и приложили к стене. Он без чувств съехал на пол. Опасно заблестел нож в руке второго бандита, сидевшего на стуле. Он вскочил на ноги и наставил оружие на непрошеного гостя. Юноша прошёл в тесную комнатушку, прихватив со сгнившей полки у стены пустую пивную бутылку. Она уверено легла в его ладонь. Подскочил с места бандит, нависавший над Лилит. Дай удостоил его пренебрежительным взглядом и скользнул по фигуре девушки лежавшей на кровати; она была в порядке и всё ещё в одежде, только отключилась. Мужчины напали одновременно. Даймонд запустил тяжелую бутылку в голову того, что стоял у стены. Она разбилась вдребезги, осколки впились в лицо бандита. Он заорал, хватаясь пальцами за раны. Верзила спрыгнул с кровати, выхватив нож, и бросился на Дая более легкой комплекции. Его яростный замах не попал по быстрому тонкому силуэту в чёрном сюртуке. Удар снизу вверх сбил с его головы капюшон. Бандит победно оскалился, однако триумф его был мимолётен. Хмурый юноша с благородными чертами лица мгновенно перехватил его руку с оружием и сломал запястье. Мужчина завопил, слезы брызнули из глаз, он согнулся пополам, и Дай ударил его боковой стороной ладони по затылку. Бандит рухнул на пол. Дай подошёл к кровати спящей Лилит. Несколько крючков на её корсете были расстёгнуты, отсутствовали верхние пуговицы на рубашке. Девушка беззащитно лежала на кровати, жмурясь так, как жмурятся дети при виде опасности, слезы блестели на её ресницах, она сипло дышала приоткрытым ртом. Желваки заходили по скулам Дая, он принялся развязывать путы на её руках. За его спиной послышалось шевеление, Дай резко развернулся. Новый, четвёртый бандит невысокого роста замахнулся ножом, яростно закричал. Дай вбил два пальца в его кадык. Брызнула кровь на его печатки. Левое плечо прострелила вспышка боли, он поморщился и одернул руку. Оружие бандита со звоном выпало из рук, он упал на колени, захлебываясь в собственной крови. Дай отвязал верёвки и взял спящую Лилит на руки. Выходя обернулся, устремив взгляд на тусклый огонёк засаленной ржавой лампы. Пламя начало разгораться, увеличиваться. Лампа лопнула, и огонь упал на старую полку, но даже сырость и влажность не могли его потушить. Вскоре всю комнатушку охватило пламя. Когда подъедут пожарные, от «барака» и трупов в нём уже ничего не останется. Сам пожар назовут несчастным случаем, и следы магии никто даже искать не станет. А пока юноша в чёрном сюртуке с девушкой на руках скрылся в дождевой дымке.

Ⅶ

Лилит проснулась из-за скрипа. Скрипнули старые петли, когда отворилась дверь. Холодный ветерок проник в тёплую комнату, и Лилит зябко натянула тонкое одеяло на голые плечи. Она не хотела открывать глаза, не хотела видеть, где она и кто пришёл. Ей казалось, что это знание разрушит хрупкое чувство спокойствия и чего-то родного. Нет. Только родного. Спокойствия уже не было. — Я знаю, что ты не спишь, — раздался приглушённый голос дымчатоволосого мальчишки. Лилит раздраженно молчала, как можно так нагло рушить сонные грёзы девушки! Послышался тихий вздох. — На самом деле, я не из полиции, — сказал он, припав спиной к закрытой двери и скрестив руки на груди. «Я так и знала!» — торжествующе подумала Лилит. — Я иногда помогаю полиции как детектив… — поправился он, — но это не моя официальная работа. Официально я посол, но на самом деле Ищейка Ордена теней и напрямую подчиняюсь Совету Алнаира. Лилит распахнула глаза, не веря своим ушам. Орден теней? Тот самый «Орден»? Из легенд и сплетен о тайных советниках, шпионах, убийцах, подчиняющихся самой верхушке этой власти? «Тени» — как и говорит название, люди действующие из тени! Они тайные «агенты» королевства. — Тот звонок, в пекарне, — продолжил Дай после короткой паузы. — Мне звонили из Совета. Спрашивали, как идут поиски камня, — он кисло усмехнулся. — Я не должен рассказывать тебе всё это…нет…я не должен был говорить тебе о камне с самого начала и вообще ввязывать тебя в это дело. За эти знания тебя могут…. — Мне и так недолго осталось, — подала голос Лилит, не отрывая головы от подушки. — Годом больше — годом меньше. Дай недовольно скривил губы. — Злишься на меня? — Нет, — спокойно ответила она. — Теперь я всё понимаю. Спасибо, что рассказал. Дай неловко затаил дыхание. Она впервые благодарила его. Лилит и правда всё понимала. Теперь ей стала ясна подозрительность и недоверчивость Дая, его информированность и скрытность, навыки боя, его страх лишний раз привлечь внимание, осторожность и вечная недоговоренность. — Кстати о птичках, — озорно заговорила она. — Почему я голая? — Всё просто, — ответил Дай проходя к камину, — Одежда была мокрой и приносила только вред… «Как и её хозяйка», — добавил он про себя. — Ты меня раздел! — наигранно возмутилась она, сев в кровати и удерживая одеяло на груди. — Кто знает, что ещё мог сделать… — Не волнуйся, плоскодонками не интересуюсь, — снисходительно улыбнулся он, усевшись у камина, где были разложены её вещи. — Что-то в поезде тебя это не заботило, — не сдержалась от ехидного замечания девчонка. Громко стукнула деревяшка подброшенная Даем в камин. Он сдержался. Он выше этих провокаций. Лилит завернулась в одеяло, бесшумно скользнула с кровати и прошлёпала босыми ногами по тёплым половицам. Дай и заметить не успел, как она уселась на пол, облокотившись на его спину. Он замер, ссутулился и смущённо взглянул на неё из-за плеча. Лилит была расслаблена, и слабая улыбка блуждала на её губах. — Я хотела бы стать «тенью» Ордена, — тихо, почти шёпотом произнесла она. — Только не говори, что это потому, что «профессия» интересная и опасная, — мрачно высказался Дай. — Под стать тебе. — От части… — таинственно ответила Лилит и вдруг!.. В гневном порыве Дай схватит Лилит за плечи и повалил на пол. Он не понимал её желания попасть в орден, как можно хотеть добровольно попасть туда?! Он мечтает вырваться, а она… — Зачем?.. — ничего не видя за пеленой злости и обиды, едва задерживая крик, произнёс он. — У тебя есть свобода… Ты можешь стать кем только пожелаешь, жить как хочешь! А я… Я!.. — Дай сжал сильнее её плечи, склонился над её обнаженной грудью. — Я раб… — слезно прошептал он. Лилит притянула его к себе. Дай уткнулся лбом в её ключицы. — Жар ещё не спал, — сипло заметил он, приложившись щекой к её груди. — Ты заболеешь лёжа на полу. — Сурты никогда не болеют, — отшутилась Лилит, отрывисто выдохнув. — Не могут… Завтра я уже буду здорова. Тихо потрескивал огонь в камине. Дождь стучал по закрытому окну. — Я ищу свои воспоминания, своё прошлое, — чарующе прошептала Лилит, точно рассказывала таинственную историю. — Я ничего не помню о себе, даже моё имя — не моё. Дай невольно затаил дыхание, слыша, как умиротворенно бьётся её сердце. Лилит нежно провела пальцами по его волосам. — Не знаю почему, но мне кажется, — тем же шёпотом продолжила она, — что я найду ответы именно в Ордене теней. Наверное, это глупо, — тихо и горько рассмеялась она. — Когда я думаю о своём прошлом и том, кем могла быть, на ум почему-то всплывает Орден. Я странная? — Нет, — отозвался Дая. — Я и не думал… что мы так похожи… Лилит уже хотела задать вопрос, но юноша её перебил. — Ты в столицу за этим и хотела? Прости, я слышал твой разговор с тем наёмником. — Да, там прошло моё детство с беспризорниками. Они нашли меня в канализационных каналах. Они дали мне имя, научили выживать. Я помню ад, творившийся в трущобах… Сейчас Лилит не боялась рассказать ему. Когда узнаешь человека ближе, невольно начинаешь привязываться к нему, больше не можешь оставаться равнодушным. Сегодня она узнала о Дае и планировала впредь узнать больше. Она отравила его. Кто знает, кто из них привязался первым, гадать уже не имеет смысла — проклятье Сурта настигло их. Лилит знала — есть только два пути решения проблемы: из последних сил попробовать отстраниться, отгородиться и безуспешно увидеть, как Дай умрет, или пуститься в другую крайность и дать привязанности расцвести… Когда Лилит поняла, что губит людей, то начала их отталкивать, в её бесцветной жизни не было ничего приятного, только одиночество и пустота. Может хоть в этот раз, последний раз, она почувствует себя счастливой? Цветок зацветёт в последний раз, чтобы навсегда увянуть. Да. Так у неё получится уничтожить в себе человеческие чувства. Лилит не желала Даю смерти, никому не желала, но она знала с самого начала — всё так и закончится. Ей суждено губить людей. Но, чтобы не погубить и себя, чувства, разрывающие её на куски, должны исчезнуть. Сейчас она счастлива. Она не одна. — …Орден — ужасное бремя. — отдалённо услышала голос Дая Лилит, потерявшая нить разговора. Он стиснул в объятьях её хрупкое тело, вслушался в медленное сердцебиение. Лилит нежно гладила его по голове. — Ты что, жалеешь меня? — усмехнулся он, припоминая её слова о жалости к себе, его раздражало её спокойствие. Понимала ли она, в каком сейчас положении? Дай едва мог сохранять спокойствие. — Старик, Байард, учил меня, что людей нужно жалеть, — ласковая улыбка появилась на её губах, точно она вспомнила нечто приятное. — Ведь они слабые и не могут отказаться от жалости к себе, она необходима им, как воздух. — А ты значит сильная? Вопрос потонул в тишине, не дождавшись ответа. Дай прикрыл веки, решив воспользоваться её внезапной добротой. Почему-то его совсем не удивляли её слова. Он ожидал нечто такое. Лилит не могла вредить людям, а значит жалела их.

Ⅷ

Материк Алькор, королевство Алнаир, город Акрус Скрежет ангарной двери прервал мертвую тишину. Хлюпая сапогами с многочисленными застёжками и ремешками, во мрак заброшенного помещения прошла женщина в чёрном плаще. Она нетерпеливо сдернула с головы капюшон, и пшеничные волосы разлетелись по ещё мокрой ткани накидки; они начали стремительно отрастать, и уже не «сухая солома», а густые золотистые пряди, завитые в локоны, лежали на её груди. Искаженное гневом, полное лицо женщины тоже изменилось: щеки впали, обострились черты лица, вытянулся немного крючковатый нос, мягко изогнутые, тонкие брови потемнели, приобретая резкий излом, а на чистом лице появился уродливый шрам из трёх полос, пересекавший левый пустой глаз; второй, карий, налился кровью и засверкал подобно рубину. — Невеста! — воскликнула Шрам, яростно стуча каблуками по пыльному кафелю. — Да как эта тварь посмела?! Она с силой лягнула деревянный ящик, стоявший на полу, и он опрокинулся, растеряв своё содержимое. — Ты так бездарно растрачиваешь свои силы, — насмешливый комментарий послышался с балок наверху, под крышей. — Кто бы подумал, что ты и камнем воспользуешься в своих личных целях. Шрам злобно блеснула глазом на Нуара. Мужчина в неизменной чёрной шляпе с идиотскими перьями и в пальто сидел на балке, болтая свесившейся ногой, и лениво посматривал на женщину из-за книги. — Любишь смотреть на всех сверху вниз? — раздраженно прошипела она. — Люблю наблюдать на расстоянии, — ни капли не смутившись, поправил он. — А они хорошо смотреться вместе: монстр, боящийся вредить людям, и человек, убивающий направо и налево… — Я убью эту драную кошку, — прикусив ноготь большого пальца, процедила Шрам. — Уничтожу!.. — свирепея шипела она. — Разорву в клочья! Он принадлежит только мне. Мы должны быть вместе. Мы похожи. Никто не понимает его лучше, чем я… — Может, ты одна так считаешь? — перебил её с фальшивой улыбкой Нуар. Шрам грозно глянула на него. — Тебя это не касается. Сейчас он, может, и не понимает этого, — пробормотала она, взглянув в темноту, — но когда я избавлю его от груза в виде «близких», он поймет, что я единственная нужна ему. Он неизбежно придет ко мне и станет моим. Тень упала на глаза Нуара, хотя «жуткая» улыбка всё ещё блуждала на его губах. — Как вещь, — заключил он, захлопнув книгу в жёстком переплёте. — Это?.. — Сообщение от госпожи, — отозвался Нуар, и вспышка молнии за окном на крыше озарила его лицо. — «Поспеши вернуть камень, Шрам, твоё время на исходе». — Пусть эта баба не волнуется, — проговорила она сквозь плотно сжатые зубы, стиснув в правой руке чёрный камень, инкрустированный в ожерелье на её шее. — Я верну камень, но сначала разберусь с ещё одной «занозой»…