Чернолунье. Том 1-2

Материк Алькор, королевство Алнаир, г. Краз       — Так что там случилось? — задал вопрос Дай, когда они вошли на территорию, принадлежащую старой заброшенной церкви.       Лилит вздрогнула, вспомнив обезображенные тела наемников, лежавшие на полу, и зябко повела плечами.       — Все из отряда уже были перебиты, когда я пришла. А потом напали и на меня. Мужчина в черном плаще и шляпе. Он был очень быстр и…словно сливался с темнотой. Я даже поцарапать его не смогла, — Лилит от злости стиснула кулаки, и они затряслись.       — И почему же он не… — замялся Дай, не зная, как лучше говорить с Лилит: прямо или мягко.       — Прикончил меня? — усмехнулась она. — Понятия не имею…       Воровка шла с поникшей головой, чтоб Дай не смог увидеть за волосами её лицо, иначе бы сразу понял — она утаивает часть правды.       Лилит не намеривалась рассказывать, что имеет шрамы и что это странно, ведь она не человек. Не первому встречному подозрительному дворянину. Она и так уже корила себя за то, что поддалась мимолётному порыву разделить тяжёлое бремя тайны и сболтнула, что Сурт. Но Дай похоже ничего не понял. Решил: это прозвище — ну не дурак ли?       И всё же Лилит немного огорчилась. Она ждала, что он хотя бы испугается или начнёт её остерегаться, сторониться. Но юноша остался спокоен и равнодушен.       Впрочем, ему же хуже.       А шрамы… Лилит имеет право хранить свои секреты при себе.              Дай распахнул тяжелые двери, и они прошли в церковь.       Внутри было сыро, а в воздухе стоял тошнотворный запах железа и тухлого мяса. Лилит старалась реже дышать, лишь бы не чувствовать отвратную вонь.       Реакция Даймонда как у камня — безразличная. Он щелкнул пальцами, и Лилит мельком заметила в них небольшой красный камешек на подобии того, каким он расплатился с торговкой в швейной лавке.       «Значит, у него есть ещё», — хитро сощурилась Лилит.       Подсвечники на стенах вспыхнули, разрывая мрак, и Лилит ахнула. Ей редко доводилось поглядеть магическое представление, а особенно со стихиями. Стихийные маги — большая редкость, несмотря на то, что способности каждого человека уникальны и практически неповторимы.       Полуразрушенная церковь будто заполнилась мириадами золотых звёзд, так похожих на монетки. Бери не хочу! Пусть свет добавил чуточку уюта Лилит не могла успокоится (даже в своей комнате она не расслаблялась). Ей предстояло привести в исполнение план, который она продумывала всю дорогу сюда.       Рано отдыхать.       Лилит присела возле одного из мертвецов и бесцеремонно залезла в его карманы. Брезгливо поморщилась, вспомнив, что лежала лицом в крови кого-то из этих наёмников, и тут же вспомнила об убийце в чёрном пальто. Он определённо, что-то знал о ней и потому не убил. Только что? И как это связано с шрамами и тем, что она Сурт? И если о втором люди могли быть наслышаны, про первое — никто точно не знал.       А если этот убийца в курсе, то, может, знает как эти шрамы появились?       Лилит одернула рукава фрака, чтобы случайно не оголить запястья.       Вопрос о происхождении шрамов не раз посещал её голову, вот только, как бы не старалась, Лилит не могла вспомнить, откуда они взялись. Перед глазами всплывали лишь неясные образы, болезненно яркие пятна, выжженные на фотоплёнке её памяти. Потому этот сомнительный мужчина дал ей надежду, протянул ниточку к её потерянному прошлому и убежал.       Лилит решила обязательно разыскать его и вытрясти всю интересующую информацию, если, конечно, он не скажет добровольно. Но и в таком случае, при встрече она обязательно режет ему хорошенько, за то, что так подло поступил с ней в церкви. Затылок до сих пор гудит!       — Что ты делаешь? — Дай выгнул бровь.       — Ищу улики, — нагло ответила девчонка и ловко обшарила очередные карманы. Только ремешки, да пуговицы и звенели. Двинулась к следующему и расправилась с ним также быстро.       — Ты их грабишь, — поморщился Дай, и это необъяснимо уязвило Лилит. Она остановилась и обернулась к нему, сидя на корточках.       — Конечно! — язвительно подтвердила она. — Я же воровка, а не принцесса. Мне пригодятся любые деньги, чтобы выжить. Не все же рождаются с золотой ложкой во рту! — презрительно выплюнула она и вернулась к своему «недостойному аристократа» занятию.       — Я не родился с золотой ложкой, — насупился Дай.       — А с какой тогда? — дерзко усмехнулась Лилит и издевательски выгнула бровь. — С бриллиантовой?       Дай сжал зубы и впился ногтями в ладони. Он приказывал себе сохранять хладнокровие. Эта глупая девчонка ничего о нём не знает, вот и ведёт себя так нагло и вызывающе. Она просто сравнивает его с остальными аристократами, завидует и бесится, ей невдомёк, что он рос в приюте, скромно питался и носил самую простую одежду, пока его не усыновили. И то за последнее он много чем расплатился.       — Тебе не одной знакома бедность, — тихо прошептал Дай, осматриваясь по сторонам. Лилит удивлённо захлопала глазами. Ей не послышалось?       Однако Дай не намеревался продолжать:       — Где ты видела шкатулку?       — Она стояла на постаменте, — Лилит не глядя махнула рукой в сторону деревянного столбика с наклонной столешницей, на какую обычно кладут церковные книги.       Дай подошёл к аналой и внимательно осмотрел.       На полусгнивших досках в рамке пыли зиял чистый прямоугольник, подтверждавший недавнее присутствие шкатулки. Неподалёку, прямо из половиц, торчал кинжал. Фиолетовый отблеск стали, рукоятка-гусеница, ромбовидное лезвие. Оружие принадлежало убийце, но прежде Дай его уже видел. Только где?       Даймонд приблизился к кинжалу, чтобы вытащить его, как вдруг услышал громкое:       — Эврика!       Лилит вскочила на ноги и завертела в пальцах сверкающую монетку, сияя от счастья, как начищенный пятак. Трепетно обтёрла её о штаны и попробовала на зуб.       — Золотая, — блаженно выдохнула она и сделала шаг к Даю. Он напрягся.       — Стой, — приказал и положил руку на трость. — Тут могут быть ловушки.       — Не доверяешь мне? — насмешливо скривилась Лилит, скрестив руки на груди. — Думаешь, попадусь?       — Это может быть опасно, лучше отойди подальше, — Дай попятился, пальцы его сомкнулись на набалдашнике.       — Твоя забота ни к чему. — Воровка сделала ещё шаг. — Или, может, ты боишься, что я нападу на тебя?       — Ты единственная выжила после встречи с хозяином этого кинжала, — скептически хмыкнул он. — Я имею право подозревать тебя в сговоре.       «Ну-ну, подозрительный наш», — подумала она и сказала:       — Тогда, может, обыщешь меня? Мало ли, какое ещё оружие у меня спрятано под одеждой, — Лилит нахально ухмыльнулась. — Зайду со спины и… — она провела большим пальцем поперек горла.       Дай нахмурился ещё больше, но ничего не сказал, хотя язык так и чесался вывалить, всё что он думает об этой девчонке с пошлыми шуточками.       — Всё забавляешься… — протянул он, убрав руку с трости на талию, — ещё совсем ребенок.       Лилит вспыхнула, как спичка. Она ненавидела, когда её называли ребёнком. Эти «взрослые» не побывали в её шкуре и дня, не знают, что такое обледенение, а уже возомнили о себе…       Лилит с удовольствием посмотрела бы, как здорово и весело им будет, когда пальцы от «холода» перестанут шевелиться.       Девчонка дернула губой, точно волк, начинающий скалиться.       — Ребёнок говоришь, — процедила она, пригнувшись, как зверь, готовый к броску. — Сам-то не многим старше меня!       — Я хотя бы не веду себя как малявка, — продолжил Дай, не ощущая угрозы. Очевидно, ему просто хотелось отыграться на ней за все издёвки. Он толком и не задумывался, что несёт, — главное эффект есть.       Лилит понимала это. И всё равно бесилась.       — А ты малявка и внешне, и по поведению, — насмешливо хмыкнул он, повернувшись к ней. И тут же пожалел.       Воровка сверлила его таким яростным взглядом…       — Ты слабак! — выкрикнула она.       Пришло время исполнения её плана. Удивительно, Дай так легко раскрыл её умысел. Чутье? Интуиция? Впрочем, уже не важно: план А провалился. Когда он коснулся бы кинжала на полу, Лилит бы напала. Но он и близко её не подпустил. Неужели почувствовал неладное?       «С ним надо быть начеку», — решила она, но стоило взбеситься — вся осторожность улетучилась в миг.       Тогда Лилит планировала ударить его по голове или, в крайнем случае, придушить, несильно, чтобы не умер. Но сейчас она хотела приложить его посильнее, а может, и убить ненароком.       — Я уделаю тебя и без оружия! — заявила она, надменно ухмыльнувшись, и полуприсела, выставив перед собой кулаки. — Нападай!       Юноша на секунду растерялся, но потом расслабился. Поднял руки и сказал:       — Я не буду драться с девчонкой.       Лилит заскрипела зубами.       — Ты, крашеный, видимо с головой не в ладах! Я с тобой церемониться не собираюсь, не будешь нападать ты, нападу я!       Одним рывком Лилит достигла его и ударила. Металлические костяшки впились в руки Дая, едва успевшего поставить блок. Он проехался пятками по сырым половицам, и новый удар с ноги обрушился слева.       Дая швырнуло к стене. Он удивлённо вытаращился на девчонку; не мог понять, откуда в хилом тельце такая силища.       Лилит раздражённо цыкнула. И это всё? Был аристократ, да весь вышел? Их же обучают драться, а его бездействие только ещё больше раздражало. Она заставит Дая воспринимать её всерьёз.       Лилит кинулась вперёд, Дай отскочил. Кулак пробил стену на уровне его головы.       Больно.       Лилит поморщилась, выдернув руку из капкана щепок.       — С ума сошла? — испуганно спросил он, пятясь.       — Ты меня довёл, — равнодушно отозвалась Лилит. — Думал, я шутки шучу? «Взрослый» ты сейчас проиграешь малявке, не стыдно?       Она сжала кулаки, полуприсела.       — Бред, — судорожно заключил Дай. — Я не буду бить девчонку!       — Тогда страдай!       Удар ногой обрушился на юношу сверху вниз, он ушёл в сторону. Следующая атака пришлась по руке и ещё одна, и другая. Дай отбивался, как мог. Лилит зарядила коленом ему под дых, и тут он схватил её за ногу, рванул на себя. Лилит потеряла равновесие, и Дай отбросил её.       Девчонка вставала с колен, насмешливо скалясь. Юноша тяжело дышал и был мрачен, как туча.       — Что, терпение на исходе? — проворковала она.       Дай не ответил, стиснул кулаки. Лилит видела, как желваки заходили у него по скулам.       Она припала на руки, упёрлась ногами в скользкий пол. Пора заканчивать игру. Последний удар, и аристократ отправиться спать. Негоже таким, как он, разгуливать по ночам в городе преступников. Будет знать.       Лилит ринулась на Дая. Короткий замах и увесистый удар кулаком прилетел ему по уху.       Юноша всем корпусом дёрнулся вправо.       Лилит испугалась, что переборщила. Так и замерла с занесённой рукой.       Даймонд медленно выпрямился, схватил опешившую девчонку за запястье, и они встретились глазами.       Лилит мороз продрал до костей. Глаза цвета пасмурного неба обожгли её холодной яростью, а её собственные, чёрные, расширились в животном страхе. Сердечко забилось быстро-быстро, как у испуганного крольчонка, и грозило разорваться в любой момент.       Воровке показалось, что сейчас Даю ничего не стоит вцепиться пальцами в её тонкую шейку и сдавить до кровавых гематом. Она живо представила, как больно становится в легких, и она хрипит в тщетной попытке вдохнуть, а мальчишка всё давит и давит, точно удав, поймавший жертву.       Убийственный взгляд Дая пугал до дрожи в коленках. Лилит боялась шевельнуться.

Ⅱ

             Лилит уперлась лбом в трухлявые доски пола. В нос ударил запах сырой древесины, мокрой пыли и крови. Хотелось кашлять.       Дай надавил коленом ей между лопаток.       — Ай! — вскрикнула Лилит. — Мне больно! Я всё поняла! Так что пусти! Пусти садюга…       — Мне, знаешь ли, тоже было больно, — неприязненно поморщился Дай. — Из-за тебя теперь синяки останутся.       Даю и правда знатно досталось. Руки ещё помнили быстрые и сильные удары воровки. Она, в основном, дралась кулаками, хотя её ноги били куда больнее. Лилит вообще была аномально сильна для обычной человеческой девчонки, любой мужчина давно бы проиграл, но не Дай. Он не простой человек…       Даймонд перехватил её руки и резким движением перевернул на спину. Лилит поморщилась, голова безвольным болванчиком стукнулась о доски и снова загудела.       — Да поняла я! — прогундосила она. — Виновата. Не буду я больше сопротивляться.       Она отвела глаза в сторону, закусила губу. Из неё уже кровь шла и стекала по подбородку. В черных глазах сверкали огоньки злобы и ненависти. Однако Лилит не предпринимала попыток вырваться.       Даймонд, удерживая её руки, уселся ей на живот почти всем весом; пытка продолжалась. Лилит зашипела от боли.       — Так зачем ты устроила весь этот цирк?       — Ограбить тебя хотела и свалить, — без обиняков ответила она. — Очень надо мне путешествовать в твоей компании, да ещё и по просьбе старика. Я что багаж, чтоб за меня решали, с кем и куда мне ехать? А ты бы покемарил здесь недолго, а завтра проснулся бы и удрал восвояси.       — Ты за меня, значит, всё уже решила? — усмехнулся Дай и вмиг посерьёзнел. — Больно надо мне с тобой возиться. Но я пообещал твоему наёмнику тебя довезти и, не сомневайся, сделаю это.       — Он не мой, — проворчала Лилит и недовольно поджала губы, зажмурилась.       Дай мог чувствовать, как беспокойно вздымается её грудь и подрагивают полуприкрытые веки. Лилит изредка морщилась, то ли от тяжести юноши, то ли из-за ноющих синяков.       Даю даже стало её немного жаль, пока он не вспомнил, что эта девчонка хотела с ним сделать. Вся жалость мигом улетучилась.       Больно же бьют её костлявые кулаки, а особенно ноги, удивительно, что такие сильные, с виду-то не скажешь…       Он пихнул её коленом в бедро, чтоб не расслаблялась, не хватало ей ещё уснуть. Она замычала, разлепив усталые веки.       — Не спать! — скомандовал Дай. — Я тебя до станции волоком тащить не собираюсь.       — Не сплю я… — хрипло отозвалась она, головокружение только начинало проходить.       Похоже, Даймонд действительно не рассчитал силу и неплохо приложил её. Давно не дрался с быстрым противником. В столице все его последние оппоненты были слабоваты и неповоротливы, а тут такая скорость, такая прыть! Точно она циркачка-акробатка. Только и успевай уворачиваться да отражать непредсказуемые выпады. Разгорячился, разозлился, забыл, что дерется с девчонкой. Даже стыдно стало: такой боец, а… девушка. И если бы он не применил этот коварный захват, на который сам недавно попался в тренировочном бою, возможно и не победил бы.       — Ты хорошо дерёшься, — спокойно сказал Дай и попытался перехватить её блуждающий взгляд, — для девчонки.       Она перевела на него свои чёрные проницательные глаза. Дай подивился, какие же они необычные. Смотришь в них и не можешь оторваться. Они вбирают в себя весь свет, затягивают словно патока, и не замечаешь как проваливаешься куда-то. Теряешь связь с миром, с телом, с душой, с сутью.        «Глаза, в которых можно утонуть», — подумал Дай и тряхнул головой, отгоняя наваждение.       Лилит прищурилась.       — Ты тоже не плох… для мальчишки. — Самодовольный однобокий оскал зажегся на её лице, на левой щеке появилась ямочка. Лилит выглядела как шкодливый волчонок, растрёпанный и ухмыляющийся. Вот только глаза её не смеялись.       Дай сразу это заметил. Его глаза тоже не смеялись и это часто подмечали друзья. Точно грусть оставила свой нестираемый отпечаток в его сердце.       Трагедия…       Она задела многих жителей Замка, отразилась на судьбе каждого. Но больше всех от неё пострадал маленький сероволосый слуга, чья жизнь после того дня перевернулась с ног на голову. Маленький мальчик, не сумевший защитить то, что было ему дороже всего.       Улыбка давалась Лилит с трудом, она поморщилась, но продолжила ухмыляться, хоть уже и менее самодовольно.       Дай вздохнул, и тоже улыбнулся, правда, слабо, снисходительно.       — Надо же! — удивилась Лилит. — Ты умеешь не только ворчать!       Дай насупился и, бесцеремонно схватив её за шкирку, поставил на ноги.       Лилит зашатало, но она быстро вернула равновесие. Скорчив недовольную мину воровка заковыляла к выходу, но вдруг обернулась.       — Мы забыли про кинжал убийцы! — воскликнула Лилит и быстрым шагом направилась к оружию.       Дай оторопел, а когда опомнился — было поздно. Девчонка уже коснулась рукояти.       — Стой! —Дай ринулся к ней.       Раздался щелчок, словно кто-то крутанул заводной ключик музыкальной шкатулки.       Лилит ошалело глядела на кинжал в своей ладони. Гладкое острое лезвие со странным фиолетовым отливом, рукоятка, похожая на большую пупырчатую гусеницу. Обычное оружие уникальной формы. Вот только оно бешено раскалялось в ладони.       А дальше случилось неожиданное.       Где-то глубоко внутри Лилит догадывалась, что в здравом уме убийца не оставит своё оружие — главную улику! — на месте преступления. А тот мужчина не выглядел умалишённым, наоборот, производил впечатление опытного «внезаконника».       Последующие события запечатлелись в её памяти яркими смазанными фотографиями:       Вот Дай подскочил к ней и выбил кинжал из рук. Вот клинок летит, вращаясь волчком и врезается в стену. Дай в охапку хватает Лилит и прыгает к выходу.       Ослепительная вспышка.       Оглушительный хлопок и взрыв. Окна разлетелись на осколки.       Церковь вспыхнула, как спичка. Клубы чёрного дыма повалили наружу, застилая взор. Перед глазами Лилит стояли алые языки пламени. Их откинуло взрывной волной, и она больно приземлилась на спину. В ушах звенело. Сверху её придавила туша Дая.       Он закашлялся. Лилит распахнутыми от ужаса глазами смотрела в его лицо, искаженное болью. Она с силой спихнула его.       Уши заложило, и она сама не слышала что кричала:       — Дураааак! Придурок! Идиот! — сыпала Лилит, стуча кулаками по его груди. — Зачем?! Зачеееем?!       Дай шумно дышал, глаза не видели, в ушах стоял писк.       Девчонка обернулась.       Церковь быстро пожирал огонь. Трещали деревянные стены. Всё охватило обжигающее пламя: тела наемников, своды под потолком, подсвечники. Вот так заметают следы профессионалы.       Лилит схватила Дая за грудки сюртука и на ватных ногах потащила прочь от пожара. В голове ещё бились мысли: неужели это ловушка, оставленная убийцей? Но зачем? Кому в голову взбредет вернуться в церковь? Или он знал, что Дай придет?       Она болезненно прикусила губу и продолжила оттаскивать тело. А ведь мальчишка говорил, что это может оказаться ловушка, но почему она о таком даже не подумала!       Когда они оказались на безопасном расстоянии, Лилит осмотрела Дая. Видимых синяков и ожогов нет, «невидимых» — тоже. Одежда взяла на себя основной урон. Обычная бы давно загорелась, но не эта. На этой даже и следа от взрыва не осталось.       И что за материалы используют эти аристократы для пошива костюмов?!       Дай начал приходить в себя.       — Идиот! — взревела Лилит, приподняв его за ворот. — Зачем влез! Со мной бы ничего не случилось!       — Сама дура! — он отпихнул её руки и рухнул обратно на траву полную холодной росы.       Потирая затылок, Дай приподнялся на локтях. — Тебя бы сразу убило! Сожгло! Осталась бы лишь кучка золы!       — Да что ты знаешь?! — снова накинулась на него Лилит. — Всё случилось из-за того, что ты решил сюда вернуться!       — Теперь я виноват?! Всё из-за твоей глупости! — парировал он. — Я говорил — ловушка!       — Да кто ты чёрт тебя дери такой! Откуда это знал?!       — Я уже сталкивался с такими ловушками. Сначала я сомневался, думал, где же видел такой кинжал раньше, но, когда понял, ты решила подраться…       Лилит виновато отвела глаза в сторону.       Дай вздохнул и устало поглядел на пожар.       — Такое оружие используют члены одной организации.       — Что за организация? Тот мужик значит оттуда?       Парень кивнул.       — Секта, — нехотя выдавил он. — Опасная секта. Слышала о Регуле?       Лилит покачала головой. Дай опять тяжело вздохнул.       — Они проворачивают свои тёмные дела по всему Алнаиру. Некоторые монстры в этом лесу — их рук дело. Уж о них ты наверняка слышала.       Лилит глупо приоткрыла рот, потом нахмурилась, поёжилась. Она никогда не сталкивалась с монстрами лицом к лицу, но часто по работе ей приходилось сжигать растерзанные тела их жертв.       — И… ты знаешь, где тот тип?       — Нет, — Дай встал на ноги и отряхнул полы сюртука. — Но я его ищу. Наёмник сказал, что шкатулку вы должны были везти в столицу. Туда и направимся. Сектант, скорее всего, тоже держит путь туда.       Немного погодя Дай добавил:       — Ты говоришь, это был мужчина… с ним случаем не было женщины?       — Кроме него никого не видела, — Лилит отряхнула свой запылившийся корсет. — А что за женщина?       Стены церкви, охваченные огнем, затрещали, и крыша провалилась.       Лилит ощутила сладкий запах паленой плоти. Её замутило.       — Пойдем отсюда, — скомандовал Дай. — На пожар могут сбежаться местные.       Лилит хмыкнула и обратила взгляд на луну, холодную и безразличную ко всему сущему. Пусть на дворе уже была глубокая ночь, на улице было светло, как днём. Близость огня согревала, а от сырого воздуха вились волосы.       Лилит втянула воздух носом. Она любила ночь, но сегодняшняя уж слишком насыщенная. Сердце заняло необъяснимое беспокойство. Лилит чувствовала, что эта ночь стала поворотной точкой в её судьбе, а то что будет дальше… то что туманно и неизведано пугало её.       Но Лили уже не может вернуться назад.       Не хочет.       Обжигающий стыд и вина охватили Лилит за то, что она не попрощалась с Байардом как следует, с раздражающими слезами, соплями и крепкими объятьями. Хотя, конечно, старик бы не плакал: в его стиле радостно послать её к черту и хлопнуть дверью перед носом. И пусть он имел скверный характер, пусть пробыл с ней всего несколько лет — они давно перестали быть чужими людьми.       Байард воспитывал её, обучал драться и владеть кинжалом, наставлял, давал кров над головой и еду. Без него Лилит давно бы отправилась на опыты вместе с другими беспризорниками. А она поступила как последняя…       — Если мы уже отправляемся в путь, то я хочу вернутся в ломбард и забрать кое-какие вещи, — заявила Лилит, когда Дай подошёл ближе.       Она выдавила виноватую улыбку и закинула руку ему на плечо.       Он раздраженно вздохнул, но всё же пригнулся и придержал её за запястье.       — Ничто не сплачивает людей лучше, чем хороший мордобой и общие неприятности!       — Вижу, сил у тебя достаточно, чтобы шутить, — насмешливо выгнул бровь Дай, но вдруг закашлялся от дыма, уже окутывавшего ближайшие окрестности.       Лилит резко повисла на его шее всем весом, и Дай чуть не клюнул носом в землю.       — Ты чего?! — возмутился он.       — Ничего! — передразнила Лилит. — Ну и хиляк же ты. Только не будь мне обузой.       — Кто здесь ещё обуза, Каштанка?

Ⅲ

             Байарду приходилось туго. В последнее время у него давление скакало, как лань по горам. Сказывалась приближающаяся старость и изнуряющий образ жизни. Он стал редко выходить на миссии и вообще покидал дом только при крайней необходимости.       Вся жизнь начала катиться к черту, когда он впервые почувствовал, что постарел. Однажды посмотрел в зеркало и не узнал себя. Какой-то заросший, ссутулившийся старик с весёлыми морщинками в уголках глаз смотрел на него из отражения.       А ведь он никогда таким не был.       В молодости Байард активно прожигал свою жизнь выпивкой, женщинами, опасностями. Нырял в авантюры с головой, и его не волновало ничего. Танец на краю погибели приносил ему небывалый восторг. Он не задумался, что однажды это всё может закончиться.       Пока был молод и горяч, Байард не думал о таких обыденных вещах как семья и не понимал старых наёмников, мечтающих уйти на покой не в схватке с монстром, а в собственном доме в окружении заботливой жены и детей.       Но теперь Байард понимал их как никто другой.       Жена его умерла при родах, ребёнок не выжил. Тогда наёмник впал в апатию, начал заливать горе алкоголем и из-за этого внешне состарился ещё на десяток лет. Вскоре силы иссякли. Байард настолько отчаялся, что готовился покончить с собой. Ему казалось — жизнь кончена. И в тот роковой год он встретил Лилит.       Однажды, на одном задании по патрулю окрестностей, он вместе с другими наёмниками столкнулся с поездом. Работорговцы угнали его, а товаром стали дети-беспризорники. Они везли их на какую-то очень выгодную сделку. Все наёмники прекрасно знали, что организация, приобретающая подобный «товар», ставит над детьми опыты. Многие не выживают или изменяются навсегда.       Чаще всего, эти «изменения» связаны с монстрами. Детей превращали в получудищ-полулюдей, а неудачные эксперименты отпускали в лес. Бедные дети, потерявшие рассудок, ведомые какими-то неизвестными инстинктами всегда стремились вернуться к людям, к своей семье, друзьям. Но вместо приятного воссоединения мутанты начинали этих людей сжирать.       Тогда и появились наёмнические разведотряды из городов, находящихся близ Проклятого леса.       Как-то раз Байард сам стал свидетелем «воссоединения семьи». Случился налёт монстров на одну маленькую деревушку. Наёмники быстро среагировали на вызов и уничтожили всех чудищ, но одно сумело ускользнуть. Байард погнался за ним и догнал возле деревянного амбара.       Уродливое чудовище, замерло у дверей, будто в нерешительности, и тогда Байард сумел хорошо его рассмотреть. Два метра ростом, с бравыми плечами, поросшими шерстью и мощными лысыми собачьим лапами вместо ног. Острые когти, свергающие, как кинжалы клыки. Из вытянутой волчьей пасти, по губам стекала не слюна, а какая-то… чёрная, густая смола. Что-то похожее на эту «смолу» венами змеилось под кожей монстра. А чернильно-чёрных глазах его стояли… слёзы.       Байард как наяву слышал жалобный детский плач, исходивший из пасти. Сначала он подумал, что монстр проглотил ребёнка, но нет. Определённо точно звук издавал сам зверь.       Из амбара вышла женщина и обомлела. Корыто с водой выпало из её рук, а вода расплескалась на землю. От ужаса ноги её подкосились, монстр сделал к ней несколько неуверенных шагов и склонил над ней свою клыкастую морду. Женщина тряслась от страха, но потом посмотрела чудовищу в глаза и произнесла: «Маркус?».       Имя эхом отдалось в голове Байарда. Это воспоминание до сих пор приходит к нему во снах и каждый раз женщина с тихой надеждой произносит имя монстра. Нет. Ребенка.       «Маркус».       Женщина протянула руку к его морде, и ребёнок внутри него зарыдал громче и отчаянней. И в следующую секунду откусил женщине голову.       Слезы текли из его глаз, но он продолжал с животной яростью вгрызаться в её тело. Он рвал её на куски, кровь обагрила пасть и лапы. Гробовую тишину вокруг прерывал лишь чавкающий, хлюпающий звук.       Тогда Байард впервые столкнулся с одним из неудачных экспериментов секты.              Лилит находилась среди детей, перевозимых на поезде и ввязалась в конфликт с одним из перевозчиков. Она кричала и отчаянно билась, хваталась за мальчика, которого хотели увести. Его «избрали» новым подопытным.       Лицо мальчишки было белее мела, руки ходили ходуном, но внешне он оставался спокоен. Не хотел пугать свою подружку ещё больше, храбрился. Он грубо прервал её протесты и толкнул обратно в вагон. Лилит тут же подхватили другие дети, но она ещё долго продолжала вырываться и кричать ему в след.       Байарда поразило её безрассудное благородство, упорство и попытки спасти друга, даже зная, что это бесполезно. Она напомнила его самого в молодости: глупого и горячего, сражающегося за справедливость и товарищей.       Один из «перевозчиков» ударил девчонку кулаком в живот. Она скорчилась на земле от боли, а второй добавил металлическим прутом по спине, судя по его ругательствам, она укусила его, когда вырывалась.       Но Лилит не сдавалась, бросила ему в лицо оскорбления. Мужчина размахнулся прутом, дабы ударить по её наглой улыбке, но Байард схватил его за руку.       Он сам толком не понимал, зачем решил вступиться за безродную девчонку. Спасение её жизни ничего ему не даст. Но когда подошли остальные наемники, он уже выкупил Лилит у работорговцев.       Он нашел в этой маленькой нахальной девочке с бесстрастным кукольным лицом новый смысл жизни. Он решил, что будет воспитывать её сильной, чтобы она смогла постоять за себя и свой скверный язык и не умерла глупой смертью в какой-нибудь подворотне. И чтобы в следующий раз смогла защитить своих друзей.       Так и вышло, Байард обучал Лилит, а она заменила ему семью, стала той нерождённой дочерью. Но когда пришло время выпустить птенца из гнезда, он не смог.              Музыка граммофона стихла, и Байард приподнял головку проигрывателя, вытащил пластинку и бережно уложил в коробку рядом.       — Лилит не любит твой подарок, Эмили, — обратился он в пустоту, ласково погладив раструб.       Эмили. Так звали его жену. Она однажды подарила ему этот граммофон. Притащила из какого-то ломбарда, где отхватила его за полцены. Старенький и местами пошарпанный он выглядел, мягко говоря, непрезентабельно.       Первая пластинка, которую они поставили, была джазовой композицией, не этой, но очень похожей. Всегда, когда он хотел вспомнить свою жену, то ставил джазовую пластинку в проигрыватель.       Лилит не любила джаз, по вечерам и не только он играл отовсюду. Её можно понять: каждому надоест слушать одни и те же мотивы постоянно, каждый день.       Колокольчик на двери звякнул. И Байард повернулся, надеясь увидеть в дверях Лилит, гневную от собственного смущения, с раскрасневшимися щеками. Она бы выкрикнула прощания, прозвучавшие скорей как ругательства, хлопнула бы дверью и, пыхтя, быстро побрела бы прочь.       Но в дверях он столкнулся глазами вовсе не с Лилит. Там стоял новенький из разведотряда под руководством Байарда. Наёмник плохо его знал и совсем не доверял. Парень производил впечатление ненадёжного и трусливого человека, ещё и слабого телом. Он пришёл на службу только ради денег, чтоб семью прокормить или нечто подобное.       Из таких выходят поганые разведчики.       Мужчина весь запыхался и раскраснелся от быстрого бега, на лбу выступила испарина. Но всё это не имело значения. Дикими, широко распахнутыми глазами, полными ужаса он выискал в полумраке Байарда.       — Господин Байард, — пролепетал он, — отряд…       Он жадно глотал воздух ртом и говорил сбивчиво.       — Что с отрядом? — Байард грозно уставился на него.       — Всех… всех, — задыхался новичок. — Всех перебили!       — Как так вышло? — нахмурился старик, делая шаг на встречу.       — Всех убил монстр, — выдохнул он. — Напал на нас, когда мы делали обход северной стороны.       — Но я отправил самых опытных наёмников. — Старик озадачено почесал бороду. — Скажи, Клайд, — обратился он к мужчине, — почему ты выжил, если всех перебили?       Новичок нервно забегал глазами и испугано вякнул:       — Меня отправили за подмогой.       — Отправили, значит… — опробовал на вкус каждое слово Байард.       Старик не мог сейчас выслать на подмогу отряд. Нет. Не то, что отряд. Не осталось даже пары свободных человек — все разбрелись по заданиям.       — Подмоги не будет, — мрачно объявил он. — Придётся мне идти самому.       На удивление, Клайд радостно кивнул, точно ожидал, что Байард так решит.       Это выглядело странно. Что-то не складывалось. Монстры обычно не охотятся поодиночке, только в стаях. Да и высланном Байардом отряде было полным полно опытных наёмников. Они бы не проиграли одному чудовищу.       Недоброе предчувствие закралось в сердце. Чутьё никогда не поводило Байарда и сейчас оно говорило — это ловушка. Но чья? Зачем? Этого он понять не мог.       Приказав новичку ждать снаружи, Байард застегнул ремешки кожаных наручей, крепко завязал шнурки сапог, взял со стола ремень с двумя клинками в ножнах и перед самым выходом вдруг вернулся к стеллажу, взял лист пожелтевшей бумаги и что-то на нём накарябал.       Ночь за окном удивляла тишиной. Лишь изредка на ветру поскрипывали сухие деревья, а их острые ветки били по мутным стёклам домов. Торопливые шаги удалялись от ломбарда, где на прилавке остался одинокий исписанный листок.                     На широкой поляне, будто ковром покрытой белыми низкими цветами на огромном камне, будто кошка восседала женщина. Светлые волосы подрагивали на ветру, оголяя шрамы, пересекавшие левую сторону лица, и пустую глазницу.       Женщина едко ухмыльнулась, завидев Байарда. Остриём кинжала она выковыривала из-под ногтей запёкшуюся кровь, а на белоснежных цветах, как на сказочных перинах, «спали» наёмники. Фиолетовые вздувшиеся вены проступили на их руках и глотках, распахнутые глаза, разинутые в агонии рты, через губу льются тёмные слюни.       Их отравили. Яд вызвал удушье.       — Я уже заждалась! — воодушевлённо соскочила с камня женщина. Она обращалась не к Байарду, а к тому, кто стоял за его спиной. Клайд.       — Долго же ты ходил, я успела заскучать, — притворно огорчилась она, поигрывая кинжалами. — Знаешь, я ненавижу, когда меня заставляют ждать.       — Я-я с-сделал, как вы просили, — заикаясь, промямлил Клайд. — Привел самого сильного наёмника. Вы обещали… Прошу вас, отпустите меня и не трогайте мою семью…       «Трус», — подумал Байард и гневно стиснул рукоять кроткого меча на поясе.       Женщина залилась ядовитым, каркающим смехом.       — Ты что идиот! Предатели должны подыхать на месте, — сухо декларировала она.       Глаза Клайда распахнулись, он попятился, споткнулся о камешек и плюхнулся на цветочную перину. В истерике на карачках ринулся прочь, но отравленный кинжал достиг его горла быстрее. Одна царапина, и тело безвольно рухнуло на цветы. Белые лепестки окрасились красным, а вместо росы с них по капельке стекала свежая кровь.       В следующую секунду женщина метнула кинжал в Байарда. Старый наёмник ловко увернулся, выхватывая из ножен оружие. Серебряное лезвие сверкнуло в лунном свете.       Шрам заворожённо охнула.       — Оружие для борьбы с чудовищами, — выдохнула она. — Какая честь сразиться с сильнейшим наёмником этого захолустья. Вот только не жалко ли марать такой клинок о человека?       — А ты не человек, — резюмировал Байард. — Ты — монстр.       Шрам счастливо рассмеялась.       — Да у вас чутье!       Она пригнулась, готовясь к прыжку на оппонента.       — Просто от тебя за километр разит трупной гнилью.       Шрам раздраженно дернула губой. Он задел её за живое.       И кинулась в бой.       Первый удар. Кинжал схлестнулся с мечом, звон металла раскатом грома прокатился по округе. Мышцы свело от напряжения. Второй клинок ринулся к наёмнику, и он остановил его рукой. Шрам извернулась змеёй и зарядила ногой Байрду в голову. Он отскочил, как ошпаренный зверь.       Их тени плясали по поляне, как языки пламени в жерле камина. Сливались в одну и снова распадались на две.       Шрам побежала на него и резанула кинжалом наискось, целясь в горло. Байард пропустил лезвие над грудью и ушёл в сальто назад. Кости захрустели, он охнул, схватившись за поясницу.       Шрам рассвирепела.       — Атакуй! Иначе долго не протянешь!       Старик криво усмехнулся.       Он привык сначала изучать врага, а потом уже лесть в драку. Это в молодости он необдуманно кидался в бой, как Лилит, но жизнь научила работать мозгами.       Байард занял низкую стойку, уведя кортик за спину. Карие глаза встретились с кроваво красным и пугающим пустым. В них горел холодный гнев.       Наёмник напал рывком. Лезвие прочертило синюю диагональ. Шрам юркнула вниз, готовясь к уколу. Этого Байард и ожидал. Он зарядил сапогом ей под дых.       Шрам отбросило на камень возле раскидистого дуба. Воздух вырвался из лёгких. Она упала наземь, заходясь в надсадном кашле и, шипя от боли, приподнялась на локтях. Лес, тени ветвей и туманное небо, казалось, водили хороводы над её головой — так всё кружилось перед глазами.       Пока Шрам пыталась, проморгаться и собраться с мыслями, Байард швырнул дымовую шашку ей под ноги. Она пикнула и с грохотом взорвалась.       Шрам закашляла, отгоняя от лица дым. Теперь она совсем растерялась в пространстве и ничего не видела. Убийца озиралась на каждый шорох.       — Где ты спрятался? — сладко пропела она, злобно зыркая по сторонам. — Не думаешь, что это не честно? Я же всё-таки девушка.       Шрам хотела, чтоб он издал хоть звук. Она бы тут же его засекла.       — Монстрам не положена пощада, — Байард резанул клинком по её спине.       Но удар не настиг жертву. Шрам махнула ножом-когтем наотмашь. Из фаланг пальцев брызнула кровь, а клинок вылетел из рук.       Шрам победно усмехнулась и метнула вдогонку кинжал. Старик провалился в туман. Клинок вонзился ему в грудь близ сердца, но плотная кожаная броня защитила от смертельного попадания. Он отскочил назад, схватился за кинжал и вытащил из себя.       Теперь он отравлен и долго не протянет.       — Может со зрением у меня не так хорошо, — громко начала Шрам, всматриваясь в дымовую завесу вокруг. — Но слух от этого хуже не стал!       Она резко обернулась, разрезав воздух клинком. Остриё плавно прошло по оголенной части руки Байарда. Но он не дрогнул, схватил женщину за локоть и, заломив назад, дёрнул. Шрам взревела от боли.       Он выбил ей плечо.       Страшно рыча, как раненая львица, она схватилась за травму. Левая рука повисла, как безвольная плеть.       Шрам до крови прокусила нижнюю губу. Кроваво-красный глаз пылал ненавистью и злобой.       — Ты доигрался, — выплюнула она вместе с кровью.       Шрам вытянула из-за спины длинный клинок. Изогнутое лезвие сверкнуло в лунном свете. Это оружие когда-то принадлежало Хранителю. Рукоятка привычно легла в ладонь, и Шрам почувствовала доселе забытое упоение. Давно она не держала такое оружие в руках. Клинок был магическим. Редчайшая находка, а имеется почти у каждого из «теней». Как несправедливо.       Презрительная ухмылка наползла на её лицо, и яростным прыжком она взмыла над облаком тумана.              Мужчина стоял на коленях, безвольно опустив голову на грудь. Ноги его парализовало, он даже пальцев не чувствовал. Все тело покалывало, точно било электрическими зарядами; вены на шее и руках вздулись и стали фиолетовыми.       Он проиграл ещё в тот момент, как ступил на это цветочное поле. Белые лепестки сонно покачивались на ветру, и Байард вдруг вспомнил, как они назывались.       «Цветы расставаний».       Он усмехнулся. Истерический смех стал распирать его изнутри от такого совпадения.       Байард никогда не верил в судьбу. Ему претила сама мысль, что все его действия и поступки уже заранее кем-то придуманы и прописаны. Он не верил в некое «высшее существо», следящее за всеми событиями и созданиями. А если Бог и существовал, как он мог следить сразу за всеми? Как он мог допустить, то, что случилось с его женой и ребёнком? Как он может равнодушно взирать на все мерзости творящиеся мире?       Байард не желал принимать, что бог, которому он молился всю свою жизнь, с самого рождения, — выдумка. Обман.       Шрам схватила Байарда за волосы и обратила лицом к себе.       — Чего лыбишься? — процедила она. — Мозги через уши уже вытекают?       — Какая ирония расстаться с жизнью здесь, на этом поле… — тихо прохрипел он.       Шрам, конечно же, ничего не поняла. Да и откуда ей знать название чёртовых полевых цветов.       Она раздраженно скрипнула зубами, глядя на беззаботное лицо наёмника.       — Наслаждайся, пока можешь… — ядовито прошипела она. — Ты встретишь свою кончину здесь, старик.       Старик…       Так его называла только Лилит. Горько осознавать, что он больше никогда её не увидит. Хотя… хорошо, что она не видит его таким слабым и жалким. Байард всегда учил её быть сильной, стискивать зубы и двигаться вперёд, не смотря на трудности и боль.       Он хотел, чтобы Лилит запомнила его таким, сильным, непоколебимым, беспринципным. И всё же… так хотелось увидеть её улыбку в последний раз. Не ту шкодливую ухмылку, а детскую и искреннюю улыбку, которая, возможно, была у неё когда-то, пока жизнь не показала ей всю мерзость и грязь реального мира.       — Нет… — простонал Байард.       Душа её всё так же ранима и чиста.       Шрам подумала, что он говорит с ней, и непонимающе склонила голову на бок.       — Я так не думаю, — холодно отрезала она.       Убийца занесла над головой клинок, как палач, готовый вынести приговор.       Байарду есть за что расплачиваться. Он вёл совсем неправедный образ жизни, руки его запятнаны кровью не только монстров, но и людей.       Убийца достоин умереть лишь от руки другого убийцы.       Лезвие со свистом рассекло воздух.       Байард закрыл глаза, а на его губах появилась улыбка, полная облегчения.       Алые брызги оросили белоснежные лепестки. Тело бесшумно рухнуло на цветочную поляну.       Где-то тревожно вскрикнул ворон, шумно сорвался с ветки и улетел в лесную чащу.

Ⅳ

             Тускло сияли жёлтыми глазами уличные фонари, едва освещая сырую улицу. Неторопливо хлюпали по лужам две пары сапог. Тихо позвякивали металлические замочки на одежде, отбивая ритм каждого шага. Облачка пара срывались с губ.       Девушка шла, оперившись рукой о плечо парня, которому едва доходила до подбородка.       — Он твой отец? — спросил Дай, чтобы прервать неловкое молчание, хотя уже и сам знал ответ.       — Старик? — с усмешкой переспросила Лилит, — шутишь что ли? Мы даже не кровные родственники. Я просто снимала у него квартиру… какое-то время.       Дай почувствовал, что она не договаривает, но допытываться не стал.       — Он просто случайный встречный, который однажды мне помог, — продолжила она так, будто сама пыталась себя в этом убедить. — Я его не знала, и он меня не знал.       Дай попытался украдкой заметить выражение её лица, но Лилит шла с низко опущенной головой. Чёлка успешно скрывала добрую половину, а алые губы оставались бесстрастны.       Увы, он не смог понять, о чем она сейчас думала.       — Так что в шкатулке? Какая-то дорогая вещица? — спросила Лилит, коротко глянув на Дая.       — Это не просто «дорогая вещица». От этого камня зависит будущее всего Алнаира, — сказал он и тут же пожалел: заметил, как в её глазах зажегся азартный огонёк. И этот огонёк ему совсем не понравился.       «Вот дурак! — чуть не ударил себя по лбу Дай. — Нашёл кому рассказывать — воровке!»       — И что же за камень такой? — практически промурлыкала Лилит, и призрачная улыбка, не предвещающая ничего хорошего, отразилась на её лице.       «И сколько он стоит?» — словно наяву Дай услышал не прозвучавший вопрос. Или он прозвучал?       Юноша нервно сглотнул и попытался исправить положение.       — Да так, безделушка, — брякнул он и отвел глаза в сторону. Не умел врать.       — Да неужели? — Лилит иронично выгнула бровь. Рука её, все ещё лежавшая на плече парня, больно сжала его. — Ты секунду назад другое говорил. Темнишь, милый, ох темнишь, — она покачала головой и отпустила его. — А если серьезно, то лучше тебе рассказать, что к чему. Мы же теперь «напарники»! а напарники — это не просто случайные знакомые. Нас ведет одна цель!.. по крайней мере, пока наши пути не разойдутся в столице.       Дай начал проклинать это ёмкое слово «напарники». Он никогда не любил напарников, считал их балластом, лишней заморочкой и всегда предпочитал работать в одиночку. А сейчас Лилит словно сказала, что будет мешаться под ногами и делать все, чтобы он не смог спокойно, без лишних происшествий и проблем, выполнить задание.       Даймонд обреченно вздохнул, поправил галстук и сказал:       — Мне самому мало что об этом известно. Знаю лишь, что если не вернуть камень как можно скорее, под угрозой окажется всё королевство, многие люди пострадают, может даже начаться война.       Лилит по-волчьи недобро оскалилась. И от этой кривой улыбочки Дая пробрала дрожь. Он не знал, какие мысли могут взбрести воровке в голову. Оставалось только надеяться, что её благоразумности хватит никому этот камень не продавать.       Он мысленно помолился, чтоб в случае чего камень она продала ему. Будущее Дая на кону!       — Последний вопрос, — привлекла внимание Лилит. — О какой женщине шла речь, когда ты спросил, был ли в церкви кто-то кроме мужика в пальто?       Дай нахмурился и сказал:       — Я узнал, что среди тех, кто украл камень, была одна… знакомая…       — Твоя подружка? — насмешливо крякнула Лилит.       Даймонд взбешённо уставился на неё. Лилит захлопнула рот. Ехидничать сразу расхотелось.       — Она убийца, убившая не только многих людей, но и моего друга, — с отвращением выплюнул он.       — Прости… — пробурчала Лилит.       Дай тряхнул головой, отгоняя накатившие эмоции, и добавил уже спокойней:       — Главное, что ты должна помнить, если вдруг столкнёшься с ней — ни в коем случае не вступай в бой, беги как можно скорее, завидев её изуродованное шрамами лицо, светлые волосы и единственный рубиновый глаз.       Лилит и не думала его слушаться. Если эта убийца и в правду так опасна, как говорят, то смахнуться с ней ещё как стоит. А перед этим желательно разузнать про неё как можно больше.       — И как же её зовут?       Лилит рассеяно потёрла запястья.       — Никто не знает её настоящего имени, но я назвал её Шрам.       — Я смотрю, ты любишь давать прозвища.       Дай хмыкнул.       — Просто я расследовал её дело. И не думай, что я не заметил, как у тебя уши навострились от упоминания сильного противника. Я говорю совершенно серьёзно, — он резко остановился, и Лилит пришлось обернуться.       — Я расследовал её дело, — ещё раз повторил он. — И знаю точно, насколько она опасна. Когда мы пытались схватить её, она вырезала весь отряд опытных бойцов. Она настоящее чудовище, хуже любого монстра.       Лилит нервно сглотнула, теперь ей ещё больше захотелось увидеть это «чудовище» в человеческой шкуре. Ей хотелось понять, переплюнет ли «чудовище» настоящего монстра, создание ночи — Сурта.       Серьёзное лицо Дая говорило, что он знает все мысли Лилит насквозь, знает, что ей плевать на опасность и… сочувствует. Это раздражало.       — Идем, почти пришли! — Лилит резко повернулась на пятках, взметнув рукой копну каштановых волос.       Дай шел чуть позади. На его удивление, воровка, прихрамывая минуту назад, двигалась легко, словно с самого начала ничего не болело.              Догнав Лилит у ломбарда, он заметил, что она стоит перед дверью, тупо уставившись в окошко на ней.       «Закрыто», — подумал Дай и уже собирался окликнуть девушку, как вдруг она со всей дури зарядила кулаком в стекло.       Звон бьющихся по мостовую осколков эхом разнёсся по пустой улице.       Дай испугался, что шум привлечёт соседей, но даже намёка на движение не последовало.       Лилит с хмурой миной разгребла стекло, просунула в окно руку и отперла дверь с другой стороны.       Дай подумал, что она, скорее всего, порезалась, если не во время удара, то сейчас точно. Но девушка выглядела невозмутимо.       Возможно, Даю показалось, но когда они прошли во внутрь ломбарда, с пальцев Лилит, одетых в черные перчатки, скатились на пол бисеринки крови.              Внутри ломбарда поселился мрак и холод. Даже вечно горевшие керосиновые лампы не работали. Теперь отчетливо ощущалось то, что магазинчик находится на первом этаже. Внутри сыро и некомфортно, как будто здесь давно никто не живёт, хотя час назад ещё раздавал приказы старый наёмник.       Недобрые предчувствия грызли Лилит изнутри.       Она торопливо прошла вовнутрь и заметила на прилавке пожелтевшей листок бумаги. Весь исписанный грубым, размашистым почерком, сразу выдававшим мужчину-наёмника, не практикующего каллиграфию.       

«Если ты читаешь это письмо, то, скорее всего, меня уже нет в живых»

      Именно так начиналось послание, оставленное никем иным, как самим стариком Байардом.       Перед тем, как оставить тебе свою «отповедь», хочу сказать, что осознанно пошёл на риск в очевидную ловушку. Но давай я признаюсь во всем по порядку. Накануне ко мне зашел наёмник с просьбой о помощи. Я чувствовал, что что-то случиться. Знаешь, такой феномен (я был о нем наслышан, но до конца не верил): люди, как и животные, чувствуют, приближение смерти. Не знаю, как описать тебе все то, что я тогда испытал, но скажу одно: я никогда не сбегал от проблем, я всегда шёл им навстречу. Возможно, именно эта черта передалась и тебе.       Повторюсь, я осознано шел туда, зная, что это будет моя последняя миссия. Не вини себя, как ты любишь. Ты не могла ничего изменить. И тем более дело не в суевериях, которыми ты любишь изводить саму себя.       Помнишь миссию со шкатулкой? Я с самого начала знал, что группа наемником направиться в столицу, но я не сказал тебе. Даже наоборот… я не хотел тебя пускать. Я боялся, что если ты уедешь в столицу, и твоё давнее желание исполниться, ты не захочешь возвращаться. Я не хотел тебя отпускать и из-за своего эгоизма чуть не обрек тебя на вечное затухание в этом «болоте» (как ты всегда называешь Краз).       Но ты всё равно ушла. Никогда меня не слушала. Я боялся, что если ты узнаешь, что я не рассказал тебе про пункт назначения поездки, ты обозлишься на меня. Поэтому, когда ты вернулась, да ещё и не одна, я сначала обрадовался, но потом осознал: ты не будешь вечно сидеть на привязи и не будешь рада такой жизни. А я всегда желал тебе только добра, пусть и показывал это в своей манере.       Я понял, как сильно ты выросла с нашей первой встречи, какой сильной стала. Я передал тебе все свои знания. А теперь пришло время тебе передавать эти знания дальше. Я решил, что теперь-то уж точно отпущу выросшего птенца из гнезда. И я хочу, чтобы ты воспользовалась шансом, что я тебе подарил.       Спасибо за все, что было в моей жизни. Когда я впервые встретил тебя, то понял, что хочу во что бы то ни стало тебе помочь. Когда я отчаялся, ты вновь подарила мне смысл жизни. Ты заменила мне семью, о которой я всегда мечтал, но так никогда и не обрёл. Я счастлив, что встретил тебя.       

Спасибо за всё и прощай. Будь счастлива, Лилит,

      

Твой старик, Байард

             Руки Лилит затряслись, спина задрожала. Ей было и больно, и тошно, хотелось кричать, плакать или разнести всё к чертям. Она знала старика не так долго, чтобы начать считать его отцом, но всё же он был единственным взрослым, протянувшим ей руку помощи в этом страшном, холодном мире.       Однажды она просто появилась. Обычно люди рождаются, постепенно взрослеют, развиваются, и всё это откладывается в их воспоминаниях. А она просто однажды появилась; не взрослая и не совсем ребёнок — подросток. Она не знала ничего о мире, в котором вдруг очнулась, ни какой нынче год, ни даже имени своего. А было ли оно вообще?       Тогда её нашли дети беспризорники, они же дали ей имя — Лилит. Мальчик, подаривший ей имя, сказал: оно принадлежит проклятой королеве демонов и переводиться как Чёрная луна. Тогда ещё никто из них не догадывался, насколько точно он попал в цель. Ведь она — Сурт. В одной из легенд их называют Дети луны!       Пусть старик и сказал не винить себя ни в чём, она не могла так просто закрыть глаза на то, что там, где есть Сурт, всегда будут беды, неудачи и смерти. Ведь смерть идет за ними по пятам. И с каждой «отсрочкой» вместо Сурта смерть забирает жизнь ближайшего к нему человека. Дорого человека. И как так совпало, что сегодня утром у неё была «кормёжка»?              Лилит почти осела на пол, трясясь всем телом — упасть ей не давала лишь мертвая хватка, которой она вцепилась в прилавок. Царапины от осколков уже затягивались и лишь слабо зудели, в очередной раз напоминая, что у людей раны так быстро не заживают.       — Всё в порядке? — встревожился Дай, сделав к ней шаг. — Что в письме?       Лилит резко выпрямилась и с остервенением разорвала бумагу в клочья.       Да. Она решила. Больше никто не умрет. Она откажется от человечности, чувств, привязанностей, пусть и обречёт себя на вечное одиночество. Она не хочет, чтобы ещё хоть кто-то погиб по её вине, по вине проклятья Сурта.       Но прежде Лилит должна уберечь от себя Дая. Он же будет последним, кто увидит в ней человека и так же быстро поймет, что она монстр.       — Жди здесь, — тихо приказала воровка и на ватных ногах поплелась к лестнице, ведущей наверх.       Деревянные ступеньки скрипели под её металлическими каблуками, но скрип вскоре удалился и прекратился. Стройный силуэт девушки скрылся на втором этаже.       Дай подошёл к месту, где Лилит линчевала бумагу, и всмотрелся в клочки на полу. В царившем внутри полумраке он смог различить лишь последние фразы, пострадавшие меньше всех:       «Спасибо за всё и прощай. Будь счастлива, Лилит»       Даю стало некомфортно, будто из помещения кто-то разом вытянул всю жизнь. Даже воздух показался каким-то мёртвым.              Привычный запах старых вещей и пыли ударил в нос, когда Лилит вошла в свою комнату. На неё накатили спокойствие и усталость. Не хотелось даже пальцами шевелить.       Эта маленькая комнатка, больше напоминавшая каморку, за несколько лет стала для неё родной. Лилит ощутила ноющую боль от осознания, что сюда она больше никогда не вернётся. Теперь не было даже причины возвращаться.       Сердце болезненно сжалось.       Старик многое сделал для неё: научил драться, воспитывал сильной и независимой. Конечно, случались и плохие моменты: ссоры, скандалы, побеги из дома и постыдные возвращения. Лилит часто на него бесилась по поводу и без. Бывали дни, когда ей хотелось просто придушить его подушкой во сне.       Байард не хотел, чтобы ей было «хорошо», он хотел, чтобы она стала сильной.       И она стала. Поняла, в чем была главная человеческая слабость, и старик в очередной раз это подтвердил. Главная человеческая слабость в привязанностях, в бремени, что они несут. Когда ты ни от кого не зависишь, и никто не зависит от тебя; когда ничто не держит тебя в этом мире, и никого не держишь ты; когда ты волен сам выбирать свой путь — не это ли истинная свобода?       Лилит часто задавалась этим вопросом, и единственный ответ, приходивший в голову: «да».       Истинная свобода — одиночество.       Лилит прикоснулась к холодной крышке кованого сундука. С приятной грустью провела пальцами по витиеватой резьбе. Этот сундук ей отдал старик, говорил, раньше он принадлежал его жене. Чтобы она не отказалась от подарка, Байард нашел благовидный предлог в том, что не хочет разводить в своём его доме крыс, и поэтому Лилит должна складывать свои вещи в сундук, а не разбрасывать по комнате. Глупость же.       Замочки радостным щелчком приветствовали хозяйку, когда она оттиснула их, чтоб поднять тяжелую крышку.       Лилит выгребла из сундука пару больших полинявших рубашек, и под ними обнаружился увесистый мешочек монет (её накопления для поездки в столицу), а на самом дне лежала лакированная деревянная шкатулка.       Лилит засунула мешочек в сумку на поясе и бережно поставила шкатулку на тумбочку возле окна.       Бледный лунный свет выхватывал очертания оружия, вытащенного девушкой.       Шестипатронный револьвер приятно отягощал руку. Холод металлической рукояти перетекал и сливался с холодом её собственной ладони.       Однажды гуляя по ярмарке — которая в Кразе проходит очень редко — Лилит наткнулась на одну лавку. Там толпился народ, все ходили что-то рассматривали, делали покупки. Как позже Лилит узнала, это помещение снимал жадный купец, приехавший в Краз подзаработать на продаже оружия наёмникам.       За одним из прилавков, на бордовой подушечке шкатулки, лежал серебристый револьвер. Среди всех прекрасных оружейных творений в магазине именно этот револьвер захватил всё внимание Лилит. Гладкое дуло, тонкие детали, холодный, безразличный блеск корпуса, даже в тёплом свете ламп.       Лилит поняла, что всегда хотела быть такой: безразличной и холодной, как этот револьвер.       Взгляд упал на ценник, и сердце пропустило удар. В тот момент к ней подошел хозяин заведения и начал вещать, как прекрасно это оружие и что оно определённо точно стоит своих денег, но Лилит не слушала. Денег у неё не хватало даже на четверть представленной цены. Идея вспыхнула в её голове, как свечка.       Когда хозяин отвлекся, шкатулка с револьвером уже пряталась под её одеждой. Благо ярмарочные постройки не оборудованы «сферами контроля», обеспечивающими защиту от воров.       Лилит без лишних проблем умыкнула пистолет. Благо скупой торговец поскупился на безопасность.              Лилит подошла к мутному зеркалу, стоящему на полу на тонких ржавых ножках. Печальное лицо уставилось на неё из отражения.       — Что смотришь как побитая собака? — кукольное лицо исказила злая гримаса.       Лилит наставила дуло револьвера на голову своего «двойника». Сняла предохранитель. Надавила на спусковой крючок и…       Раздался щелчок.       Лилит опустила руку. Патронов в револьвере нет. Их вообще нигде нет. Лилит пробовала вставлять обычные пули, и они не походили. Никакие. Пуль такой формы не существовало и в помине.       Но даже без патронов Лилит решила взять свой любимый револьвер с собой. Не хотелось оставлять его здесь. Он олицетворение её «идеала», пример для подражания. Он — напоминание, как шрамы на её запястьях — напоминание для чего ей нужно попасть в столицу. Лилит должна вспомнить своё прошлое.       Она рассудила, что если отправиться в путешествие вместе с Даем, шанс ещё раз встретить того убийцу из церкви возрастал, а с ним возрастала и вероятность найти зацепки о происхождении шрамов.              Дай стоял, прислонившись к дверному косяку, и вслушивался в стук настенных часов, как вдруг раздался долгожданный скрип ступенек.       Когда девушка в бордовом фраке вышла на свет, он ожидал увидеть на её лице всё что угодно: печаль, слезы, улыбку. Но Лилит осталась безразлична и пугающе спокойна. Какая-то нервозная уверенность ощущалась в ней.       Лилит рассеяно оглядывала ломбард, стеклянные стеллажи, антикварные предметы на полках, древние вазы, статуэтки божков из дерева и камня, будто видела всё это «прикрытие» впервые, и безостановочно крутила в пальцах золотую монетку, напряжённо раздумывая над чем-то.       Её взгляд упал на Дая, прояснился. Воровка обернулась лицом к ломбарду и тихо прошептала:       — Вот твой откуп, старик. Мир живых не место для мёртвых. Иди своей дорогой, а у меня свой путь.       Монетка подлетела, вращаясь волчком, и со звоном упала на пол реверсов вверх.       Дай слышал, что у людей на границах с Лесом чудовищ ещё сохранились свои языческие традиции, которые они чтут по сей день. Данный обряд говорил о прощании с мёртвым. Чтобы он упокоился с миром, ему давали «откуп» монетой, в знак возвращения долгов. Но есть версия, что это обряд также означает и «подкуп»: душе платят деньги, чтобы она никогда не вернулась в виде призрака.              Лилит уже направилась к выходу, когда Дай вдруг преградил ей путь.       — Оружие, — он требовательно выставил руку.       Лилит набычилась.       — Всё ещё мне не доверяешь? Я больше не буду на тебя нападать! Если не нарвёшься, конечно, — буркнула она, отведя глаза в сторону.       — Дело не в доверии, — сухо возразил Дай, — просто… так спокойнее.       Лилит поджала губы и выложила ему на руку огнестрел.       Дай по весу понял — револьвер не заряжен, и без раздумий спрятал его за спиной на поясе, оправил расстёгнутый сюртук, поправил ремень, наискось обхватывающий грудь и спину и отодвинулся в сторону, галантным жестом пропуская Лилит вперёд.       Воровка насмешливо скривилась. Дай на это лишь хмыкнул и удивленно спросил:       — Это все твои вещи?       — Всё моё всегда на мне! — Лилит весело хлопнула ладонью по корсету и замочки ремней жалобно звякнули.       Дай искоса глянул на неё, раздумывая, шутка это или на самом деле он встретил девушку, чей гардероб настолько мал, что умещается на ней полностью.       — Вперёд! — бойко скомандовала девчонка и зашагала по улице.       Её показная радость не укрылась от Дая. Пусть Лилит и попыталась спрятать лицо за чёлкой и притворной улыбкой, он заметил жгучий холод в её глазах.

Ⅴ

             Шрам зло сплюнула кровь под ноги. Стиснув зубы, она тронула повисшее плечо. Левой рукой ей больше не пошевелить: каждое движение приносило нестерпимую боль. Из-за этого наёмника она больше не может сражаться в полную силу. Её милая левая рука! Её главная рука!       Шрам впилась пальцами в плечо.       Ничего, у неё есть ампула исцеления. «Жидкое серебро» мигом подлатает раны. Ведь так?       Она нервно залезла в сумку на поясе, чуть не сорвав застёжку. Пальцы тряслись, в глазу помутилось от боли. Ампулы звякали друг об друга, когда она почти наощупь пыталась отыскать нужную ей. Наконец, «жидкое серебро» легло в ладонь.       Шрам оттиснула зубами пробку и уже хотела выпить содержимое колбы, как вдруг раздался голос:       — Выбитое плечо не исцелишь ампулой восстановления. Она не отматывает время вспять, она ускоряет твою регенерацию, — снисходительно пояснил Нуар, взирая на Шрам с ветки дуба. — В лучшем случае ничего не произойдёт, в худшем — плечо может неправильно прирасти.       — Заткнись, — процедила она. — Где тебя черти носили?       — Нигде, — улыбнулся Нуар. — Я был здесь всё время. Изрядно же ты повозилась с тем наемником.       Он издевательски сощурился.       — Почему тогда не помог мне?! — взбесилась убийца.       — Не хотел мешать тебе развлекаться, — невинно развел руками мужчина, небрежно сидя на ветке.       Шрам была убеждена, плевал Нуар на это. Ему просто хотелось понаблюдать, чем всё кончится. И, конечно же, ставки он делал не в её пользу, ведь, если Шрам умрет, проблем меньше станет. Он забрал то, зачем пришёл в этот драный город, это заметно по его довольной харе.       Шрам зло скрипнула зубами. Когда всё кончится, она обязательно прикончит его, а пока что Нуар полезен.       — Если хочешь, я могу поправить твоё плечо, — любезно предложил он, вставая на ноги.       — Пошёл к чёрту! — рыкнула она и выпила ампулу.       Сладковатая жидкость приятно холодила нёбо.       — Ты сильно намусорила, Шрам, — холодно улыбнулся Нуар. От этой улыбки у убийцы мурашки по коже побежали.       — Сейчас нам нельзя привлекать внимание, а ты устроила в лесу бойню. Ты не в курсе, поэтому я сообщу, — он расправил плечи, и его тень нависла над ней, закрывая лунный свет. — Нам на хвост села «Ищейка».       Улыбка невольно тронула губы Шрам. Она приободрилась, точно услышала особо радостную весть.       — Поэтому прибери за собой, нам нежелательно оставлять улики. А я пока попробую сбить Ищейку с пути. Встретимся позже. Я найду тебя.       Шрам заметить не успела, как быстро он растворился в тени дерева.       Она тронула пальцами алые от крови губы и удивилась, что всё это время с лица её не сходила мечтательная улыбка.       Шрам развела руки и глубоко вздохнула. Так хорошо она себя ещё никогда не чувствовала. Возможно, это был один из эффектов ампулы, а может всё из-за новости об «Ищейке», но сердце её стучало как бешеное, хотелось смеяться, громко, безудержно.       Она размахнулась и с громким хлопком соединила ладони. Током прострелило левую руку.       Тела навечно уснувших наёмников вспыхнули, как спички, зелёным пламенем.       Завоняло серой вперемешку со сладковатым запахом паленой плоти. Шрам блаженно закрыла глаза, зачарованно слизнула с губ кровь.       Мысль, что скоро она встретиться с любимым, вскружила ей голову. Она сделала шаг во тьму леса, насвистывая свадебный марш.       Огонь с тел быстро расползался. Через минуту уже горело всё поле, полыхнул дуб от него — другие деревья.       Зелёный огонь распространялся как холера, быстро пожирая всё вокруг и переходя в обычный алый пожар.              Дай и Лилит сели на поезд, перевозивший лесозаготовки. Машинист согласился взять их в дорогу с условием, что они ничего не стащат.       Поезд тронулся.       Грузовые вагоны сверкали ржавчиной, дырками в стенах и деревянными коробками да досками, заполонившими всё пространство.       На улице тем временем заметно похолодало, и Дай отдал Лилит свой походный плащ (она потеряла свою накидку ещё вовремя драки в церкви, а та впоследствии сгорела).       Лилит, укутавшись в плащ, села спиной к сложенным горкой деревянным ящикам. Какое-то время они ехали в молчании: каждый думал о своём.       Где-то рядом загалдели люди. Воровка прижала колени к груди и обхватила их руками, смотря в одну точку, а Дай решил узнать чего всполошились попутчики из соседних вагонов.       Он выглянул из открытой стенки-двери вагона и остолбенел. Лилит заметила это и тоже глянула наружу.       Глухо зазвонил в гудок паровоз. Повалил густой пар.       Часть леса, который они объезжали в отдалении, пылала. Огонь разрастался, как голодное чудовище, пожирал верхушки деревьев.       Даю показалось, он видел и зеленые языки пламени, но списал это на усталость.       Яростный пожар с треском ломал стволы деревьев, где-то жалобно завывали волки, а может и не они, лес полнился чудовищами.       Дай покосился на Лилит. Пламя отбрасывало причудливые блики на её лицо, делая его похожим на бесстрастную кукольную маску. Вот только тонкие пальцы цеплялись за горловину плаща, как за спасательный канат, а в чёрных глазах плескался страх.