Ошибочное спасение злодея / Mistakenly Saving the Villain

Сун Цинши чувствовал лёгкое беспокойство. Будто он забыл что-то очень важное. Ань Лун был размещён в отдельном дворе Цзинсин. Слуги, отправленные туда, были тщательно отобраны Юэ Ухуанем — все пожилые, надёжные, без лишних эмоций. Учитывая, что Ань Лун страдал от алкогольной зависимости, однажды он в приступе жажды выпил все лекарственные настойки, спрятанные в подвале. Поэтому на этот раз ему закупили партию хорошего вина и отправили в отдельный двор. На двери, окнах и крыше установили тревожные амулеты — чтобы сразу узнать, если Ань Лун начнёт творить пьяные безумства. Он уже как-то приполз ночью и потащил Сун Цинши лазить по деревьям, ловить цикад и ползать по траве в поисках сверчков. Всё было устроено как надо. Так что же он забыл? Поздно ночью Сун Цинши распустил волосы, переоделся в пижаму и лёг в постель. Он ворочался, не мог уснуть. И вдруг — озарение. Он вскочил с кровати, в панике натянул обувь и халат, и, не думая ни о чём, бросился в сторону двора Ань Луна. Он забыл, что Сяо Бай любит есть мышей! … Было уже очень поздно. Запах алкоголя из комнаты Ань Луна был настолько сильным, что чувствовался снаружи. Свет был выключен, внутри, казалось, уже спали. Сун Цинши остановился у двери. Он поправил халат, поднял руку, долго колебался — и наконец постучал. Через мгновение дверь медленно открылась. Изнутри вырвался густой запах вина, и в темноте его талию обхватили крепкие руки. — Малыш, я ждал тебя. Сун Цинши был в полном замешательстве. Прежде чем он понял, что происходит, его уже унесли на кровать. Халат, надетый кое-как, был небрежно распахнут. Его руки прижали, горячее дыхание коснулось шеи. Хриплый голос, наполненный желанием: — Сегодня ты не уйдёшь. Сун Цинши попытался вырваться — но не смог пошевелиться. … Алхимическое пламя, служившее ему защитой, вспыхнуло мгновенно, разогревая тело до температуры паяльника. Ань Лун отшатнулся, ошеломлённый: — Почему это ты? Сун Цинши убрал пламя, снова завязал халат и с мрачным выражением лица спросил: — А кого ты ожидал? — Я думал… — лицо Ань Луна выражало крайнее смущение. Он держал раненую руку и с обиженным видом пробормотал: — Я думал, это та девушка — Хуан Лин, пришла быть моей партнёршей по постели. Хуан Лин? Сун Цинши задумался и вспомнил, что действительно знал такую служанку. Она была сравнительно новой — всего несколько лет в Долине Царя Лекарств. Занималась садом неподалёку. Большинство слуг — мужчины; женщин всего 30–40, и почти все — замужние и в возрасте. А Хуан Лин — молодая, весёлая, умная, смелая и симпатичная. Поэтому её хорошо принимали в долине. Сун Цинши раньше сталкивался с ней во дворе, даже пару раз перекидывался словами. Но после того как Вухуань взял на себя внутренние дела, он её больше не видел. — Ты всё время говоришь, что я пьяный и создаю проблемы. А теперь сам вламываешься ко мне в комнату, и даже не пьян. Что ты делаешь? — увидев, что Сун Цинши замялся, Ань Лун, как вор, кричащий «держи вора», начал жаловаться: — Волосы распущены, халат такой… Посмотри на себя в зеркало. Я не думаю, что ты можешь винить меня за ошибку. Ты ещё должен быть благодарен, что я не зажёг свет — иначе бы испугался до смерти. Сун Цинши невольно оглянулся на зеркало. Белый халат… длинные волосы… Ладно, он действительно немного похож на женский призрак. Хотя это было немного неловко, они оба мужчины, и всё произошло случайно. Он ведь не красавец, как Юэ Вухуань. Никакого «тофу» тут не поедали. Спорить не стоило. — Забудем, — великодушно сказал Сун Цинши, переключаясь на другую тему. — Когда ты успел закрутить с моей служанкой? — Не говори глупостей, — Ань Лун забрался на край кровати и сел. Поднял руку и поклялся: — Это она сама ко мне клеилась. Не веришь — спроси у неё. Он небрежно накинул халат, штаны едва держались — выглядел так, будто они вот-вот спадут. Сел расслабленно, демонстрируя идеальную V-образную фигуру и пресс. Вся его поза источала ту самую «плохую мальчишескую» харизму, от которой теряли голову все девушки. Сун Цинши вспомнил славные подвиги Ань Луна на любовном фронте — и вынужден был поверить. Ань Лун ухмыльнулся: — А ты зачем пришёл ко мне среди ночи? — Я не к тебе, — Сун Цинши вспомнил главное и тут же встал, оглядываясь. — Где Сяо Бай? Светящийся дракон спустился с балки и ласково поднял голову. Сун Цинши схватил его и с серьёзным видом начал наставление: строго запретил есть мышей в Долине Царя Лекарств. Сяо Бай был очень умным. Он покачал головой, показывая, что понял. Сун Цинши знал, что тот не будет шалить, как Ань Лун. Он отпустил его, пообещав вкусную еду и игры. Пока человек и дракон беседовали, Ань Лун с полуулыбкой смотрел в сторону двери. Он давно заметил, что Юэ Вухуань стоит вдалеке во дворе и наблюдает за происходящим. Но в его теле не было ни единой фальши. Выражение лица и движения — расслабленные, будто всё происходящее его не касается. Как же это интересно… Юэ Вухуань понял, что Ань Лун смотрит на него. Он поспешно поклонился, опустил голову, смущённо попрощался, делая вид, что ничего не видел. Каждая реакция — безупречно естественная. Он был как слуга, знающий своё место: разумный, воспитанный, ни на шаг не выходящий за рамки. Но Ань Лун не верил. В Западном лесу все знали: самые красивые — самые ядовитые. … После того как Сун Цинши закончил наставление Сяо Баю, он собрался уходить. Ань Лун с улыбкой указал на дверь: — Твой старший ученик хорошо над нами посмеялся. — Это всё из-за тебя, — Сун Цинши покраснел, чувствуя, что его образ зрелого и уравновешенного наставника перед Юэ Вухуанем был разрушен этим негодяем. Он поспешно ушёл, увлекая Юэ Вухуаня за собой прочь из двора Цзинсин. Когда двое ушли, Ань Лун поднялся и открыл ещё один кувшин вина. Он пил жадно, большими глотками. Чем больше он пил, тем яснее становилась голова. Он коснулся обожжённой руки и усмехнулся: — Ха… А я-то думал, будет что-то хорошее… … Сун Цинши объяснял Юэ Вухуаню на ходу: — Этот тип — как аляскинский маламут. Не принимай близко к сердцу. Я обычно не такой. — Аляскинский… кто? — неуверенно спросил Вухуань. Сун Цинши всё ещё был раздражён: — Собака! У его старшей сестры был маламут. Настоящий мастер разрушений. Невозможно было воспитать — сколько ни ругай, всё без толку. Особенно раздражал. Однажды поскользнулся, и из-за слабых лап его утащило прямо в реку. К счастью, вода была мелкой, он не утонул. А дома его ещё и угощать пришлось, чтобы успокоить. Юэ Вухуань не совсем понял, но не стал расспрашивать. Перешёл к делу: — Слуга из долины доложил: Хуан Лин поймали возле двора Цзинсин. Девушка беспокойная, хотела соблазнить главу секты Мириад Гу. Учитель, может, отправим её в деревню? Сун Цинши подумал: — Хорошо, отправьте. Хотя весенние чувства — не преступление, Долина Царя Лекарств хранит слишком много ценной информации. Нельзя держать тех, у кого другие намерения. К тому же Ань Лун — ловелас. Кто знает, сколько прекрасных культиваторш он уже бросил. Однажды он притворился, будто скрывается в долине, и у ворот собралась толпа женщин, требующих его появления. Плач, крики, даже драки. Если бы тело Сун Цинши не было занято алхимией, он бы сам вышел и устроил разборки. В общем, такой мерзавец — не тот, с кем стоит играть. Лучше держаться подальше. Юэ Вухуань согласился, затем прикрыл нос. Сун Цинши заметил движение: — Что случилось? Юэ Вухуань немного замялся, потом честно сказал: — Запах алкоголя от Учителя… довольно сильный. Сун Цинши понюхал рукав — действительно, лёгкий запах вина. Он тут же почувствовал себя некомфортно и поспешил в ванную: — Вухуань, принеси мне новую пижаму. Я хочу принять ванну. — Да, — с улыбкой ответил Вухуань. — Примите долгую ванну. Сун Цинши наложил несколько очищающих заклинаний, затем с радостью прыгнул в горячий источник, поплавал, а потом лёг на берег. Он тихонько ткнул пальцем в мягкий, бледный живот. Вспомнил пресс и «русалочью линию» Ань Луна, вспомнил стройную талию Вухуаня — и вдруг почувствовал досаду. Он так долго добивался здорового тела… Может, стоит заняться физическим укреплением? Стать более мужественным? Сун Цинши долго сидел в раздумьях. … Юэ Вухуань сидел на ступеньках, спокойно играя с скальпелем и читая книгу. В свете лампы его глаза были как бездонная тьма. Как он мог не злиться? Запах того грязного типа, играющего с насекомыми, вызывал у него тошноту… Он уже платил слишком высокую цену — и понял: чем сильнее злость, тем спокойнее нужно быть. Чем больше отвращение — тем естественнее поведение. В такие моменты он превращал слёзы в смех, боль — в радость, крики — в веселье, чтобы мерзавцы получали удовольствие. Он отточил это до совершенства. А потом — прятался в самых глубоких тенях… Терпеливо ждал… До идеального момента, чтобы раскрыть ядовитые клыки.