Зеркало

      Егор остановился на перекрёстке набережной и переулка. На автомате полез за пачкой во внутренний карман куртки, обнаружив, что осталось всего две сигареты. Стоило бы зайти в табачку на обратном пути. Пока на гребнях волн канала Грибоедова плавали фонарные блики, золотые и белые, его голова не переставала гудеть после активной смены. Егор половину дня откатал один, потому что Сергей «заболел» и не явился утром. Работавший почти без выходных Никита облегчил суровую долю – готовил напитки и сам выносил их на столы. Ратмир не мог прийти раньше четырёх – висел на собрании менеджеров и управляющих, являя собой два в одном.       Неожиданно и приятно к четырём на смену вышла Катя, ещё и отпустила его на час пораньше, так, что Егор успел доползти до дома, принять душ, переодеться в чистое и направиться на встречу с Наташей. По плану должен был пересечься с ней после закрытия возле кофейни, где та работала. Не знал, насколько его хватит, но уже заранее был готов категорически отказываться пить, ведь Наташа недвусмысленно намекнула:       «Приходи, но со мной тут пока КОЕ-КТО».       Костя? Егор не стал уточнять. Морально приготовился к выяснению отношений. Устало свесив руки через железную ограду канала, он смотрел на противоположную сторону, туда, где в окнах одного из домов с балкончиками горел тёплый свет. Веки казались безумно тяжёлыми, перед глазами плыло, он чуть не уронил окурок в воду. Надо было идти. Наташа вот-вот закончит закрываться.       Он увидел её издалека, запирающую дверь кофейни, а спустя пару мгновений заметил мелькнувшие позади неё розовые дреды.       — Вот так встреча, приветик, — улыбнулась Рита, неспешно куря рядом с роющейся в сумке Наташей.       — Ого, — только и выдал Егор.       Подруга всучила ему сумку и продолжила копаться в мелких кармашках уже двумя руками.       — Блять, забыла тинт, — простонала она, но, вспомнив про закрытую дверь и точно думая о сигнализации, устало махнула: — Ладно, похуй. Заберу потом.       — Выходит, это та самая «девушка, которой повезло»? — тихо спросил Егор.       Рита выглядела умиротворённой, даже слишком. Привычно обвешанная перепутанными меж собой цепочками, она стояла в одной майке и светло-голубых джинсах клёш, не беспокоясь о вечерней прохладе, ровно как и Наташа. На длинных пальцах прибавилось серебристых колец, а ногти сменились совсем короткими, отливающими металлическо-серым.       — Да, такой вот сюрприз, — забрав сумочку с рук Егора, Наташа крепко обняла его и обхватила ладонями лицо: — Как давно не виделись! Ужасно выглядишь, правда, что такое? Устал?       Егор кивнул.       — Он сегодня один работал пол дня, — рассказала Рита, всегда читавшая рабочие чаты. — Серёжа заболел, не явился. Хорошо, что Катя подсобила, а то…       — Боже-блять, какой мрак! Но теперь всё окей? Ты успел переходнуть?       — Да.       — Вот и отлично. Итак, ну-у-у, — Наташа подхватила Риту под руку – та едва успела выкинуть окурок – и, звенящую цепочками и браслетами, подтащила ближе к Егору. — Как ты понял, мне есть что рассказать.       — Подозреваю, что да.       — Мы-ы-ы, — протянула она и, прислонив голову Рите к плечу – существенная разница в росте им то позволяла – сказала, будто то было невероятным откровением теперь: — Встречаемся!       — Ого, — иронично вскинув бровь, Егор хмыкнул: — Не подумал бы.       — Иди ты нахуй, — обиженно надула губы Наташа, но вновь мечтательно забылась, когда Рита приобняла её за талию своей тонкой рукой. — Вот и готовь тебе сюрпризы…       Егор, потерев уставшие глаза, признался:       — В самом деле, неожиданно. Просто, когда увидел вас сейчас, как бы всё понятно стало.       — Ага-ага.       — Поздравляю, — звучало вяло, но Егор говорил искренне. — Здорово, что… всё так сошлось.       Наташа смущённо рассмеялась. Рита невинно пожала плечами, отчего множество цепочек на её шее приятно звякнуло. У Егора не было сил думать о чужом счастье, однако он и впрямь радовался, пусть и не так ярко, как того желал.       — Вы не против, если я пойду сейчас? — спросила вдруг Рита, глядя то на Наташу, то на Егора. — Завтра вставать на смену рано, хотелось бы разок выспаться.       — Ну, бли-и-ин, — Наташа повисла на ней, цепляясь за бок. — Останься… ну на часик…       — Часик с тобой превращается в десять, — шутливо тыкнув Наташу пальцем в кончик носа, Рита мягко высвободилась из её хватки. — Думаю, мы ещё успеем поделиться всяким разным, да, Егор?       Он не совсем понял, почему Рита сделала на нём акцент, но неуверенно кивнул.       — И, послушай, — Рита, проходя мимо него, вдруг шепнула на ухо. — Наташа мне рассказала.       Привкус чего-то отвратительно нежеланного оказался во рту. Егор, сглотнув, спросил тем же шёпотом:       — Что «рассказала»?       — Про лагерь, — коротко бросила Рита и, сжав его плечо длинными пальцами напоследок, послала Наташе воздушный поцелуй. — До встречи!       — Пока!       Рита помчала к метро. На какой она жила ветке, Егор не помнил, но надеялся, что доберётся быстро. Дни на работе стали выматывать больше, и руководство – речь не о Ратмире, разумеется – не спешило облегчать им жизнь. Завтра должны были привезти обещанный винный шкаф и обновить меню. Звучало сомнительно в разгар нестабильных сезонных посадок. К тому же, игристое и так заказывали редко. Основная аудитория приходила чисто за завтраками и кофе. Разнообразие вина вряд ли сделает ситуацию лучше, зато добавит проблем бесконечно нервному от нагрузок Никите и офикам. Егор знал это. С неприязнью и некоторой усталостью он ждал, напрягаясь всё больше – работа в «Роберте», с тех пор как начался сезон, а Сергей начал вести себя очень странно, напоминала ему те месяцы бесконечной нервотрёпки на прошлом месте. Это было плохим звонком.       — Нам всё ещё не нашли второго постоянного бариста, — произнёс Егор вслух, слегка зависнув.       — Чего? — переспросила Наташа, закончившая печатать сообщение – писала Рите, возможно, с пожеланиями безопасно добраться домой. — Ты про «Роберта»?       — Ага, — Егор достал последнюю сигарету. — Что за день ебаный… ты бы знала.       — Верю-верю, — Наташа тронула его за локоть. — Но… прости, если не в тему, короче… я от Кости узнала. Это правда? Ты бросаешь пить?       Егор закивал, поджигая сигарету. Раскурив её, добавил ещё и вслух «да, бросаю», чтобы придать решению веса.       Обескураженная всем этим Наташа приоткрыла губы, как если бы хотела что-то сказать, но в итоге просто взяла его под руку и мотнула головой в сторону канала Грибоедова, мол, пойдём, прогуляемся. Егор не стал возражать. Глянул назад, не идёт ли кто вслед, пока он курит. Благо, улица была чиста.       — Я рад за вас, кстати, — повторил Егор спустя какое-то время, после долгой, но не напряжённой паузы. — Правда. Устал, просто.       — Да всё понятно! — Наташа шутливо ударила его кулачком в бок. — Это вообще… так быстро и случайно вышло! Она такая, ох, боже. Я как во сне.       Егор тепло улыбнулся. В его голове мелькнул блеск зелёных глаз, а на кончиках пальцев будто вспыхнуло знакомое прикосновение к каштановым кудрям. «Словно во сне». Так и он мог описать свою жизнь теперь.       — Как же круто, что ты туда устроился, а! — Наташа потрясла его за локоть и сладко выдохнула: — Бо-о-оже… если бы не ты, я бы никогда её и не встретила.       — Я тут не причём.       — Ещё как причём! — Наташа упрямо вскинула подбородок.       — Как скажешь.       Егор выкинул окурок в урну, и они перешли по зебре к железным оградкам канала. От усталости его чуть мутило, но он чувствовал себя замечательно. Несмотря на возникшую меж ними неловкую тишину, несмотря на темы, о которых стоило бы поговорить, Егор радовался тому, что находился рядом с ней и будто знал, что даже если она обидится, как Костя, скорее всего её обида не продлится дольше десяти минут. Наташа вернётся, сегодня или завтра, напишет, упрямо скажет: «надо обсудить». Ей будет важно. Косте, впрочем, тоже, просто…       С ним сложнее. С ним, что главное, иначе.       — Ты ей рассказала? — спросил он вдруг.       — О чём именно?       — Про лагерь, — Егор внимательно следил за выражением её эмоционального лица. — Про радио, про уборную.       Наташа, закусив губу, стыдливо отвела глаза. Вздохнув, призналась, неловко пиная носком босоножки попавшую под неё бутылочную крышку:       — Ну… да-а-а. Я выпила и понесло меня. Прости. Это не повторится! Я просто ей доверяю. Да, мы мало знакомы, можешь мне не напоминать об этом! Просто…       — Всё окей, — Егор остановил её, перехватив за запястье – то самое, где до сих пор виднелся знакомый им обоим шрам. — Я не злюсь. Удивился, просто.       — Прости!       — Я, — Егор запнулся и, прислонившись к железной оградке спиной, слегка неуверенно продолжил: — Просто пытаюсь подобрать слова, чтобы объяснить. Косте я это хрен объясню, а тебе – другое.       Наташа внимательно слушала, стоя рядом и обхватив себя за локти холодными ладошками.       — Я с того дня, — Егор, не зная, чем занять руки, принялся с ожесточённым усердием ковырять заусенцы. — Думал, а если я тебя снова раню, то что тогда? До абсурда, в общем-то, страшно было сказать «нет», ведь если ты поймёшь не так…       — Ну и бред, — Наташа свела брови домиком.       — Бред, как есть, — согласился Егор. — Но это так. Я всегда соглашался выпить и отнекивался неловко как-то, потому что боялся тебе отказать. Вот и… завертелось всё по итогу.       Она некоторое время молчала, необычайно серьёзная и задумчивая. Живая мимика отражала подобно зеркальной глади её удивление, смятение, её гнев и даже грусть. Егор ждал. Он знал, что услышат от неё что-то «правильное». Не знал правда, что конкретно.       — Ты же понимаешь, что не несёшь за меня тако-о-ой ответственности? — спросила она вдруг. — Я сама по себе, ты сам по себе.       — Ну…       — Но мы друзья! — перебила его Наташа, распаляясь: — И у каждого… есть право делать, что хочется! И что не хочется – тоже! Поэтому если не хочешь – то лучше говори, не молчи. Я-то фиг пойму, ломаешься ты или серьёзно. Ясно?       — Ясно, — бездумно повторил Егор.       Наташа уперла руки в бока и, состроив обиженную, но явно театрализированную мордашку, выдала:       — И перестань так надо мной трястись! Не фарфор, не разобьюсь! — Наташа сняла широкий браслет с руки и показала Егору тот самый шрам, так близко к глазам, будто по-садистски хотела, чтобы он вновь его красочно вспомнил: — Видишь? Вот это – прошлое!       Она застегнула браслет обратно, спрятав «наскальный рисунок» из лагеря, заметив, как друг побледнел. Смягчилась, и, может, даже пожалела, что так грубо и ярко среагировала, а потому добавила куда нежнее:       — А сейчас – всё иначе. И жизнь продолжается. Понимаешь?       — Да.       — Недопониманиям – нет?       Егор смущённо улыбнулся.       — Славненько! А насчёт Риты и всего этого… ты не должен думать об этом так. Я рассказала ей не о том, как хотела убиться, а о том, как ты мне помог… Это две разные вещи. Разные цели. И разные смыслы.       Слова проезжались по Егору не то болезненно, не то умиротворяюще. Он видел Наташу подле себя, говорящую внятно и невнятно, такую противоположную самой себе, полную сюрпризов и странностей. Время шло. Всё менялось. Егор, бывший лет десять назад импульсивным хулиганьём, изменился до неузнаваемости. «Разные цели», «разные вещи» и «разные смыслы». Всё как в фильме «Зеркало», который они смотрели с Ратмиром. Каждый читает по-своему, и если подумать, то каждый человек сам себе и есть зеркало.       — Так что, вот, — подытожила Наташа, видя, что Егор не способен облечь мысли в слова. — Не надо бояться чего-то давно прошедшего, ладно? Всё хорошо теперь.       Егор, чувствуя, как начинает щипать в носу, спешно запрокинул голову. Не хватало ещё впервые за столько времени дать волю соплям.       — А с Костей я поговорю, объясню всё, тебя-то он не послушает, — добавила Наташа. — Ладненько?       — Ага.       — Ты чо в небо уставился?       — Просто.       Егор помедлил, и вдруг спросил:       — Скажи, а где ты… где ты мне подарок заказывала? То ожерелье?       — А зачем тебе? — её голос звучал откровенно ехидно.       Егор, отвлёкшись от накативших воспоминаний, вздохнул полной грудью и, опустив голову, пожал плечами с нервным смешком. Наконец, взглянул на неё блестящими глазами:       — Подарить хочу одному человеку.       — А ты разбираешься? — спросила она, смотря без особой веры. — Ну, как заказать правильно, чтобы сделали, что ты хочешь?       Отвечать не нужно – понятное дело, что «нет».       — Давай так, ты мне скажи, что надо, — Наташа достала телефон и открыла заметки. — А я закажу и передам готовое, деньги потом скинешь. Договор?       — Ну, — Егор, пока она отвлеклась, незаметно вытер уголки глаз большим пальцем. — Да. Давай, спасибо.       — Итак, — Наташа приняла максимально высокомерный вид: — Что из себя представляет чел, на которого ты дрочишь?       Егор возмущённо подавился воздухом, пропитанным речным запахом, и, пытаясь подобрать слова, ощутил, как в нём разливается странного рода волнительное тепло:       — Вообще-то, — он, сглотнув, всё-таки решился: — Я на него не дрочу.       — Да попизди мне…       — Я дрочу с ним, — закончил Егор.       Поначалу она не поняла. Зависнув, так и стояла, смотря то в телефон, то на Егора с максимально обескураженным видом, и лишь через долгие тягучие мгновения подскочила вдруг на месте и завизжала так громко, что испугала проходящего по другой стороне набережной человека:       — Да ладно?! Ты – тоже?!       — Я тоже.       — Ахуеть!       Она прыгнула на него, цепляясь ногами и руками. Егор был к тому готов, а потому смог удержать её, чтобы не упала: в лучшем случае на проезжую часть, в худшем – в воду. Наташа продолжала смеяться и приговаривать, как счастлива и рада за него, и судя по тому, с какой силой вцепилась в него, точно не врала.       — Руки затекли, осторожно, — бросил Егор сдавленно и вернул её на землю. — В общем… да. Не знал, как сказать, решил, что тоже будет сюрпризом.       — Ахуй, ахуй, ахуй, — Наташа захлопала в ладоши. — Это серьёзно?! У вас всё серьёзно?       — Наверное?       — Кто этот мужик? — отчеканивая каждое слово, тихо спросила Наташа, памятуя, что они стояли в центре Питера, всё ещё города России. — Покажи мне его! Пожалуйста!       — Наташ, я…       — Умоляю! Я хочу знать, кто виноват в том, что ты так преобразился.       — Я преобразился?       — Конечно, — она вскинула руки, будто то было очевидно. — Ты глянь на себя, глаза светятся, бухать бросил, ожерелье моё носишь каждый день почти, на всех наплевав… ты такой живенький стал, в хорошем смысле, и даже весёлый. В хорошем тоже смысле.       — Да уж, умеешь ты слова выбирать…       Наташа запрыгала на месте, как капризный ребёнок, требуя фотографию. Егор медлил. В итоге, взяв обещание, что это останется между ними, и точно не будет известно Рите, полез в телегу.       — О… мой… бог, — выдохнула Наташа, глядя в телефон, который Егор держал чуть подрагивающей рукой. Перейдя на шёпот, спросила: — Этот тот чувак с корпората? Он ещё в вашем кафе работает?       Егор невольно подумал о Сергее и хотел было сказать, мол, нет, а потом вспомнил о чём они с ней говорили в тот день на набережной.       — А… да. Это он.       — Блять, просто слов нет, — Наташа продолжала широко распахнутыми глазами пялиться на эту фотографию, на которую Егор тоже успел насмотреться в своё время.       Смутившись, он спрятал телефон в карман. Как раз заметил, что Ратмир зашёл в сеть и что-то печатает. Наташа выглядела неиронично ошарашенной и не могла никак прийти в себя, продолжая давиться нервными смешками и повторять прилипшее к ней «ахуй».       — Выглядит, как конченный нарцисс, правда, — добавила вдруг резко и спокойно.       К её сменам состояний Егор был привыкший, а потому пожал плечами:       — На самом деле нет. Я не знаю. Он о себе практически не говорит.       — Это звоночек!       — Какой звоночек, ты толком не вдупляешь даже, как мы с ним…       — Ладно-ладно, всё! — она громко расхохоталась и, быстро обняв Егора, снова достала телефон. — Я шучу. Опиши мне его. Ожерелье же ему хочешь, да?       Егор кивнул.       — Отлично! Давай, какой он?       — Он, — Егор облизал губы. — Строгий, следит за собой, всегда идеально выглядит, носит украшения, одевается… ну, классически? Типа… ну…       Наташа уставилась на него, как учителя смотрят на глупых школьников. Её выражение лица, мол, «ты серьёзно?», даже слегка задело.       — Да что не так? — раздражённо бросил он, повысив голос.       — Я про характер! — Наташа стукнула его телефоном по лбу. — Срать мне как он одевается, тебе я под характер заказ писала. Там мастер вообще абалдеть какие штуки делает по таким описаниям, пушка-бомба, а ты мне тут хуйню несёшь.       Егор смутился. Закусил губу, дав себе время подумать. Отвернулся к воде, к уже знакомому пейзажу с балкончиками и всё ещё тепло горящими окнами на предпоследнем этаже. Сцепив меж собой пальцы, он никак не мог подобрать слова, и, что ещё обиднее, понимал, что подбирать нечего. Он знал Ратмира, но знал так эфемерно и невесомо, что не мог объяснить это другим. Для него тот был единым целым, человеком, которого хрен разберёшь на составляющие, которому не дашь объяснения. Егор ценил и обожал его в таком виде. Многогранным, уверенным и спокойным, человеком своей жизни, который…       — Кажется, он из тех, кому для счастья не нужен кто-то посторонний, — произнёс Егор задумчиво. — Будто он из немногих, кому по-настоящему комфортно в одиночестве.       — И как это к ожерелью относится? — Наташа устало вздохнула. — Мне надо знать, что описывать… я ведь понятия не имею, какой он.       Егор провёл языком по зубам, собираясь с мыслями. И вдруг, нежданно для себя, выдал, смирившись:       — Ты знаешь, я тоже. В этом смысле… понятия не имею.