Пока я здесь

– Здрасьте! Это Вы хотели со мной поговорить? – Алекс не стал ждать, когда незнакомец, который писал ему, проявится, и подошел к столику позади себя сам. Отодвинул тяжелое кресло, намереваясь приземлиться, и наконец получил возможность разглядеть лицо из темноты. – Ого! – вырвалось у него, когда он узнал режиссера. – Привет! – Бартек не пошевелился, только поднял взгляд на мальчишку. – Кажется, я не приглашал тебя садиться. Зачем подошел? Голос у него был ровный, без укора, просто констатировал факт. – А я ничем не рисковал, – Алекс уперся руками в спинку кресла, но не садился. – Зачем париться – ждать, шансы и так небольшие. Тот, – он скосил глаза на столик слева, – мне совсем не нравится. Если и тут вместо Вас был какой-то упырь, ну… попрощался бы и ушел. Так сесть можно? – Смелый ты… или глупый, – почти незаметно улыбнулся Бартуш. – А Вам какой больше нравится? – парировал Алекс. – Ладно, садись, – Бартуш ленивым жестом указал в кресло. – Но с условием: мой стол – мои правила. Алекс наконец уселся и развалился с преувеличенной небрежностью. – А Вы не боитесь вот так вот? – он неопределенно пошевелил пальцами. – Это ты должен бояться, – безразлично отрезал режиссер. – Должен? – Алекс фыркнул. – Не, не страшно. А вот Вы… известный. Как будете отмазываться, если инфа о вашей личной жизни станет публичной? – И что? – Бартек усмехнулся и вновь откинулся на спинку кресла, возложив руки на подлокотники. – Моя репутация и так дырявый зонтик в ураган. А пикантные подробности только подогреют интерес публики. Эти голодные и томные люди давно уже хотят чего-то сытного. Хотят кость – я дам им мясо, пусть грызут, – он помолчал. – Так что, валяй, рассказывай. – Я не собирался ничего никому рассказывать, – Алекс пожал плечами. – Ну а чего ты такой отважный? – Бартуш наклонился вперед, уперся локтями в стол и сщурил глаза. – Слабоумный что ли? Маньяков не боишься? «Красивый», – подумал Алекс, разглядывая тонкие черты лица. Черные глянцевые волосы с идеально ровным пробором, расстегнутый ворот белой рубашки, обнажающий нервную, почти юношескую шею. Манжеты без запонок выглядывали из рукавов пиджака, придавая облику ту небрежную элегантность, которая и впрямь напоминала о чем-то графском. Но в этой красоте было что-то хищное – узкие глаза, которые словно высматривали добычу, и рот, готовый в любую секунду скривиться в насмешливой усмешке. – Ха, маньяк, который шарит на сайтах знакомств? Смешно. Я уже знаю, от кого бежать, а кто просто... скучный. Со мной ничего не случится, – он посмотрел куда-то в стену, и голос его внезапно стал усталым, но в нем впервые за вечер прозвучало что-то вроде искренности. – Хуйня в том, что со мной ничего и не случается. – Можно попросить тебя не материться? Спасибо. Продолжай, – это прозвучало подчеркнуто вежливо, но Алекс почувствовал между лопаток холодок, представил, как это могло бы звучать в другой обстановке. – Мне казалось, что Вы приказывать будете… – Алекс ухмыльнулся, поймав незнакомый оттенок. – Я приказываю либо подчиненным, либо своим нижним, – Бартуш, не сводя с мальчишки глаз, отпил что-то из чашки. – Для всех остальных – просьбы и манипуляции. – Ха, а манипуляция – это вроде «Можно попросить не материться?» – Алекс склонил голову на бок. – А сколько у Вас нижних? – Ни одного. Иначе бы я не писал тебе, – ответ был мгновенным. – А что так? Никто не нравится? Или у Вас какие-то запросы особые? – Алекс перестал скрывать любопытство. – Все мои запросы ты уже знаешь из анкеты. И если ты тут расселся, значит, ничего странного для тебя, я не запрашиваю, – Бартуш выпрямился. – Пожалуй, ты прав, никто не нравится. – А может быть, я Вам понравлюсь? – голос прозвучал сухо, Алекс действительно резко захотел пить. – Да ну нет! Не сдавайся так скоро! Сопротивляйся мне! Не предавай сразу свою юношескую мрачность, она так тебе идет. Когда кто-то говорит убедительно — пусть даже не всю правду, а порой и вовсе неправду — и при этом смотрит прямо в глаза, улыбается, мягко шутит и с самоиронией посмеивается над собой, твоя собственная логика начинает тускнеть. И тогда ты с радостным доверием идешь по пестрому ковру цветов, не замечая скрытого болота под ногами. А позже уже вытаскиваешь ноги из трясины, недоуменно спрашивая себя: «Как же так?» – А Вы гей? – неожиданно для себя брякнул Алекс и сразу устыдился. – Ну как-то мелко… – он сразу поскучнел. – Когда я хочу любить людей, я их люблю, вне зависимости от их пола, цвета кожи и религиозных убеждений. Беда в том, что я их не очень-то люблю. – Ха! Я тоже! – Алекс отчего-то радостно улыбнулся и сразу же сжал губы. – Давай мы с тобой сейчас поиграем, – мягко не то спросил, не то утвердил Бартуш. – Как? Прямо здесь? – Алекс заозирался по сторонам. – Не бойся. Не подставлю, – голос звучал тихо. – Что я должен делать? – так же тихо спросил мальчишка, предчувствуя, что сейчас может начаться что-то интересное. – Слушать меня, – Бартуш немного наклонился и ещё понизил голос. – Расслабь плечи, сделай их мягкими. Алекс только сейчас заметил, насколько напряженно все это время сидел, и сделал то, что сказал Бартуш. – Ты видишь, как я дышу? – Да. – Ты можешь подстроить свое дыхание под мое и вместе со мной подышать? – Да. – Ты можешь посмотреть мне прямо в глаза? – Да. – Ты хочешь сейчас пойти со мной? Ровно на один вечер. – Да. – Какое твое стоп-слово?