Чёрная вода ✨

Часть Вторая. Вивьен

Капитанский мостик «Морского Призрака» был святилищем Рейны, её троном, вырезанным из мореного дуба и не раз омытым солеными ветрами. Прошлое, пахнущее пылью рудников, слезами и страхом, осталось далеко позади, отшлифованное годами до состояния тусклого, почти забытого кошмара. Она научилась не оглядываться. Теперь ей было двадцать четыре года, и вся её жизнь заключалась в ритмичном скрипе корабельных снастей, обжигающем вкусе соли на губах и тяжести сабли у бедра. «Морского Призрака» Ей подарила Векс на двадцатилетие и теперь Рейна управляла своей командой. Рейна стала воплощением той хищной силы, которой когда-то так отчаянно жаждала. Высокая, с гибкой, жилистой фигурой, отточенной постоянной борьбой с океаном. Густые черные волосы, смоченные испариной и морской влагой, были туго собраны в практичный узел, и лишь несколько непокорных прядей выбивались из-под плотной кожаной банданы, обвязанной вокруг лба. Лицо, с резкими, скульптурными скулами и упрямым подбородком, обладало дикой красотой, небольшой шрам — тонкая, белая линия, рассекавшая дугу правой брови и придававшая её тёмным, глубоким, настороженным глазам выражение вечной, холодной насмешки. Она была прекрасна, как ярость моря, и так же опасна. Рядом, опершись на резные поручни, стояла Ильда. Её верная тень и свирепая правая рука, принявшая за годы плаваний облик гранитной скалы. С годами суровые черты Ильды не смягчились, а лишь отточились, как вода точит камень. Её плечи, широкие и мощные, казались способными выдержать любой шторм, а руки были покрыты рубцами, рассказывающими истории каждой схватки. — Южное купеческое судно, — хриплым, простуженным голосом произнесла Ильда, не отрывая глаза от подзорной трубы. — «Белая чайка», опознаю по флагу. Скверно оснащено. Возьмём его. Проще, чем отнять леденец у младенца. Рейна медленно кивнула. Её собственная подзорная труба была направлена на едва заметную, лениво плывущую точку на горизонте. Судно двигалось медленно, будто эти воды принадлежали ему по праву, будто морские пути были для него безопасной мощёной дорогой, где не бывает опасности. — Слишком легко, — тихо сказала Рейна, голос её прозвучал сухо, как шелест пергамента. — Купчихи всегда слепы, когда видят прибыль. Они не верят в призраков, пока те не приходят к ним. Отходим за прибрежные скалы. Дождёмся, пока глубокая ночь накроет их непроницаемым, черным одеялом. Готовь своих, Ильда. И никаких факелов, пока не начнешь штурм. — Будет сделано, капитан, — в глазах Ильды вспыхнул мрачный, нетерпеливый огонь, предвкушение. Она развернулась, чтобы отдать распоряжения, и Рейна осталась одна, глядя, как медленно умирает свет над морем, уступая место безлунной темноте.

***

Ожидание было долгим, густым, как черная патока. Команда расположилась в тени, проверяя оружие. Напряжение висело в воздухе, и Рейна чувствовала его вкус — горький, металлический, возбуждающий. Каждая женщина на этом корабле знала свою цену и цену добыче, которую они пришли взять. Когда наступил час, Рейна отдала приказ к атаке. Её голос, низкий и властный, не требовал повышения тона, чтобы быть услышанным на всей длине палубы. Он резал воздух с точностью отточенного клинка. — Начинаем! — Приказала Ильда, её голос был похож на хрип хищника. И в мгновение ока судно преобразилось, превратившись из плавучего дома в хищный, единый организм. Раздались четкие, отработанные команды: — Убрать лишний свет! Гасить фонари! — Абордажные команды, к оружию! Проверить крючья и просмоленные верёвки! — Засмолить факелы! Приготовить кинжалы и тяжелые тесаки! — Команда лучников, на реи! Цельтесь в рулевых и в тех, кто попытается поднять тревогу! «Морской Призрак», послушный многолетней воле своего капитана, бесшумно скользнул в тень высоких прибрежных скал. Карабль слился с наступившей тьмой, став её продолжением. Воздух наполнился напряженным гулом, прерываемым лишь шепотом стали о кожу ножен, скрипом дерева и тяжелым, прерывистым дыханием женщин, жаждущих добычи. Когда последняя полоска заката угасла, уступив место бархатно-чёрной, беззвёздной ночи, «Призрак» двинулся в атаку. Он вынырнул из темноты, как воплощенный кошмар, беззвучный и неумолимый. — Крючья! — рёв Ильды пробил тишину, и тяжелые, чёрные железные когти, привязанные к толстым, просмоленным канатам, взмыли в воздух. С сухим, костяным хрустом они впились в деревянный фальшборт «Белой чайки», сотрясая оба судна от столкновения. Канаты натянулись, заскрипели, притягивая жертву к хищнику, чье дыхание уже чувствовалось на ее корме. — На абордаж! За добычей! Лавина теней с дикими, гортанными криками обрушилась на палубу торгового судна. Ад начался мгновенно. Воздух наполнился гулом металла, вгрызающегося в металл, стали, разрывающей плоть, стали, ломающей кость. Хриплые вопли смешались с предсмертными хрипами и паническими молитвами матросов, застигнутых врасплох. Яркие вспышки факелов, зажжённых только после сцепления кораблей, выхватывали из мрака обрывки жуткой картины: раскроенные черепа, лица, застывшие в вечном ужасе. Рейна перешла на палубу «Чайки» с лёгкостью и грацией, присущей только ей убивая всех кто поподался ей на пути. Она не искала боя, она шла сквозь него, как сквозь густой туман, её цель была в трюме. Насилие и жестокость вокруг неё были просто неизбежным шумом, который она давно научилась не замечать. Мимо неё проносились сцены жестокости. Одна из ее моряков, могучая, широкоплечая женщина по имени Вега, лицо которой было исполосовано старыми шрамами, загнала двух матросов чайки к борту и, с размаху вонзив в одну тесак, а вторую просто сбросил за борт. Где-то справа двое других пиратов, смеясь, приканчивали раненую юнгу, совсем молодую девушку, которая пыталась ползти, оставляя за собой широкий кровавый след. И тут её взгляд зацепился за Ильду. Та, с диким, торжествующим хохотом, прижала к мачте молодую пассажирку в разорванном платье. Одной рукой Ильда держала её тонкие запястья, а другой грубо ее насиловала задрав ее платье, девушка зашлась истеричным плачем. — Рейна! — крикнула Ильда, заметив взгляд капитана. Её глаза блестели мрачным, хищным огнем. — Хочешь? Сочная ягодка! Только что сорвана! Рейна холодно, с нечитаемым выражением, окинула взглядом сцену. Девушка билась в панике, её тело сотрясалось от ужаса. Это было обыденно. Это была цена, которую платили слабые. — Развлекайся, Ильда, — равнодушно бросила Рейна, не задерживаясь. Её слова прозвучали, как приговор, закрепляющий насилие. — Но не порть весь товар. Эти молодые, нетронутые сучки хорошо пойдут на южных рабских рынках. Она пошла дальше, к люку, ведущему в трюм. Её голос прозвучал тихо, но каждый, кто был рядом, услышал в нем недвусмысленное предупреждение. Палуба была залита кровью, а воздух стал густым от запаха железа и испражнений страха. Выживших — перепуганных, окровавленных женщин матросов и нескольких богатых пассажирок в испачканных платьях — согнали в кучу на носу корабля, под присмотром двух вооруженных пиратов. Рейна медленно прошлась вдоль этой шеренги пленниц, оценивающим взглядом. Она смотрела не на лица, а на телосложение, на чистоту кожи, на отсутствие ран, которые могли бы снизить цену. — Эти, и эти, — она ткнула пальцем в сторону самых молодых и крепких, чьи глаза ещё не потухли от ужаса, — пойдут на невольничьи рынки. Красивые, целые сучки. За них хорошо заплатят. Среди указанных девушек поднялся пронзительный крик. Одну из них, совсем юную, выволокли из толпы, и она, рыдая, упала на колени, умоляя о пощаде, хватая Рейну за край длинного кожаного плаща. — Умоляю не надо! Моя семья заплатит! — Молила девушка. — Сомневаюсь дитя. Ты всего лишь служанка. На рынок! — Девушку грубо подняли, отшвырнули к группе обречённых и связали. — А этих, — Рейна махнула рукой в сторону пожилых, раненых или слишком избитых, — пусть прогуляются по доске. Море смилостивится и примет их в свои холодные объятия. Начался шум, крики, плач, но Рейна уже не обращала на это внимания. Ее взгляд был прикован к зияющему черному провалу открытого трюма. Она спустилась вниз по трапу, в сопровождении Гретты, одной из самых неулыбчивых и исполнительных моряков в ее команде.