Чёрная вода ✨

Рейна стояла посреди каюты, непривычно переступая с ноги на ногу в своём новом обличье. Волосы, заплетённые в тугую, неудобную косу. Синее платье из грубой, но добротной ткани, выкрашенное настоящей краской. На ногах — чулки и самые настоящие кожаные башмаки, которые Рейна несколько раз пыталась снять, но Векс лишь щёлкнула пальцами, демонстрируя свою власть, и Рейна покорилась. Эта забота, исходившая от капитана, была странной и пугающей. Последний раз о ней так заботились... когда была жива мать. Векс оценивала её скрещенными на груди руками. — Сколько тебе, дитя? — Девять, — тихо ответила Рейна. — И давно тебе девять? Сколько ты на рудниках была после смерти матери? Рейна пожала плечами. Время там текло иначе, измеряясь сменами, болью и голодом. — Как думаешь, Цира? Ты у нас медик, должна знать такое. — Судя по росту, зубам, телу... тут сложно сказать, они там в шахтах перестают расти. У девченки еще есть молочные зубы. Я думаю, ей лет десять-одиннадцать. — Значит, тебе одиннадцать, Рейна. Больше ты не рабыня. Ты — юнга. Слово прозвучало, незнакомо и жутко. Рейна поежилась. — Будешь выполнять всё, что тебе скажут. Драить палубу, помогать на камбузе... Учить я тебя буду сама, по вечерам. Языки, чтение, письмо. Будешь изучать карты, оружие... Заживут колени — начнём учиться драться. Ты умная, креветка. Выжить на рудниках, сбежать, пробраться на мой корабль «зайцем»... Если справилась с таким, всё остальное освоишь. Векс сделала паузу, её синие глаза буравили девочку. — И помни, мелюзга, что будет, если ослушаешься? — За борт? — тихо спросила Рейна, уже глядя прямо на неё. Она научилась смотреть на капитана. Шрам больше не пугал. Теперь он говорил ей о храбрости этой женщины, о её силе. И Рейне отчаянно хотелось стать такой же. — Да. За борт, — Векс усмехнулась, и в уголке её глаза, не тронутого шрамом, дрогнула морщинка. — Теперь — на камбуз. Найди Лил и сделай всё, что она скажет. Она знает, что твои ноги ещё слабы, даст посильную работу. Рейна приподняла подол платья. Её колени, обмотанные чистой тканью, были вымазаны прохладной мазью Циры. — Ступай. Твоё первое задание — найти камбуз. Не свались за борт и не убегай с визгом от моей команды. Рейна всё ещё стояла, растерянно озираясь. — Ступай, я сказала! — притворно-грозно прикрикнула Векс. Девочка подпрыгнула на месте и рванула к двери, под одобрительный хохот капитана и Циры. Палуба встретила её шквалом звуков и взглядов. Яркое солнце, скрип снастей, крики чаек. Работа замерла. — Смотрите-ка, Креветка! Очухалась! — крикнул кто-то. — Погулять отпустили, а? — донёсся другой голос. Рейна испуганно обернулась. Надо на камбуз, — твердила она про себя, пробираясь вперёд под прицелом десятков любопытных глаз. — Куда направилась, девчонка? — Мне... на камбуз надо... — О-хо-хо! На камбуз, дитя? — Женщина в повязке на голове ткнула пальцем в отверстие в палубе, где угадывалась крутая лестница. — Вот туда! Рейна кивнула и, под раскатистый хохот, бросилась к люку. Неловко спустившись в полумтрюма, она обернулась. — Ммм... Свежее мясо... — просипел из темноты хриплый голос. Раздался лязг цепи. Из глубины трюма на неё выскочила фигура, от которой кровь стыла в жилах. Старуха, страшная, как ночной кошмар. Грязные, спутанные волосы, одежда — лохмотья. На руках и ногах — толстые, заскорузлые цепи. Но страшнее всего были глаза — выцветшие, безумные, горящие мрачным огнём. — Молодняк... Иди ко мне, дитя... я расскажу тебе о русалках... или... — Старуха лязгнула своими почерневшими зубами и вытянула вперёд крючковатые пальцы с длинными, грязными ногтями, пытаясь схватить Рейну. Девочка вскрикнула и отшатнулась. Старуха дико захохотала, захлёбываясь и брызгая слюной. — Приплыла ко мне на ужин! Дай я тебя поцелую, рыбка! Я тебя съем, я тебя съем, а из рёбер себе расчёску сделаю! Рейна, не помня себя от ужаса, взбежала обратно по лестнице и выскочила на палубу, под оглушительный общий хохот. — Ну что, познакомилась с безумной Локой? — задыхаясь от смеха, спросила одна из матросов. Девчонка бросилась бежать по палубе, не разбирая дороги. Возвращаться в каюту к Векс? Её засмеют и выгонят обратно. Да и не хотела она казаться слабой, трясущейся от страха мышью. Она — Рейна. Она сильная. Она умная. Она хотела, чтобы капитан продолжала так о ней думать. Она шла, шарахаясь от матросов, сама не зная куда. И вдруг — уловила носом знакомый, дразнящий запах. Запах еды. Повинуясь инстинкту она пошла на запах. Она влетела в помещение, где царил жар и стоял густой, вкусный чад. Камбуз. Тесное, душное пространство, заставленное бочками с солониной и сушёными бобами. В центре — массивная чугунная печь, на которой булькал огромный котёл. Стены были закопчены, пол скользкий от жира и брызг. У котла, закатав рукава, стояла женщина. Полная, крепкая, с красным от жара лицом и влажными от пота волосами. Она мешала половником варево, ворча что-то под нос. — Госпожа... госпожа Лил... Меня прислала капитан помочь. Я Рейна... Женщина окинула девочку оценивающим взглядом с ног до головы. — Креветка! Суп из тебя сварить, что ли? А, мелюзга? Рейна замотала головой. — А на что ты ещё годна, малявка? — Я умею рыбу чистить! — выпалила девочка, хватая первую пришедшую в голову мысль. — Умеешь? — Лил скептически хмыкнула. Она отошла от котла, вытерла руки о фартук и подошла ближе. — А ну-ка, посмотрим... Она взяла Рейну за плечо и подвела к небольшому столу, заваленному рыбой. — Садись. Капитан сказала, ноги у тебя ещё больные. Вот тебе нож. А вот — рыба. И она вывалила на стол перед Рейной гору серебристой, ещё пахнущей морем рыбы. Больше, чем девочка видела за всю свою жизнь. — Вот вода, — Лил придвинула большую миску. — Потроха — сюда. — Она поставила перед Рейной ведро. — За работу, мелюзга костлявая. И только попробуй заскулить, что устала. Рейна нервно сглотнула, взяла короткий, острый нож, который Лил положила перед ней, и принялась за работу. Пальцы сами вспомнили движения, которым научила её мать на далёком, тёплом берегу. Лил понаблюдала за ней с минуту, с лёгкой ухмылкой, но, видя, что девочка справляется, вернулась к своему котлу. Рейна сидела, склонившись над рыбой, в такт лёгкой качке. Нож в её руке отсчитывал ровные, уверенные движения. Здесь, в душном жарком камбузе, пахнущем рыбой и дымом, она делала своё первое, настоящее дело на новом корабле. В своей новой жизни.