Бᥱ᧘ый ɯуʍ.

Т᧐, чᴛ᧐ ᧐ᥴᴛᥲнᥱᴛᥴя ᥰ᧐ᥴ᧘ᥱ ɜᥙʍы.

квартира Рея пахнет затхлостью. старыми обидами. и капустой. которую вечно варит мать. невидимая. прозрачная. она существует где-то на периферии. стирая белье. моя полы. ее запах — простой. мыльный. он ничего не значит. он — ничто. но главный запах. тот что въелся в стены. в потолок. в сам воздух — это запах его отца. альфа. неудавшийся. сломанный. его запах — перегар дешевого пива и злобы. едкой. как щелочь. Рей стоит под душем. трет кожу до красноты. пытаясь смыть запах чужих альф. запах страха. и… запах Эла. тот он смывать не хочет. он хочет его впитать. впустить внутрь. он прижимает лицо к мокрому кафелю. и вспоминает. "отец-альфа. руки-молоты. слово «омега». как плевок. в лицо. в душу. «ты не сын». «ты ошибка». «ты тварь». пол в ванной. холодный. как его смех. запах пива и боли. так Россия. воспитывает. своих сыновей. ломка. до. первой. крови." он не плачет. слезы высохли давно. годам к десяти. вместо слез — стихи. корявые. кривые. как сломанные пальцы. они живут в блокноте. под матрасом. это его дневник ужаса. написанный на языке боли. он выходит из ванной. завернувшись в старый, дырявый халат. на кухне мать молча ставит перед ним тарелку с супом. ее глаза пусты. она давно сдалась. она — часть пейзажа. часть этой России. которая перемалывает своих детей в фарш. вечер. стук в дверь. тихий. но уверенный. не отец. тот всегда валит кулаком. Рей открывает. на пороге — Эл. в черном худи. руки в карманах. — выйдешь? — только и говорит он. Рей кивает. он натягивает первые попавшиеся штаны. куртку. они выходят на балкон. тот самый. что видел столько ссор. столько слез. сейчас он завален хламом. и прошлой зимой. и позапрошлой. Эл достает пачку «Беломора». дешевые. крепкие. как и всё здесь. он прикуривает. затягивается. дым выходит из его легких клубами. смешиваясь с морозным воздухом. — спасибо. — снова говорит Рей. ему больше нечего сказать. — забей. — отмахивается Эл. его взгляд уперся в тёмный силуэт завода. — эти ублюдки… они всегда охотятся стаей. поодиночке, трусы. — молчание. не неловкое. а тяжелое. насыщенное. как перед грозой. — твой отец? — вдруг спрашивает Эл. не глядя на него. Рей вздрагивает. — а что отец? —, — он тебя…? — Эл делает жест рукой. жест, который понятен без слов. Рей молчит. что он может сказать? да. бил. унижал. ненавидел за то. кем он родился. это обычная история. в этом городе. в этой стране. истории здесь тиражируются. как копии одной и той же страшной книги. — да. — выдыхает он наконец. и это слово, как камень. падающий с обрыва. Эл кивает. как будто уже знал. —моего.. нет. — говорит он. — он сдох. когда мне было лет восемь. оставил нас. мать. меня. сестренку. с голой жопой. и долгами. — Рей смотрит на него. Эл говорит ровно. без эмоций. как будто читает инструкцию к непонятному прибору. — денег не было. вообще. мать болела. сестра маленькая. я… — он затягивается. делает это медленно. — я был альфой. рано прошел "проявление/обнаружение". сильный. крепкий. мог работать. но где? на завод не брали. по возрасту. и… был только один вариант. — он поворачивается к Рею. его глаза во тьме кажутся абсолютно бесцветными. — ты же знаешь. что спрос есть не только на омег. есть любители… альф. сломать. подчинить себе тех. кто по природе своей должен подчинять. это дорого стоит. — Рей замирает. он не дышит. он слушает. и внутри у него всё обрывается. — я стоял на трассе. у въезда в город. меня брали в фуры. были женщины. мужчины. альфы. беты. кому что нравилось. — его голос. металлический. монотонный. — они платили. я отдавал деньги матери. она не спрашивала. откуда. она боялась спросить. —, — однажды, — голос Эла на секунду срывается. но он тут же берет себя в руки. — однажды. был альфа. из ментовки. местный. он взял меня в служебную машину. сказал: мол заплатит вдвое. если я… если я не буду сопротивляться. — Эл замирает. его сильные пальцы. которые чинят моторы. сжимают перила балкона так. что костяшки белеют. — он сказал. что любит… ломать таких как я. что для него это кайф. подчинить альфу. он… — Эл замолкает. он никогда не говорит об этом. но сейчас. на этом балконе. в этом темно-сером городе. он говорит. — он сделал это. было больно. и унизительно. я помню его смех. и феромоны. дешевого одеколона и власти. потом он вышвырнул меня из машины. бросил деньги в лицо. сказал. «получи. сука». — он бросает окурок вниз. красная точка описывает в темноте дугу и гаснет. — вот так. — заключает он. — мы все здесь чьи-то шлюхи. Рей. просто одни платят за это. а другим, платят. — Рей стоит. не двигаясь. его мир. который всегда делился на сильных альф и слабых омег. рушится. трещит по швам. Эл. сильный. независимый Эл. который заступился за него. он… он такой же сломанный. как и он сам. может быть. даже больше. — почему… почему ты мне это рассказываешь? — с трудом выговаривает Рей. Эл наконец поворачивается к нему лицом. его глаза уже не кажутся ледяными. в них: усталость. тысячелетняя усталость. — потому что ты смотрел на меня как на бога. — говорит он тихо. — а я не бог. я просто выживаю. как и ты. и потому что… ты не смотришь на меня с жалостью. я вижу. ты просто... понимаешь. — да. Рей понимает. он понимает всю грязь. весь ужас этого мира. который ломает всех подряд. не разбирая. альфа ты или омега. он медленно. почти не дыша. протягивает руку. и кладет ее поверх руки Эла. что все еще сжимает перила. Эл вздрагивает. но не убирает руку. его пальцы постепенно разжимаются. они стоят так. два мальчика. два сломанных существа. на балконе. который пахнет старым снегом и дымом. а внизу раскинулась их Россия. белая. черная. серая. бесконечно одинокая. и в этой тишине. в этом взаимном признании в собственной сломанности. рождается что-то новое. что-то опасное. и неизбежное. после того балкона. после дыма и стали в голосе Эла. что-то щелкнуло. сломалось. или наоборот, встало на место. они не говорили об этом. они просто стали проводить время вместе. Эл приходил к нему. когда отца не было дома. или Рей поднимался на этаж выше. в каморку Эла. заставленную деталями и пахнущую машинным маслом. они молча чинили какой-нибудь утюг или радиоприемник. руки их касались случайно. и от этого касания по спине бежали мурашки. иногда Эл приносил пиво. одно на двоих. они пили из одной банки. и горьковатый вкус казался Рею самым сладким на свете. Россия за окном продолжала свой монотонный цикл. снег. оттепель. снова снег. слякоть. безнадёга. но внутри. в этих встречах. была тишина. не пустая. а наполненная. пониманием. Рей писал стихи. еще более сломанные. чем обычно. "два поломанных прибора пытаются подключиться друг к другу контакты искрят больно но светло зима съедает город но нас двоих пока нет" он не показывал их Элу. стыдился. этой наготы. большей чем физическая. а потом это случилось. Не в порыве страсти. а в тихом отчаянии. как всё в их жизни. вечер. у Эла. горит только настольная лампа. светит на разобранный магнитофон. Рей сидит на краю кровати. смотрит как двигаются руки Эла. ловкие. уверенные. он вдруг говорит: — мне страшно. что снова отец снова придёт. — Эл замирает. откладывает отвертку. подходит. останавливается перед ним. его феромоны, уже не угроза. а что-то постоянное. как скала. как укрытие. — он не придёт, — говорит он. — а если? — шепчет Рей. он смотрит на него снизу вверх. как тогда в снегу. Эл не отвечает. он медленно. будто давая время отпрянуть. наклоняется. и прикасается губами ко лбу Рея. это не поцелуй альфы. требующий подчинения. это что-то другое. Рей зажмуривается. из его глаз катятся слезы. которых не было так долго. тихие. обжигающие. Эл стирает их большим пальцем. грубовато. но бережно. — не бойся, — говорит он. и это звучит как заклинание. потом его губы находят губы Рея. Это нежно. так нежно. что больно. Рей плачет и целует его в ответ. цепляется за его свитер. как тонущий за соломинку. он сам не помнит. как оказался на кровати. как Эл снял с него одежду. его руки были такими же точными. как с механизмами. они не спешили. они изучали. каждую родинку. каждый шрам. оставленный отцом. и Рей позволил ему. он доверился этой неторопливой власти. этому молчаливому пониманию. когда Эл вошел в него. было больно. но это была другая боль. не та. что от унижения. а боль от соединения. от разрушения преград. он впивался пальцами в спину Эла. глухо стонал в его плечо. Эл дышал ему в шею. тяжело. прерывисто. и шептал одно слово: «Рей… Рей…». его имя. больше не ругательство. а спасение. он кончил внутрь. глубоко. с тихим рыком. застыв над ним. они лежали. сплетенные. потные. дыша на одного. мир сузился до этой кровати. до этой каморки. до этого запаха — их смешавшихся феромонов. омеги и альфы. которые наконец-то нашли друг в друге не объект для доминирования. а пристань. "две одинокие России столкнулись в темноте и взорвались тишиной" так начались эти две недели. две недели зимы. которая вдруг стала не такой уж холодной. они проводили вместе каждую свободную минуту. крались по подъезду как подростки. боялись встретить отца Рея. но тот словно чувствовал присутствие другого альфы. более сильного. и обходил их стороной. они занимались любовью. молча. отчаянно. будто боялись что это кончится. будто хотели оставить друг в друге как можно больше отметин. чтобы помнить. Эл всегда делал это с той же неторопливой бережностью. что и в первый раз. и Рей расцветал под его руками. как мерзлый цветок под внезапным зимним солнцем.

***

а потом. спустя две недели. Рей проснулся у себя. его тошнило. сначала он подумал мол: от нервов. от счастья. которое не мог переварить. но тошнота не проходила. он подошел к окну. вдохнул холодный воздух. и его вырвало. он стоял. опершись о стекло. дрожа. и вдруг. словно щелчок. озарение. он вспомнил. тепло внутри. после Эла. его цикл. который всегда был нерегулярным. его тело. которое начало меняться едва заметно. грудь стала чувствительней. запахи — острее. он медленно сполз по стене на пол. в холодной комнате. где пахло капустой и отцовской злобой. он положил руку на низ живота. туда. где внутри. в тепле и темноте. уже могла происходить тайна. немыслимая. запретная. «мужская беременность.» у омег — это возможно. теоретически. он читал. но в их городе. в их мире. это было чем-то постыдным. извращением. беременный мальчик. насмешка природы. но он не чувствовал стыда. сквозь страх. сквозь ужас пробивалось что-то другое. хрупкое. теплое. он думал о Эле. о его руках. о его тихом голосе. и внутри него. в самой глубине. что-то откликалось на эту мысль. тихим. едва слышным стуком. он был испуган. до смерти. но он был не один. впервые в жизни он был не один. он поднялся с пола. подошел к зеркалу. посмотрел на свое бледное отражение. на широко раскрытые глаза. он видел. неумолимый процесс жизни. начавшийся внутри него. последствие той ночи. последствие тепла. последствие любви. рожденной в холоде...

×ᥰρ᧐д᧐᧘жᥱнᥙᥱ ᥴ᧘ᥱдуᥱᴛ×