Грубая фактура любви

Филармония встретила их торжественным гулом голосов и мерцанием хрустальных люстр. Катерина в своём простом тёмно-синем платье чувствовала себя немного не на своём месте среди сверкающих залов и дорогих костюмов. Но стоило ей посмотреть на Артёма, и тревога утихала. Он шёл рядом спокойный и невозмутимый, его рука легонько касалась её локтя, направляя в нужную сторону. Их места были в партере. –Не слишком близко? — тихо спросила девушка. –Напротив.Самые лучшие, — он уловил её лёгкое напряжение. — Чтобы видеть, как рождается музыка. А не только слышать её. Когда зазвучали первые аккорды Второго фортепианного концерта Рахманинова, Екатерина забыла обо всём. Музыка — то мощная и неистовая, то нежная и щемяще-печальная — захватила её целиком. Она чувствовала её каждой клеткой. Боковым зрением она видела профиль Артёма. Он сидел с закрытыми глазами, пальцы его левой руки бесшумно повторяли пассажи на колене. Он не просто слушал — он проживал эту музыку. В антракте они вышли в фойе. Артём взял два бокала шампанского и подал один ей. –Ну,как впечатления? — в его глазах плескалось одобрение, как будто он был уверен в её ответе. –Это…потрясающе. Спасибо, что пригласили. Я давно не испытывала ничего подобного. –Рахманинов— это всегда исповедь. Тут нельзя остаться равнодушным. Они говорили о музыке, о том, как композитор передаёт тоску по родине, борьбу с отчаянием и, в конце концов, преодоление. Катя поражалась, насколько их восприятие совпадало. С Лёшей они обычно обсуждали ритм, современные аранжировки, что-то поверхностное. Здесь же был разговор о самой сути. –Знаешь, — сказал Артём, когда они возвращались на свои места, — я редко прихожу сюда с кем-то. Чаще один. Не все выдерживают такой интенсивности. –Мне кажется,делиться такой интенсивностью — это и есть счастье, — вырвалось у неё. Он посмотрел на неё долгим, изучающим взглядом и ничего не сказал. Но в его молчании была целая вселенная понимания. После концерта он повёз её не сразу домой. Машина плавно заскользила по ночным улицам, оставляя за собой вереницы фонарей. –Не хочешь пройтись?Ночь прекрасна, — предложил он, когда они оказались на набережной. Они вышли из машины. Прохладный ночной воздух был свеж и пьянящ. Вода тёмной гладью уходила вдаль, отражая огни города. Они шли молча, и это молчание было комфортным, наполненным отзвуками музыки. –Лёша звонил мне сегодня, — нарушил тишину Артём. Катя насторожилась, но промолчала, давая ему продолжать. –Он спросил, не встречал ли тебя. Сказал, что заходил в твой инстаграм и увидел, что ты была на той выставке фотографии. Его что-то покоробило. Катя почувствовала, как в груди зашевелилось что-то колкое и неприятное. Ревность? Удивление? –И что ты ответил? –Я ответил,что да, мы случайно встретились там и обсудили работы. Что ты выглядела прекрасно и явно движешься вперёд. Он помолчал и бросил трубку. Катя невольно рассмеялась. Злорадство было мелким и некрасивым, но от этого не менее сладким. –Прости.Это, наверное, неправильно — радоваться этому. –Почему же?— Артём остановился и повернулся к ней. Его лицо в свете луны казалось высеченным из мрамора. — Он сделал свой выбор. Он не имеет права диктовать тебе, где быть и с кем общаться. И уж тем более — диктовать мне. Он стоял так близко, что она чувствовала исходящее от него тепло. –Марина, я прекрасно понимаю, насколько это… нетривиально. То, что происходит между нами. Но я не собираюсь это скрывать или оправдывать. Ты — не его бывшая. Ты — человек, с которым мне интересно. Точно так же, как, надеюсь, и тебе со мной. Он не делал резких движений, не пытался её коснуться. Он просто смотрел в её глаза, давая ей время осознать его слова. –Мне интересно, — тихо, но чётко сказала она. — И мне нечего скрывать. Пусть это его беспокоит. Это его проблемы. Уголки губ Артёма дрогнули в лёгкой улыбке. –Вот и хорошо. Он довёл её до подъезда. Они стояли под козырьком, и снова повисла пауза, на этот раз более напряжённая, полная невысказанного вопроса. –Спасибо за вечер,Артём. За всё. –Это только начало, Катерина, — он взял её руку и на секунду прикоснулся губами к её костяшкам. Жест был старомодным, галантным и от этого невероятно интимным. — Спокойной ночи. Она поднялась в свою квартиру, подошла к окну и увидела, что его машина всё ещё стоит у подъезда. Он ждал, пока она войдёт и зажжётся свет в её окне. Только тогда машина медленно тронулась с места и растворились в ночи. Катя приложила ладонь к стеклу. Прошлое отступало, как ночная тьма перед рассветом. А будущее, пугающее и манящее, уже стучалось в её дверь. И оно звалось Артём.