Заметки докторского общежития

В день рождения Тан Фэя Шэнь Сюань созвал друзей на праздничный ужин. Но Хуа Маньлоу наотрез отказался являться, отчаянно пытаясь забиться под стол и причитая: — Ни за что! Когда у этой парочки что-то случается, они срывают злость на мне! Пойду туда, и мне уготована верная смерть! Схватив его за лодыжку, Ли Вэй вытащил беднягу из-под стола и наставительно произнёс: — Будучи учеником, ты обязан разделять заботы наставников. Твоё существование, это краеугольный камень гармонии императорской четы. Ты их способ выпустить пар. Без тебя юридический факультет жил бы под гнётом тирании императрицы, как в мрачные времена поздней династии Цин. Хуа, второй господин, гордись этой честью! Скованный страхом, Хуа Маньлоу был выволочен на улицу. Его глаза наполнились слезами, сердце пылало от возмущения, а голос дрожал, когда он, глядя вдаль, воскликнул: — Ли Вэй… Не думай, что я не посмею тебя прикончить! Тот утащил его ещё и потому, что все блюда готовил сам Шэнь Сюань. По словам юного Цинь Юэдуна, за десять лет жизни в преподавательском комплексе кухня Шэнь Сюаня использовалась от силы пять раз. Хуа Маньлоу с его нечувствительными вкусовыми рецепторами был идеальным подопытным. То, от чего другие падали в обморок или попадали в больницу, он проглатывал без последствий. Храбрый второй господин, наш вечный герой, тестирующий сомнительные блюда университетской столовой. Стоит отметить, что перед банкетом Хуа Маньлоу под угрозами Ли Вэя три дня голодал. Студенты финансового факультета толпой ввалились в дом Тан Фэя. Шэнь Сюань встречал гостей с мягкой улыбкой, но за его спиной, будто в кошмарной картине, алела кровавая луна, а вокруг простиралось кладбище с колючими зарослями, где кружили летучие мыши. Ли Вэй, едва ступив на лестницу, отступил на полшага и, не меняя выражения лица, скомандовал: — Эй, подать сюда Хуа Маньлоу в качестве жертвы! Хуа Маньлоу тут же вытолкнули вперёд бесчисленные руки, и его, полного надежды, буквально засунули в объятия Шэнь Сюаня. Тан Фэй из комнаты кашлянул: — Кхе-кхе! Следите за приличиями! Что до кулинарных талантов Профессора Шэня, то он либо не готовил вовсе, либо создавал нечто шокирующее. Хуа Маньлоу, указывая на тёмно-красный объект, напоминающий ржавое железо, искренне спросил: — Императрица, что это? Шэнь Сюань ответил: — Клубничный торт, разумеется. В его американезированном мышлении торт нельзя было покупать в магазине. Настоящий хозяин (хотя он не считал себя таковым) обязан печь сам. С этими мыслями он за полчаса, следуя кулинарной книге, создал нечто, способное потрясти небеса и заставить рыдать призраков. Условно назовём это клубничным тортом. Клубники там не было. Почему торт приобрёл цвет ржавчины? Это оставалось загадкой даже для самого Шэнь Сюаня. Под пристальными взглядами гостей Хуа Маньлоу дрожащей рукой отрезал кусок и с решимостью мученика отправил его в рот. Его лицо выражало готовность пожертвовать собой ради общего блага. Схватив руку Ли Вэя, он торжественно произнёс: — Господин, если я умру, развейте мой прах над островами Сиша. Пусть моя душа вечно охраняет границы Родины, созерцая лазурный горизонт, и в сердце моём звучит гимн: О, Родина! Ты так стойка и велика! Твои земли бескрайни, твоя душа необъятна! Родина, моя мать, мой дом, моё пристанище! Ли Вэй похлопал его по плечу: — Иди с миром. Юноша закатил глаза и с глухим стуком рухнул на пол. Ли Вэй наклонился к его уху и прошептал: — Если не хочешь пробовать рёбрышки императрицы в кисло-сладком соусе, лежи тихо и притворяйся мёртвым до конца вечера. Не открывая глаз, Хуа Маньлоу яростно закивал. Удовлетворённый, Ли Вэй направился на кухню. Шэнь Сюань сосредоточенно готовил своё фирменное блюдо, тушёный кальмар с горчицей (да, такое блюдо существовало, и в своё время оно отправило в больницу даже Цинь Цзяня с его стальным желудком). Не оборачиваясь, Шэнь Сюань спросил: — Один уже умер? Ли Вэй честно ответил: — Подтверждённая потеря. — Отлично. Передай Тан Фэю, что торт есть нельзя. Профессор говорил с такой невозмутимостью, будто не испытывал ни капли стыда. Ли Вэй присел у края раковины, наблюдая, как Шэнь Сюань добавляет соль в блюдо. На миг ему показалось, что перед ним не профессор юридического факультета, а зловещий колдун, замешивающий зелье из зубов, крови и жабьей настойки. — Императрица, — спросил Ли Вэй, — вы окончательно решили? Не будете увольняться и останетесь с императором? Шэнь Сюань кивнул: — А что ещё делать? Ли Вэй продолжил: — Я просто не понимаю. Вы ждали его десять лет, не зная, вернётся ли он. С такой решимостью и мягкостью, что это не вяжется с вашим характером. Иногда кажется, что вы не профессор, а герой из древних времён, попавший в наш мир. Он добавил: — Вы приняли его обратно, несмотря на прошлое, трудности настоящего и неопределённость будущего. Ваша терпимость поражает. Шэнь Сюань задумался, затем покачал головой: — Ты ещё молод, малыш. Он положил руки на плечи Ли Вэя и, глядя в глаза, сказал: — Когда доживёшь до моих лет и переживёшь череду неудачных свиданий, поймёшь, как редок человек, который возвращается, искренне желая прожить с тобой до старости. Прочитай брачное письмо Ху Ланьчэна к Чжан Айлин: «Пусть время будет тихим, а мир спокойным»*1. В этом мире есть только один человек, который после всех бурь подарит тебе покой. — Стоп! — перебил Ли Вэй. — Вы ходили на свидания? Почему университетские сплетники об этом молчали? Шэнь Сюань спокойно ответил: — Не посмели. Я всё-таки был их первым капитаном. Как молодому профессору, Шэнь Сюаню не везло на свиданиях из-за цепи нелепых совпадений. На первом свидании его партнёршей была коллега Чжоу Цзяли. Позже она сблизилась с профессором Цинь Цзянем, и у них родился сын Цинь Юэдун. На втором свидании его спутницей была студентка, а Шэнь Сюань позвал друга Су Иня для поддержки. В итоге девушка влюбилась в капитана спецназа, и Хуан Цзянь, узнав об этом, отправил её в Шанхай под предлогом обучения. На третьем свидании Шэнь Сюань пришёл к сотруднице библиотеки. Увидев его, она, хихикая, бросила: — Маленький уке. Возмущённый этим, он ушёл. На четвёртом свидании, под ясным июньским небом, вдруг пошёл снег и грянул гром. Факультет умолял: — Императрица, смиритесь! Вы рождены под звездой одиночества! В итоге Шэнь Сюань понял, что его судьба ещё не явилась. Как загнанный зверь, он, по словам Тан Фэя, ждал, проклиная злой рок и автора с его мелодраматичными сюжетами. Когда гости разошлись, наступила глубокая ночь. Тан Фэй, сославшись на вдохновение, отправился в кабинет писать. Шэнь Сюань проводил всех, позвал его, но ответа не получил. Решив, что тот увлёкся работой, он пошёл заварить чай. Вернувшись с чашкой, он заметил мягкий свет из-под двери кабинета. Открыв дверь, он остолбенел. Руки задрожали, чашка выпала, и чай разлился по полу. Голос Шэнь Сюаня дрогнул, в нём послышались слёзы: — Тан Фэй… Тан Фэй улыбнулся. Одной рукой он опирался на стену, другой на стол, с трудом удерживая равновесие. Это было невероятно тяжело, но он встал с инвалидного кресла. — Шэнь Сюань, — сказал он, улыбаясь, — я тебя люблю. Десять лет назад, расставаясь, он не плакал. Десять лет тоски не сломили его. В темноте под завалами землетрясения он не пролил ни слезы. Полмесяца отчаянных поисков за границей не сломили его. Но в этот момент Шэнь Сюань, прислонившись к двери, зажал рот рукой и разрыдался. За окном сияла полная луна. Вдалеке мерцали тысячи огней, озаряя мир великолепием. Пусть время будет тихим, а мир спокойным. Пусть любовь цветёт, как прекрасный цветок, год за годом. Сноски: 1. Брачное обещание Ху Ланьчэна Чжан Айлин, цитата из письма, написанного Ху Ланьчэном, писателем-коллаборационистом, своей жене, известной писательнице Чжан Айлин, в 1944 году. *** Перевод команды Golden Chrysanthemum