Заметки докторского общежития

Поздно ночью в куньминской гостинице Цинь Цзянь получил звонок. На том конце провода Хуа Маньлоу, едва сдерживая слёзы, взмолился: — Босс! Вы знаете, что любит есть профессор Шэнь? Сонно мурлыча, Ян Чжэнь приподнялся на кровати: — Кто это? Цинь Цзянь взглядом велел ему успокоиться и ответил в трубку: — Этот человек не привередлив, ест всё, что дают. А зачем тебе это? — А какие у Шэнь Сюаня особые пристрастия? Мужчина задумался, а затем произнёс: — Это мне неизвестно. Попробуй сам выяснить, может, что-то и узнаешь. Через пять минут в другой комнате Ли Вэй проснулся от звонка. Хуа Маньлоу, воя в трубку, умолял: — Старший, ты знаешь, какие у профессора Шэня особые пристрастия? Взбешённый, Ли Вэй рявкнул: — Почему ты спрашиваешь меня?! Я что, похож на человека, который знает такие вещи?! Ещё через пять минут Хуа, окончательно павший духом, позвонил Цай Гэ за утешением. Тот, терпеливо включив настольную лампу, уселся на кровати и выслушал стенания Хуа Маньлоу. Затем, улыбнувшись, предложил: — Особые пристрастия? Хм… Плётка? Свечи? Нет, для матушки-императрицы это слишком банально. Может, «итальянская люстра»? Или, скажем, поза 69? Пробовал раньше? На этот раз трубку швырнул Хуа Маньлоу. Как и ожидалось, Тан Фэй не получил ни капли полезной информации. Студент, чуть не плача, умолял: — Верховный император, пощадите! Если я продолжу расспрашивать, матушка-императрица узнает, что я копаюсь в его делах! Он и так в последние дни смотрит на меня так, будто хочет… ну, вы должны понять! А я ведь ещё невинный юноша! Тан Фэй с укором произнёс: — Ай-яй, Хуа, ты разочаровываешь. Неужели тебе не любопытно узнать все грани такой яркой личности, как матушка-императрица? — Верховный император, смените тактику. Вы уже не раз загоняли меня этой уловкой. Стоит мне сказать, что любопытно, и вы тут же ворвётесь сюда и зарубите меня как соперника! Он с треском бросил трубку, постоял с каменным лицом, а затем ухмыльнулся: — Умный. Очень умный. С этой ухмылкой он направился в исследовательский институт, прихватил маленький стул, уселся у входа, закинул ногу на ногу и, покуривая сигарету, принялся греться на солнышке. Мимо проходили студентки с книгами, их глаза загорелись при виде его. Одна подбежала, восторженно воскликнув: — Вы же Тан Фэй, да? Тот самый писатель, автор «Кругов» и «Крестиков»! Он, прикрывая лицо рукой, лениво отмахнулся: — Кто? Тан Фэй? Не знаю такого! Студентка обиженно надулась: — Ну как же, Тан Фэй, тот, кто написал эти романы! Мужчина, стряхивая пепел, протянул с ленцой: — Ошибаетесь, девочка. Тан Фэй, это неудачник за тридцать, без жены, живёт уныло. В своих фантазиях он боготворит жену, которую сам же бросил, и пишет об этом книги. Случайно они стали бестселлерами, случайно он прославился. И знаете, что он отвечает, когда его спрашивают, почему до сих пор один? Студентки, окружив его, хором спросили: — Что он говорит? — Он говорит… — Тан Фэй внезапно замолчал, вскочил и рванулся вперёд. — Шэнь Сюань, постой! Послышался визг тормозов. Тан Фэй, в лучших традициях драмы, рухнул на землю. Шэнь Сюань вышел из машины, не спеша приблизился и легонько пнул его носком туфли: — Эй, ты там живой? Тан Фэй прижал руку к голове, где на лбу алела кровавая ссадина от столкновения с машиной, и жалобно простонал: — Жив… еле дышу… Сохраняя невозмутимость, профессор бросил: — Тогда вставай и вали отсюда. Тан Фэй тут же раскинул руки и снова рухнул на землю: — Не могу идти! Ты сбил меня, теперь отвечай за это! Иначе я начну бить в барабаны и кричать о несправедливости, чтобы весь ваш университет вышел посмотреть на твои злодеяния! — Отличная идея, — отозвался Шэнь Сюань, садясь в машину. — Попробуй, посмотрим, что из этого выйдет. Но не успел он тронуться, как за спиной грянул гром, будто весна пробудилась от зимнего сна. Земля содрогнулась, горы раскололись, небо потемнело, и даже Шэнь Сюань побледнел. — Эй, народ, сюда! Смотрите, не проходите мимо! Преподаватель университета сбил человека и пытается сбежать, не взяв на себя ответственность! Втянув воздух сквозь зубы, Шэнь Сюань одним рывком подхватил хохочущего писаку, который едва мог дышать от восторга, и, сделав три шага в два прыжка, запихнул его в машину. Мотор взревел, и они умчались с места происшествия. Тан Фэй, сияя от удовольствия, напевал в машине, глядя в окно, где мелькали переполошенные прохожие: — Умереть от любви! Если не до конца, не до предела, это не любовь! Лишь так можно выразить глубину чувств! *** В покоях матушки-императрицы витала аура убийственной ярости. Тан Фэй присел на корточки и ласково погладил голову маленького Цинь Юэдуна, мысленно повторяя: «Арбуз созрел… арбуз созрел…» Затем, с ухмылкой волка из сказки, спросил: — Малыш, а где твоя мама? Цинь Юэдун, с присущей ему бдительностью юного борца за классовую справедливость, мгновенно насторожился: Ян Чжэнь доверил меня Шэнь Сюаню. Дом Шэнь Сюаня — мой дом. В дом Шэнь Сюаня пробрался подозрительный тип с горящими глазами и алчными намерениями, значит, в мой дом пробрался подозрительный тип с горящими глазами и алчными намерениями. Этот тип с крысиным взглядом и лицом, будто выточенным из подмётки, выглядел как вдовец, брошенный тысячу лет назад, но при этом притворялся добродушным, пытаясь выведать что-то у верного товарища революции. Типичный злодей из телесериала! Цинь Юэдун, твой анализ несовершенен, но ты разгадал коварные замыслы злодея Тан Фэя! Отличная работа!*1 Шэнь Сюань спустился за сигаретами, а Дундун, вспоминая наставления школьной учительницы о том, что делать, если в дом забрался вор, мило и невинно улыбнулся. — Моя мама… она спит в спальне! В душе мальчишка злорадствовал: В доме есть взрослый, посмотрим, посмеешь ли ты, злодей, коснуться моей головы, устремлённой к великому социалистическому солнцу! Но Тан Фэй, услышав это, чуть не лишился чувств. Его первой мыслью было ворваться на кухню и схватить кухонный нож. Кухонный нож! Маленькая рана, обильное кровотечение, высокая убойная сила, доступная цена, удобство в переноске. Идеальный выбор для устранения врагов дома или в путешествии! С горящими от ярости глазами Тан Фэй метнулся по кухне, но в этот момент вошёл Шэнь Сюань и нахмурился: — Ты что тут вытворяешь? Писатель выдавил жутковатую улыбку: — Ничего, ничего, пустяки. Профессор, лениво зажав сигарету в пальцах, повернулся: — В холодильнике коробка с пиццей, достань, разогрей. Мы с Дундуном ждём еду. Понурившись, Тан Фэй поплёлся в угол, скрипя зубами от обиды. Шэнь Сюань бросил на него косой взгляд: — Ну, чего ждёшь? Шевелись! Верховный император мигом преобразился; с ловкостью заправского слуги он бросился готовить трапезу для матушки-императрицы и юного принца. Его движения были так точны, что казалось, он годами оттачивал мастерство поварского искусства. В столовой Шэнь Сюань развалился на диване, покуривая и постукивая по клавиатуре ноутбука. Дундун, будто угнетённая невестка из древних времён, притаился у окна, бормоча: — Курение наносит огромный вред здоровью, особенно пассивное курение вредит детям… Шэнь Сюань приподнял бровь: — Кто тебя этому научил? Дундун, не задумываясь, выпалил: — Ян Чжэнь! Цокнув языком, профессор с восхищением произнёс: — Все трое учеников твоего отца курят, а чистый и непорочный Ян Чжэнь не поддался пороку. Похвально, похвально. Надо будет мне лично заняться его воспитанием. — Он загасил сигарету и лениво бросил: — Тан Фэй! Тот подскочил, кланяясь и сияя улыбкой: — Прошу, кушайте не спеша! Нужны нож и вилка? Вода? Кола? Спрайт? Фанта? Апельсиновый сок? Может, вина? Белое или пиво? Юэдун завопил: — Кола! Кола! Кола! — и принялся носиться по комнате, как заведённый. Шэнь Сюань, глядя на восторг ребёнка, сам загорелся весельем. Когда матушка-императрица впадает в восторг, жди беды. Это закон, подтверждённый историей. Когда он увлёкся классической парой «верный пёс-госпожа», он, будучи профессором, позволил Цай Гэ создать официальный сайт для Ли Вэя и Цзи Шао. Когда он воспылал страстью к хулиганистому Хуа Маньлоу, он лично затащил его в свой кабинет и весь день «дразнил», породив легенду о том, как матушка-императрица из утончённой госпожи превратилась в коварного хищника. Шэнь Сюань, пританцовывая, подхватил Юэдуна на руки и радостно воскликнул: — Сынок! Мальчишка подумал: Когда это ты стал моим отцом?, Но Шэнь Сюань, ткнув пальцем в себя, продолжил: — Хочешь колу? Зови папой! — Папа! — не раздумывая, выпалил Юэдун. Где-то за тысячи километров Цинь Цзянь чихнул, не подозревая, что его отцовский статус был обменян на бутылку колы. Ухмыльнувшись, Шэнь Сюань указал на Тан Фэя: — А теперь зови мамой! Юэдун, сладко улыбнувшись Тан Фэю, пропел: — Мама! Тот, стоя на краю воображаемой пропасти, воздел руки к небесам и заорал, разрывая тишину: — Ах! Перепутали «верх» и «низ»! Разрази меня гром! *** После ужина матушка-императрица решила изгнать верховного императора. Тан Фэй тут же рухнул на диван, притворяясь мёртвым: — Голова кружится… ноги болят… потеря крови… недоедание… Холодно усмехнувшись, Шэнь Сюань бросил: — Валяйся тут, сколько влезет. — И, развернувшись, ушёл спать, хлопнув дверью. Тан Фэй, вцепившись зубами в диванную подушку, принялся выть, вспоминая былую славу, алые шелка и песни Уи*2, а ныне лишь одиночество и предательство. Он стенал о судьбе Ван Баочуань*3, что ждала мужа восемнадцать лет, но никто не откликнулся. Юэдун, сонно потирая глаза, высунулся из комнаты и указал на дверь спальни Шэнь Сюаня: — Там… там… — Что там? — насторожился Тан Фэй. Дундун, зевнув, буркнул: — Там еда… Тан Фэй, растроганный, погладил мальчика по голове. Кто сказал, что дети из «чёрных» семей не могут быть перевоспитаны партией и народом? Кто сказал, что происхождение определяет сознание? Юэдун, настоящий маленький пионер революции! Но Юэдун, возмущённо сбросив его руку, подумал: Что ты лапаешь? Мою драгоценную голову может трогать только Ян Чжэнь, понял? Полный решимости, Тан Фэй направился к спальне Шэнь Сюаня. Пригнувшись, он бесшумно повернул ручку двери и проскользнул внутрь. Но, коснувшись выключателя, он почувствовал, как его рука наткнулась на чью-то ладонь. — Тан Фэй, — холодно произнёс Шэнь Сюань из темноты. — Вон отсюда. Как голодный тигр, Тан Фэй бросился вперёд, повалив матушку-императрицу на кровать, включил прикроватную лампу и огляделся: Где тут женщина? — Сюань-сюань, — пропел он с пошловатой ухмылкой. — Ночь длинна, звёзды ярки, я весь твой. Лёжа на кровати, профессор лишь холодно усмехнулся. Белоснежный халат распахнулся, обнажив ключицы, а пояс подчёркивал соблазнительные изгибы. Тан Фэй, схватившись за нос, почувствовал, как кровь хлынула в голову и в совсем не невинные места. Но тут красавец одним точным пинком отправил верховного императора в полёт на два метра: — Если приспичило, ищи еду на стороне. Доставка сюда не доставляет. Береги окружающую среду, мой дом тебе не притон. Дверь закрыта, спасибо за внимание! Тан Фэй, скорчившись на полу и держась за живот, простонал: — Шэнь Сюань, от неудовлетворённости можно умереть! Медленно усевшись на край кровати и закинув ногу на ногу, профессор ответил с холодной насмешкой: — Ну так иди и удовлетвори свои желания. — Но я хочу, чтобы ты меня удовлетворил, — кокетливо протянул Тан Фэй, изображая стыдливую девицу, но тут же бросился вперёд, как хищник, почуявший добычу. Однако новый пинок Шэнь Сюаня пригвоздил его к кровати. — Ты… ты что задумал?! — в панике воскликнул Тан Фэй, округлив глаза. Шэнь Сюань, возвышаясь над ним, смотрел сверху вниз, его изящный подбородок гордо вздёрнулся. Матушка-императрица способна нокаутировать любого за двадцать секунд. В играх CS никто не хочет быть с ней в команде, ибо она с первого выстрела устраняет самого слабого союзника, забирает его снаряжение и действует в одиночку, как королева поля боя. Сражённый его взглядом, Тан Фэй схватился за голову: — Шэнь Сюань, сколько лет прошло! Неужели ты не дашь мне хоть раз добиться своего? Как мне загладить вину? Как?! Профессор задумчиво поднял голову, перебирая в уме плётки, перец и тигровые скамьи, а затем, с лукавой улыбкой, скинул пояс, сбросил халат и небрежно отшвырнул его в сторону. — Тан Фэй, — промурлыкал он, наклоняясь ближе, с низким, чарующим голосом и взглядом, от которого кровь закипала в венах. — Позволь мне быть сверху, и я, пожалуй, перестану злиться. Сноски: *1. Авторская вставка. *2. Переулок Уи (乌衣巷/Wūyī Xiàng) — реальное историческое место в Нанкине (Китай). В древности (особенно во времена династий Восточная Цзинь и Южных династий) это был аристократический квартал, где жили влиятельные и богатые семьи. *3. Ван Баочуань (王宝钏) — легендарная героиня китайского фольклора и традиционной оперы. Согласно легенде, знатная девушка Ван Баочуань вопреки воле семьи вышла замуж за бедного, но талантливого Сюэ Пингуя. Когда Сюэ Пингуй был вынужден уйти на войну, отвергнутая родными Ван Баочуань восемнадцать лет прожила в крайней нищете, верно ожидая мужа. Вернувшись богатым и знатным (став принцем Си Ляна), Сюэ Пингуй, желая проверить её верность, сначала явился к ней инкогнито. Убедившись в её преданности, он открылся и вознаградил её, возведя в ранг принцессы. *** Перевод команды Golden Chrysanthemum