Общая цель

      Прокручивая разговор в голове, Эрик никак не мог решить, что было унизительнее: сам факт, что он практически пригласил Кайла на свидание, или та лёгкость, с которой тот его отшил. Конечно же отшил. Эрик слишком стар и слишком скучен.       Даже если бы притяжение оказалось взаимным, разве этого хватило бы, чтобы Кайл пошёл на что-то столь нелепое, как свидание с мужчиной, который, наверное, заканчивал школу, когда он родился.       Свидание. Боже.       Если Кайл и хотел чего-то от Эрика — а скорее всего не хотел ничего — то это был бы только секс. Одноразовый. Обычно такое было не в стиле Эрика, но он так долго ни с кем не встречался, что не мог честно сказать, какой у него вообще «стиль». Может, ему понравился бы и случайный секс. Судя по рассказам, парни из команды были от него в восторге.       А если Эрик не хотел от Кайла одноразового секса, то чего же он хотел? Стать бойфрендом? Нет, конечно же нет. Но, может... другом. Эрик не мог отрицать, каким одиноким он был вне матчей и тренировок, особенно в последние несколько месяцев.       Эрик отбросил все мысли, входя в галерею Жанетт. Хотелось очистить голову, прежде чем смотреть картины.       Жанетт разговаривала по телефону, когда он вошёл. Помахала ему рукой, подняла палец, прося подождать. Он кивнул, снял перчатки, пытаясь согреться. Через пару минут она подбежала.       — Эрик! — Жанетт быстро обняла его и тут же отстранилась, разглядывая. — Всё краше и краше с каждой встречей. Скажи, что у тебя кто-то есть.       — Нет никого.       Она цокнула языком.       — Какая жалость. Снимал что-нибудь новое? По-моему, последнее, что я видела, было из Уэльса.       — Нет, в хоккейный сезон у меня туго со временем. — Эрик уже много лет увлекался фотографией, вбухал кучу денег в профессиональную оптику и межсезонье проводил в путешествиях и съемках. Фотохудожником себя не считал, но глаз у него был хороший — то самое внимание к деталям, что помогало ему на льду.       — Талант пропадает, — вздохнула Жанетт.       Эрик усмехнулся.       — Некоторые считают, что мой главный талант — защищать ворота.       — Глупцы. — Жанетт махнула рукой, приглашая его следовать за собой. — Пойдём. Картины в другом зале.       — Молодой художник? — спросил Эрик, идя за ней.       — Вовсе нет. Художнику за пятьдесят, но в искусстве новичок. — Она толкнула его локтем. — Художником можно стать в любом возрасте, Эрик.       — Учту.       — Был электромонтёром, ты можешь поверить?       — Наверное, это даёт особый взгляд на мир. Он американец?       — Швед. — Они вошли в комнату, где у стен стояли несколько холстов, ожидающих, когда их повесят. Жанетт повела его к дальней стене, на которой висели четыре небольших холста. — Он пишет абстрактные пейзажи, уверена, ты сразу поймёшь, насколько они особенные.       Эрик вгляделся. Тёмные тона, пронзённые более светлыми жёлтыми и зелёными вспышками. Почти полная абстракция, но с достаточно чёткой пейзажной структурой.       — Они прекрасны, — сказал он.       — Скажи же? Но вот эту хочу показать отдельно. — Положив руки ему на плечи, она развернула его к стене позади, где под тканью прятался большой холст. — Готов влюбиться?       Она сдёрнула ткань.       Эрик едва не ахнул. Взрыв синего и чёрного цветов, мощный поток, будто затягивающий в свою глубину.       — Вау.       — Захватывает дух, правда?       — Не могу отвести глаз.       Она коснулась его руки.       — Оставлю тебя наедине с ней на минутку, нужно позвонить. Но учти — есть ещё один покупатель...       — Я беру, — сказал Эрик, не отрывая взгляда от картины. — Уже знаю, где повешу. Она идеальна.       — Отлично. Выставка продлится до января, но после — она твоя.       Эрик стоял один в галерее, и мысли его сами собой вернулись к Кайлу. Что бы он сказал об этих картинах? Он почти не знал его, а до этого никогда не интересовался мнением других людей о купленных картинах. Но сейчас поймал себя на желании, чтобы Кайл был здесь. Он замер бы перед картиной, затаив дыхание? Встал бы так близко к Эрику, чтобы их руки случайно соприкоснулись? Бросил бы кокетливую фразу, от которой у Эрика закипела бы кровь в жилах?       Чёрт, почему Эрик настолько очарован им? Может, это кризис среднего возраста. На следующей неделе ему исполнится сорок один год. Для хоккеиста это как сто. В прошлом году сорок совпали с разрывом с Холли — важная дата, а праздновать нечего. Друзья очень старались, но когда приятель в депрессии не пьёт, у хоккеистов идей немного. Скотт и Картер потащили Эрика в его любимый индийский ресторан и пережили, наверное, самый скучный и грустный ужин в своей жизни.       И сорок первый день рождения явно будет не лучше. Развод уже не болел, но остались одиночество и тревога о скором завершении карьеры.       А ещё — больше года без близости. Даже с его относительно спокойным либидо пустота становилась невыносимой. Ему нужен был человеческий контакт — поцелуй, ласка, что угодно. Кто-то, с кем можно путешествовать или, чёрт возьми, посмотреть фильм. Кто-то, с кем можно ходить по галереям и музеям. Кто-то с очаровательной улыбкой и блестящими глазами.       Эрик еще несколько минут полюбовался картиной, радуясь, что на этой неделе ему удалось получить хотя бы одну прекрасную вещь, которую он желал.

***

      Утром Дня благодарения Кайл лежал на диване и смотрел «Гастрономические Гонки Гая», когда Мария вышла из своей комнаты.       — Ого, чрезвычайная ситуация тройного Г, — сказала она. — Что, родители звонили?       Кайл пожал плечами, сделав вид, что полностью поглощён тем, как какой-то бедняга пытается приготовить праздничный ужин, используя только продукты из бакалейного отдела. Единственная причина, по которой он встал с постели, — разбудивший его звонок мамы. Обязательный праздничный звонок. Как всегда — напряжённый и неловкий: дежурные вопросы об учёбе и погоде, вялые ответы. Раньше он отчаянно ждал этих звонков, каждый раз, надеясь, что родители... ну, изменятся. Простят его? Извинятся? Попробуют понять? Но надежды давно угасли.       Однако телефонные звонки по-прежнему оставляли осадок.       Мария плюхнулась рядом.       — Сочувствую.       — Спасибо. — Ему не нужно было ничего объяснять, Мария знала всю историю.       — Зато сегодня у тебя будет лучший День благодарения в жизни, — бодро сказала она.       Кайл улыбнулся. Семья Вильянуэва и правда устраивала лучшие застолья.       — Я буду есть, пока не лопну.       — Вот это правильный настрой!       Он прижался к ней, и они вместе досмотрели передачу. Когда она закончилась, Кайл сказал:       — Я хочу изменить всю свою жизнь.       — Вау. Я знала, что «Гастрономические Гонки Гая» вдохновляют, но чтобы настолько...       — Я серьёзно. Ну что это за жизнь? Учусь для галочки. Влюблён в недоступного лучшего друга. В отношениях — полный ноль.       — Ладно, давай лучше плюсы.       — Например? Работа в баре?       — Да! У тебя есть работа, которую ты не ненавидишь. Это уже немало!       — Иногда ненавижу. — На самом деле он любил её. Это было лучшее в его жизни. Но бесило, как управляют «Кингфишером».       — Всё равно лучше, чем у многих. Плюс у тебя отличные друзья. И соседка, о которой можно только мечтать.       Кайл улыбнулся.       — Это правда. Продолжай.       — Ты тусуешься с игроками НХЛ.       — Да, ладно.       — Может, ты и зависишь от щедрости родителей, но у тебя двушка в Челси, чувак. Это же офигенно.       — Я знаю. Бля, знаю. Я реально привилегированный ублюдок, стыдно жаловаться. — Особенно Марии, которая училась в колледже, чтобы помогать самым обездоленным. Подруга была по-настоящему хорошим человеком — лучше, чем он когда-либо станет.       — Жаловаться можно, но сейчас у нас позитив. Что подводит к следующему пункту: ты очень привлекательный. Теперь просто нужно направить это на правильного парня.       — Отлично. Если кто-нибудь скажет мне, кто он, я с удовольствием заманю его в свои сети.       Она положила обе руки ему на плечи и пристально посмотрела в глаза.       — Только не Кип.       — Я стараюсь, ладно? Я... почти забыл его.       — Знаешь, что поможет? Новый парень, который не Кип.       — Я знаю.       Она пихнула его.       — Кстати, сегодня у родителей будет Рафаэль. Думаю, он всё ещё свободен.       — Ага. И всё ещё фанат медведей?       Она нахмурилась.       — Раф любит медведей?       — Да. Помнишь, как в прошлый раз ты пыталась нас свести? На дне рождения твоего отца? Он вежливо отказал. Больше я не буду пытаться.       Хотя жаль. Кузен Марии классный.       — Ладно. Значит, не Раф. Но может, у Рафа есть друг, который...       — Перестань. Прошу тебя. День благодарения — не про свидания. Это про обжорство и послеобеденный сон на диване.       Мария оттянула резинку пояса на своих брюках.       — Я надела самые растягивающиеся штаны. Я готова.       — Сексуально.       Начался новый эпизод «Гастрономических Гонок Гая». Они молча смотрели, а потом Мария сказала:       — О нет.       — Что?       — Я посмотрела минуту этого эпизода и уже подсела.       Кайл понимающе улыбнулся.       — Ну, теперь ты в деле.       — Ага. Придется смотреть до конца. — Она поджала ноги, устроившись удобнее, и прислонилась к нему.       — Может, принести закуски?       — Нет! Это же День благодарения. Нельзя начинать праздновать заранее!       Кайл рассмеялся и решил сегодня быть благодарным за то, что у него есть: за семью, которую он обрёл в Нью-Йорке, а не зацикливаться на том, чего у нет в своей собственной семье.       — Не знаю, о чём я думал.

***

      — Я устраиваю вечеринку.       Объявление Эрика было встречено ошеломлённой тишиной. Он ждал именно такой реакции, поэтому поспешил добавить:       — В четверг у меня день рождения, в пятницу выходной, так что в четверг вечером хочу всех собрать у себя дома.       Идея пришла к нему утром: отпраздновать свой сорок первый день рождения — последний в качестве игрока НХЛ — большой весёлой вечеринкой. Потому что если не сейчас, то когда? У него был собственный дом, друзья, которые стали семьёй, и, если уж честно, симпатия к одному человеку. Человеку, которому могла понравиться весёлая вечеринка.       В раздевалке «Адмиралов» воцарилась тишина, но Картер первым хлопнул в ладоши:       — Вечеринка у Бенни! Давайте, парни, ему же девяносто! Надо оторваться по полной!       Сразу раздался смех, аплодисменты и привычные подколы.       — Красавчик, Бенни!       — Ты доживёшь до следующей недели?       — Во сколько начало? В пять и сразу в кровать?       — Приносить шоколадное молоко?       Эрик притворился раздражённым, но не смог скрыть улыбку.       — В нормальное время, придурки. Будет полный бар. Приводите своих половинок, приводите друзей... — Потом зачем-то добавил: — … и друзей своих половинок.       Раздались восторженные возгласы. Эти ребята обожали хорошие вечеринки.       — Слушай, в чём подвох? — тихо спросил Скотт, снимая коньки.       — В смысле?       — Я тебя знаю. Ты никогда не устраиваешь вечеринок и почти не ходишь на них.       Эрик расстегнул ремни на грудной защите.       — Может, решил попробовать что-то новое. — Абсурд, учитывая, что в его жизни в последнее время почти всё было новым. Новый дом, новая жизнь наедине с самим собой. Новое одиночество. Новая перспектива — выход на пенсию.       И новое в его мыслях — позволять себе фантазии о мужчинах.       И ещё более новое — желание когда-нибудь воплотить их в жизнь.       — Ну, Кип и я точно придём, — сказал Скотт. — И может, Кип захватит Марию. Она зажигалка. О, и Кайла, он же с ней живёт. Если не будет работать...       — Конечно, это было бы круто, — прервал его Эрик, слишком торопливо. — Если он свободен — пусть приходит. Я только за. В смысле... чем больше народу, тем веселее, правда? — Он тут же внутренне поморщился. Чем больше, тем веселее? Боже, говорит как его мать.       — Нам, правда, в пятницу рано вставать, — сказал Скотт. — У нас с Кипом интервью для документалки о квир-спортсменах. Там и грим, и причёски... Кип в восторге.       — Круто, — сказал Эрик искренне. Скотт и Кип с тех пор, как сделали отношения публичными, постоянно давали интервью, посещали множество мероприятий, ездили на фотосессии. Для Скотта это стало второй работой, которая отнимала львиную долю свободного времени. Но, как он однажды сказал: «Лучше уж представлять и продвигать ЛГБТК-сообщество, чем рекламировать бритвы и энергетики. — Я не обижусь, если вам придётся уйти с вечеринки пораньше. Я сам сто раз сливался с вечеринок без всякой причины.       Скотт улыбнулся.       — До Кипа я тоже не был любителем вечеринок. И сейчас не фанат. Но теперь выхожу из дома без страха, что маска сорвётся. Понимаешь?       О, Эрик понимал. Его ситуация была другой, но он понимал, каково это — жить с секретом. Любить хоккей, но ненавидеть бесконечные гомофобные оскорбления. Притворяться, что не принимаешь их на свой счёт. Да, Эрик был с Холли большую часть своей карьеры. Он не отказывал себе в близости из-за страха, просто не был честен до конца.       У Скотта такой роскоши не было. Когда он наконец открылся друзьям, Эрик уже подозревал правду. И не из-за отсутствия интереса к свиданиям, а из-за напряжения, что всегда в нём чувствовалось, когда разговор в раздевалке заходил о девушках. Из-за печали, прячущейся под его спокойной, «героической» внешностью. Большинство парней ничего не замечали, но Эрик видел это годами.       И никогда не спрашивал ничего, кроме формального «всё в порядке?» Делало ли это Эрика плохим другом? Или просто хоккеистом, привыкшим интересоваться только тем, что касается игры. В любом случае — он ничего не сделал, чтобы помочь.       Теперь признаться Скотту самому казалось почти эгоизмом. После того как Скотт уже проделал всю тяжёлую работу. Два с половиной года прошло с тех пор, как Скотт стал первым открытым геем в НХЛ. И что теперь, после того, как его друг пронёс это бремя в одиночку, чего он хотел? Какого-то совета? Советов по свиданиям?       Как рассказать о себе Скотту и не выглядеть идиотом?       — Мне ты больше нравишься без маски, — сказал он.       Скотт улыбнулся.       — Мне тоже. — Он хлопнул Эрика по плечу. — Жду твою вечеринку, Бенни! Будет круто.       Эрик кивнул. Может, пора и правда стать смелее. Тем парнем, который устраивает весёлые вечеринки и приоткрывает дверь, впуская в жизнь немного хаоса.