Дельфины здесь тонут

Счастье можно найти даже в самые тёмные времена, если только не забывать включать свет.

      Утро субботы было дождливым. Казалось, дождь не переставал лить всю ночь. Настроение у всех в доме было скверным: Кирилл от бессонной ночи выглядел раздражённым, его покрасневшие глаза выдавали усталость. Катя встала лишь к обеду и принялась слушать музыку в своей комнате, не обращая внимания на мать, которая с измученным видом резала суп на кухне под звуки разговаривающего телевизора. — Доброе, — хриплым голосом сказал Кирилл, увидев маму, склонившуюся над умывальником и намывающую картошку. — Доброе утро, Кир, будешь кушать? — заботливо спросила она, оборачиваясь к сыну, но не одаривая его даже намёком на улыбку. Обычно она была другой. — Ты что-то готовишь? — поинтересовался он и уселся за стол, где стояла кастрюля с нарезанными овощами, а рядом лежала дощечка с зелёным луком и нож. — Суп. Через полчаса будет готов. Но я могу сделать тебе омлет на завтрак, хочешь? — она протирала руки небольшим полотенцем, которое папа подарил ей на 8 марта в комплекте с набором кастрюль, и взглянула на висящие над телевизором часы, стрелки которых показывали уже полдень. — Хотя, какой уже завтрак… обедать пора. Подождёшь суп? — Мам, да к чёрту этот суп! Ты можешь просто поговорить со мной? — наконец выдал Кирилл, положив локти на стол и потирая уставшее лицо ладонями. — Что у вас с папой происходит? Почему он домой не пришёл? — после этого вопроса женщина сразу замолчала и переменилась в лице. А чего она, собственно говоря, ожидала? Что он не заметит, что происходит между ними? Или что не спросит? — Твой отец не вернётся. Ты можешь с ним видеться, он в старой квартире бабушки теперь, но здесь я его не хочу видеть, — заявила она, взяла сосуд с картошкой и водой и поставила на огонь. — Что произошло между вами? Всё же было нормально… — измученно проговорил Кирилл, уставившись в сторону телевизора, где плохие актёры разыгрывали очередную семейную мелодраму. Хотел бы он, чтобы его жизнь тоже была одной из таких серий, и в конце был бы хэппи-энд. Почему-то ощущалась дикая усталость, хотя складывалось впечатление, что проблемы только начинаются. — Послушай, — она отодвинула стул с противным скрежетом ножек по плинтусу и уселась рядом с сыном. — Ты уже взрослый, и поймёшь меня, так ведь? У твоего папы есть другая женщина. Он даже не соизволил мне признаться в этом, а когда я нашла неопровержимые доказательства, он начал строить из себя дурачка, продолжая мне врать. — Может, этого не было? Ты уверена? — цеплялся за последнее Кирилл, пытаясь собрать летящие осколки былой жизни воедино. — Я видела сообщения в его телефоне. В его вещах я нашла презервативы. — Так может… — не успел он договорить, как она перебила: — У меня была овуляция, сынок. Я больше не могу иметь детей. Мы не пользовались контрацепцией. Он купил их для своей любовницы. — Кирилл даже не знал, как вести себя. Стоило ли ему защищать отца, который с ним даже не поговорил, а только устраивал какие-то встречи с Катей, будто сын был предателем, а не он сам. — Он даже не написал мне, не позвонил. — Правда? Катя говорила, что он успокаивал её и говорил, что я погорячилась. А тебе даже не позвонил? — удивлённо приподняла она брови, глядя на замученного сына. Ей казалось, что это они так измучили бедного, и из-за них он страдает, но она даже не подозревала, что причина его мучений вовсе не в них. — Ага, мудак, — пробубнил он, встал из-за стола и, уходя в свою комнату, сказал вдогонку: — Позовёшь на суп.       Обычно Кириллу не разрешалось курить в помещении, и он не воспринимал это как каприз взрослых. Во-первых, он уже был взрослым, а во-вторых, помещение действительно долго выветривалось. Муза села на подоконник рядом с ним, когда он закурил. С самого утра над городом повис туман, и Кириллу казалось, что он смотрит не из своего окна. Из-за пелены перед глазами казалось, что впереди не город, а чистое поле. Прошлую жизнь выдавали лишь звуки автомобилей, иногда сирена полиции или скорой. По голой коже рук бил холодный ветер, и мурашки покрыли всё тело, но курить хотелось больше. Кошка намывала свои лапы, иногда поглядывая на пролетающих голубей, которых даже туман не скрывал.       Весь день прошёл как в тумане. Утро, день, вечер — всё выглядело одинаково, как будто они все были в каком-то лимбе. Мама покормила всех супом, за столом они сидели молча, а стул отца остался пустым, туда садился только Алан. Кирилл пытался найти в списке его друзей кого-то, кто мог бы быть братом того самого парня, с которым он целовался у клуба, но помнил ли он лицо того незнакомца? После сотен встреченных лиц уверенность исчезла, и он тупо пялился на страницу Алана ВКонтакте, под музыку, играющую на фоне. Его чёрные глаза притягивали. Изредка на фотографиях, отмеченных друзьями, он улыбался, и его улыбка была такой же завораживающей, как глаза. Кирилл облокотился о компьютерный стол, локтями склоняясь вперед, глядя тому в лицо и пытаясь понять, что ему делать дальше. Зачем он вообще выискивал того парня и его брата? Что он скажет им? «Здравствуйте, не говорите, пожалуйста, никому, что я деснами с вашим братом бился»? А что бы сделал Алан? Погрязший в своих мыслях, парень расфокусированным взглядом смотрел куда-то в узор деревянного стола перед ним, пока не раздался внезапный стук в дверь. Он вскочил со стула, быстро нажал Alt + F4 и закрыл браузер. — Давай что-нибудь поделаем? — ворвалась после первого стука Катя, открывая дверь и заглядывая к брату, который, как ни в чем не бывало, стоял посреди комнаты. Она окинула его взглядом и вопросительно улыбнулась. — Да, можно, — нервно закивал тот и тут же дал согласие, не понимая на что. — Алан спрашивает, тебе пиво брать? — заглянула она в свой мобильный и начала уже печатать ответ. — А он-то тут при чём? — удивился Кирилл и снова упал задницей на кресло, с которого он только что вскочил, как ошпаренный. — Ну, он идёт к нам. Мы хотим посмотреть Гарри Поттера, — не отрываясь от своего айфона, ответила Катя. — Так что, пиво? Или что-то другое? Я заказала айсти. Кирилл закатил глаза и покачал головой, начиная качаться на стуле и отвечая «пиво». Гарри Поттер — это что-то хэллоуинское, впоследствии рождественское, но всё о комфорте и холоде. Они всей семьёй пересматривали серию фильмов каждый год, даже маме нравились эти фильмы, но в тот вечер её с ними не было. Она ответила, что у неё нет настроения и что она хочет сходить на маникюр. Кирилл хотел, чтобы она осталась, а Кате было будто всё равно. Она отдалилась от мамы, и ему было не понятно, почему. Было легко представить, как можно было отдалиться от отца, который изменил маме, но невозможно было понять, что та сделала, чтобы оттолкнуть от себя дочь.       В шесть вечера, уставшая от домашних дел, женщина надела пальто и ушла. Кирилл закрыл за ней дверь, вздыхая и присаживаясь на пороге на тумбочку для обуви. Всё ещё присутствовало какое-то ощущение помутнения. Будто всё поменялось слишком резко, и он не мог с этим справиться. Почему папа всё разрушил, если было что рушить? Всё так легко сломалось, будто замки были из песка и просто рассыпались, а Кирилл, словно ребёнок с совком и ведёрком, сидит в песочнице и просто стучит по кучке лопаткой, пытаясь дождаться каких-то ответов. — Кир, — окликнула его Катя, пришедшая из кухни, и подошла к нему, обнимая за шею. Его голова оказалась у неё на грудной клетке. Она гладила брата по спине, приговаривая: — Всё будет хорошо, всё разрешится. — Он реально изменил ей? — спросил наивно тот и поднял взгляд на младшую сестру, которая казалась старше и мудрее в этот момент. Она посмотрела в его глаза в ответ и приоткрыла губы, будто собираясь что-то сказать, но послышался звонок в дверь.       Катя встретила предмет обожания объятиями, целуя его и повисая у него на шее. Она была будто вдвое ниже его, и это выглядело забавно, когда они стояли. Кирилл лишь выдавил «здоров», и направился в гостиную, вставляя старый, затёртый диск в видеопроигрыватель и подключая его к современному телевизору. «Какие же пережитки прошлого», — подумал он, но это было традицией, это было нужно им сейчас. Внутри него всё ещё сидел ребёнок. Он взглянул на Катю, которая собрала волосы в два пучка сегодня и напоминала инопланетянина. У неё на футболке был принт, отсылающий к НЛО. — …и мой отец из Владика прилетит в январе, так что я хотел подарить ему виниловый проигрыватель и пластинки, ему нравится эта тема, — продолжал о чём-то говорить Алан с Катей, ставя на столик пиво и закуски, а сестра уже вставила трубку в губы и посасывала айсти из банки. — Это клево, у Кира тоже есть такой, — кивала она, разваливаясь на диване у угла, где были скоплены все подушки. — Ты меня удивляешь, самурай, — удивлённо глянул на него Алан. Кирилл ничего не ответил, лишь встал с пола и на старом пульте нажал на «плей».       При просмотре фильмов о Гарри Поттере Кирилл каждый раз находил новые детали. Казалось бы, он уже всё вдоль и поперёк изучил в этой вселенной, но они продолжали удивлять. Темнело рано, и на город, словно весь мир был кинотеатром, упала ночь. Гость сидел между ними, и к удивлению, Катя даже не мешала смотреть фильм своими вопросами или комментариями. Кирилл охотно делал глотки пива, и казалось, что ничего не случилось. На секунду вся тревога отступила, и остался лишь мальчик со шрамом на лбу, который выжил, и его проблемы.       Из реальности его выдернула чья-то рука, внезапно оказавшаяся у него на колене. Кирилл начал щуриться, пытаясь что-то понять, но от света телевизора рассмотреть ничего не получалось. Может, что-то упало? Он вслепую опустил руку на то место, ощущая тепло чужого тела кончиками пальцев и замирая. Это была рука Алана. Он тут же убрал свою, словно та огнём его обжечь могла, и повернул голову в его сторону, видя профиль парня, который был в двадцати сантиметрах от лица Кирилла. Алан даже не смотрел в его сторону. Может, он случайно это сделал и даже сам того не понял? Катя уснула на его плече, и стало понятно, почему она молчала. В попытках снова смотреть фильм и не думать о руке кавалера сестры на его ноге ладони начали потеть. Рука начала двигаться, и колено неконтролируемо дернулось от неожиданности. Кирилл уставился на него, и тот расплылся в улыбке, так и не глядя на него в ответ. Он это сделал нарочно, и даже насмехается над реакцией Кирилла, которого это начало злить. Разгорячённый парень схватил его руку на своём колене и попытался убрать её, но та с каким-то неожиданным напором продолжала ползти выше по ткани спортивных штанов. Кирилл впечатался в спинку дивана всем телом, чуть ли не роняя пиво на себя, но вовремя схватившись за него, вынужденно отпустил руку Алана, и та достигла паха без каких-либо препятствий.       В каком-то порыве Кирилл вскочил с дивана, и от грохота поставленной стеклянной бутылки на журнальный столик Катя испуганно проснулась. — Что такое? Ты куда? — спросила она, делая вид, что вовсе не спала. Её парень так же поднялся, стряхивая с себя крошки чипсов и аккуратно доставая из кармана чёрных джинсов пачку Мальборо. — Мы покурить хотели выйти, — ответил он, словно это была правда. Катя обратилась взглядом к брату, а тот опешивший начал отнекиваться. — Нет, я не собирался курить! — Что случилось? — с наигранной заботой в голосе спросил Алан и посмотрел в его глаза. Он знал, что Кирилл не сможет пожаловаться, не хватит смелости, потому что тогда придётся признаться в том, почему тот начал его провоцировать и кто на самом деле её брат. «А что, если она ревновала бы?» — промелькнуло это в мыслях парня, но от этого и самому смешно становилось. — Я имел в виду, что… — замялся Кирилл, оглядываясь в поиске какого-то ответа. — Я в туалет схожу только, и да, покурить нужно.       Он влетел в ванную, закрыл дверь за собой и прильнул к умывальнику, наклоняясь немного вперёд и упираясь лбом о стекло. — Нахера он это делает? — спросил у себя перевозбужденный парень, прикрыв глаза и пытаясь успокоиться. После чужой руки на пахе кровь начала приливать к нему, и думать стало тяжелее. Он ударил себя по лбу ребром кисти руки пару раз, повторяя под нос: — Ты что делаешь? У тебя встает на парня сестры? Ты и правда пидор?       Понадобилось минут пять в ванной, чтобы привести эмоции в кое-какой порядок, остыть, и наконец выйти к сестре. Катя продолжала смотреть фильм, а Алан переписывался в айфоне с кем-то, примостив край задницы на подоконник. Кирилл непринужденно похлопал сестру по плечу, одарил её улыбкой и вышел на балкон первым, а после него туда зашел и Алан, закрывая за собой дверь. Их отделял от девушки двухкамерный стеклопакет и полу-задвинутая штора. Она могла наблюдать за их силуэтами из гостиной, если бы не была такой сонной. — Что ты о себе думаешь? — первое, что выдавил из себя Кирилл с первой затяжкой. Он не хотел даже в глаза собеседнику смотреть. В ответ последовала лишь тишина и выдох. То ли дым, то ли пар вылетел из его губ, растворяясь в холодном воздухе. — Ничего особенного. — Чего? — нахмурил густые брови Кирилл и одёрнул его за плечо, поворачивая к себе лицом. — Ты спросил, что ты о себе думаешь, а я честно ответил, — затянулся снова он, но как-то глубже обычного. Его щеки на момент контакта с сигаретой впали больше обычного, и грудная клетка с наслаждением вздымалась, будто он дышал не ядом, а чистейшим кислородом откуда-то из Альп. — Ты вчера мне на этом же месте говорил, что не хочешь осуждать, тебе якобы похуй, а сегодня издеваешься надо мной? Ты понимаешь, что ведешь себя как мудак? — выровнял голос Кирилл, больше не эмоционируя, и звуча как-то уверенно, будто бы он не боялся и не готов был убежать от всех и ото всюду, будто он не был овечкой, а Алан не казался ему волком. В его руках были все карты, и от этого Кирилла трясло практически.       Алан как-то пугающе молчал. Парню показалось, что тот задумался о сказанных им словах, что воззвал его к морали, и это откликнется в нем, и он перестанет издеваться. Почему нельзя просто забыть про это и жить дальше? Всё вокруг будто с ума сошло, как казалось Кириллу. В момент ему стало тоскливо. В груди что-то защемило. — Делай, что хочешь. Можешь прямо сейчас выйти и рассказать всё Кате, — проговорил он, втаптывая бычок в стеклянное дно пепельницы, — а можешь даже маму подождать. — Кирилл глянул на часы на запястье, но в темноте ничего не увидел, и все равно добавил: — Она скоро будет.       Он вышел с балкона, оставляя гостя там в одиночестве с собой и осенью. Катя увлечённо разговаривала по телефону, а лицо Рэдклиффа замерло на экране с каким-то смешным выражением лица. Кирилл прошёл мимо неё, не слыша, спрашивала ли та у него что-то, или это она обращалась к подруге. Дверь в комнату была приветливо открыта, будто распахивала объятия перед ним, будто бы она была единственной, кто всегда ждал парня. Он ощущал, что всё больше тонет, и даже не понимал, куда карабкаться. А стоит ли? Или он лишь погрязает глубже, словно в болоте? Сидя за компьютером в темноте, он открыл ВКонтакте, глядя на семейное положение на своей странице: встречается с Полиной Сергеевой.       Второй день уже неблагодарный бойфренд Полины не отвечал ни на сообщения в социальных сетях, появляясь в онлайне, ни на телефонные звонки. Кирилл не переставал прокручивать в голове разговор с ней, который ему предстояло начать. Он хотел расстаться и перестать мучить её наконец, но не знал, как это сделать более безболезненно. Наверное, это невозможно, и нужно просто сказать правду. Робко напечатав: «Прости за игнор, можем встретиться поговорить?», он решался отправить сообщение под Paramore на фоне. Саундтрек самого идиотского фильма столетия — «Сумерки» — был лучше, чем сам фильм. — Кирилл! — крик со стороны, и он снял наушники с головы, поворачиваясь на зов сестры. — Ну чего тебе? — безразлично откликнулся он и повернул голову к Кате, видя за её плечом Полину. Кирилл свернул окна на компьютере, встал с кресла и подошёл ближе к девушкам. — Привет, Полина, — сказал он, прежде чем приобнять её при встрече и поцеловать в щёку. Она одарила его холодным взглядом, а Катя улыбнулась ей и пошла обратно в зал, где те наверняка продолжали смотреть Поттера. — Ты прикалываешься, Кир? — закрыла она дверь за собой, включая свет в комнате, и ту озарил какой-то неестественный для неё свет. Когда он вообще в последний раз пользовался переключателем? Кирилл щурился, потирая глаза, и ответил: — Нет, Полин, мне не до приколов. Я хотел тебе написать и встретиться, но раз ты сама пришла, давай поговорим сейчас. — Хорошо, говори. Что случилось у тебя? Я слышала, твой папа ушёл? — присела она на заправленную постель, которую сложила мама Кирилла, и устремила взгляд на него. А тот резко перевёл на неё взгляд, присаживаясь не рядом с ней, а куда-то в своё кресло, будто отстраняясь от неё. — Откуда ты знаешь об этом? — Ребята видели, как он с этим красавцем чуть ли не в драку не кинулся, а Катя их разнимала вчера. — Что? С кем? — опешил Кирилл и скрестил руки на груди, снова находя себя оставленным позади всех новостей. — Ну, Алан… — Ала́н. Ударение на вторую А. — Ага, короче, он и твой папа вчера под вашим домом громко ругались. Все видели. Я не знаю подробности, но мне рассказывала подруга, что её знакомый слышал, как твой папа кричал что-то типа «не лезь в мою семью, не трожь мою дочь», и тому подобное. — Кирилл нервно улыбнулся, отводя взгляд и приподнимая брови. Все знают, даже какие-то знакомые знакомых, а он — нет. — Я не про это хотел с тобой поговорить. Это всё не имеет значения. Ситуация в семье повлияла на меня, чтобы поговорить с тобой. Я просто понял, что мучаю тебя. Тебе не нужен такой, как я, Поль, и я… — не успел закончить он, как Полина ринулась к нему, садясь на край кровати и дотягиваясь руками до его колен. Она цеплялась за них, как тонущий цепляется за буйки, ища в них спасения. — Нет, ты мне нужен, что ты говоришь? — Послушай, эти отношения деструктивные. Я плохо с тобой обращаюсь, и… — Это всё из-за твоих проблем в семье? — снова перебила она, заглядывая в его глаза так глубоко, что становилось неловко. — Нет, Полина, послушай, нам нужно расстаться. Я люблю тебя как друга, но не более. У меня проблемы с собой, — наконец проговорил желаемое; то, что хотел сказать годами, но всё жалел подругу, тем самым разрушая её. — Ты серьёзно сейчас? — сглотнула она ком в горле, и на глаза накатились слёзы. Кирилл накрыл её руку своей и тихо произнёс: «Прости». Он ощущал дикое чувство вины, а Полина будто идеализировала его, придумывая за него отговорки, почему между ними всё не так, как у всех.       Поникшая девушка с надеждой заглядывала в светлые, но уставшие глаза будущего бывшего, и искала там просьбы остаться, но в них не было ничего, кроме жалости. Он провожал гостью, а она обняла его на прощание, сжимая в объятиях так, будто больше не увидятся. Кирилл прижал её щёку к своим ключицам, шепча ей на ухо: — Мне жаль, что я потратил твоё время и разочаровал тебя. Ты заслуживаешь большего. — Ты когда-то любил? — неожиданно для него послышался вопрос из уст почти плачущей Полины. — Нет, — уверенно и коротко сказал Кирилл. — Когда полюбишь, то поймёшь, что становится неважно, любят ли тебя в ответ, когда ты просто хочешь делиться этим чувством и заботой с тем, кто тебе дорог. Это не было тратой времени, я просто любила тебя, пока ты позволял, — она заглянула в его глаза, улыбаясь краем губ, и по её щеке покатилась слеза. Кирилл никогда раньше не видел её такой. Она тоже показалась ему мудрой и зрелой, как его сестра недавно. Он ощущал себя ребёнком среди сильных женщин, а раньше он этого даже не замечал. — Я благодарен тебе за это. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, — тихо ответил парень, пытаясь не показать слёзы, как учил отец. Большим пальцем он вытер её хрупкую скулу, а затем поцеловал её в лоб, убирая темные прямые волосы с висков, прежде чем она ушла. Он провожал её взглядом, когда та вызвала лифт, и её худощавое тело в мешковатой парке скрылось за задвигающимися дверями. Катя обняла Кирилла сзади, и тот аж дрогнул от неожиданности. — Вы расстались, да? — предположила она и попала в точку. — Ага, — послышался односложный ответ. Говорить было сложно. Брат развернулся к ней и обнял одной рукой за шею, и та носом впечаталась в его грудь.       Жизнь теряла прежний смысл, обретая какой-то новый. Парень всё чаще задумывался о том, как дороги ему люди, находящиеся рядом, и как безразличен ему отец, который предал не только маму, но и сына. Он не слышал голоса папы с тех самых пор, как тот ушёл. Кирилл ощущал себя мелкой собачонкой, которую спустили с цепи, и вместо того чтобы наслаждаться свободой, он дрожал под дождем, не понимая, как принимать решения самостоятельно и делать выборы наконец без чьих-то подсказок или даже команд. Может быть, он просто наконец взрослел?       Мама вернулась около десяти, а Катина комната была закрыта, когда Кирилл вышел из своей, натягивая на футболку свитер и выискивая свою куртку среди остальных. Тёплая ветровка The North Face всё ещё ждала Алана на одном из крючков. От неё пахло одеколоном хозяина. Ноздри невольно хватали больше воздуха, вдыхая полной грудью аромат цитруса с лёгким налётом зелени, но они быстро уступали место более глубоким древесным нотам с оттенком кожи и табака.       Кирилл натянул на плечи куртку, схватил ключи с того места, где оставил их день назад, телефон, и принялся искать кроссовки среди открывающихся полочек, из которых плавно, словно веер, раскрывались отсеки с разной обувью — от полусапог мамы до кедов Кати 37-го размера. Пока тот завязывал шнурки, из комнаты сестры вышел её кавалер, направляясь к вешалке и снимая с неё свою куртку. Между ними всё ещё висело молчание после последнего разговора. Кирилл вышел первым и нажал на кнопку лифта, ругая его про себя, ведь тот так медленно ехал и не позволил ему сбежать, прежде чем Алан вышел из квартиры и ждал его вместе с ним. Внизу лестничной клетки был слышен звонкий смех — кто-то возвращался в субботу ночью домой пьяным. Словно по команде, когда дверь отворилась, оба вошли в лифт, прислоняясь к противоположным стенкам и ожидая, пока тот довезёт их до первого этажа. — Я вел себя по-уродски, ты прав, — внезапно выдал Алан, и Кирилл сначала даже ушам своим не поверил, поворачивая голову к нему и переспрашивая тихим «что?» — Не знаю, о чём думал, но это не было актом манипуляции, — зашуршала его куртка, и он выцепил пальцами из своего кармана пачку сигарет. Кирилл с жадностью взглянул на неё, ведь он как раз направлялся в круглосуточный магазин за тем же. — А актом чего это было тогда? — усмехнулся тот, переводя взгляд на затёртый индикатор этажей над дверьми, на котором уже мелькала пятёрка — они были на полпути. — Эксперимент. — Чего? — засмеялся Кирилл, глядя на Алана с ещё не подкуренной сигаретой в губах. Тот промолчал, лишь дожидаясь первого этажа и выходя на улицу первым, а Кирилл и не ожидал от него какого-то внятного ответа, выходя следом. Их встретил лёгкий ветер, но дождь уже прошёл, и под кроссовками лишь были его остатки в виде луж и слякоти. К счастью, дворы были покрыты брусчаткой, и не было необходимости пробираться через грязь. Парни шли в одном направлении, и даже казалось, будто они идут вместе, хотя один слегка обгонял другого. — Как ты понял? — послышался бас идущего немного впереди Алана. — Понял что? — недоумевая переспросил Кирилл, думая лишь о сигарете в его зубах и мечтая наконец покурить. — Как ты понял, что ты гей? — это выдернуло его из мыслей о затяжке, и он остановился. Брюнет прошёл ещё пару шагов, так же замедляясь и разворачиваясь к собеседнику, который молча уставился на него, ожидая какого-то продолжения. — Я не… — «я не гей», хотелось закончить ему, но внезапно появилась мысль не врать самому себе. Он больше не бежит от себя. — Я не помню. В школе ещё засматривался на одноклассника. Меня это всегда пугало. — А сейчас его пугала его откровенность. Коленки дрожали, а голос немного дрожал, как ему казалось, но со стороны он звучал спокойно. Алан кивнул, глядя сквозь него, и держа сигарету пальцами у рта. — Зачем ты спрашиваешь это вообще? — спросил Кирилл, глядя на парня сестры в паре шагов от себя. Он казался загадочным. — Меня пугает перспектива того, что… — он приостановился и затянулся снова, мучая паузами. Послышался вздох Кирилла, и в нетерпении он сделал пару шагов к нему навстречу, хватая его за запястье и затягиваясь чужой сигаретой, наконец вкушая этот долгожданный прикус табака в своём горле. Он бы променял сейчас воздух на сигареты. Оба стояли между двумя фонарями в тени — пару шагов вперёд или назад, и их бы озарил тусклый жёлтый свет, но пока что они были среди темноты. — Можно я тебя попрошу об одной вещи, и мы больше никогда не вернёмся к этой теме. Клянусь, что больше не упомяну того, что знаю о тебе, и что не хочешь, чтобы знали другие. — Черные глаза смотрели прямо в душу, будто. Кирилл отпустил его руку из хватки и не раздумывая согласился, ведь безумно хотелось перестать бояться каждую секунду. — Ты сейчас попросишь меня пробежаться голым или поцеловать продавщицу в ларьке, да? — улыбнулся он, предвкушая услышать что-то по-детски идиотское. — Меня. — Короткий ответ низким голосом. Оба замолчали. Среди них были многоэтажки, и иногда в некоторых окнах горел желтый, а иногда неоновый свет гирлянд, но улицы были пусты. Только они и напряжение между ними, которое тлело сигаретой в руке у одного из них. Алан сделал шаг вперёд, буквально утыкаясь носом в висок Кирилла, который нервно сглотнул скопившуюся во рту вязкую слюну. В его животе всё переворачивалось, словно что-то вырывалось оттуда. Кирилл повернул голову набок, приподнимая подбородок, и чужие губы оказались слишком близко. Чёрные глаза, где темнота застыла, будто смола на холоде, были открыты, и пока они смотрели вглубь, парень не мог и двинуться. Без слов веки Алана опустились, и губы наконец соприкоснулись. Поначалу их рты двигались медленно, обхватывая чужие губы плавно, знакомясь будто, и остановиться было сложно. Кирилл забыл дышать вовсе, руки подрагивали, свисая вниз, словно тот был марионеткой, а Алан накрыл ладонью чужой затылок, крепко целуя нижнюю губу и оттягивая её перед тем, как вцепиться в его рот существеннее. Парень пальцами вцепился в ветровку второго, отвечая заманчивым губам.       Его никто так не целовал.       Когда дышать было вовсе нечем, всё прекратилось, и лицо Алана отдалилось. Кирилл открыл глаза неохотно и вернулся в реальность. Его будто обратно на землю выкинуло откуда-то с Марса. «Сейчас последует что-то хуевое» — пронеслась мысль в его голове. Алан сглотнул, и кадык на шее заметно дернулся, а татуировки на шее смотрелись как паутина в тусклом свете фонаря. — Спасибо. — Внезапная реплика, после чего тот как-то растерянно сделал шаг назад, развернулся и направился дальше по красноватой ещё влажной от дождя брусчатке, оставляя Кирилла одного в темноте.       Курить хотелось значительно меньше. Он на ватных ногах дошёл до круглосуточного магазинчика и всё равно купил пачку, не зря же вышел из дома. Хотя, Кириллу точно было ясно, что не зря. Ноги донесли обратно до подъезда, куда он преданно доставил пачку закрытой, уселся на мокрую лавку и наконец распечатал её. Выкурив одну, затем вторую и третью подряд, он пытался обдумать, что сейчас произошло. Отрицать заманчивость парня своей сестры становилось всё сложнее и сложнее, и как ему в глаза смотреть после этого? А Кате как в глаза смотреть? Но вместо того, чтобы ощущать чувство вины, он ощущал какую-то агонию и стыд вперемешку с желанием. Почувствовал ли бы он то же самое, целуя какого угодно парня? Чьего-то другого парня? Эта мысль заставила усмехнуться, и Кирилл вернулся домой, проваливаясь в сон после бессонной ночи.