Дельфины здесь тонут

Внимание твоё – моя утопия.

      Иногда так бывает, что просыпаешься внезапно посреди ночи или утром, и будто бы не понимаешь на мгновение, где ты находишься. Если ты во сне видел прошлое, то в твоем сознании твоя комната — это место, где ты вырос, где висели плакаты Linkin Park и Limp Bizkit, где ты впервые посмотрел порно за закрытой дверью или притворялся, что делаешь уроки, пока мама проходила мимо комнаты и бросала суровые взгляды. Так странно, что понятия дома и «моей комнаты» меняются в течение жизни так много раз. Вот своей ты называешь комнату, где тебе когда-то было десять лет, а вот и съемная квартира, которая недавно была чужой, а потом вдруг стала своей, ведь так проще жить, притворяясь, что у тебя есть настоящий дом. В нем уже не будет того тепла, того уюта, но будет надежда на то, что когда-то ты снова найдешь нечто подобное и обретешь это чувство вновь. Только чаще всего это не случается.       Перед глазами светловолосого парня был белоснежный потолок, который тут же ослепил его и вынудил замычать и закрыть глаза руками. Он протер их, переворачиваясь на другой бок от солнечного света, бьющего по глазам. Сначала показалось, что он находился в своей комнате, и поэтому решение продолжить спать напрашивалось само собой. Ему всегда было тяжело просыпаться, но особенно с похмелья. Хотя желудок у 20-летнего парня и был слабоват для его возраста, выпить он любил. Иногда все заканчивалось, едва начавшись, и после половины бутылки крепкого напитка, вроде виски, он оказывался над унитазом, пуская ленты из смеси алкоголя и еды, вкусной или не очень. Утром он всегда спал до упора, чтобы пропустить как можно больше похмелья, как пропускаешь заставку сериала, которая повторяется в начале каждого эпизода, или ненужный диалог в видеоигре.       Женское мычание. Шевеление кого-то рядом. Кирилл распахнул ресницы, и его зрачки расширились от испуга, скрывая серую радужку глаз. Он уставился на локоны рыжих волос, лежащих вьющимися волнами на белоснежной простыне и наволочке. Его постельное всегда было темным. Взгляд пал на оголенное плечо незнакомки, чьего лица он не помнил вовсе. Девушка не двигалась, и лишь её тело слегка вздымалось при вдохах. Кирилл аккуратно приподнялся, заглядывая под одеяло, и не наблюдая там ни одного элемента одежды. Он даже дома голым не спал. Парень откинул простыню в сторону и скинул ногу с кровати, касаясь холодного пола босой ступней и пытаясь сесть на край. Тут же закружилась голова, а виски будто сдавливало зажимом для металла. Пальцы скользнули по лицу, на котором уже проступала светлая, едва заметная щетина. Немного ссутулившись, он окинул взглядом светлую комнату. Слишком светлую. Белый свет стен бил по глазам, и возникало желание сбежать как можно быстрее, но похмелье замедляло движения. Он наклонился вперед, отчего на худой, частично покрытой рисунками спине показалась слегка выпирающая линия позвоночника, а длинные пальцы обхватили голени, пытаясь размять мышцы и как-то мотивировать себя наконец подняться. Живот предательски забурчал, и тут же к горлу подкатил ком рвоты. От неожиданности пришлось бежать и наугад врываться в первую попавшуюся дверь, за которой, к счастью, оказалась ванная.       Хватаясь за унитаз, Кирилл выпускал из глотки остатки вчерашней вечеринки, будто насилуя керамического незнакомца, и в целом производя акт надругательства над чьей-то квартирой. Что может быть хуже, чем блевать в чужой квартире? Верно, блевать в чьей-то квартире под наблюдением совершенно незнакомого человека. Рыжая оказалась в проходе, запахивая на себе зеленый шелковый халат и поправляя локоны. Парень вытер губы внешней стороной руки и попытался привстать, ощущая неожиданное для себя облегчение. Сразу отпустило. — Прости, — тихо сказал Кирилл, прикрывая другой рукой свой нагой пах и переминаясь с ноги на ногу. — Расслабься, со всеми бывает. Кофе будешь? — спокойно ответила рыжая нежным голосом, развернулась и направилась в сторону кухни, которая была отделена от спальни лишь столешницами. Студии не нравились Кириллу, но отказался он вовсе не поэтому. — Мне пора, вообще-то, у меня пара к двум, — он схватил свою одежду, которую находил в каких-то рандомных местах, натягивал её на себя поспешно и принялся искать свой мобильный по комнате. — Скажешь, что случилось вчера? Мне жаль, но я ни черта не помню, кроме начала ночи в клубе. Потом словно отрезало. — Мы встретились уже на улице, когда я собиралась уходить. Ты был с какими-то ребятами, но потом мы посидели в баре вместе, а после поехали ко мне, — расслабленно рассказывала девушка, стуча чайной ложкой по чашке, перемешивая в сосуде кофе и помогая кристалликам сахара раствориться. — Прости еще раз, я тебе напишу, — поспешно выдал парень, застегивая рубашку и направляясь к выходу. — Куда напишешь? Будешь письма почтой слать? — с усмешкой спросила она, шагая к дивану и провожая гостя взглядом. Кирилл кинул на неё вопросительный взгляд, пока натягивал кроссовки. — Ну, ни телеграмма у тебя моего нет, ни инстаграма, а писать обещаешь. — Ах да… — замялся он, но признаться в том, что контакты её ему вовсе не нужны, было как-то стыдно, — прости.       После очередного «прости» он вышел из квартиры и побежал по ступенькам вниз, иногда опираясь на стены и быстро перебирая ногами. Свежий воздух щекотал ноздри, отрезвляя. Он не узнавал район и просто наугад пошёл вперёд, суя в губы сигарету и доставая из кармана телефон. Пять сообщений и восемь пропущенных не удивили его, ведь пришёл в клуб он со своей девушкой, а ушёл с какой-то другой. — Алло, — пробубнил он, выхватив сигарету пальцами из губ, и продолжил: — я перебрал вчера и не слышал твоих звонков. — Нормальный? Я думала, тебя ебнули где-то, а ты спал просто? — женский голос в трубке явно был злой. — Ты две пары пропустил. У нас модуль был. — Блять, — буркнул он, оглядываясь вокруг и выискивая какие-то знаки метро или хотя бы какого-то публичного транспорта поблизости. — Ладно, Полин, разберусь. Я уже не приеду сегодня в универ. — Где ты вообще? — За сигами вышел. Позже наберу, окей? Давай, — сбросил он, не дождавшись ответа, и ускорил шаг, как только заприметил букву М над подземным переходом.       Так странно стучать в собственную дверь, но ключа в карманах не было. Кирилл кусал губу в ожидании и мыслях о том, не потерял ли он связку ключей. Сестра наконец открыла, но как-то безэмоционально, будто не до него было, хотя он уже придумал историю, где якобы провёл ночь. Признаться самому себе стыдно было, где на самом деле ночевал. Он ощущал себя грязно. Хотя отношения с девушкой он не воспринимал всерьёз, факт того, что он переспал с кем-то другим, мог расстроить Полину. Они были вместе с 9-го класса. Сначала это была дружба, потом секс по дружбе, а потом какая-то ерунда. Все вокруг тогда трубили о том, что она была влюблена в Кирилла с детства, но он никогда не верил в это окончательно. С чего бы ей его любить?       В квартире царила тишина, но это скорее было затишье перед бурей. Ново пришедший настороженно разулся, глядя вслед сестре, которая скрылась по коридору в своей комнате, закрывая за собой дверь. Кирилл прошёл на кухню, в надежде найти там газированную воду, но нашёл лишь судорожно копошащуюся в своей сумке мать. Она выглядела как-то неопрятно, и обычно уложенные осветленные волосы были собраны в этот раз в хвост. — Привет, — негромко сказал парень, открывая холодильник. — Чё случилось? Почему все такие кислые? — рука потянулась за бутылкой «Боржоми». — У своего отца спроси. Я поеду к Лене сегодня, вечером буду, — наконец нашла женщина в сумочке свой бумажник, проверяя в нем наличие наличных, чтобы поехать на такси. После она вышла в коридор, и дальше слышалось лишь шуршание курток. Кирилл налил воды в стакан и вышел за ней. — А просто сказать нельзя? Катя что-то натворила? — предположил он, ведь младшая сестра при встрече как-то быстро скрылась с его глаз. — Нет, Кир, — ответила женщина, поцеловала сына в щеку, схватила первые попавшиеся ключи с полки, собираясь выходить, но бросила их обратно со словами: «Это твои», а затем взяла свои и скрылась за металлической дверью. — О, ребята, — усмехнулся он и взял свою связку ключей в руку, теребя пальцами брелок из Праги, закидывая их на видное место, чтобы не забыть снова при выходе из дома.       Любопытство не взяло верх над похмельем, и вместо разговора с сестрой он предпочёл сон. В отличие от комнаты рыжей и навсегда оставшейся безымянной девушки, его спальня была, как ему казалось, комфортнее. В ней преобладали тёмные или просто спокойные цвета. По просьбе колонка Алиса закрывала шторы, и стены окутал сумрак. Кирилл буквально в том, в чём был, и уснул на заправленной кем-то кровати. Наверняка, это была мама, ведь он вечно забывал это делать. «Зачем, если скоро снова спать?» — всегда думалось парню. Такого рода ответственность за чистое постельное бельё приходит с возрастом, но пока парень и не думал переезжать, ведь аренда квартиры в их городе была удовольствием не из дешёвых, а работать ему было некогда из-за учёбы. Да и зачем, если есть своя родная комната с удобствами в виде стирки, готовки и уборки от мамы? Его устраивала атмосфера в доме, и Кирилла всегда охватывала гордость за то, какая дружная у них семья.       Стук посуды вынудил приоткрыть глаза. Комната была темнее, чем до того, как парень вырубился. Он взглянул на время, увидел 20:14, потянулся на двуспальной кровати, окончательно взъерошивая покрывало, которое и так будто через войну прошло, пока он спал и ворочался на нём. Тихое мурлыканье послышалось где-то в пределах кровати в темноте, и вскоре кошка вальяжно забралась на его торс, запуская слегка концы когтей в футболку и потягиваясь. Его рука легла на лысую спину кошки и прошлась вдоль хребта до хвоста, который напоминал крысиный из-за отсутствия волос на нём. Что может быть лучше, чем когда тебя будит любимое животное?       Приняв решение наконец подняться спустя какое-то время прокрастинации с Музой (так звали четверолапое), Кирилл сменил одежду на домашнюю и вышел из комнаты, будто сова, показавшаяся ночью на дереве из неоткуда. — Да вилкой просто ешь, — послышался знакомый бас. Затем прозвучал смех Кати и снова какая-то возня посудой по столу. Кирилл не ожидал гостей, но и не был удивлён вовсе. Кавалер сестры был частым гостем в их квартире. Восставший откуда-то, будто феникс из пепла, парень взглянул на себя в зеркало, пригладил короткие русые волосы на голове в полутьме коридора и направился к ванной комнате. Наконец горячая вода окутала тело, и похмелье окончательно отступило, впуская в него свежесть, будто утро вот только наступило. Он выбрил лицо, как всегда это делал, ведь редкая щетина раздражала парня. Она проступала только в редких участках на скулах, придавая лицу небрежность и неаккуратность. Редко у кого светлая борода растёт равномерно, но это лишь упрощало жизнь Кириллу — меньше придётся срезать. — Доброе утро, — первая заметила брата в дверном проёме кухни девушка, коряво держащая пальцами азиатские палочки для еды, из которых в тот же момент вывалилась обратно лапша в коробок с воком. Темноволосый парень сидел к нему спиной, и было видно только его голые широкие плечи в чёрной майке-алкоголичке. Он всегда носил только чёрное, но, по мнению Кирилла, ему это дико шло. — Привет, — низким голосом поприветствовал его гость и повернул голову набок, встречая взглядом свежего после душа парня, который прошёл мимо обеденного стола и оккупированного частично стола. — Кир, будешь лапшу? Мы тебе тоже бокс с морепродуктами заказали, как ты любишь, — с набитым ртом проговорила Катя, сидя в позе лотоса на угловом диване в просторной кухне, в которой царил лёгкий хаос. Как только мама уходила на дольше, чем на полдня, там сразу скапливалась мелкая посуда, крошки на столешницах, и даже шкафчики сестра за собой не закрывала. Это раздражало её брата, но он оправдывал это тем, что ей всего 16, откуда там появится ответственность? Она была любимицей отца, на что Кирилл злился всё детство. Одной лишь мамы ему не хватало, и хотелось ездить на рыбалку с папой, как это делали его друзья, но с ним у парня никогда не ладилось. Тот был излишне требователен к нему, оправдывая это тем, что он «мужик» и всё должен. Он не мог грустить, показывать слабость, и не дай бог пускать слезу. В то же время мама пыталась защищать сына при любой возможности, показывать любовь и заботу к обоим детям, за что Кирилл её уважал. В целом, семья у них была хорошая. Та, которая на вид для соседей идеальная, и которой завидуют многие, ведь в их доме были деньги, кое-какая сплочённость и стабильность. — Спасибо, — слегка улыбнулся тот краем губ и достал коробку вок из бумажного пакета. Он присел на край столешницы, выдвинул шкафчик со столовыми приборами, выхватил оттуда собственные металлические чоккарак и принялся филигранно вытягивать длинные нити лапши, вперемешку с креветками и фрагментами овощей. — Ничего себе, ты самурай. Чего сестру не научил есть нормально? — пошутил Ала́н, замечая, как парень ест палочками, да ещё и не деревянными, которые значительно легче металлических. Гость же решил не мучиться и ел лапшу привычной вилкой. В его боксе та была перемешана с грибами. — Куда уж мне до него? — фыркнула девушка, всё ещё мучаясь с одноразовыми палочками. — Он любит азиатскую кухню. — Правда? — приподнял густую бровь брюнет и вытер губы салфеткой, кидая её на стол рядом с собой и отодвигая подальше пустую коробку с редкими остатками китайской лапши. Кирилл лишь дернул плечом слегка, запивая еду водой, которой всё ещё не хватало в его организме после ночных приключений. — У него в детстве был друг из Кореи, Кихун, так он у них дома буквально всё детство и провёл, — выдала снова какой-то рандомный факт из жизни сестра, и парень немного удивился, что та вообще заговорила об этом. — Почему был? — поинтересовался Алан, закидывая ногу на ногу и расслабляясь в обеденном кресле, который, кстати, принадлежал отцу семейства. — Они уехали пару лет назад, к сожалению, — перенял инициативу на себя тот, чьи факты из жизни выдавала сестра. — Они в России долго прожили? Почему уехали? — его низкий голос всегда казался каким-то серьёзным, и Кириллу даже показалось, что тот допрашивает его, но не ответить было бы грубо. — Долго, лет 15. Папа его по-русски отлично говорил, потому что его мама была русской, но жена еле-еле учила. Ну, можно сказать, и не учила вовсе, нужды не было. Она не работала, только за домом следила, а отец Кихуна работал в серьёзной фирме, но когда филиал закрыли, они вынуждены были переехать в Сеул. Мы всё ещё общаемся с ним, он зовёт к себе, — с ноткой тоски сказал Кирилл, вспоминая своего единственного друга и перемешивая лапшу. — Почему ещё не там? Уже был в гостях? — Ещё не был, но год назад, в ноябре 2013-го, был принят какой-то безвизовый режим, так что теперь я реально задумался, — признался Кирилл. Катя как-то померкла на фоне этой беседы. Она всегда была равнодушна к Азии и мечтала поехать в банальную Америку. — Почему нет? Тем более, когда у тебя там друг, меня с собой возьмёшь? — снова проступила ухмылка на его лице. Кирилл не сдержал улыбки в ответ, пережевывая еду и кидая пустую коробку в мусорный бак под умывальником.       Буквально всё в осетине притягивало к себе: голос, улыбка, не звонкий смех, серьёзность и внезапная несерьёзность иногда. Он чем-то походил на отца Кирилла, внимания которого тот так жаждал с самого детства. Может, поэтому он обрёл эту тягу к мужскому полу, которую приходится подавлять в себе всю жизнь? Может, правду говорят о том, что геями становятся? «Но я ведь не гей, я сплю с девушками», — постоянно повторял себе Кирилл. Для убеждения самого себя в сказанном, он встречался с Полиной ещё со школьной скамьи. Она — довольно странный человек, как считал парень. Ведь он сам никогда бы не позволил кому-то так с собой обращаться, как она позволяет обращаться с собой ему. Кирилл может быть с ней необязательным: может внезапно пропадать — и так же внезапно появляться, не отвечать на сообщения в «ВКонтакте», не отчитываться, как это делают обычные парочки. Она прощала ему буквально всё, пытаясь игнорировать тот факт, что чувств у него к ней никогда не было. — Погнали. Только Катю с собой не возьмём, она даже чоккараки держать не умеет, — пошутил брат над нею, а та лишь одарила его холодным взглядом из-под бровей, кривясь в саркастической улыбке и продолжая коряво накручивать на палочки остатки лапши. Поправив длинные русые волосы за ухо, облепляющие её плечи, она наконец взяла в руку вилку, перевернула коробку над лицом и выгребла оттуда остатки еды, затем с гордостью жуя с набитым ртом, как будто сделала что-то умное. — Сама грация, — подметил Кирилл и направился обратно к себе в комнату, натыкаясь по пути на Музу и подхватывая её. Кошка буквально вилась вокруг парня, постоянно прибывая в его комнате. Иногда она предпочитала отца семейства, но когда его не было дома, всегда выбирала мужчину помладше.       Оставив дверь в коридор открытой, Кирилл уселся в компьютерное кресло с кошкой и пальцем ноги нажал на кнопку включения на блоке. Муза любила улечься у него на коленях, пока тот играл. Возможно, поэтому животное предпочитало проводить время с ним: он давал ей возможность отдыхать на себе, в отличие от мамы, которая вечно убирала или готовила, и от сестры, которая постоянно бегала куда-то к подругам или в школу. Катя только оканчивала 11 класс и хотела поступать на юридический. Почему именно туда? Это было до смерти скучным делом по мнению брата, но отец всегда хотел, чтобы она стала серьёзным человеком в будущем и не нуждалась в деньгах. Кирилла расстраивала её податливость. Он всегда имел свою точку зрения и выбирал профессию сам, несмотря на попытки отца запихнуть его в военное, чтобы тот стал каким-то важным полковником. Но иногда Кириллу казалось, что отец хотел избавиться от него. Кирилл закончил кадетскую школу, в которой учился с 12 лет, и все двери в военные университеты перед ним были открыты. Он мог выбрать инженерные, авиационные, артиллерийские, разведывательные специальности — но это было вовсе не интересно. И снова он стал разочарованием для отца.       Мимо комнаты пронесся Алан, закинувший на плечо Катю, а та радостно визжала, делая вид, что ей это не нравилось. — Дурак, отпусти! — стучала она по спине высокого парня, приговаривая, пока тот нес её в спальню. Это отвлекло Кирилла от игры в Far Cry. Он приспустил наушник и прислушался к их разговорам, пока Алан не кинул её на кровать. Они притихли, а Кирилл, управляя Джейсоном Броди в игре, снова подумал о сестре и её избраннике. Почему Алан выбрал её? Они настолько разные. Да и он старше её. Когда он только появился в её жизни, отец буквально с ума сошел. Он изо всех сил пытался отговорить Катю встречаться с «кавказцем», будто тот был опасен для неё только из-за своей этнической принадлежности. Но Алан был явным исключением. Они встретились где-то в центре, когда Алан подрабатывал официантом в ресторане. Катя сразу оккупировала его перед подругами, которые все плавились при виде серьёзного осетина, и на протяжении месяца они приходили туда каждую субботу. Наконец Алан пригласил её куда-то.       Отец узнал почти сразу — Катя не скрывала ничего от мамы, и та давно одобрила её выбор. Мама называла его жеребцом, а папа уничижительно обзывал его горным козлом за глаза. Как же он бесился, когда упоминали её кавалера. Кирилл связывал это с заботой, но понимал, что отец всё-таки был разочарован — Алану было уже 21, и он был на пять лет старше её. Алан даже решил навестить их раз, когда отец был дома, чтобы сказать ему, что не собирается «осквернять» его дочь и что у него нет намерений просто поиграть с ней. Но сама Катя не отличалась скромностью. Она врала маме, что у них ничего не было, но в это верилось с трудом. Даже сейчас, когда в комнате стало тихо, Кириллу было очевидно, что она снова совращает пацана.       От этих мыслей он внезапно задумался о том, где родители. Отец часто работал по ночам, но мама обычно была дома в это время. Он вспомнил, что она собиралась к тёте, и что дома произошла какая-то ссора до прихода Кирилла утром. Это вылетело из головы. Парень поставил игру на паузу, взял телефон в руку и написал маме сообщение: «Где ты? Когда будешь дома?» Она ответила, что хочет остаться у Ленки, своей старшей сестры. Тётя жила одна и всегда была рада, когда мама оставалась у неё с ночевкой. На вопрос о том, что случилось с отцом, она не ответила, просто проигнорировав его последнее сообщение. Почему-то парень не подумал о том, что могло произойти что-то серьёзное, и писать отцу не стал.       Кирилл оставил кошку на своем месте, давая ей насладиться теплотой после себя, а сам направился в кухню за кофе. Он приостановился, выходя из темноты своей спальни, в которой горел только монитор компьютера, и прислушался. Боясь пройти мимо открытой комнаты сестры в неподобающий момент, он не мог не заметить зеркало напротив её двери, которое иногда позволяло увидеть край её кровати, когда ты стоишь у его комнаты. Однажды, покидая своё логово, он увидел в этом зеркале колени Алана, сидящего на её бордовом покрывале, и пятки Кати, которая сидела на нем сверху. Они просто целовались. Это было одновременно противно, ведь это была его сестра, но в какой-то момент Кирилл заметил, что его взгляд не мог оторваться. Он пытался представить на её месте кого-то другого, чтобы это не было так странно. В такие моменты он чувствовал себя извращенцем, и с трудом отрывал взгляд, выходя из комнаты, стараясь не показать, что он заметил. Он прошел мимо её комнаты, как ни в чем не бывало.       Но сегодня он не угадал — комната оказалась пустой, и он заметил это боковым зрением. Не успев сообразить, он продолжил идти к концу коридора, и вот на входе в кухню увидел их. Привычное зрелище: сестра на коленях у горного козла — или жеребца, как кому угодно. Его руки лежали у неё на пояснице, приподнимая её чёрную оверсайз футболку, но Алан быстро убрал их, заметив Кирилла, и замер в ожидании реакции. Кирилл должен был, наверное, злиться, но эту роль уже с успехом исполнил отец. Давить на Катю было бы слишком.       Иногда она удивляла его своей раскованностью. Он выудил из холодильника нарезанную колбасу, затем пару кусков хлеба, сложил на тарелку и принялся искать свою чашку. Он торопился покинуть кухню, судорожно открывая шкафчики и машинально окидывая взглядом помещение. Вспомнив, что видел чашку на столе, он не мог не заметить пару. Катя сидела спиной к нему, продолжая целовать шею Алана, не обращая внимания на присутствие брата, как будто её это не волновало. Для Кирилла это было противно. Он бы предпочёл не видеть этого. Но взгляд Алана был устремлён в сторону парня. Несмотря на его попытки не смотреть, он понял, что тот нацелил свои чёрные как смола глаза прямо на него. Это взбудоражило.       Парень замер, глядя в ответ в его глаза с тарелкой в руке. В ту секунду за окном раздавался только сильный осенний ветер, треск веток, и поцелуи Кати, что рассыпались по шее Алана.       Словно испуганная овца, Кирилл выскочил из кухни, ринувшись обратно в свою комнату, закрыв за собой дверь, и облокотившись на неё. Дыхание сбилось, а в животе посыпались болезненные ощущения от стыда, как будто его поймали за чем-то, а не наоборот. Он взглянул в темноту комнаты, где свет монитора давно погас. В ушах стоял какой-то писк волнения, а в горле застрял ком. Зачем он вообще туда вышел? Ощущая себя жалким трусом, он уселся в кресло. Муза исчезла куда-то. Было так стыдно — ведь это его младшая сестра, и её поведение вводило его в этот эмоциональный тупик. Почему ему не все равно? Или почему он не злился на неё? Любые другие эмоции казались ему правильнее страха.       Когда решение покурить прямо в открытое окно пришло, Кирилл уже не хотел выходить в зал и идти на балкон. Подоконник быстро стал холодным, потому что октябрьский ветер врывался в комнату, теребя тонкую ткань прозрачной тюли и слегка шевеля тяжёлые шторы. Пепел соскальзывал с кончика сигареты, вылетая в пространство и кружась по воздуху. Иногда Кирилл хотел бы ощутить то же самое — полет, свободу. Вся жизнь казалась притворной, спектаклем, в котором Кирилл играл роли сына, брата, студента и парня Полины. Почему так сложно быть собой? Какой смысл в жизни, если это не настоящая жизнь?       Внезапно послышался стук в дверь. Кирилл вздрогнул, выныривая из омута своих мыслей. Он обернулся, но дверь не отворилась. Стук повторился. Это не была Катя — она всегда врывалась, как будто стук — это не просьба войти, а ритуал перед взломом. Кирилл робко подошел к двери, выбросив сигарету, которая упала где-то на газон с десятого этажа, и открыл дверь, встречая тёмный силуэт в коридоре. — Будешь пиво? — предложил Алан, держа бутылку в руке и отпивая с горла. Он был слегка выше Кирилла, хотя тот и сам считался высоким в семье. — Что? — Кирилл, не ожидавший такого вопроса, переспросил. — Погнали пить пиво с нами, чего ты тут один торчишь? — Алан кивнул в сторону зала, где горел яркий свет, резавший глаза, привыкшие к темноте. — Ладно, — выдавил из себя Кирилл, вдруг почувствовав внутреннее замешательство. На самом деле, пиво ему совсем не хотелось. Похмелье только начало отступать, а тут еще эта история. Но Алан уже принял его согласие и, развернувшись, с вальяжным видом пошел в коридор, скрываясь за аркой, ведущей в просторную комнату с огромным телевизором и диваном, на котором всегда было место.       Катя возилась с Apple TV, стоя перед экраном, и пыталась разобраться с пультом, который казался ей слишком современным. Почему у нее это всегда вызывает столько трудностей? Кирилл подошел к ней, выудил пульт из ее рук и быстро, без лишних слов, открыл Netflix — именно то, что она, наверняка, хотела найти. — Ты чего, снова трогаешь мои вещи? — заметил он, с удивлением замечая на ней свою черную футболку с принтом Placebo. — Мне она нравится, — нагло заявила Катя, а Кирилл нахмурился, снова оглядывая её. Это всё становилось тяжелее терпеть. Сначала она садится на колени к кому-то при нем, теперь ещё и носит его вещи? — Сняла и положила туда, где взяла, — голос его стал заметно серьезнее. Он сдвинул брови, глядя на сестру с холодной решимостью. Катя уставилась на него снизу вверх, не собираясь сразу подчиняться. Алан сидел на диване с пивом, наблюдая за ссорой, без особых переживаний. Алан сидел на диване с пивом, глядя на типичную семейную ссору. Со стороны это ничуть не удивляло. — Ты расслышала, что я сказал? — Кирилл повторил свою просьбу, слегка подтянув ткань футболки и в голосе появился едва ли сдерживаемый упрек. — Снимай.       Катя демонстративно стянула футболку, оказавшись в черном лифчике и коротких шортах, которые раньше не были видны под мешковатой для ее тела футболкой. Кирилл не мог не заметить, как её грудь слегка выдается из бюстгальтера, благодаря подкладкам пушапа. — Доволен? — рыкнула она, кидая футболку прямо в него. — Ты ебанутая? — Кирилл кривился и отводил взгляд, отходя в сторону дивана. Он бы предпочел не видеть это. — Можно подумать, ты меня в купальнике не видел раньше, что за драма? — с усмешкой спросила она, поставив руки на бедра и оставаясь стоять в черном лифчике посреди комнаты. Кирилл почувствовал, как его раздражение растет. — Да я блять уже почти все видел, и как ты почти совокупляешься с кем-то, — он указал в сторону сидящего на диване Алана, который, не моргнув глазом, продолжал пить пиво. — Как ты полуголая расхаживаешь, завлекая его, так что ж теперь? Может мне в ванной с тобой мыться, чтобы ты не чувствовала себя одинокой, подруга? — Чего? Я у себя в квартире нахожусь, и имею право приводить сюда кого хочу, и целоваться с кем хочу, — заявила Катя, еще раз топнув ногой для убедительности. — Кать, заткнись и иди оденься, — раздался голос Алана. — Коротко и по делу, — усмехнулся Кирилл, немного расслабляясь. Он уселся на диван, отстранившись от случившейся ситуации. — Ой блять, пошли вы, — выкрикнула она, не выдержав, и направилась к своей комнате. Кирилл взял бутылку пива, открыл её с характерным шипением и, выпив несколько глотков, попытался успокоиться. — Крутой фильм, — сказал Алан, глядя на главный экран телевизора. Он тоже отпил из своей бутылки. Кирилл взглянул на телевизор, видя список рекомендаций и понимая, о каком фильме идет речь. — «Старикам здесь не место»? — спросил он, откидываясь в кресле. — Да. Мрачноват, но заставляет подумать, — кивнул слегка парень, немного покачивая почти опустошенную бутылку с остатками хмельного напитка. Кирилл так же кивал, делая глоток тёмного пива, чувствуя, как холодный напиток обжигает горло и утоляет жажду. За окном ещё продолжался дождь, а здесь, в тёплом помещении, пиво стало каким-то утешением. Фильм был философским триллером, который затрагивал вопросы морали, судьбы и неизбежности насилия в мире, однако при семейном просмотре его с отцом и сестрой, та его не оценила. — Катя назвала его скучным, — усмехнулся Кирилл, держа в руке бутылку пива. — Ну, я не удивлен, — дернул плечом Алан, поставил пустую бутылку на столик и потянулся за пультом, который разъяренный парень бросил недавно неподалеку от чипсов в глубокой тарелке. — Ты дико странный, — пиво сразу дало о себе знать, и Кирилл почувствовал легкость, которой давно не было. Только под действием алкоголя он начал смелеть, говоря то, что на самом деле думает. Алан только ждал продолжения, его взгляд был темным, почти как уголь. Иногда Кирилл не понимал, смотрят ли зрачки на него или сквозь него. — Ну, мы с тобой одногодки, но я не встречаюсь с малолетками. Кирилл произнес это почти невольно, как-то слишком резко, и сам понял, что сказал не совсем так, как хотел. — А ты с малолетками не встречаешься? — Алан задал вопрос с холодной серьезностью, но не похоже было, что он шутил. — Чего? — Кирилл сначала воспринял это как шутку, но быстро заметил серьезность на лице собеседника. — О чем ты вообще? Моей девушке лет как мне. — Да я не о твоей девушке говорю. — А о ком же? — градус напряжения сразу повысился. Разговор только обрел интересную форму, как в комнату ворвалась Катя, ища свои шлепки. — Папа приехал, он стоит внизу, нам нужно поговорить о маме и их ссоре, — Катя быстро сообщила, будто это не что-то важное. — Почему он не зайдет? Что за бред? И почему он тебя позвал только? — ревностно спросил Кирилл, преследуя девушку, которая уже сунула ноги в носках в шлепки, в которых ходила по дому, и направилась к входной двери. — Потому что ты вообще не в курсе конфликта и тебе все равно, зачем ему с тобой говорить. Не знаю, почему он не хочет зайти, может, думает, что мама дома, — Катя ответила без особой уверенности, будто она и сама не верила в то, что говорила. — А что там за конфликт? Мама ничего мне не рассказала, может хотя бы ты сможешь? – одернул он ее, хватая за руку у локтя и останавливая сестру, когда та уже открыла дверь. — Дай я с ним поговорю, он хочет из дома уйти. — Это прозвучало как гром среди ясного неба, и Кирилл отпустил её, отпуская на свободу. Он остался стоять в ступоре, не веря своим ушам. Отец, как всегда, избегал его. Он словно не существовал для своей семьи, как будто был никем. — Что случилось? — немного взволнованно спросил Алан, когда Кирилл вернулся в гостиную и снова уселся на диван. — А мне откуда знать? — опрокинул он бутылку и несколькими глотками допил пиво. – Она тебе что-то говорила про отца и мать? — Нет, абсолютно ничего. — Клево, — нервно усмехнулся Кирилл и, кусая нижнюю губу, посмотрел в сторону двери на балкон. — Погнали покурим? — предложил он. Алан молча кивнул, и вскоре оба оказались на застекленном, но с открытыми рамами балконе. Городские огни были завораживающими, успокаивающими, как светлячки в ночи. Они переливались вдали, где многоэтажки скрывались в тумане. — А о чем ты вообще говорил? Какие малолетки? — Забей, — Алан не стал углубляться в разговор, вставив фильтр сигареты в пухлые губы и прикурив от зажигалки. Огонь танцевал в воздухе, пламя бегало от ветра. — Да нет уж, не нужно делать вид, что ты что-то знаешь обо мне такого, за что мне было бы стыдно. Это не так. — Кирилл не хотел сдаваться. Его голос был уверенным, хотя и с отголоском раздражения. — Я не делаю вид, я правда знаю. — Голос Алана был жутко спокойным. Он стоял немного ссутулившись, чтоб локти упирались в раму, и смотрел вниз. — Ой да не пизди, — отмахнулся Кирилл, продолжая мучить зажигалку. Но Алан выпрямился, становясь на голову выше, и свет из квартиры падал на его левую часть лица, оставляя правую сторону поглощенной тенью. Он схватил руку Кирилла грубо, сжал сигарету в зубах и поднес тлеющий конец прямо к сигарете во рту собеседника. Кирилл, слегка опешивший, не сразу сообразил, что надо затягиваться, но все-таки сделал это, несколько раз втянув воздух через фильтр. Сигарета начала тлеть, а Алан отпустил его запястье и наконец заговорил: — Я видел тебя вчера. Ты на улице зажимался с каким-то пацаном.       Словно мир рухнул. Кирилл замер, и сигарета в его руках неожиданно стала тяжелой, как свинец. Он схватил ее между пальцами другой руки, пытаясь удержать, чтобы не уронить. Мозг словно завис, не мог поверить в сказанное. Вспышки прошлого, разрозненные моменты: улица, чужие лица, куртки, трение ткани, банка с виски и колой, и — этот чужой запах. Он вспомнил лицо незнакомца, губы которого целовал в свете фонаря, обтираясь где-то под кирпичными стенками клуба. — Слушай, — продолжил Алан спустя молчание, — я говорю это не для того, чтобы тебя пристыдить, мне плевать на это. Но ты вчера был на грани. Если ты хочешь в своем городе, где много знакомых и где-то теребится твоя сестра, искать пареньков, сначала сними комнату, а потом убедись, что им есть 16 хотя бы, — выделил последнее он и потушил окурок в пепельнице отца. — Хотя бы? — Ему, блять, 15 лет, Кирилл! Ты понимаешь, что будет, если кто-то узнает, что ты трахаешь ребёнка? — Да какого ребёнка?! — Кирилл вскрикнул, судорожно хватаясь за раму окна. Его сердце забилось быстро, пульс бил по вискам и был слышен даже сквозь ветер. Он сжался, будто по нему проехались танком, и снова поднес сигарету ко рту и затянулся, чтобы вернуть хоть какое-то ощущение контроля. — Ни черта не помню с вчера! Но проснулся я у какой-то девушки. Когда я успел, блять, столько людей за ночь выебать?!       Алан, глядя в его глаза, задумался. Он отвёл взгляд на город, словно пытаясь осмыслить услышанное. Ветер усилился, налетая на них, обжигая кожу, и от холода по телу прошла дрожь. Было тяжело дышать, и тишина между ними стала почти невыносимой. Когда они вернулись в гостиную, в телевизоре продолжала мелькать картинка, но никто так и не включил ничего. Катя все еще не вернулась. Кириллу было все равно, где она и что происходит между родителями. Весь его мир трещал по швам. — Кто-то еще видел? — перед тем, как уйти, он обернулся и спросил Алана, который разблокировал свой айфон. — Не думаю. Я спугнул вас шумом, вы свалили куда-то, и больше вас не видел. Но этот малой — брат моего друга. — Блять... — нервно засмеялся Кирилл, пытаясь избавиться от напряжения, и потер переносицу. — Если он узнает что-то, значит все уже знают, поэтому, я не думаю, что я смогу как-то тебе помочь с этим. Но если ты не будешь повторять такие ошибки, у тебя есть шансы, что тебе кто-то поверит.       Кирилл молча кивнул. Развернувшись, он вернулся в свою комнату. Каждый раз, когда он выходил из неё, что-то ломалось. Может, ему лучше не покидать её вообще? Он не мог простить себе эту ночь, не мог понять, как ему дальше жить с этим. Спать не получалось. Когда дверь за Аланом закрылась, Кирилл остался один, в тишине, и не стал ждать Катю.