Мой глупый лис

Герберт ушёл рано утром, пока все спали. Когда Мэтью по привычке приказал позвать его после завтрака, служанка сказала, что он уехал. Только в этот момент Мэтью вспомнил вчерашний разговор. Они жили вместе больше года, почти не расставаясь. Дворецкий всегда был рядом, тренировал его, поддерживал как мог и защищал. Он из месяца в месяц, рискуя своей жизнью, проводил с ним полнолуние. Оберегал его от всех, а всех от него. Если бы не Герберт, Мэтью уже давно бы кого-то укусил. А сейчас дворецкий уехал, ещё и так надолго… Было непривычно. Мэтью не ожидал, что так скоро почувствует отсутствие надёжного дворецкого. Поначалу их отношения не заладились, что не удивительно. После обращения было решено спрятать Мэтью в этом поместье, самом отдалённом от города и самом неизвестном из владений семьи. О документах отец позаботился, чтобы при возможном поиске ничего не связывало этот дом и Лемвиков. Первое время поместье было скорее тюрьмой без слуг и лишь с одним надзирателем. Герберт не отходил от молодого господина, следя за каждым шагом, а ночью запирал в комнате. Около двух месяцев ушло у Мэтью на принятие того, что с ним творится и какую опасность он несёт другим. До этого юноша постоянно пытался сбежать. Он считал обращение лишь страшным сном и хотел вернуться к обычной жизни. Мэтью молил Герберта, чтобы тот связался с Райаном. Просил, чтобы привёз друга сюда, раз нельзя самому поехать в город. Мэтью хотел всё ему объяснить. Хотя что он мог объяснить, если сам ничего толком не понимал? Последнее, что Мэтью помнил, — это как хотел встретить Райана на балу, но так и не смог. Уже сильно позже Герберт рассказал, что именно Райан приволок его домой той ночью. Но как они встретились и что видел друг, он не знал. Ему было так стыдно перед ним. Мэтью хотел, чтобы Райан знал правду, что он ждал, что не променял его на незнакомца. Юноша даже не предполагал, что всё так может обернуться. Мэтью не соглашался на всё, что тогда произошло. Он даже толком не помнил, а что именно тогда произошло. Лишь постепенно Мэтью понял, что не может рассказать Райану главного — почему он здесь заперт. И не может даже допустить приезда друга сюда, ведь не должен подвергать его опасности. Герберт понимал это сразу. Мэтью ненавидел его за это вначале, но так и не сказал «спасибо», когда сам всё понял. В итоге тюремщик стал его самым близким человеком, тем, кто рискует ради него жизнью. Мэтью провёл утро, как обычно. Дворецкий никогда не разделял с ним завтрак, сохраняя эту часть приличий, и не важно, был в доме кто-то ещё или нет. Поэтому, как всегда, юноша совершил трапезу в своих мыслях. Раньше в моменты одиночества он корил себя за прошлое, за те выборы, что сделал. Думал, что отец был прав. Мэтью должен был больше времени уделять помощи в семейном деле, но лишь растрачивал силы на развлечения. И вот куда это привело. Всё свободное время в поместье Мэтью блуждал в этих мыслях, вспоминая прошлое. Но в последние два дня что-то изменилось. На смену бесполезным рассуждениям, «если бы я сделал то или это», появилась надежда, что скоро всё может измениться. Он сможет всё исправить. Тёплые мысли, светлые, они грели душу и разгоняли мрак внутри. Когда Мэтью завершил завтрак, тело, привыкшее к ежедневным тренировкам, само привело в зал. Без Герберта это было мало продуктивно, но юноша всё равно сделал разминку и пробежал несколько кругов, чтобы хоть немного выпустить энергию наружу. После всех утренних ритуалов Мэтью, не придумав ничего лучше, решил навестить девушку. Себя он, конечно, убеждал, что это ради информации. Но в глубине души прекрасно понимал, что просто соскучился по простому человеческому общению с другими людьми. Оборотень в человеческой форме тоже подойдёт. У Герберта много хороших и полезных качеств, но, к сожалению, разговорчивость не входила в этот список. Он всегда говорил кратко, редко и по делу. Мэтью приоткрыл дверь в первую из двух смежных комнат, заглянул внутрь и спросил: «Можно войти?» Услышав тихое «да», прошёл и закрыл за собой дверь. Он попал в небольшое пространство, которое выполняло роль гостинной и отделяло коридор от спальни. В помещении был стол со стульями, софа, шкаф с книгами и проход в смежную комнату-спальню, которая была в несколько раз больше первой. Там располагалась кровать, трюмо, шкаф, камин и кресло у него. Сейчас проход между смежными комнатами был любезно обвешан цветами аконита, которые не позволяли Кейле и Фину выйти, а Мэтью — пройти к ним. Он подошёл на допустимый аконитом метр к проходу во вторую комнату и посмотрел в проём. Там, на таком же расстоянии от него, стояла Кейла. — Доброе утро, — сказал Мэтью, не придумав ничего оригинальнее. — Доброе утро, — ответила девушка. Они постояли так какое-то время, потом она прервала молчание. — Если вы пришли проверить, то мы всё ещё здесь и вряд ли куда-то денемся. На слове «мы» она повернула голову и посмотрела на кровать, где лежал, свернувшись, и спал маленький лисёнок. Мэтью всё же казалось очень странным, что Фин предпочитает форму лиса, а не человека. Не мог же мальчик быть обращённым настолько давно, чтобы эта форма оказалась для него привычнее. Это надо выяснить, но аккуратно. — Я вас не проверяю. Просто подумал, вдруг вам скучно или грустно, и решил зайти. — Спасибо Герберту, он принёс много книг. Так что мне не скучно. А насчёт грусти, пока не вижу для неё повода. Надеюсь, я не ошибаюсь. — Нет, конечно. — Сегодня вы без дворецкого? — Он уехал. — Быстро. Всегда восхищалась людьми, у которых между словами и действиями нет промедлений. Надеюсь, его путешествие будет успешным и безопасным. — Он справится. Кейла немного прищурилась, смотря на Мэтью, и спросила. — Мне интересно, кто он такой, что вы так в нём уверены? Он может столкнуться с оборотнем и не с одним. А вы, да и он вчера, кажетесь абсолютно спокойными. Мэтью не знал, как объяснить, кто такой Герберт. Потому что, во-первых, сам до конца не понимал, кто он, точнее, кем он был до того, как начал работать с его отцом. А во-вторых, не был уверен, какую информацию безопасно кому-то разглашать. Не придумав, как удачнее соврать, сказал уклончиво: — Он мастер широкого профиля. — Ширина его профиля поражает, раз включает опыт взаимодействия с оборотнями. Мэтью решил отвлечь девушку от дел дворецкого и сменил тему разговора. — А можно вас спросить, раз мы начали обмениваться вопросами? Давно Фин оборотень? — Пару месяцев. А почему спросили? — Я не понимаю, почему уже второй день мальчик выбирает быть лисёнком, а не человеком. Вот я и подумал, может, он уже давно оборотень или, может, долго скитался в звериной форме, но от всех этих мыслей стало как-то неприятно, и я решил узнать. — Нет. Он недавно обращённый. Но в человеческой форме жизнь принесла ему достаточно много боли. Поэтому в присутствии других людей, особенно мужчин, ему так спокойнее, — она посмотрела на малыша, который как раз в этот момент завозился на кровати, как будто чувствовал, что сейчас говорят о нём. — Я была удивлена, когда очнулась в вашем доме и увидела его в человеческой форме. Хоть вы и не понимаете, а для него это очень смелый поступок. Мэтью надоело стоять, но сбивать сложившийся настрой и идти за стулом не хотелось. Он не придумал ничего лучше, чем сесть на пол. Девушка посмотрела на его действия, улыбнулась и тоже села. Теперь они выглядели ещё смешнее, чем раньше. Два взрослых человека сидели напротив друг друга на полу на расстоянии двух метров и вели разговор так, будто это самая удобная поза для общения. — Фин смелый и настойчивый ребёнок. Так звал о помощи, что пройти мимо было невозможно. Кейла, а вы давно оборотень? — Мэтью даже не понял, почему спросил так прямо и вдруг. — Какое-то утро допросов. Давно, даже слишком. Но не уверена, что хочу сейчас про это говорить, — лицо девушки заметно помрачнело. — Простите, не хотел вас расстроить. Я просто уже второй день думаю, почему вы убежали именно сейчас. На недавно обращённую не похожи, а раз так, что держало раньше? Но если не хотите, конечно, можете не отвечать. — Я ушла из-за Фина. Не хотела, чтобы он охотился, а в семье я бы просто не смогла его от этого отгородить. — А за ним не придёт тот, кто его обратил? Кстати, а оборотни могут влиять на своих детей? Не знаю, как лучше назвать обращённых. — Обычно детьми и называют. За ним никто особый не придёт, только если забрать вместе со мной. Он мой сын. — Сын? Но Фин же сказал «брат»? — Мэтью медленно понимал, но накатывающее осознание совсем ему не нравилось. — Как будто если бы восьмилетний ребёнок привёл вас ко мне, вы бы поверили, что я его мама? Легенда про сестру звучит правдоподобнее. Поэтому я ему и наказала перед побегом, что если вдруг кого-то встретим, то мы брат и сестра. Я тогда, конечно, думала, про обычных людей на улице или в таверне, но уж как вышло. Да, вы все правильно услышали, я тот оборотень, что укусил Финиана. Мэтью не удержался и достаточно громко крикнул: — Но зачем?! — Для него так было лучше. Да и альтернативы особо не было, либо я делаю его оборотнем, либо моя семья делает его обедом. — Ненавижу оборотней, — в сердцах ляпнул Мэтью и тут же уставился на Кейлу. — Ну не всех, но таких, как твоя семья и Дерек, ненавижу. — Почти все такие, как они, — другие обычно не выживают. Но в случае малыша, для него это правда скорее хорошо. Он сирота, и мир не был к нему добр. После этого разговора наступила мрачная тишина, где каждый пребывал в своих мыслях, но потом Кейла снова прервала молчание. — Раз уж у нас день откровенных разговоров, расскажете, как получилось, что вы стали оборотнем? — Да я и сам толком не помню, если честно. Был на балу, танцевал, пил, а потом раз, и мне говорят, что я лис-оборотень и мне нужно выметаться из отчего дома в ссылку сюда. Даже попрощаться ни с кем не смог, просто увезли одним днём. — Как-то очень грустно звучит. Но я восхищаюсь вашей выдержкой — целый год терпеть и не сорваться. — Если бы не Герберт, я бы давно… — Мэтью не хотел договаривать предложение. — Даже представить не могу, как можно удерживать оборотня, который рвётся на охоту. — Наручниками, аконитом, серебром. И желательно в подвале. — Вы шутите? — Нет, абсолютно серьёзен. Я бы предложил вам экскурсию в мой подвал, но, увы, пока не могу вас выпустить. — И это правда работает? Можно удержать даже в полнолуние? — девушка, на удивление, позитивно восприняла идею с подвалом. — Ну, как видите. — А можно… — начала Кейла, но не продолжила. Мэтью все же было интересно. — Можно что? — Это прозвучит странно, но можно, если вы сможете стать человеком, я буду в полнолуние сидеть в вашем подвале? Не хочу больше никого убивать, а вам оно не нужно будет в случае успеха. Мэтью удивился такой просьбе, но девушка так искренне на него смотрела, что он сказал: — Можете разделить со мной подвал, даже если мы не сможем убить Дерека. Думаю, Герберт придумает, как это организовать, — только договорив, он понял, что сболтнул лишнего, и немного напряжённо посмотрел на Кейлу. По ней было видно, что она удивлена, но не сказать чтобы сильно. Помолчав немного, девушка сказала: — Да не смотрите вы на меня так, ничего страшного вы мне не сказали. Я догадывалась, что, скорее всего, решение, которое вы нашли, именно такое. Конечно, было бы неплохо ограничиться кровью, но, как всегда в легендах, чем кровожаднее, тем надёжнее. — И вас не волнует, что мы планируем его убить? — Меня волнует, что у вас вряд ли это получится. — Не понял. — Дерек опытный оборотень, не первый год. Он по всем параметрам превосходит вас и вашего дворецкого. Поэтому я вижу ваши шансы на успех крайне минимальными. А насчёт убийства, он мне не близкий друг и даже не часть моей семьи. Когда ты давно оборотень, ужас от убийства притупляется, хочешь ты того или нет. — И вы всё ещё хотите мне помочь? — Даже больше, чем раньше. Девушка лучилась решимостью, и тяжелая атмосфера как-то растворилась сама собой. Они ещё какое-то время проговорили обо всём и ни о чём: о любимых книгах, погоде и еде. Вскоре принесли обед, и Мэтью решил, что надо всё же дать гостям побыть одним. При нём мальчик хоть и проснулся, но сохранял вид лисёнка, а есть точно удобнее человеческими руками. По крайней мере, Мэтью был в этом уверен, поэтому попрощался и ушёл. *** Так продолжалось несколько дней. Мэтью приходил к Кейле, и они общались. Иногда она рассказывала какие-то нюансы из жизни оборотней, иногда он — что-то о своём прошлом. Но больше говорили о книгах и чём-то отвлечённом, стараясь оставить реальную жизнь и сложные вопросы за дверью. Иногда просто сидели и молчали или читали, но вместе. Пару раз даже книгами перекидывались, ведь развешенный дворецким аконит не давал им возможности подойти друг к другу. Фин спал не всегда, но в человеческой форме Мэтью видел его лишь раз и вот тогда он как раз спал в углу на кресле. В остальное время он если и бодрствовал, то изучал комнату в форме лисёнка, залезая в разные углы и выползая оттуда весь обмотанный паутиной. В один из таких вечеров, когда они спокойно сидели в комнате, Мэтью вдруг спросил: — А как у вас происходит обращение? Кейла не сразу поняла вопрос: — Как у всех оборотней, да и у вас, думаю, тоже. Тело меняется, и вот я — большая лиса. — Я толком ничего не помню из тех ночей, — признался Мэтью, — точнее, помню боль и желание есть. Но мне интересно, каково это, когда ты не страдаешь. Кейла внимательно посмотрела на него и предложила: — Хотите, покажу? Мэтью от неожиданности даже не сразу нашёл, что сказать. — Вы почему замолчали? Я просто подумала, что, учитывая обстоятельства, вы, наверное, никогда и не видели, как происходит обращение. А это для общего развития будет полезно. Вдруг Дерек перед вами обернётся, а вы вместо нападения будете смотреть на него с интересом учёного натуралиста. — Да. Никогда не видел. А это несложно? — Да, без проблем. Я же говорила, — и Кейла начала раздеваться. — Вы что делаете? — Хочу минимизировать ущерб от обращения. Платье хорошее, не хочу порвать. — Но вы же останетесь голая, — Мэтью даже сам от себя не ожидал, что так это воспримет. — Вы были на тех же балах, что и Дерек. Вряд ли в моём человеческом обличьи вы увидите что-то новое. Или я ошибаюсь, и у вас другие предпочтения? — Да видел я девушек и не только. И нет у меня предпочтений, — вопрос почему-то задел. Он же из добрых побуждений её останавливал. — А в чём тогда ваши переживания? — сказала Кейла и вернулась к расшнуровке платья. — Я же вас увижу. Совершенно чужой мужчина, — Мэтью хотел отвернуться, но любопытство не давало. — О своей наготе оборотни отвыкают переживать ещё быстрее, чем о смерти и трупах. А в случае с вами… вы даже подойти ко мне сейчас не сможете, так что никакой опасности не вижу. И не отворачивайтесь, а то какой смысл в обращении, если вы весь процесс будете смотреть в стену? И не дожидаясь, пока Мэтью снова попытается её остановить, Кейла скинула платье и начала обращаться. Её кожа медленно покрывалась пробивающейся рыжей шерстью, конечности меняли свой вид, опуская её ближе к земле. Уши поднимались, а лицо вытягивалось, принимая форму лисьей морды. Сзади появился огромный пушистый хвост. Меньше, чем за минуту, из человека она превратилась в зверя, похожего на лису, но в несколько раз крупнее. Мэтью просто стоял и смотрел разинув рот. Ему всегда чудилось, что обращение длится часами, и эти муки бесконечны. А оказалось, это всего лишь минута. Жалкая минута. Да что он успеет сделать за это время? Если Дерек начнёт обращаться при нём, Мэтью разве что сможет попробовать сбежать, и то не уверен, что успеет. Здесь бы вовремя понять, что превращение началось. Пока он думал, Кейла несколько раз потянулась в лисьей форме, затем приняла человеческий вид и оделась. Как Мэтью показалось, обратный процесс занял ещё меньше времени. — Ну как вам вид со стороны? — поинтересовалась Кейла. — Завораживающе и неожиданно быстро. — А вы что, часами обращаетесь? — показалось, что девушка приготовилась снова удивляться. — Наверное, нет. Но, по ощущениям, всё же подольше. — За вас не скажу. Вы, как я уже поняла, особенный. Но остальные примерно так и обращаются. Мэтью тяжело вздохнул и уставился в стену. Теперь было можно: кажется, больше никакого зрелища не обещали. — Почему так вздыхаете? — Оцениваю свои шансы сделать хоть что-то за это время. — И как оценка? — Подсказывает, что шансы стремятся к нулю. Я даже убежать не успею, не то что его связать. — А зачем вам его связывать? — Ну я же должен его победить. — Вроде вы говорили, что хотите оборотня убить. Для этого, кажется, больше подходят пули, нежели верёвки. — Ну нельзя же сразу, а вдруг мы ошиблись и это не он. Да и пистолет я даже достать не успею, не то что применить. — Один не успеете. А если вам помогут, отвлекут… — Боюсь, даже вдвоём с Гербертом не успею. Плюс, оборотни без сигнала обращаются, можно и не понять, что началось. — Ну по запаху заметить можно. При обращении он становится немного другим. — Но я не могу чувствовать запахи, как нормальный оборотень, — Мэтью начинал раздражаться. — Зато я могу, — девушка смотрела на Мэтью с решимостью в глазах. — И как это поможет? — Я хочу помочь. Возьмите меня с собой. Я могу вычислить Дерека. Мэтью понравилось предложение Кейлы. Втроём с опытным оборотнем у них и правда больше шансов на успех, чем вдвоём с дворецким. Но он знал одно. — Герберт не разрешит. — Он разумный человек, если вы всё ему объясните, он согласится. — Вы его не знаете. — Вы правы, я и вас особо не знаю, но почему-то уверена, что вы сможете его убедить, если сами поверите мне и в моё предложение. Мэтью очень хотел ей верить, очень хотел иметь больше шансов на успех, но червячок сомнения скрёбся внутри. Ему нужно было сначала лучше её узнать, а уже потом убеждать Герберта. Поэтому он просто сказал: — Я подумаю.