Ориентация SEVER / Конвертация успешно завершена

Придуманный мной план, включающий в себя новую стратегию был реально неплох. Всяко лучше, чем та линия поведения, которой я придерживался раньше. Однако вывалить все и разом в лицо Герману я все же немного стремался. Наверное по причине того, что понятия не имел, на какую реакцию вообще рассчитывать после своего признания. Так-то, конечно, поговорить нормально, не срываясь в перегибы нужно было обязательно, потому что меня уже малость подзаебала ситуация с неясностью в отношении того, что делать дальше, и в каком направлении двигаться. Сам я себе на этот вопрос, очевидно, дать ответ не имел возможности. А вот у Германа чисто “по-дружески” поинтересоваться мог. Раз уж он всю эту кашу заварил, то скорее всего представлял лучше моего, что в перспективе может меня ожидать. Чем дальше думал, тем больше убеждался, что один единственный вариант, который у меня был, это разговор по душам. Сомнения таяли, и к концу рабочего дня я решился выловить парня, дабы забить с ним стрелку в каком-нибудь кафе, с целью перетереть за жизнь. Правда не сильно удачно, потому что, когда я спустился на второй этаж, в зале его уже не было. Зато все еще был Илья, который по какой-то причине не ушел, и бродил по залу, с сумкой на плече, выглядя при этом максимально подозрительно. Почему он все еще здесь? Завидев меня, парень растянул губы в улыбке: – Я думал, ты уже ушел, – произнес он, направившись ко мне. – Я думал, ты тоже. – Собирался, но поймал себя на мысли, что сил, несмотря на активный день, осталось больше, чем обычно. Можно было бы потренироваться еще с часок. И если бы была возможность, так бы и сделал. – А сверхурочно вообще никак? – Нет. Шторм закрывается в девять. Обычно я ухожу чуть раньше, но перед соревнованиями хотелось бы попотеть подольше. Взять пример с Германа. – Он каждый раз до победного остается? – справился я как бы между прочим. – Да. На полчаса, а то и на минут сорок дольше остальных. Хотя мы заканчиваем в восемь. – Фанат своего дела, – констатировал я. – Ты, я смотрю, недалеко от него ушел, – усмехнулся Илья. – Почему так долго? – Бумажной работы дофига было. Только закончил, – для проформы оправдался я, испытав небольшой дискомфорт от того, что Илья каким-то волшебным образом незаметно оказался чересчур близко, и влез в мое личное пространство. – Работа – это хорошо, но и про отдых нельзя забывать, – ответил он. – Не желаешь прогуляться? Подышать немного свежим воздухом? – Не очень удачная идея. Я сегодня как выжатый лимон. С ног валюсь, – пожаловался я, стараясь голосово и внешне передать всю степень моей усталости. Сильно стараться не пришлось, потому что после продуктивной насыщенной на впечатления встречи с Германом, мой организм реально знатно разморило. – Понятно, – произнес Илья, взъерошив волосы на своей голове. – На самом деле просто хотел вернуться к нашему разговору… сегодня утром. Блять! Лучше не надо! – Илья, я не.. – Я понимаю, что возможно тороплю события, но мне бы хотелось знать, есть ли у меня хотя бы маленький шанс. От услышанного я не смог побороть нервный смешок. – Прости, я сказал что-то не то? – Да, ерунда какая-то, – мотнул я головой, – С чего вы все решили, что я по мальчикам? У меня что, бегущая строка на лбу?? – А ты разве нет? – в удивлении расширил глаза Илья, словно я сказал нечто такое, что совершенно не укладывалось в голове. – Просто от тебя вайб определенный исходит. Я это сразу почувствовал. Если на предыдущих словах я не смог сдержать смешка, то на последнем предложении меня просто порвало, и я бессовестно рассмеялся, наблюдая за озадаченностью, явственно отпечатавшейся на лице Ильи. – Блять… – выдохнул я, поборов внезапный приступ истеричного смеха. – всю жизнь жил, и знать не знал, а тут оказывается, все вокруг видят, и просто молчат по этому поводу. – Ээ, Слав, прости, если шокировал тебя. Я не знал, что… Что ты не в курсе. О, я еще как в курсе, Илюша, но знать тебе об этом совсем необязательно. Во избежание и от греха подальше, как говорится. – Ничего, бывает, – нейтрально отозвался я. – Получается, что тебе уже говорили об этом? – вопросил Илья. – Говорили о чем? – затупил я немного. – Ну, ты сказал, что все решили, будто ты по мальчиком? С твоих слов, ты уже слышал об этом. И кто эти все, кто решил раскрыть тебе страшную тайну? – А это имеет значение? – вопросом на вопрос ответил я. – Да не то чтобы, просто… – Слышал, не один раз. – Но считаешь, что эти люди неправы, – закончил за меня мысль Илья. Ага. Считал. Раньше. Но теперь моя уверенность сильно пошатнулась. Спасибо чересчур большому упорству некоторых штатских. – Считаю, что эта теория слишком притянута за уши, – решил я ответить как есть, чтобы хотя бы немного сбить возможный интерес Ильи к своей персоне. – Я никогда раньше даже не помышлял смотреть в сторону парней. Мне всегда нравились девушки. – Нравились? – Нравятся, – поспешил я исправиться. – Но радикального отрицания того, что у тебя в теории может что-то быть с парнем нет, – сделал охуительные выводы Илья, вторя словам Германа. – Во всяком случае, я не чувствую этого с твоей стороны. К тому же ты используешь прошедшее время, когда говоришь о своей симпатии к девушкам. – Да я не это имел… – Не знаю почему, но мне кажется, ты пытаешься скрыть факт, что неправильная симпатия уже дала о себе знать. Чего ты так боишься?? – Даже если бы она и дала о себе знать, ты серьезно задаешь мне этот вопрос?? – охренел я от такого расклада, во все глаза уставившись на Илью. – То есть в этом случае переживать нечего? Все в полном порядке? А тяга к человеку своего пола – это так, хрень, не заслуживающая внимания? – Ну, для меня уж точно. Я когда осознал свою бисексуальность, вообще не дергался. Просто принял, как данность. Знаю, что споры с самим собой в таких глобальных вопросах до добра обычно не доводят. Так смысл тогда трахать себе мозг, если гораздо лучше трахать горячее тело понравившегося тебе человека. А девушка это или парень, значения не имеет. Главное, чтобы это доставляло тебе радость. Произнеся последние слова, глаза Ильи нездорово заблестели, из-за чего меня бросило в краску. – Не мое это, – сдавленно отозвался я, моментально вспомнил слова, которые мне заполошно шептал Герман на балконе. Сука, вот только не сейчас! – Хм.. возможно тебе просто нужно чуть больше времени, чтобы принять этот факт, – залепил Илья, сделав совершенно не те выводы, к которым я его подводил, заставляя меня встрепенуться. – Мне не нужно никакое время! Я знаю, чего хочу. Парни в этот список не входят, – заверил я его, но судя по легкой где-то немного сочувственной усмешке, Илья мне не поверил. – В большинстве своем, возможно. Но, что-то мне подсказывает, один, два среди этого большинства, может отыскаться. Те, кто проявит завидное упорство в борьбе с твоей радикальной позицией. Вода, как говорится, камень точит. Главное – правильный подход. – Категорически с тобой не согласен. Потому что считаю, что это так не работает, – слукавил я, естественно скрыв, что слова Ильи совсем не далеки от истины, и кое-кто уже проявил достаточно упорства, чтобы я сильно усомнился в своей непоколебимой позиции в этом вопросе. – А ты упертый. Готов во что бы то ни стало отстоять свою точку зрения, и совершенно не допускаешь вероятности, что можешь ошибаться, – произнес Илья, и тут же отвлекся на звук пиликнувшего телефона. – Потому что точно знаю, чего хочу, – ответил я, наблюдая за тем, как парень, разблокировав гаджет, пробежался по тексту пришедшего сообщения и его губы тронула улыбка, после чего он отбил короткий ответ и спрятал телефон в карман брюк, вновь возвращая свое внимание мне. – Да только есть один нюанс. Наши “хочу” имеют свойство меняться. И иногда это происходит слишком незаметно для нас. А когда приходит понимание, уже поздно что-то менять, – закончил он. – Считаешь, что меня постигнет такая участь? – Считаю, что нам непременно надо будет встретиться как-нибудь за чашечкой кофе и всласть обсудить эту тему. А сейчас, прости, мне надо бежать, – спешно свернул разговор парень. – Я думаю, обсуждать здесь нечего, – произнес я, стараясь сделать это как можно более убедительно. Илья мотнул головой, словно поражась моему упрямству. – Ладно. Не буду напирать, – отозвался он, двинув на выход. – Пока. Увидимся. Я же, проводив взглядом спину парня, застыл соляным столбом, ломая голову над тем, какой смысл несло его “Пока”. Это он так со мной попрощался или.. дал понять, что временно не станет делать по направлению ко мне шагов. Блять, почему у меня все было через жопу?? Планировал поговорить с Германом, а в итоге обсудил по верхам терзавшую меня тему совершенно с другим человеком. С тем, кто очевидно имел на меня виды, и даже этого не скрывал. Меня эта ситуация не устраивала, поэтому и было принято решение попытаться увести Илью с дорожки неправильных размышлений. Но все как-то не задалось с самого начала, и результаты мини разговора оказались слишком сомнительными, отчего мне казалось теперь, что я вместо того, чтобы отшить ненужного поклонника, лишь подогрел его интерес в отношении себя. Ну да, так и есть. Все у меня было через жопу. “Главное чтобы еще кое-что через жопу не случилось” гыгыкнул внутренний голос, заставляя меня выругаться. Наверное у всех такое бывало. Когда запланировал какой-то серьезный разговор, и даже успел на него как следует настроиться, все начинало идти по причинному месту. В том смысле, что начинали появляться какие-то препятствия на пути к воплощению плана в жизнь. У меня именно так все и складывалось. Каждый раз, когда я видел Германа и собирался с силами, чтобы к нему подойти, он все время ускользал. Разумеется, не намеренно. Кто-то стабильно перехватывал его в последний момент, и я так и оставался со вступительной фразой а-ля: “Привет. Не сильно занят? Есть серьезный разговор…” стоять, моргая в непонятках. Оно и понятно. Ведь мне в принципе решиться первому подойти к парню с такой темой было сродни подвигу, а тут на тебе. Облом на обломе. Как бы весь боевой настрой не растерять с такими темпами. К концу недели, после безуспешных попыток совершить задуманное, я закономерно начал сомневаться в том, что этому разговору вообще суждено случиться. А точнее, в том, что мне надо поднимать эту тему. Возможно, сама судьба подавала знаки, намекая, чтобы я не порол горячку и просто успокоился? Раз за целую неделю мы с Германом так и не смогли нормально пересечься, значит, видимо, и не надо было. Хах. И естественно, стоило мне лишь поймать себя на этой мысли, и даже немного выдохнуть внутренне, как госпожа удача пожаловала на огонек. Мол, а вот и я! Простите, Бога ради, жуткие пробки, херову тучу времени на дорогу потратила. Бля, и как я мог забыть про то, каким макаром можно было добиться желаемого? Просто напросто расхотеть. И в тот же миг тебе прилетало твое желание в воплощенном варианте. Вечером пятницы, когда последний рабочий день подошел к концу, я закинул сумку на плечо и направился на выход. Дядя Миша как обычно предлагал подвезти меня домой на машине, но я отказался. Сегодня хотелось просто прогуляться. Тем более, что погода благоволила. В кои-то веки не моросило, не снежило, и было не ветрено. А это в Питере приравнивалось практически к джек-поту. То, что рано темнело, меня не сильно смущало. Просто душа желала небольшого променада. То, что я наткнусь на Германа с сумкой на плече на самом выходе, я конечно, не подозревал. Настолько привык, что он уходил чуть раньше моего, что оказался не готов, что мы с ним столкнемся практически нос к носу, когда я открою дверь на улицу. Фирменный взгляд темных глаз и небрежное: – Что это Вы, Вячеслав Игоревич, сидите в "Шторме" дольше остальных? Домой совсем не хочется? – Не сегодня, – немного растерянно ответил я. – Что так? Какой-то особый повод? “Ну, давай. Говори. Самое время” – поторопил меня внутренний голос. – Да. Важный разговор, – решился я идти до победного. Не знаю, показалось ли мне, но после этих слов Герман словно подобрался весь, и его взгляд стал острее. – Разговор, значит… Вечером? – Да, – кивнул я. – И с кем же это у Вас серьезные разговоры по вечерам? – Обычно ни с кем. Но сегодня выпала хорошая возможность, чтобы это исправить. Если, конечно, ты никуда не торопишься? Так вот как выглядит удивление вперемешку с растерянностью на обычно не слишком эмоциональном лице Германа. Потрясающе необычно, но я не мог не признать, что ему эти эмоции очень шли. Я даже засмотрелся. – Хочешь сказать, что разговор у тебя запланирован со мной?? – вопросил Герман, все еще пребывая в удивлении от такого поворота, очевидно пытаясь переварить сказанное мной. – Если это не идет в разрез с твоими планами, – произнес я. – Не идет, – кивнул парень, сметая налет ненужных эмоций с лица. – Тогда предлагаю сходить в какое-нибудь кафе недалеко отсюда. И там поговорить. – У меня есть вариант получше. Можем зайти ко мне и поболтать в теплой обстановке там. Я совсем недалеко живу,– предложил Герман, отчего у меня внутри все задрожало, едва я представил себе последствия этого визита. – Давай лучше в кафе, – стараясь не выдавать своего нервяка, отозвался я. Однако, видать, конспирология не была моим коньком, потому что Герман догадался о мотивах, которые побудили меня ответить отказом. – В кафе по вечерам слишком людно и шумно. Поговорить нормально вряд ли получится. Если, конечно, мы будем говорить не о погоде. А судя по твоему серьезному виду – явно не о ней. Поэтому лучшим вариантом будет все-таки у меня дома, – произнес Герман, следя за сменой эмоций на моем лице. Видимо, сомнение там проглядывало – мама не горюй! Герман закатил глаза: – Не переживай так. Я не маньяк, и трупы в квартире не храню. Так что волноваться не о чем. – Не о чем? – выгнул я бровь, как бы намекая ему, что поводов для беспокойства он мне уже отсыпал вагон и тележку. – Если ты о том, что я приглашаю к себе, чтобы воспользоваться ситуацией и заставить тебя делать то, к чему ты пока не готов, мой ответ – да... И не успел я как следует охуеть от такой наглости, как Герман закончил мысль: – ...Да, не о чем волноваться. К тому же сегодня был трудный день. Валентин Александрович рвал и метал. Я устал, как собака, и к твоему спокойствию, абсолютно для тебя безвреден. “Спасибо, утешил. Как от сердца отлегло”. И все же несмотря на слова Германа, сомнения все еще оставались. Мало ли, что ему взбредет в голову. Особенно учитывая специфику нашего разговора. Возможно парень, услышав мои мысли на тему, встрепенется и решит взять быка за рога, прыгнув с места в карьер. А я, что самое страшное, не смогу ему сопротивляться… От этой настойчиво бьющейся в голове мыслишки мне еще больше захотелось настоять на версии с кафе, однако я все же решил не идти на поводу у своей нерешительности и поддаваться страхам. К тому же Герман был прав касательно того, что в кафе сидеть после окончания рабочего дня было не вариантом. Там сейчас в вечер пятницы наверняка было народу дофига. Сосредоточиться на том, что хотелось сказать, вряд ли получится. Посторонние уши не позволят. Да и тема, на которую я хотел поговорить, мягко говоря, не располагала к тому, чтобы идти в места массового скопления. Этот момент я как-то не продумал. А учитывая, что превью разговора уже было заявлено, я должен был дать ответ незамедлительно. – Ладно, – решил я довериться словам Германа, и все же испытать судьбу. – Только ненадолго. Мне еще назад ехать к черту на рога. – Этого обещать не могу, – огорошил меня в очередной раз Герман. – С хрена ли? – возмутился я. – Потому что понятия не имею, о чем ты собираешься со мной говорить. Это, если ты не забыл, было твоей идеей. Поэтому в данном случае, все будет зависеть исключительно от тебя. Весь мой пыл моментально улетучился, и на его место поспешила неловкость за свою несдержанность в сделанных преждевременно выводах. – Я постараюсь не занять много твоего времени. – Хорошо, – кивнул Герман, – Тогда идем. Не будем напрасно растрачивать время. Тебе еще до ночи надо вернуться. А то выговор еще ненароком получишь, где это видано? И хоть лицо Германа оставалось непроницаемым по части эмоций, я готов был поклясться, что он мысленно ухмылялся, глядя на мои покрасневшие от брошенной фразы щеки. Подкалывал меня, паршивец, явно провоцируя. Но я решил не вестись на его выпады, держа в голове главную мысль – грамотный подход к выстраиванию разговора. И все же не смог отказать себе в удовольствии дать ответ, по максимуму сохранив при этом достоинство. – Выговор я получу завтра, если лягу за полночь, и в итоге просплю работу и приеду с опозданием, – произнес я, про себя добавив красочный эпитет по отношению к своему собеседнику. – Поэтому да, давай не будем растрачивать мое и твое время тоже. На счастье, Герман больше вставлять шпильки не стал, даже наоборот. Одарил меня каким-то совершенно не похожим на те, что были у него прежде, взглядом. Я бы рискнул сделать предположение, что восхищенным, но памятуя, что передо был именно Герман, все же отогнал от себя эту мысль. Ему такие взгляды по отношению ко мне были явно не свойственны. Дорога действительно заняла совсем немного времени. Дом Германа находился буквально в шаговой доступности. А квартира была на тринадцатом этаже. Мне хотелось сказать что-нибудь на эту тему, дабы немного сбить напряжение, плотным кольцом окутавшее нас, пока мы ехали в лифте, но я сдержался. Не уверен был, что нужно было хоть как-то отклоняться от основной выбранной темы. За то время, пока мы шли, Герман не проронил ни слова, я тоже молчал, словно воды в рот набрал. Однако стоило нам оказаться непосредственно в квартире, пришлось отключать мороз и нарушать тишину. Первым на правах хозяина это решил сделать Герман. – Бери тапочки и проходи на кухню. Прямо до упора и направо, – дал он свои ценные указание. – Я сейчас подойду. Я без лишних вопросов прошествовал по указанному маршруту и, оказавшись на просторной кухне, присел на высокий стул, рассматривая интерьер в минималистическом стиле. Цветовая палитра выдержана в черно-белых тонах, все изысканно дорого по последним технологиям, с явным чувством вкуса. Но, несмотря на все эти плюсы, здесь не было главного – уютного чувства. Возможно дело было в моем настрое, и в том, что у нас с Германом сложились странные взаимоотношения, отчего я сидел как на иголках, готовясь к важному разговору, что не позволяло мне расслабиться и непредвзято подойти в оценке такого важного пункта, как уют. Тем временем, на кухню вплыл Герман и чувство скованности стало в разы сильнее, заставив меня почувствовать себя школяром перед очень важным экзаменом. – Чай, кофе? – вопросил он, открывая верхний шкафчик и извлекая оттуда предложенные варианты. – Чай, если можно, – отозвался я вполголоса. “С валерианой, желательно, или с коньяком”, хотелось добавить, но я, ясен хрен, промолчал. – Что-нибудь на десерт? – прилетел еще один вопрос. – Есть торт. – Ты ешь сладкое? – немного удивился я. – А как же диета? – Иногда могу себе позволить. Все-таки нас Валентин Александрович так гоняет, что набрать лишний вес при всем желании никак не получится. Но так-то, я совсем не любитель сладкого. Просто недавно у меня были гости. – Ясно, – буркнул я, чувствуя, как внутри шевельнулось странное чувство, которому я не мог дать названия. Кого это такой закрытый человек, как Герман, мог приглашать к себе в гости?? Уж не того ли парня, про которого говорил Натан? При мысли о том, что это может быть правдой, мое настроение стремительно поехало вниз. – Ну так что, будешь? – Нет, спасибо. Чая достаточно, – отозвался я. – И все же я поставлю. Мало ли передумаешь. Торт, к слову, очень вкусный. – Со сливками? – вопросил я, разглядывая реально аппетитный на вид кусок, заботливо предложенный Германом. – Не ешь сливки? – спросил он. – Ем. В моем рационе вообще мало продуктов, которые я не употребляю. Да и на аппетит не жалуюсь. – По тебе особо не скажешь, – заметил Герман, пройдясь взглядом по моему телу, отчего едва наметившийся намек на легкость общения испарился. – Хороший метаболизм доставшийся от отца, – смущенно ответил я. – Понятно. Не в коня корм, значит? – Что-то типа того. Парень перестал бессовестно меня разглядывать и подошел к столешнице, с намерением приготовить чай. Звук льющейся из термопота воды по идее должен был немного успокоить, но меня наоборот стало штормить, вслед за чем появилась крамольная мысль свернуть всю кампанию на полпути, и сбежать под любым предлогом. – Не знаю, как ты относишься к лайму, но этот чай реально офигенный. Друг привез из-за бугра, – тем временем произнес Герман, поставив передо мной чашку ароматного чая и заставляя меня в последний момент передумать. Нет, сворачивать было поздно. Раз собрался, значит говорить придется. Иначе так и буду болтаться в своих сомнениях, как говно в проруби. А я от этого, признаться, очень устал. И хотел хоть какой-нибудь определенности. Герман, наконец, присел напротив, и я понял, что обычная беседа ни о чем в виде обязательной вступительной части подошла к концу. Пристальный испытующий взгляд дал яснее ясного этого понять. – Итак… Ты хотел о чем-то со мной поговорить, – начал вместо меня Герман, давая старт нашему основному разговору, тщательно вынашеваемому мной всю неделю. И я, собравшись с мыслями, решил не мяться как девственница перед своим крашем. – Можешь расслабиться. С Элей я строить отношения не собираюсь, – произнес я, делая акцент на том, что хотелось прояснить сразу же. – Вот как?? И что же заставило тебя передумать? – поинтересовался Герман, заинтригованный таким неожиданным поворотом. – То, что ты оказался прав. – Касательно… – Касательно всего, о чем ты мне говорил. Я имею в виду мои ориентационные метаморфозы и все, что они за собой тянут. Именно поэтому я решил поговорить с тобой, и попытаться разобраться, как мне быть дальше. Герман выдержал небольшую паузу: – Неожиданно. – Что именно? – То, что ты решил подойти с этим вопросом ко мне. – А к кому мне еще с ним подходить?? Если мне не изменяет память, вся эта эпопея началась с тебя, значит, ты, по идее, должен знать, что делать в этом случае. – Ну, я не гуру, конечно, но если тебя интересует мое мнение, то для начала тебе было бы не лишним признать сам факт того, что с тобой происходит. И пока ты не сделаешь этого… – Я готов признать, – твердо произнес я, перебив Германа. Тот замолчал, в очередной раз, сбитый с толку таким моим заявлением. – Серьезно? Признаешь? Вот так вот просто? – спросил он. Я, до этого увлеченно рассматривающий стол, бросил взгляд на парня. Удивление, отпечатавшееся на его лице, не дало соврать, что он не ожидал услышать нечто подобное. – Для меня это совсем непросто. Но да, – кивнул я. – Признаешь, что… тебе нравятся парни? – Нет, – ответил я, сбивая этим Германа с толку еще больше. – Не понял. А что тогда? Ты же только что… – Мне не нравятся парни. Мне нравится один конкретный, – произнес я, окончательно набираясь смелости. – Ты. К остальным не испытываю вообще ничего. Наводящих вопросов не последовало. Герман просто завис. То ли переваривал полученную информацию, то ли пытался понять, насколько я серьезен в своих показаниях. Понятно, что сам факт моей симпатии было сложно скрыть, учитывая, что между нами с ним уже произошло. Вот только он, как я и предполагал, реально совсем не был готов к тому, что я смогу признать это глядя, считай, ему в глаза. – Не думаю, что для тебя это стало каким-то сюрпризом, – решил я продолжить развивать тему, медленно подводя Германа к вопросу, на который хотел получить ответ. – Да и я давно это понял. Сложно, знаешь ли, делать вид, что все, как обычно, когда ты сосешься с парнем, и позволяешь себе делать куда более интимные вещи. Просто, после твоих слов у меня в кабинете, я вдруг понял, что ты был прав. И долго от себя бегать я не смогу. Но мое понимание, к сожалению, не является решением проблемы. Даже наоборот проблем становится больше. В разы. И я пока, если честно, совсем не знаю, как их решить. С чего вообще начать и в каком направлении двигаться дальше. – А от меня ты чего хочешь? – вопросил Герман. – Для начала хочу узнать, зачем ты вписался во всю эту историю. И какую на самом деле преследуешь цель в отношении меня. Что-то мне подсказывает, что ты это все затеял не альтруистических побуждений ради. Тогда зачем?? – Потому что ты мне понравился, и я тебе об этом уже говорил. Еще в момент нашего первого знакомства. А поскольку я не в пример тебе не привык наступать на горло своим желаниям, я не смог отказать себе в возможности поближе с тобой познакомиться. – Насилуя морально? – невесело усмехнулся я. – Если бы я не видел с твоей стороны ответного интереса, я бы никогда не стал делать ничего из того, что сделал. А он был. Да, маленький, неосознанный, но был. Это и стало отправной точкой в моем желании добиться от тебя реакции. – И ты добился. Молодец, – хмыкнул я. – А дальше что?? Чистая, светлая любовь до гробовой доски, уютное семейное гнездышко с собакой и кошкой и беззаботная жизнь?? – Любовь? – переспросил Герман, и голос его приобрел какую-то едва уловимую жесткость. – Нет. Никакой любви. Пусть это “счастье” достанется романтически настроенным идиотам. Мне это даром не нужно. Тебе, насколько я успел понять, тоже. Просто приятное времяпрепровождение с целью избавить тебя от загонов касательно некоторых фальшивых установок. Не знаю, на что я рассчитывал, но судя по тому, что меня кольнуло разочарование, явно не на это, потому что произнесенные небрежно слова, отозвались неприятным тянущим чувством внутри. Наверное, мне просто стало неприятно, что я был для Германа своего рода развлечением. Интересным экспериментом, который он решил довести до конца, глядя на то, как я ломаю себя и становлюсь другим человеком. – Значит, ты все это делал исключительно по причине помочь мне разобраться в себе? – задал я вопрос. – Именно. Просто сил не было смотреть на то, как ты пытаешься бороться со своим влечением. Как я уже говорил, это не принесет никакого результата. – И ты решил, что надо во что бы то ни стало вмешаться… Прибегнув к манипуляциям, привязанным к простой физиологии?? – Не знаю, поверишь ты в это или нет, но именно физиология решает бОльшую часть проблем, и снимает зажимы, которых быть не должно. Проще говоря, заставляет избавиться от стресса, и как следует расслабиться. – Не знаю, поверишь ты в это или нет, но я до встречи с тобой особо и не напрягался. Жил своей жизнью, пытался строить отношения. Возможно, не все было гладко, но и такого пиздеца тоже не было. – Хочешь сказать, что именно я виновник того, что с тобой сейчас происходит? – спросил Герман. – Неужели никто раньше не говорил тебе о том, о чем ты услышал от меня? – Говорили… однажды, – честно признался я, не вдаваясь в то, где, от кого, и как я получил эту информацию. – Но именно по твоей инициативе на дне Рождения Эли моя жизнь круто изменилась. До этого все было более-менее ровно. – Ровно, потому что страсти не было. По той самой причине, которую я озвучил ранее. – А может, мне эта страсть и не нужна? Ты об этом не думал?? – вопросил я. – Быть может, я отношусь к категории людей, которые асексуальны, и им достаточно одного раза в неделю, чтобы чувствовать себя вполне здоровыми морально и физически людьми. Взгляд Германа изменился, став более пронзительным, и я понял о чем он в данную минуту подумал. Собственно, мои догадки оказались верными. – Наше с тобой взаимодействие говорит об обратном, Слава. Судя по тому насколько горячо ты отвечал на все, что между нами происходило, у меня язык не повернется назвать тебя асексуальным. И это, я уверен, далеко не весь твой потенциал. Ты еще совсем не раскрылся. Только начал это делать. – Возможно он во мне и есть. Этот потенциал, – не мог не признать я, вспоминая все наши с Германом встречи, переросшие в действия интимного характера. – Но зачем мне его раскрывать, не подскажешь?? Ради чего?? Ради сиюминутного удовольствия с тем, кто не предлагает ничего большего, чем приятное времяпрепровождение, дабы снять мои зажимы, и передать со временем, хорошо прокачанного, в другие надежные руки? – Странное заявление от человека, который шарахается от меня, как черт от ладана, – парировал Герман. – Ты же чуть что, так сразу кричишь “Караул”, стоит мне подойти чуть ближе. Настолько отрицаешь уже давшие о себе знать желания, что порой мне кажется, дай Господь твоей заднице голос, вследствие чего она бы призналась, что хочет отведать запретного секса, ты бы открестился от нее, сказав, что она не твоя и тебе ее подкинули. – Абсолютно нормальная реакция с моей стороны. Но это абсолютно не означает, что мне не хочется получить гораздо больше, не довольствуясь крохами. – Так ты хочешь получить от меня больше? – пребывая в недоумении, вопросил Герман. – Нет, – мотнул я головой, отрицая даже малейшую вероятность такого расклада. – Тогда не понимаю, в чем сыр-бор? – В том, что я по-прежнему хочу вернуться к стандартной традиционной схеме, которая была раньше. И попробовать сделать это там, – пояснил я. – Правда, теперь уже не уверен, что из этого что-то получится. – Судя по тому, что раньше у тебя были отношения с девушками, ты по-прежнему можешь это сделать. – Как? Если ты мешаешь своими настойчивыми действиями. – То, что я против твоих отношений с моей сестрой, по озвученной мной причине, не говорит о том, что ты в перспективе не можешь попробовать с кем-то еще. Но для этого необходимо разобраться с возникшей проблемой. А без моего участия, боюсь у тебя это не выйдет, и ты нахреновертишь новых проблем. Этот ответ Германа, вопреки всему меня совсем не порадовал. Конечно, можно было испытать благодарность за готовность вписаться в непростое дело, но я не испытал ничего, кроме иррациональной обиды. Наверное из-за его слишком сухого подхода. Почему он так легко об этом вещал, словно я какая-то игрушка, которую он взял в аренду на время и волен поступать с ней так, как ему заблагорассудится? – А не ты ли говорил, что я никогда не получу таких ярких эмоций, как от близости с парнем, ни с одной девушкой? – припомнил я Герману его последнюю речь у меня в кабинете. – Я и сейчас так считаю, но речи про то, что у тебя ничего ни с кем не выйдет, не велось. – Тогда почему сейчас ничего не выходит? – спросил я, и осекся. Однако Герман сразу понял, о чем именно я веду речь. – Дай-ка угадаю.. Отсутствие эрекции?? – правильно догадался он, заставив мои щеки вспыхнуть. – У меня раньше никогда такого не было. Но после того, как… В общем после летней истории, ничего не получается… – Потому что ты стал отказывать своему организму в новых запросах. – Реально считаешь, что это произошло только по этой причине? – У тебя есть другие варианты? – вопросом на вопрос ответил Герман. – Я раньше действительно никогда на смотрел на парней. И сейчас тоже. Ты – исключение. Но, видимо, этого оказалось достаточно, чтобы я перестал испытывать возбуждение к женскому полу. – Из чего можно смело делать вывод, что если устранить корень проблемы, дав организму то, что он хочет, то проблема перестанет быть таковой, – подытожил Герман. – То есть ты уверен, что если я перестану отказывать себе в получении запретного, то ситуация изменится, и все вернется на круги своя? – Честно? Думаю, что эти тайные желания уже никуда не денутся, и будут жить внутри тебя всегда, но… они во всяком случае перестанут так сильно довлеть над твоим разумом. И ты в перспективе сможешь попробовать отношения с девушкой, не боясь, что они закончатся полным фиаско, когда дело дойдет до секса. Ведь ты по природе, судя по твоему предыдущему опыту, би-ориентированный парень, просто твой организм временно перестроился на другую частоту, что повлекло за собой сбой в таком важном аспекте, как интим. Я внимательно выслушал умозаключения Германа, сделав глоток терпкого напитка. – Все это чудесно. И звучит очень складно, вот только есть один момент, который меня смущает. – Какой? – Как я уже говорил, мне за прошедший период не понравился ни один парень. Я совершенно ничего ни к одному из них не почувствовал. Но с тобой совсем другая история. Не понимаю, почему? Разве меня не должны привлекать мужчины как таковые?? – Не обязательно. Тебе же раньше не нравились все девушки без исключения только потому, что они обладательницы вагины? – Нет, конечно, – согласился я. – У парней с нетрадиционной ориентацией так же. Они не кидаются как ненормальные на всех мужчин без исключения. У каждого из них есть свой типаж, свои предпочтения, а еще неплохо развитое чутье касательно того, стоит ли подходить к понравившемуся человеку или нет. – У меня ничего из перечисленного тобой нет. Может, потому, что я большую часть жизни проявлял себя, как натурал?? – Думаю, просто в твоем случае процент парней, которые могут в перспективе тебе понравиться ничтожно мал. А если помнить о твоем рьяном протесте на тему гейского гейства, тебе это очень даже на руку. Радуйся, что все обстоит именно так. – Я бы радовался, если бы все обстояло вообще иначе. Так, как я привык, – ответил я, чувствуя, как голова начинает пухнуть от обилия мыслей на тему. – Ну, к сожалению, не всегда все выходит так, как нам хочется, и жизнь временами преподносит неожиданные сюрпризы. – Да, я это уже понял, – кивнул я. – Не понял только другого. Что конкретно в данном случае ты мне хочешь предложить? Герман отхлебнул чая из кружки, и посмотрел прямо мне в глаза: – Я предлагаю позволить ситуации развиваться так, как требуют обстоятельства, не ставя самому себе палки в колеса. А ситуация сложилась такая, что пока ты не удовлетворишь свое любопытство и полностью не расслабишься, то мало что изменится по части попыток вернуться в прежнее относительно спокойное состояние. – Предлагаешь забить болт на все и окунуться с головой в голубые страсти?? – для проформы поинтересовался я, хотя не понять, куда именно клонил Герман, было трудно. – Предлагаю хотя бы попробовать. Ты ничего не теряешь, а быть может, даже приобретаешь, – продолжил увещевать Герман, стараясь склонить чашу весов в пользу “За”. – Чтобы пресытившись, вернуться в родную гавань традиционных предпочтений, – задумчиво протянул я, чем дальше, тем больше принимая сомнительный план Германа за панацею от своей зависимости. – Именно. Ты все правильно понимаешь. – А что, если не получился?? Что если план не сработает и станет хуже? – поинтересовался я. – Хуже отсутствия здорового сексуального интереса к понравившейся девушке? – задал логичный вопрос Герман. – Судя по твоим переживаниям, для тебя уж точно ничего хуже этого быть не может. А так ты убьешь одним выстрелом двух зайцев – утолишь неправильный голод, и вернешь влечение к женскому полу. “Блять.. и хотелось бы как-то иначе, но, сука, похоже нет другого выхода”, обреченно подумал я про себя, однако Герман не иначе как услышал мои мысли. – Ну так как?? Готов попробовать воспользоваться моей схемой, и дать себе возможность отпустить ситуацию на какой-то срок? – осторожно поинтересовался он, решив довести начатое мной до конца. – Я не знаю, – признался я. И это было чистой воды правдой. Я реально не был уверен, что стоит давать добро на слишком очевидный план, который собирался предложить Герман. – Нет, ты, конечно, можешь и дальше делать вид, что все в порядке, но боюсь, этим только усугубишь ситуацию и все станет на порядок хуже. – Это как?? Очнусь однажды в каком-нибудь клубе в эпицентре гей-оргии, отсасывающим по очереди десятью мужикам?? – пошутил я, согласно общей абсурдности разговора. Вот только сделал это очень напрасно. Герман моего юмора не оценил, и его глаза словно заледенели. – Если ты находишь это смешным, то расстрою тебя. Этот вариант очень даже возможен и такое развитие событий совсем не за горами, если мы не ограничимся наиболее безопасным вариантом, – отчеканил он. – И что же включает в себя этот безопасный вариант? Можно узнать? – Все, что захочешь, – ответил Герман, – или позволишь, – добавил он, видя, как я еле заметно поморщился. – Все, кроме секса, – произнес я. – Без этого момента будет сложно, – решил проинформировать меня Герман. – Я просто… просто не смогу. – Слав.. – Давай без этого. Все, что угодно, только без прямого проникновения. Или придется все отменить, – протараторил я, реально испугавшись, что все зайдет слишком далеко. – Ладно, – пошел на компромисс Герман. – Попробуем обойтись без этого. – Хорошо, – немного расслабился я, переводя взгляд на нетронутый торт и чувствуя, как рот наполняется слюной. Неожиданно проснувшийся аппетит, не иначе как от нервяка, стал требовать закинуть в желудок стоящую на блюдце вкусноту. – Один кусок или два?? – проследил за моим взглядом Герман. – Одного хватит, – ответил я. – Это пока. Но аппетит, как известно, приходит во время еды. Иногда одного кусочка реально мало, чтобы получить чувство насыщения, – произнес Герман, наблюдая, как я отправляю ложечку с тортом в рот. Слова были сказаны вроде как о десерте, но блять… Складывалось впечатление, что не о нем вовсе. И прожигающий на вылет взгляд Германа, следящего за тем, как я ем сладкое, только сильнее убеждал меня в этом. – Так, ладно, оставим в покое эту тему. – отвел я глаза в сторону, чувствуя, как тепло медленно, но верно начинает концентрироваться в паховой области. – Лучше расскажи мне про турнир в Казани. И как обычно проходят соревнования. – А время терпит? – Терпит. Полчаса уж точно найдется. И Герман, особо не препираясь, поведал мне в деталях, как обычно все обстоит, вводя в курс дела. Я слушал внимательно, стараясь не упустить важных деталей, но все равно периодически скатываясь в рассуждения на совершенно противоположную тему. Ту, которую мы обсуждали до турнира, и которая тревожила мое сознание куда больше. И тем не менее, не смотря на это, я вынужден был признать, что Герман не в роли хищника, выслеживающего свою жертву, был не менее притягательным, источающим огромное обаяние. Умный, рассудительный, неспешно ведущий беседу и четко внятно отвечающий на все поступающие ему с моей стороны вопросы. От него перла такая харизма, что я до сих пор диву давался, как его в плотное кольцо не взяли толпы поклонниц… или поклонников. На этой мысли я не смог проконтролировать мимику своего лица и нахмурился. А кто сказал, что у него их нет, этих поклонников?? То, что их не видно, вовсе не означает, что Герман лишен моря того самого внимания. Как и не говорит о том, что он одинок. Я уставился на треть оставшегося на блюдце торта и скис окончательно, что не укрылось от внимательного взгляда Германа. – Все в порядке? – спросил он. – Да. Прости. Завис немного, – вяло ответил я. – Бывает, – отозвался Герман, и потянулся к заварочному чайнику, с целью подлить мне немного ароматного напитка. – Еще чая? – Спасибо, но я наверное, уже пойду, – решил я откланяться. Настроение как-то резко ухудшилось, и надо было ехать домой. Обдумывать полученную информацию. Герман, на удивление, удерживать меня не стал. Наверное, видел, что у меня голова была забита под завязку огромным количеством различных мыслей. Стоя на пороге, в попытке натянуть на ноги ботинки, я вдруг неожиданно для себя обратился к Герману, наблюдающему за тем, как я тщетно пытаюсь справиться с несложной по сути, задачей: – Слушай, понимаю, что сам пришел к тебе с разговором, в попытке узнать твое мнение на счет моей ситуации. Но, я бы соврал, если бы сказал, что не сомневаюсь на счет предложенного тобой плана. И вообще в целом насчет того, как мы это будем проворачивать… – Это нормально, абсолютно, – заверил меня Герман, – Я бы заподозрил неладное, если бы ты без особых рефлексий согласился. А так, все в относительном порядке. – Я могу… немного подумать? – спросил я. – Можешь, – ответил Герман. – Но, лучше не затягивать с этим, Слав. По какой причине, мы с тобой уже обсудили. – Да, знаю. Просто хочется прояснить для себя один важный момент. Как это будет происходить? И чем предложенная тобой схема отличается от того, что между нами уже происходило до этого? – Тем, что все будет происходить абсолютно добровольно с твоей стороны. Без намека на сопротивление. Именно этот фактор и мешает тебе расслабиться и получить удовольствие, – пояснил Герман, – И все бы ничего, если бы ты после этого не жрал себя поедом за случившееся, вместо того, чтобы спокойно заниматься другими, куда-более полезными делами. Есть же такое? Я кивнул. – Ну, то-то и оно. А мозгоебство в принципе не может привести к хорошему ментальному самочувствию, и тянет за собой кучу психологических зажимов. В твоем случае этот пример весьма нагляден. – Так значит, если я почувствую… что желание дало о себе знать, мне просто надо… – я с трудом попытался подобрать слова, чувствуя, как щеки начинает жечь от прилива крови. – Просто дай мне об этом знать, и мы устраним эту проблему, – ответил Герман. – От тебя не требуется ничего, кроме полного погружения в процесс, без лишнего в этом случае самобичевания за произошедшее после. Поставь свое удовольствие на первый план и попытайся убедить себя, что в этом ничего плохого нет. И увидишь, как мир заиграет другими красками, и половина проблем отвалится автоматически. – Вот так просто? – Ничего сложного в этом нет, Слав. Все границы только в нашей голове. А по большому счету, все зависит только от личного восприятия происходящего. Я вспомнил слова Ильи по этому поводу, и подумал, что в такой жизненной философии определенно была своя прелесть. Только вот как без проблем изменить заводские настройки, с которыми ты прожил две трети своей сознательной жизни? На раз два себя не перекроить. – Наверное, – отозвался я, и надев куртку, решил перейти к финальной стадии прощания. – Ладно. Спасибо за гостеприимство, и за то, что… выслушал и поделился своими соображениями. Я протянул руку к замку, но Герман меня остановил: – Погоди. Я повернулся, и словил флэшбек от нашей с ним первой встречи в клубе. Герман сделал шаг ко мне, сокращая расстояние, и протянул руку к моему лицу. Только на сей раз прошелся большим пальцем по уголку моей губы, отчего то самое желание, о котором мы говорили вот буквально только что, поспешило ухнуть вниз живота и зажечь искру страсти, стремительно разгорающуюся в настоящий пожар. – Крем… от торта, – произнес Герман, голосом, в котором проступила явная хрипотца. – Испачкался. Я сглотнул, чувствуя как меня стремительно накрывает. – Спасибо… – Пожалуйста… Глаза в глаза, и ни единой попытки снова продолжить движение в сторону выхода. После чего с моих губ сорвалось нерешительное: – Можно спросить? – Можно. – А что, если желание пришло очень внезапно, когда ты совсем не ждал? – задал я вопрос непослушным голосом, глядя на то, как Герман опускает взгляд на мои губы. – Делать все возможное, чтобы помочь его погасить… Наиболее оптимальным, безумно приятным способом. – Значит, я могу рассчитывать на твою помощь и в этом случае? – поинтересовался я. – Разумеется. – Даже тогда, когда ты устал, и у тебя совсем нет сил? Вопрос, делающий отсылку к здесь и сейчас, заставил Германа на мгновение вскинуть горящие глаза на уровень моих. – А время все еще терпит? – спросил совсем надсаженно он, после чего прижал меня вплотную к двери, заключая в импровизированную ловушку. Глядя на ждущего моего решения, пребывающего на низком старте Германа, я вдруг ясно осознал, что никакие оттяжки не сделают для меня погоды и, что откладывать то, что я все равно так или иначе сделаю, больше нет никакого смысла. И, как ни странно, эта мысль впервые не вызвала во мне конфронтацию двух сторон моей личности. – Время терпит, а мое терпение, кажется, закончилось только что, – вынес я сам себе приговор, сдаваясь на милость победителю. Эти слова были последними слетевшими с моих губ, вслед за чем нас с Германом притянуло друг к другу словно магнитом, и в силу вступил головокружительный поцелуй, переросший в гораздо более откровенные действия.