Ориентация SEVER / Конвертация успешно завершена

Вы когда-нибудь пробовали заснуть после сумасшедшего дофаминового прихода, полученного в результате чего-то, что долго и упорно себе запрещали, зная, что нельзя, но чего вопреки всему очень хотели?? Если нет, то честно Вам скажу, пробовать не стоит. Потому что это заведомо проигрышное дело. Говорю, как человек, который на своем опыте в этом убедился. Когда Герман, пылко попрощавшись, оставил меня в гордом одиночестве, я еще минуты три стоял совершенно неподвижно и жестко тупил. Тело просто отказывалось двигаться. А когда немного разморозился, меня начало так сильно трясти, словно я окунулся в ледяную воду. Боже... Возможно это был откат от только что случившегося фантастического поцелуя, повлекшего за собой осознание, что я снова допустил подобное. И не просто допустил, а отвечал со всей самоотдачей, хотя обещал себе, что этого никогда больше не повторится…Возможно, виной было окончание огненного поцелуя, ознаменовавшееся охереть не встать каким спонтанным оргазмом. А возможно мое тело, получив все это, и охуев от моей небывалой щедрости, просто просило продолжения банкета, потому что я этим слишком сильно растравил свой организм. И теперь все мое естество выло побитой собакой, требуя, чтобы я не останавливался на полпути, и довел до логического завершения начатое, не довольствуясь скупыми крохами. Мысль пропала ровно в тот момент, когда я понял, что около минуты практически не дышал. И стоило мне впустить в легкие воздух, как я немного пришел в себя. Совсем немного. Ровно настолько, чтобы на жутко слабых ногах направиться в комнату, где оказавшись в тепле, мои подмерзшие ненадолго мозги начали стремительно оттаивать, вслед за чем голову стали посещать более рациональные мысли на тему, что делать дальше. Нет, никаких гипер масштабных планов по типу, как быть дальше со своей жизнью. Ничего подобного. Первой мыслью было сходить в душ и устранить последствия моего спонтанного удовольствия, которое до сих пор отзывалось сладким тянущим чувством внизу живота. Думать о большем не хотелось. Прошмыгнув призраком в ванную, я очень быстро ополоснулся, надеясь, что никому не взбредет в голову последовать моему примеру, и тоже решиться на ночные купания. Особенно одному конкретному человеку. Просто был уверен, что не смогу вытянуть очередную такую встречу, ибо именно сейчас Герман мог спокойно брать меня горячим и полностью обезоруженным, не получив никакого сопротивления. А тут еще и засова на двери не было предусмотрено. В общем “Яша, я Ваша! Труханы снимай и вперед давай!” Но благо, обошлось, и Герман не караулил меня, в ожидании, когда я соизволю посетить ванную. Это было очевидным плюсом. Потому что если бы он зашел, то скорее всего застал бы картину того, как я, красный, как рак, от стыда за свою несдержанность, стираю испачканное спермой нижнее белье. Но на мое счастье поход в ванную прошел без приключений. Что позволило мне хотя бы немного перевести дыхание. Вернувшись на кухню, я положил труселя на батарею и лёг на разложенный диван, мечтая как можно скорее заснуть. Ахах, да. И конечно, словив моментальный облом, потому что сон и не думал ко мне являться. Вместо этого рядом со мной разбила шалаш бессонница, вознамерившись стать моим компаньоном на эту ночь. Ведь я ее, давно не евшую, неосознанно пригласил угоститься безумно питательными мыслями на тему того, что произошло. И она, не будь дурой, с радостью согласилась принять приглашение. Словом, теперь я валялся, лелея надежду на то, что смогу заснуть хотя бы к утру. На лучшее рассчитывать точно не было никакого смысла. У меня в голове творился такой лютый пиздец, что не найдя ответ хотя бы на один вопрос, остальная братия без ответа грозилась свести меня с ума. И главным в этом списке был вопрос – «Насколько серьезен Герман был в своих словах, касательно наказания за инициативу, проявленную в отношении Эли?» Возможно ли, что он тупо брал меня на понт? Раскинув возможные варианты того, насколько велика была вероятность того, что он осуществит «расправу» в отношении меня, я пришел к выводу, что он не станет воплощать план в жизнь. Нет, ну правда! Он же не насильник, в самом деле, чтобы прибегать к грубой силе, если я вдруг окажу сопротивление. А вот воспользоваться тем, что я был слишком впечатлительным, он мог запросто, что и провернул на балконе, заставив меня призадуматься о возможных последствиях своего шага. Отчасти, конечно, у него получилось сыграть на некоей моей дезориентации и слегка тормознуть мои порывы, заставив призадуматься. Вот только отступать, не попробовав, я не собирался ни за что. Не на того напал. Наверное, он действительно уверовал, что если припугнет меня, то я в ужасе откажусь от возможности узнать, как в перспективе у нас с Элей могли бы сложиться отношения. А вот выкуси! Как я и говорил прежде, давить на Элю я ни в коем случае не собирался, но и включать мороз, если вдруг почувствую, что мы готовы пойти на сближение, был не намерен. Должен же был Герман в конце концов понять, что его вмешательство расстроит сестру гораздо больше, чем неудача в случае, если вдруг у нас с ней не сложится. В любом случае, надо было хотя бы попытаться. А что, если... Что если Герман меня таким образом проверяет? Мол, сверну, значит прихоти ради решил Элю заполучить, а нет – значит всерьез. «Ага, точно», подвякнул внутренний голос. «Именно поэтому он засосал тебя по самые гланды. Проверял, не иначе». Может, поэтому Эля рассталась с предыдущим парнем? Не потому, что тот мудак, а потому что он не прошел стандартную проверку от Германа? Мысль мне не понравилась. Не хотелось даже думать об этом. Не мог Герман быть настолько отбитым, чтобы лезть ко всем парням без исключения, в том числе и к Элиному бывшему. Не мог же?? Ну, беря в расчет то, что он вещал мне на ухо, опыт у него имелся в плане интима ого-го какой. Не с манекенами же он практиковался! Чтобы такой получить, надо было наблядовать свои умения не с одним человеком. Эта мысль понравилась мне еще меньше. Сука, почему он не выходит у меня из головы?? Почему мне вообще должно быть дело до того, с кем он, когда и сколько терся, набивая руку в мастерстве охмурения выбранного на интим кандидата. И тем не менее, дело мне очень даже было. Судя по тому, как меня передернуло от мысли, что Герман демонстрировал свои умения и навыки с другими. Да, Вячеслав Игоревич, кажется, Вы совсем запутались, раз не можете четко и внятно сформулировать свою задачу. Если главное – это сближение с Элей, то и работайте в этом направлении, а не анализируйте половую жизнь человека, который Вам вроде как безразличен. Да, вообще как два пальца обоссать! Только найду кнопку-переключатель с режима «Лазурный берег» на «Натуральный йогурт» и все будет отлично! Только вот поиски этой кнопки что-то затянулись, и чем дальше, тем сильнее в голове билась фатальная мысль, что возможно уже и не найду никогда. Но самое тревожное заключалось в том, что я не знал, как быть, если вдруг окажется, что предположение верное. В общем, сношение с мозгом традиционно длилось добрые полночи, и заснул я лишь часам к четырем. Но выжать максимум из этого жалкого временного отрезка и тут не удалось, потому что часов в восемь мне приспичило справить нужду. Пришлось вставать и тащиться в туалет. Мочевой в такие моменты был слишком настойчивым и проигнорировать его позывы было нереально. Однако четыре часа сна сделали свое гнусное дело, лишив меня возможной бодрости. Снова ложиться не было смысла, это бы только добавило мне головной боли. Поэтому я собрал диван, и решил немного уделить внимание йоге, пройдясь по базовым упражнениям. Пока все спали, грех было не воспользоваться ситуацией. И если уж сна нормального не вышло, то можно было немного разогнать застои в теле и в мыслях при помощи приятной физической активности. Сначала дело шло со скрипом ввиду собрания факторов, способствующих этому: отсутствие коврика, наличие небольшого метража кухни, общий дистонус из-за недосыпа, а еще алкогольные возлияния накануне. Но постепенно стало полегче, и на минуте двадцатой мне удалось таки добиться положительной динамики, ощутив, как тело оживает, и я перестаю напоминать себе подобие ростовой куклы, которую сшила на уроке труда школьница. К концу утренней гимнастики я начал чувствовать себя практически полноценным человеком, способным вести грамотные речи, и передвигаться соответственно своему возрасту, а не так, словно у меня радикулит и десять межпозвоночных грыж. Можно было сворачивать оздоровительную программу. Что я и вознамерился сделать. Однако на самом финише меня, по традиции, прервали. Звук шагов я услышал сразу, но разогнуться толком не успел. В таком положении меня и застала вошедшая на кухню Эля. – Ой, прости... – стушевалась она, не зная, как реагировать на развернувшаяся картину. – Я просто... хотела выпить воды. Не знала, что ты.. что здесь... – Все в порядке, – улыбнулся я, принимая более естественное положение. – Просто проснулся сегодня раньше обычного и решил немного размяться. Твоей вины в том, что мне в голову пришла офигенная идея нет. Да и кухня – место общего пользования. – Это да. Но все равно не хотелось мешать. Я просто мимо шла, вот и... – Эль, правда все в порядке, – заверил я ее, встав с пола и отряхивая колени от возможной пыли. Эля кивнула, замолчав, отчего между нами повисла явная неловкость. – Слав, ты... прости за вчерашнее, – вновь заговорила она, – Мне так стыдно за свой срыв. Сегодня проснулась и обалдела, увидев рядом Геру. Ведь если я ничего не путаю, его еще вчера не было.. Сложить два и два, и сообразить, что к чему не составило труда. – Не о чем просить прощения, Эль, – заверил я, – но если ты испытываешь чувство неловкости и стыда, то предлагаю просто об этом поговорить. Не хочу, чтобы у тебя сложилось неверное впечатление о моей реакции на произошедшее. Я присел на сложенный диван, похлопав рукой по мягкой обивке. Девушка, помявшись с мгновение на пороге, все же приняла беззвучное приглашение, и сократив расстояние, села рядом. – Знаешь, трудно после таких моментов в принципе подбирать слова. И хоть я понимаю, что ничего катастрофического не случилось, все же мне неудобно, что ты увидел меня в таком состоянии. Наверное, тебя это немного шокировало. Слова девушки заставили меня улыбнуться: – Ты забываешь, что я – врач, меня в принципе сложно чем-либо удивить. Нет, это, конечно, стало в каком-то роде неожиданностью, но не шоком точно. Слава Богу, я в экстренных ситуациях достаточно быстро реагирую. Этот случай не стал исключением. – Значит, это ты позвонил Герману?? – удивилась Эля. – Вообще Натан, но по моему требованию, – объяснил я. – И Герман, надо отдать ему должное, очень быстро приехал. Что говорит о его несомненной любви к тебе. – Не знаю даже, за какие такие заслуги мне его подарили небеса. Даже не представляешь, как сильно я его люблю, и на что ради него способна. – Он ради тебя тоже, – ответил я. – То, насколько быстро он примчался говорит красноречивее всяких слов. Видимо, это у вас семейное. – Да. Семейное. Поэтому я и обзавелась этими атаками. После того случая, – произнесла Эля с сильным надломом, не давая обмануться тем, что ей было легко воскрешать в памяти произошедшее. – Герман мне рассказал, как было, – решил я не травмировать психику девушки в очередной раз ненужными воспоминаниями. – Когда? – воззрилась на меня Эля с неподдельным удивлением. – Вчера... после того, как все легли спать, – ответил я, не вдаваясь в подробности того, как именно это было. – И что сказал? – Что после аварии, в которой он чуть было не погиб, у тебя начались панические атаки. Которые прошли спустя время. – Я хотела верить, что справилась полностью, но видимо, не смогла побороть свои страхи до конца. – Всему свое время, – постарался я утешить Элю. – Если хочешь знать мое мнение, то я уверен, что очень скоро ты действительно полностью придешь в норму. – Хотелось бы. Это... очень сильно мешает в жизни. К тому же... сложно принять такую мою особенность тому, с кем я бы хотела встречаться. Кир вот не смог. Сказал, что у него принцип, не встречаться с девушками с сюрпризами. Хера се, пацан отжег! С сюрпризами, значит, не любит?! – Девушки с сюрпризами – это трансвеститы, Эль, – пояснил я, стараясь на свой манер поддержать ее. – А Кир твой – мудак и слабак, раз отказался от такой замечательной девушки, в угоду своим говеным принципам. Цель была достигнута, и на губах Эли расцвела смущенная улыбка, не в пример глазам, в которых заплясали озорные чертики. – Если все так, как ты говоришь, Слав, то у меня есть шанс построить нормальные отношения. – Конечно, есть! Даже не сомневайся в этом. Уж тебе по этому поводу переживать нечего, – весомо покивал я. Эля одарила меня благодарным взглядом: – Спасибо тебе огромное за поддержку. Для меня это очень много значит. Не успел я толком понять, что происходит, как девушка нагнулась ко мне максимально близко и поцеловала в губы. Поцелуй получился достаточно целомудренным и невинным, но в глазах Германа, который стал свидетелем этого действа, уверен, все выглядело картинно пошло. И лицезрея воочию его потемневший взгляд, и заходившие от злости желваки, я понял, что он сделал в корне неверные выводы. Эля, ощутив мое оцепенение, воззрилась на меня в непонимании, но заметив, куда я таращусь, повернула голову в сторону дверного кухонного проема. – Гера? Что ты здесь… в смысле почему не спишь? – поинтересовалась сбивчиво она у замершего ледяным изваянием брата. – Потому что режим, – ответил он абсолютно безэмоционально, как могло бы показаться. Но я, естественно, не обманулся на этот счет. Эмоций там было хоть отбавляй. – А ты почему не спишь?? – Да вот... за водой зашла на кухню, – смутилась Эля. – А тут Слава, – закончил за сестру Герман, глядя на меня в упор. – Да. Вот мы и решили пообщаться. Герман выдержал паузу по Станиславскому, после чего заметил: – Понимаю... тем более, когда у тебя такой общительный, удивительно отзывчивый собеседник. С таким общение всегда в огромное удовольствие. Произнесенные слова, с однозначным акцентом на слове «общение», заставили меня вспыхнуть. Потому что было ясно, как день, какой именно смысл вкладывал Герман в озвученное предложение, и что конкретно имел ввиду. Остановившийся позади Германа заспанного вида Натан удачно разрядил наэлектризовавшуюся за секунду обстановку. – Вы чего не спите, ребятки? – справился он между делом. – Выходной же. Можно и подольше поваляться. – Спасибо, но мы, наверное, уже будем выдвигаться, – заявил Герман, не сводя с меня пристального взгляда. – и так засиделись сильно. – В такую рань?? – поразился Натан. – Да и в смысле засиделись?? Я как один из жильцов этой квартиры ответственно заявляю, что никакого лимита по нахождению здесь мы с Никитой не устанавливали. – И все равно. Не стоит злоупотреблять гостеприимством. Да и мне нужно кое-куда прошвырнуться. А Эле не лишним было бы отлежаться в тишине родных стен. – Гер... мне уже лучше, правда, – несмело произнесла Эля, словно извиняясь. – Может, побудем еще немножко?? – Ты очень сильно торопишься? – спросил Натан. – Давай, вы с Элей хотя бы позавтракаете с нами. Я готовлю божественный омлет, и просто обязан вас угостить. – Омлет и, правда отменный, – поддержал Натана, подошедший к месту общего собрания Никита. – Простите, но, кажется, я стал свидетелем разговора, где наши гости собрались ни свет, ни заря домой. – Дел много, – снова озвучил архи важную причину Герман. – На голодный желудок дела не делаются. Сперва завтрак, а потом уже и домой. Это не обсуждается, – беспрекословно заявил Никита. Все как по команде уставились на Германа в ожидании его решения. И тот, со скрипом, но все же согласился. – Ладно. Можно и позавтракать. – Прекрасно, – кивнул Натан. – Тогда предлагаю перебазироваться в гостиную. «Прекрасно» подумал я то же самое, однако оттенок мое определение носило совершенно не положительный. Сколько на моей памяти было вот таких вот утренних пробуждений, с последующим за этим чаем с плюшками, или чем-то более основательным. В абсолютно различных локациях, с разными людьми, в разном количестве. Но не смотря на весь мой багаж из воспоминаний, так неловко мне было, пожалуй, впервые. Возможно еще и по причине того, что Натан с Никитой остались готовить на кухне, а меня с Элей и Германом отправили в гостиную, где мы мялись как идиоты, испытывая жуткую неловкость. Завязать беседу толком не получалось, потому что Эле, очевидно, было стыдно за момент, когда Герман узрел ее целующую меня на кухне, я не мог расслабиться под надзором орлиного взора Германа, который отслеживал каждый мой вдох, так или иначе направленный в сторону Эли, а сам Герман, готов был поспорить, минуты считал до того момента, когда сможет свалить на пару с сестрой. Когда еда была на столе, и все дружно присели на предложенные стулья, напряжение самую малость пошло на убыль, но все равно ощущалось слишком сильно. Поэтому разговор особо не клеился, и я было подумал, что на том все попытки полноценно поговорить сойдут на нет. Но Никита меня удивил, решив заговорить на явно общую тему. Общую для нас с Германом. А именно о «Шторме». – Герман, хотел спросить касательно клуба, где ты занимаешься... Тема действительно оказалась удачной, потому что Герман болел спортом, и все, что было связано с физическими нагрузками, ему было очень по душе. Поэтому после заданного вопроса, он моментально включился с беседу. – Что-то конкретно интересует? – Да вот... хотел записаться на кикбоксинг, в группу для новичков, – ответил Никита. – Интересный очень вид спорта, давно меня интересует. Хотелось бы чуть ближе в ним познакомиться. У вас есть что-то для салаг, вроде меня? – Да, у нас есть такие группы, – отозвался Герман, заметно оживившись. – Функция относительно новая. Именно любительская секция, я имею ввиду. К слову, там сейчас набирают новичков. Занятия три раза в неделю. Но, если такой график идет в разрез с твоим расписанием, можно подкорректировать. – Пока время позволяет. Думаю и на три раза смогу приходить, – ответил Никита. – Почему я впервые об этом слышу? Давно ты решил этим заняться? – вопросил Натан, очевидно никак не ожидавший, что Никита решит податься в спортивный клуб с несколько иной целью, кроме как поддержка прекрасной физической формы. – Ну, я долго сомневался, но недавно все же решил, что раз уж занимаюсь в спортзале, то почему бы не расширить немного горизонты. Я уже давно присматривался к разным клубам. А потом меня осенило, что искать в общем-то и не надо особо. Герман меня может проинструктировать по этому поводу. – Никит, ты уверен, что это хорошая идея? – со скепсисом поинтересовался Натан. – Ты – фотограф, и возможные травмы тебе, как профессионалу своего дела, будут очень ни к чему. – Сомневаешься в моих силах? – вскинул бровь Никита, в удивлении воззрившись на своего парня. – Ни капли. Просто знаю, что даже самые сильные, верткие и выносливые люди получают травмы, когда дело касается боевых искусств, – поспешил оправдаться Натан. – Натан прав, – согласился Герман. – Травмы в таком виде спорта, как кикбоксинг – совсем нередкое дело. – Но с другой стороны, никто не будет начинать жестить с первого занятия. Да и какое-то приемы, о которых будет говорить тренер, в процессе занятий будут, как следует отшлифовываться, и в итоге смогут пригодиться в повседневной жизни. Если я правильно понял, ты не преследуешь цель профессионально этим заниматься? Только освоить азы? – Именно. Я так-то прекрасно понимаю, что посвящать этому жизнь не собираюсь. Просто реально хотелось бы прокачать навыки по самозащите. В нашей жизни это очень важно. А порой без этого просто не обойтись. – У тебя вроде бы и так нормально с реакциями, – ответил Натан. – Я до сих пор помню, как ты за меня заступился перед Костей. Да и Август, уверен, прекрасно помнит твои приемы. Особенно его нос, – заметил Натан, отчего Никита помрачнел. – Давай не будем об этих людях. После всего, что было, это последнее, о чем бы мне хотелось вспоминать. – А что было? – справился я, заинтересованный неожиданным откровением, – Натан, ты о чем-то мне не рассказал? – Я… да это… – Это из разряда тех эпизодов, которые хочется забыть, и не допускать их повторения, – ответил вместо него Никита. – Ну, забыть полжизни своей вряд ли получится. Как ни крути, а Костя был не последним для тебя человеком. – Был. Ты правильно заметил. Но после всего... – Да что произошло то? – не выдержал я, потому что надоело слушать, как парни говорили загадками. – Если уж начали, то продолжайте! Никита тяжело вздохнул, но таки решил просветить чересчур любопытных личностей в моей лице, и возможно остальных присутствующих за столом. – Костян щемил Натана на постоянной основе, и вешал на него нелицеприятные ярлыки при любом удобном случае. – За что? – удивилась Эля, решив поучаствовать в занимательной беседе, решив, видимо, что это всяко лучше, чем хранить гробовое молчание, и испытывать огромную неловкость по этому поводу. – За неправильные предпочтения, – отозвался Никита. – И ты позволял это делать? – опешил я, одарив его охреневшим взглядом. Оно было и понятно. Ведь этих подробностей я не знал, в силу того, что Натан просто не возжелал мне об этом в свое время рассказать. – Ну, я поначалу его поддерживал. Чем сейчас, конечно, не горжусь. – Серьезно, Никит? – вновь вопросила Эля. – Да, ну. Никогда не поверю. – И все же. На тот момент я говнился будь здоров, но со временем смог разобраться в себе, и измениться в лучшую сторону. – Чего не смог сделать Костя, – добавил Натан. – Да, – согласился Никита, – поэтому пришлось рвать отношения. Он мне просто не оставил выбора. – Неужели все настолько серьезно? – поинтересовалась Эля, – Может, он понял. Теперь. В конечном счете, многие совершают ошибки. И иногда надо давать человеку второй шанс. – Не думаю, что это хорошая идея, – мотнул головой Никита. – Если ты дорожил этими отношениями, то всегда можно попробовать наладить связь. Почему нет? – Потому что мой приятель совершил не просто ошибку. Он решил принять решение вместо меня касательно моего выбора, и переделать меня в человека, которым я был до встречи с Натаном. И способ, который он выбрал, чуть было не загнал Ната в могилу. Никита замолчал. Другие и я в том числе, тоже не спешили вставлять свои пять копеек, переваривая услышанное. – Этот поддонок тебя покалечил? Ты мне не рассказывал.. – поинтересовался я осторожно, глядя на Натана, который, судя по его виду, окунулся в невеселые воспоминания. – Нет, – ответил Никита за него, – Он просто запустил цепь событий, которая привела Натана под колеса машины. Что повлекло за собой самый страшный период в жизни Веры Алексеевны и моей. Период ожидания, и страха, что Натан не выкарабкается из тяжелого положения. – Под колеса машины нашего отца, я так понимаю? – подал голос Герман, все это время внимательно слушающий развернувшийся неожиданный разговор. – Да, – подтвердил Никита. – Охренеть, поворот… – выдохнул я, впечатленный откровением Никиты. – Значит, твой друг косвенно приложил руку к тому, из-за чего Натан в итоге оказался тогда на больничной койке? Я правильно понял? – Да, и надо сказать, подошел к этому со всей ответственностью, – вымученно улыбнулся Никита. – Поэтому я, как только узнал о его посильном участии в кампании по разведению нас с Натом в стороны, сразу разорвал с ним связь. Мне не нужна такая дружба. Потому что это говно собачье, а не дружба. И снова все дружно замолчали, переваривая новые детали некогда произошедшего события вместе в утренним завтраком. – Знаешь… – неожиданно заговорила Эля. – Я, конечно, не оправдываю ни одного отрицательного персонажа в этой истории, но все же не могу не сказать, что если бы того случая не произошло, то мы бы никогда не познакомились, и не сидели сейчас за одним столом. Наш отец не встретил бы Веру Алексеевну, и Натан не стал бы нашим с Германом братом. А еще мы бы не узнали, что есть Слава, – добавила Эля, вогнав меня в краску этим дополнением, сказанным мягким теплый голосом. Голосом, которым обычно говорили об очень особенных людях. Но чувство смущения долго со мной не пробыло, потому что я буквально физически почувствовал, как напрягся от услышанного Герман, сидящий в пределах моей видимости, во главе стола. Только вот проверять, насколько сильно его вывели из состояния равновесия слова Эли, я желанием не горел. – Так что, да, – продолжила развивать свою мысль девушка. – Ту ситуацию изменить никто не может, но отношение к ней вполне. Я считаю, что можно и даже нужно видеть ее под другим углом. Положительным. Ведь в итоге мы все приобрели больше, чем потеряли. Я же вполне мог согласиться с ней в этом вопросе, но далеко не по всем пунктам. Да, возможно в этой истории было больше плюсов, чем минусов. Однако в отношении себя я не мог так однозначно ответить. Потому что история, произошедшая с Натаном, привела меня в итоге к знакомству с Германом. И теперь я явственно ощущал, как меня чем дальше, тем больше затягивало в омут неправильной симпатии. – Ну, спасибо большое за завтрак. Было действительно вкусно, – произнес неожиданно Герман, прерывая едва начавшуюся тему, и поднимаясь со стула. – А нам, правда, надо идти, – добавил он, бросая взгляд на Элю, по виду которой слишком хорошо считывалось нежелание так скоро покидать нашу приятную компанию. Но кто бы ее стал спрашивать?? Кажется Герман твердо вознамерился забрать сестру во что бы то ни стало. Лишь бы оградить ее от общения с моей персоной. К бабке не ходи. – Гер… может быть я все-таки останусь ненадолго? – предприняла девушка робкую попытку отстоять свое право на то, чтобы побыть в гостях подольше. Герман, ничуть не меняясь в лице, зафиксировал взгляд на сестре: – Эль, я думаю, ты прекрасно знаешь, что тебе надо привести организм в чувства. Полностью. А для этого тебе надо как следует отдохнуть. Желательно дома, там где есть все необходимое для полноценного отдыха, – ответил Герман, делая акцент на последнем предложении. Видимо, под всем необходимым он имел в виду таблетки, которых у Эли не было при себе, но которые хранились дома. Бог его знает. Может, так оно и было. Но, блять, я жопой чувствовал, что главной причиной столь поспешного бегства было желание Германа вывернуться наизнанку, но избавить сестру от моей компании. И у него на выходе это получилось, потому как Эля смирилась с рациональным решением брата. – Хорошо. Идем. Поднявшись со своего места, девушка бросила на меня мимолетный виноватый взгляд: – Простите, что так спешно приходится уходить, – произнесла она, обращаясь вроде как ко всем, но очевидно адресуя фразу мне. – Может быть, как-нибудь снова пересечемся?? Я очень постараюсь в следующий раз не устраивать концерт по заявкам, – улыбнулась Эля, стараясь сделать это легко и непринужденно. Вот только очень хорошо было видно, что ей по-прежнему было безумно неловко за произошедшее накануне. – Не переживай, – поддержал ее Натан. – Все мы люди, со своими слабостями и небольшими перебоями. Поверь, я знаю об этом лучше, чем кто-либо другой. Так что все в порядке. А насчет встречи… так мы всегда можем подобрать любую другую дату. Было бы желание. А оно, я уверен, есть у всех присутствующих. “Ага, у всех…” мысленно ухмыльнулся я, бросив мимолетный взгляд на Германа и тут же нарываясь на его – слишком прошивающий, все еще обещающий мне много всего интересного, если я не пойду на попятную в своих серьезных намерениях касательно Эли. – Ну, тогда я постараюсь освободить время на будущей неделе, – заметно повеселела Эля, обрадованная возможностью реабилитироваться в глазах собравшихся и, судя по заблестевшему взгляду, с которым я столкнулся с трудом отведя глаза от глаз Германа, надежды ее больше были связаны не с компанией в целом, а адресованы одному единственному человеку. Не трудно было догадаться кому именно. Я кивнул, словно соглашаясь с прекрасным планом и одарил Элю улыбкой, в следующую минуту буквально ощутив как моя кожа начинает гореть в районе виска, где Герман силой мысли пытался прожечь дыру. И непременно бы преуспел, если бы Эля не направилась в сторону выхода, заставив брата, сдерживающего холодную ярость, проследовать за ней. Так наша встреча и завершилась, оставив после себя слишком неоднозначные впечатления. В целом все вышло скомкано и непонятно. Собственно, в моей душе в данный момент царило нечто подобное – бедлам и в определенной степени растерянность. После всех событий прошлого вечера удивляться, конечно, было не с руки. Но, апофеозом явилось конечно то, что было на балконе. Даже после анализа и попытки сделать вид, что все под контролем, я был уверен в том, что ни на йоту в этом не преуспел. Но вот что удивительно. С уходом Германа, вместо временного успокоения, я начал ощущать чувство набирающей обороты тревоги, словно в эту самую минуту решалась судьба моего бренного тельца. И в роли судьи, как водится, выступал Герман. А раз так, то что-то мне подсказывало, что помилования от него ждать не приходилось, и вердикт в отношении меня будет вынесен суровый. После того, как Герман с Элей покинули семейное гнездышко Натана с Никитой, я тоже решил не задерживаться. И хоть дружище мой предлагал остаться на подольше, я все же отказался, сославшись на свою обиду за то, что он не рассказал мне в свое время о мутной истории про аварию, утаив важные детали. Естественно причина была в другом, и Натан прекрасно это понимал. Поэтому не стал сильно упорствовать. Особенно, когда я поймал момент, когда его взгляд встретился со взглядом Никиты, и между ними словно электричество пробежало. Да так, что жарко стало мне. А это говорило о чем?? Правильно. Что парней быстро и беспощадно накрывала страсть. И дабы не стать чисто случайно свидетелем начала фильма для взрослых, я поспешил ретироваться. Вовремя. Остаток дня я потратил на то, чтобы всласть полазить по Питеру. Погода благоволила, да и очень уж хотелось отвлечься от донимающих однотипных мыслей. Задолбался на постоянной основе крутить одно и то же “кино” в своей голове. Иногда просто жизненно необходимо было делать небольшую разрядку, своего рода детокс. На сто процентов я, конечно, не преуспел, потому как не думать совсем не выходило, однако в голове, по ощущениям, слегка просветлело и даже появилась надежда, что все рассосется само собой. А для этого всего лишь стоит немного выдохнуть и вести себя спокойно, словно ровным счетом ничего не происходит. Но, блять, это офигенно выходило, когда я был один. И убедить себя в этом было раз плюнуть, если рядом не было главного раздражителя. Но вернувшись на работу в понедельник, после хорошего воскресного отдыха, я понял, что все мои установки – сраная иллюзия, стоило вновь увидеть Германа. Нет, он не караулил меня у дверей моего кабинета, с целью вновь донести инфу, озвученную на балконе, как я полагал. Он активно тренировался в зале, в который я заглянул с целью со всеми поздороваться. Правила этикета обязывали. Герман в этот момент как по заказу был на ринге и спаринговался со своим товарищем, нанося серию ударов. Стоило ему завидеть меня, как выпады в сторону парня словно стали жестче и интенсивнее, отчего тот, явно не готовый к такому повороту, едва среагировал, вынужденный подстраиваться под активные движения Германа. Я мысленно поморщился и передернул плечами. Складывалось стойкое ощущение, что Герман на месте своего спарринг-партнера в момент нанесения ударов представлял меня. Блять, неужели предложение Эли вновь встретиться настолько сильно его зацепило?? Судя по всему да. Затрещавшие ребра Артура, получившего по корпусу со всего маха, не дали бы соврать. Подбежавший со стороны Илья, немного меня отвлек от пристального наблюдения за разворачивающимся на ринге боем. – Доброе утро, Слав. Чего такой хмурый? – Я? – захлопал я глазами. – А, нет, все в порядке. Просто задумался. – Надеюсь, не об убийстве?? Слишком уж лицо твое серьезное, – пошутил Илья. – Я очень миролюбивый, и убивал в жизни только насекомых. За что теперь сильно грызет совесть. – Ну, тогда я спокоен. Ты нам еще будешь очень нужен на турнире в Казани. – Турнир в Казани?? – переспросил я. – Ну да. Через две недели, – пояснил Илья. – Разве Валентин Александрович не говорил тебе?? Я со своими переживаниями, видать, в край ебу дал, если такая важная информация прошла мимо меня. – Говорил. Просто я… запамятовал когда он будет. Думал, через месяц, – соврал я. – Если бы. Уже считай вот-вот, – вздохнул Илья. – Что так тяжко вздыхаем? Сомневаемся в своих силах? – попытался я слегка подколоть парня. – Пф! Никогда такого не было и не будет, – самоуверенно заявил он, справедливости ради добавив, – но шлифануть некоторые технические моменты было бы не лишним. Чтобы быть готовым на сто процентов. Илья перевел взгляд на ринг: – Бля, мне бы столько огня, как у Германа, и я был бы просто непобедим. Смотри, что творит! – не без искреннего восхищения в голосе добавил он. И я, несмотря ни на что, не мог не признать его правоту. Глядя на то, как впечатляюще проводил атаки Герман, грамотно выстраивая бой, я буквально затаив дыхание, как приклеенный наблюдал за движением его рук и ног, и откровенно любовался игрой блестящих от пота рельефных, красиво проработанных мышц. – Понятно все с тобой, – усмехнулся Илья рядом, невольно выдергивая меня из морока, – Сколько видел таких вот реакций, но твоя заслуживает отдельного внимания. – Что не так с моей реакцией? Просто интересно смотреть за боем, – смутился я, спеша сделать вид, что не я только что пялился на Германа. – Ну, не скажи. Ты смотрел так, как будто… хм… А впрочем, неважно, – резко решил свернуть со скользкой дорожки Илья, что, конечно, возымело ровно противоположный эффект – заставило проснуться мое любопытство. – В смысле?? Как я смотрел?? – вопросил я. – Ну… мне показалось с очевидным интересом. Тем самым, который особого характера. Если ты понимаешь, о чем я, – залепил Илья, заставля, меня смутиться еще больше. – Ерунду не говори! Никакого интереса нет и быть не может! – К Герману… или в принципе?? Вопрос заданный прямо в лоб заставил меня растеряться. – Прости, немного не понимаю с какой целью ты спрашиваешь? – спросил я, решив, что это лучший способ прояснить для себя некоторые моменты. Только вот совершенно оказался не готов к честному ответу, без обиняков. – Ну, просто ты мне нравишься, и я бы очень хотел знать, есть ли у меня шанс стать тебе гораздо ближе, – произнес Илья вполголоса, чтобы инфа с прозрачным смыслом, долетела до моих ушей и плотно обосновалась в мозгу, остервенело трахая его, как болонка потасканную плюшевую овцу. Как будто, блять, мне без этого мозгоебства не хватало! Я раскрыл рот в изумлении, но ответить ничего не успел, потому что Илья протянул руку, и провел ею мне по предплечью в очень интимном, НЕДОПУСТИМОМ в моем понимании жесте! – Север! Ты что творишь?! – раздался громогласный голос Валентина Александровича со стороны. – Полегче! Мы тут спаррингом занимаемся, а не преследуем цель похоронить парней! Я повернул голову в сторону ринга, и узрел картину тяжело дышащего, злого, как черт Германа, нависающего над распластавшимся на мате Артуром, очевидно сильно дезориентированным после мощной атаки. – Отдохни, боец! – жестко бросил Герману Валентин Александрович, и присел возле Артура, проверяя, не сильно ли тот травмировался. Благо, парень оказался в относительной норме и вызывать скорую не пришлось. Герман же развернулся и, шумно выдохнув, поморщился. Видимо, спарринг не прошел бесследно и для него, и он немного перестарался, когда делал ожесточенные резкие выпады в сторону своего соперника. Отчего теперь его беспокоила боль. – Что с рукой? – вопросил Валентин Александрович, вновь обращая внимание на притихшего Германа. – Потянул немного. Пройдет, – сухо отрапортовал тот. – Пройдет. В кабинете у физиотерапевта. Вперед на осмотр, – в приказном порядке озвучил Валентин Александрович, выловив мой все еще с налетом охреневания взгляд. – Вячеслав Игоревич, примите пострадавшего? – Ага, – кивнул я на автомате, не до конца понимая, что сейчас мне придется уединиться с Германом в своем кабинете. Естественно на осмотр его травмы, но это по сути не меняло ровным счетом ничего. В голове билась мысль “Наедине!” – Слав? – позвал меня Илья. – Прости, у меня пациент, – ответил я, наблюдая за тем, как Герман, покинув ринг, направляется прямиком ко мне. К счастью, Илья оказался из породы понятливых людей, и продолжать развивать животрепещущую тему не стал, рассудив, что выведать интересующую его информацию можно будет и позже. А недружелюбный вид Германа помог принять окончательное правильное решение. – Ладно. Тогда… позже, – невнятно проблеял он, стоило Герману поравняться с нами. “А лучше никогда” – подумал я, не дав никакого ответа. – Пойдем, – вместо этого обратился я к Герману. – Посмотрим, насколько все сложно. Пока шли, хранили гробовое молчание. То же самое продолжилось и в кабинете. А меж тем напряжение медленно росло, потому что пока я осматривал полученную трудовую травму руки, я чувствовал фирменный жгучий взгляд Германа, который продолжал хранить молчание, чем вызывал в моем теле дискомфортные вибрации. – Ничего серьезного. До свадьбы заживет, – вынес я свой вердикт, предварительно обработав место растяжения необходимой мазью, и перебинтовав руку эластичным бинтом. Можно было, конечно, и дальше притворяться немым, но я решил, что разговор, даже ни о чем, был в разы лучше, чем довлеющая до этого тишина. На ответ особо не рассчитывал, считывая особый не слишком позитивный настрой, однако, на свое удивление получил отповедь: – Другими словами, мне придется на протяжении всей жизни испытывать это неудобство. Я машинально вскинул глаза на Германа в беззвучном вопросе. – Ты сказал “До свадьбы заживет”, а учитывая, что женитьба мне не светит, по понятным причинам… вот и получается… – разжевал мне парень, продолжая сохранять до ужаса серьезный вид. – Это устойчивое выражение, – ответил я, пряча мазь в коробку, и поднимаясь со стула. – Не обязательно воспринимать его буквально. Проследовав к шкафу, дабы положить мазь на место, я понадеялся, что Герман, получив необходимую профессиональную помощь с моей стороны, без лишних разговоров покинет кабинет. По этой причине совершенно оказался не готов к тому, что он бесшумно проскользнет прямиком за мной и остановится аккурат за вмиг покрывшейся мурашками спиной. – Так же, как и слова насчет Эли? – вопросил Герман в район моего затылка, отчего волосы встали дыбом даже в тех местах, где, как мне казалось, у меня их никогда не было. – Иначе, как еще трактовать то, что я увидел сегодня в зале?? – Я не… я не понимаю о чем ты, – прозвучал хрипло мой голос, и я обмахнул губы языком, чувствуя, как во рту стремительно пересыхает от близости горячего тела. – Значит, не понимаешь, – хмыкнул Герман. – Серьезно?? Бьешь себя в грудь кулаком и кичишься, что будешь завоевывать мою сестру, а сегодня при всем честном народе флиртуешь с Ильей. Интересная схема поведения, не находишь?? Сука, что?? Где я флиртовал с Ильей?? С хера он решил, что невинная беседа, которая пусть и закончилась в не слишком невинном ключе, к слову по инициативе Ильи, была именно флиртом?! Бля, у кого что болит, вот уж воистину! – А если и так. Может, я просто решил последовать твоему совету и попробовать дать возможность себе пустить ситуацию на самотек, чтобы посмотреть, что из этого выйдет? – выдал я, охуев со своих же слов. Но, видать, бесконечные претензии от Германа по поводу и без активировали во мне здоровую злость, и я решил стать чуть более смелым и маленько обнаглеть в своих высказываниях. – И как?? Удачно? – как бы между делом поинтересовался Герман, в голосе которого я уловил проступивший металл. – Вполне, – кивнул я, чувствуя, как жар чужого тела словно становится ощутимее и начинает впитываться в мою кожу. – На радость Илье, – жестко ответил Герман, – Осталось дело за малым, рассказать Эле о том, что у нее нет шансов. – Кто такое сказал? – задал я вопрос. – То, что я пустил ситуацию на самотек, не говорит о том, что я пришел к выводу, который мне активно пытаешься навязать ты. – То есть… – То есть, шансов в данном случае нет у Ильи. Потому что тот флирт, который ты узрел с моей стороны по отношению к нему, исходил от него. И не вызвал у меня ничего, кроме недоумения. А это значит, что мне по-прежнему не интересен мужской пол, и я могу спокойно пробовать строить традиционные отношения, – разложил я по полочкам, и посомневавшись буквально с долю секунды, стоит ли говорить или нет, все же добавил. – С тем человеком, с которым захочу. И лучшего кандидата, чем Эля, мне представить сложно. Тишина, прозвучавшая в ответ, могла бы быть хорошим признаком, свидетельствующим о том, что мои аргументы оказались безумно исчерпывающими, не требующими дополнительных доказательств со стороны, если бы дело не касалось Германа. Именно поэтому, лишь только озвучив свои мысли, и не получив от него моментального ответа, я сильно заволновался. И, в следующее мгновение, почувствовав, как на мой торс легли руки, понял, что не просто так. – Скажи, что из сказанного мной на балконе, ты не понял?? – прошептал Герман, каждым озвученным словом отбирая у меня по капле возможность нормально дышать и связно мыслить. – Послушай, я… – Все что мне нужно было, я услышал, и теперь моя очередь… Я нервно сглотнул: – Хорошо, говори… – поступило от меня щедрое предложение. – Говорить? Нееет, – вкрадчиво произнес Герман мне в затылок, отчего озноб волной прокатился по всему телу. – Очевидно, слова действительно не приносят нужного результата. Стало быть нужно объяснять по-другому. Более доходчиво. Так, чтобы вопросов что к чему, больше не осталось. Спросить, что именно Герман имел ввиду, я не успел, потому что, следующие действия дали ясный ответ на крутившийся до этого в голове вопрос. Резко развернув меня к себя, Герман без намека на осторожность и сдержанность, впился в мои губы своими. Да с таким пылом, что я при всем желании не смог бы сделать ничего более-менее вразумительное,чтобы прервать вступившую в свою законную силу, игру. Голова пошла кругом, и ноги в который раз перестали чувствовать надежную почву. Но мне резко стало поразительно до пизды. Ведь меня крепко, по-хозяйски держали сильные руки, а наглые напористые губы и язык подыгрывали им в этом деле, с одним лишь отличием – удерживали меня эмоционально. Понятия не имею, что со мной начинало происходить, когда Герман был рядом. Но очень было похоже на полное и безоговорочное безумие. Однако то, что я переставал сам себе принадлежать и даже не предпринимал ни единой попытки прервать, творившийся со мной пиздец – это совершенно не желало укладываться в голове. И каждый раз по ощущениям, сопротивления становилось в разы меньше, и я все больше отдавался процессу, кайфуя от того, что мне предлагал Герман. Иначе как было объяснить то, что я, забыв про какой-либо стыд стонал, возбуждаясь от звуков своего явного нетерпения, и очевидно заставляя Германа сильнее заводиться. Усилив напор, парень пустил в ход руки, которые змеей проложили путь ко мне под рубашку, и обосновались на твердых от возбуждения сосках, которые наглые пальцы стали мять, делая жутко чувствительными. Я непроизвольно выгнул спину, подставляясь под ласку, не переставая сосаться с Германом, и не думая прекращать затянувшуюся интимную игру. Хотя подумать определенно было бы не лишним, ибо на данной отметке никто останавливаться не собирался. И остатком все еще соображающего мозга я это понял ровно в тот момент, когда руки Германа, наигравшись с твердыми горошинами сосков, поползли вниз и, не спрашивая разрешения, стали расстегивать мои брюки. В этот момент у меня в голове наконец-то немного прояснилось. Самую малость. Ровно настолько, чтобы, звучно разорвав на мгновение поцелуй, задать вопрос по существу: – Что ты… делаешь?? Прозвучало до ужаса хрипло, и на придыхе, отчего я реально не узнал своего голоса. Губы от активных упражнений саднили и еле шевелились, добавляя остроты происходящему здесь и сейчас. – Выполняю свое обещание, – прошептал мне в губы Герман, вновь завладев ими, забирая временное просветление в мозгах с концами. Что было ему очень на руку, потому как дало форы, чтобы незаметно для меня, стянуть брюки на пару с бельем до середины бедер, не получив совершенно никакого сопротивления, и обхватить каменный от прилива крови член рукой, с нажимом пройдясь по всей длине. Стон… протяжный и просящий вырвался у меня из самого нутра. Но на сей раз вместо паники или какой другой соответствующей ситуации реакции, я вгрызся в жадный рот Германа, не оставляющий в покое мои губы, и толкнулся в его руку, чувствуя нереальный приход от этого простого, по сути, движения. Рука Германа, получив однозначный сигнал к действию, тут же пришла в движение и стала активно наглаживать мой стояк, приспуская крайнюю плоть и освобождая теплое чувствительное место для подушечки большого пальца, тут же удобно обосновавшейся на кончике головки. И я поплыл окончательно, реально перестав сопротивляться сильнейшему течению накрывшей меня страсти, и вообще не задумываясь, о том, как буду стирать заляпанные трусы в этот раз. Однако об этой небольшой проблеме решил позаботиться Герман. Чувствуя, что мой оргазм стремится накрыть меня с минуты на минуту, он присел на корточки и не позволив мне как следует охуеть от такого расклада, насадился ртом на возбужденную плоть, отчего я раскрыл свой в попытке глотнуть воздуха, чувствуя, как через меня словно пропустили высоковольтный разряд. Сердце зачастило так сильно, что мне показалось, будто оно делает разгон для того, чтобы вылететь нахрен из моего тела навстречу свету, которое никогда прежде не видело. В глазах заплясали черные точки, и вся кровь по ощущениям хлынула вниз, туда, где Герман остервенело терзал мой член, словно реально собирался высосать через него душу, как и обещал на балконе. И можно было бы обвинить его в хвастовстве, если бы не очешуительные ощущения, которые я испытывал от каждого движения его языка, проходящегося по возбужденной плоти, уделяющего особое внимание уздечке… А еще пальцев, мявших мои звенящие от напряжения яйца. Надо ли говорить, что надолго меня не хватило, и на особо остром моменте, когда Герман до упора насадился ртом на мой член, меня сломило оргазмом. Таким сильным, что я не смог сдержать громкого гортанного стона, кончая как в последний раз. Не на пол, как должно было бы, а прямо в глотку Германа, который пресек любые мои попытки отстраниться в самый ответственный момент, с силой сжав пальцами ягодицы, намертво удерживая меня на месте. Я крепко зажмурился, наблюдая как яркие цветные пятна калейдоскопом проплывают на обратной стороне век и пережидая приступ адской тахикардии. Полная потеря ориентации в пространстве на неопределенное время лишила меня возможности проанализировать тот факт, что мои штаны с трусами, благодаря предупредительным действиям Германа, остались чистыми, как и то, что мне только что впервые в жизни отсосал парень. Но когда проблески трезвого взгляда поспешили проклюнуться, я все же смог худо-бедно проанализировать случившееся, и, несмотря на небольшой страх, несмело посмотрел на нарушителя моего спокойствия, до сих пор сидящего на корточках. Взгляд горящих глаз, в которых плескался самый настоящий Ад, моментально приковал к себе все мое внимание, и я, до этого пришедший к мысли, что сразу же отведу глаза в сторону, не смог этого сделать, наблюдая, как Герман широким движением языка проходится по выпирающим венкам все еще стоящего члена, обводя кончиком языка бордовую головку. Зрелище было настолько развратным и провокационным, что во рту стала скапливаться слюна, словно меня поспешил посетить приступ безумного голода. Плотского голода. До зуда во всем теле захотелось продлить то безумие, которое царило еще пару мгновений назад, с не менее, а то и гораздо более жарким продолжением. Мысль оказалась настолько шокирующей, что у меня все внутри неожиданно сжалось от чувства, которое иначе как отчаянием назвать не получалось. Блять… что я творю?! Надо оттолкнуть Германа, и больше никогда, ни при каких условиях не подпускать его близко к себе. Вот только сил после сумасшедшей гормональной встряски хватило лишь на то, чтобы вяло рыпнуться в сторону, в попытке сильно запоздало дистанцироваться. Да и эта попытка моментально была пресечена Германом, который, словно грациозный хищник, легко приняв стоячее положение, не позволил мне слинять, вновь обхватив за торс.. – Отпусти, – потребовал я, но слишком слабо и неубедительно, чувствуя, что сил оказалось еще меньше, чем я предполагал. – Ты на ногах не стоишь, – заметил Герман, не торопясь выполнять мое требование. – Если я это сделаю, ты просто свалишься. – Ну и что? Это не твоя забота. Или ты собираешься стать моими “костылями” на постоянной основе? – Если потребуется. – Единственное, что от тебя сейчас требуется – это уйти, чтобы я… – Чтобы что?? – вопросил он. – Чтобы.. я занялся своими делами. Я на работе, если ты не забыл. Герман хмыкнул: – Не забыл. А что насчет тебя?? – Насчет меня?? Конкретнее формулируй мысль, – попросил я, ощущая мертвую хваку его рук. – Хотелось бы, чтобы и ты не забывал о нашем разговоре на балконе и прислушался, наконец, к моей просьбе. Я поджал губы, чувствуя как раздражение начинает вымещать остатки послеоргазменного тупняка. Просьба? Серьезно? Нееет, это была не просьба, а самая настоящая демонстративная порка! И для Германа, видимо, это не являлось чем-то сверхъестественным. Но как я мог забыть, что могло сподвигнуть его устроить это для меня? Ведь очевидно было, что он преследовал цель не только наказать меня за то, что посмел посягнуть на святое, но и убедить, что я при всем своем желании не смогу вступить в нормальные отношения, потому что буду смаковать подробности своих эротических воспоминаний, связанных с ним, и бесконечно сравнивать… не в пользу Эли. Собственно, его дальнейшие слова только утвердили меня в правильности сделанных выводов: – Думаю, ты понял, что мои слова не были обычным сотрясанием воздуха, и я держу свое обещание. И если ты продолжишь искать встречи с Элей, то я не остановлюсь на полпути, и вывернусь наизнанку, но не позволю тебе втянуть в фарс под названием “любовь до гроба” мою сестру. – Да нет никакого фарса! – вспылил я, вскинув на Германа пылающие праведным гневом глаза, которые до этого активно отводил. Лучше бы не делал этого, потому что он, ловко воспользовавшись ситуацией, поймал мои губы, втянув в новый тягучий поцелуй, который в одно мгновение нейтрализовал клокочущую внутри злость. Спустя долгую упоительную минуту, Герман прервал его, напоследок очень чувственно пройдясь по моей нижней губе языком: – Нет, говоришь? – выдохнул он. – Нет, – ответил я, пытаясь всеми правдами убедить скорее даже не его, а себя. – И я бы тебе поверил, если бы не видел, как тебя ведет от того, что было еще пару минут назад, и от того, что случилось только что. Ты никогда не сможешь получить этого ни с Элей, ни с какой другой девушкой. А то, чем занимаешься сейчас, доказывая себе, что можешь жить как раньше, обычный самообман. Понимаю, что тебе, вероятно, очень непросто слышать мои слова, но принять эту новую реальность придется в любом случае. И смириться. Потому что худший вид борьбы – это борьба с самим собой. Чем раньше ты это поймешь, тем меньше вреда причинишь самому себе, и людям, которых невзначай может зацепить твое упрямство. Закончив вещать свою речь, Герман, протянул руки к моим приспущенным штанам и, вернув их в исходный вид, ловко застегнул молнию с пуговицей. После чего, справившись с поставленной задачей, вальяжным шагом направился к двери. Однако я не мог так просто его отпустить, и желал оставить последнее слово за собой во что бы то ни стало: – Не знаю, какую цель ты преследуешь, но надеюсь, ты понимаешь, что у тебя ничего не выйдет? Что бы ты ни сказал и… ни сделал, ты меня не заставишь свернуть с правильного пути на ту кривую дорожку, которую так активно рекламируешь! Герман остановился в шаге от выхода, и до моих ушей долетели пугающие слова: – Ты уже прошел треть этого пути, Слав. А не заметил, потому что тебе это безумно нравится. И если раньше еще предпринимал попытки утихомирить свои желания, то теперь уже не можешь обуздать их. Потому что процесс конвертации давно запущен, и в твоем случае он необратим. Звук хлопнувшей двери заставил меня содрогнуться, после чего я привалился к шкафу в полном бессилии. Как физическом, так и моральном. Ничего нового я от Германа не услышал. Он много раз об этом говорил. Но только сейчас до меня стало доходить в полной мере, что его слова были ничем иным, как банальной констатацией факта. Потому что мне действительно нравилось. Нравилось все, что он со мной делал. И я ни единого раза в такие моменты не вспомнил про Элю. Просто потому, что в моих мыслях не было для нее места. Там прочно обосновался один единственный человек, который по кирпичику воровал мой покой, и пробуждал во мне человека, о существовании которого я раньше не знал. Что ж, знакомство с моим новым “я” шло полным ходом. И в этом была заслуга исключительно Германа, который, кажется, всерьез вознамерился завершить мою трансформацию, и перевести за ту черту, откуда не будет возврата. Пугало ли меня это? Блять, естественно! До ужаса, и трясущихся коленок. Потому что осознание проблемы меняло в корне всю мою размеренную устоявшуюся жизнь. Слишком много было поставлено на карту. Но несмотря на все мои страхи, я не был таким уж трусом, и признать правоту касательно слов Германа, скрепя сердце, был в состоянии. Только вот груз ответственности не собирался тащить на своих плечах самостоятельно. И хотел, чтобы Герман подсобил мне в этом вопросе. Раз уж он оказался настолько инициативным. Единственное, что я для начала хотел выяснить, дабы болезненная трансформация прошла с наименьшим ущербом для моего сознания, это его конечную цель в своем адском плане. Что по итогу он сам хотел получить от меня?? И хотел ли в принципе?? Можно было, конечно, списать его рвение преподать мне урок на нежелание близко подпускать стремного кандидата в женихи к своей сестре, но меня терзали смутные сомнения, что главная причина крылась в этом. Слишком уж активно Герман взялся за реализацию плана по переделке меня в парня с лазурным оттенком с самого начала. Еще задолго до того, как узнал, что я собираюсь прозондировать почву касательно Эли. Неужто по доброте душевной?? Не смешите мои тапки. Не тем он был человеком, чтобы впрягаться в подобную авантюру просто так. Основной причиной, конечно, можно было считать его симпатию ко мне, о которой он рассказал еще тогда летом. Туда же спокойно можно было вносить и влечение, без которого не случилось бы того, что уже случилось, если только Герман не принадлежал к категории парней, которым все равно было к кому подходить с вполне прозрачной целью. Но если я ему действительно нравился, почему он сейчас об этом молчал? Сказал бы прямо, а не использовал окольные пути. Хотел довести меня до нужной кондиции, и только потом взять всерьез в оборот?? От подобной мысли я нервно усмехнулся, и прошелся рукой по лицу. Блять, если то, что происходило уже не подпадало под определение “взять всерьез в оборот”, то что тогда подпадало?? В общем, вопросов было миллион, и целью номер один для меня стало найти на них все ответы до единого. Правда, начинать надо было раньше, желательно с конкретных формулировок. И не к самому себе, а к виновнику моих мытарств. К Герману. Просто я, по жизни не слишком мобильный в плане отделения зерен от плевел, не всегда умел сразу найти правильный подход к проблеме. Зато когда находил, с рвением заслуживающим отдельной премии, начинал рыть носом землю в этом направлении. Последняя фраза, брошенная Германом на выходе из кабинета, смогла пробить броню моего ярого отрицания, но она же помогла мне понять, что я все это время действовал неверно, уйдя в полную отказку. Возможно, этим я реально усугубил общую ситуацию, щедро плеснув масла в огонь, из-за чего Герман начал напирать на меня с удвоенной силой, разрушая тем самым в труху мои прежние жизненные установки. Что ж. Пришло время поменять тактику. И пойти методом от противного, согласившись с парнем по всем пунктам. Иными словами полностью сдаться, признавая его безоговорочную правоту. Будешь ухаживать за Элей? – Нет. Признаешь свое влечение к парням? – Да. Есть кто-то конкретный? – Да. Кто? – Ты. Я? – Да. Выстроился в моей голове приблизительный вариант ответов на предполагаемые основные вопросы от Германа в разговоре, который я запланировал совершить не откладывая в долгий ящик. Я не знал, что он мог ответить мне после подобного охуительного чистосердечного признания, я не был медиумом. Но что-то мне подсказывало, что он совсем не будет готов к такому повороту, и как минимум немного растеряется. И когда это произойдет, я смогу перехватить эстафету и начать задавать ему свои неудобные вопросы, которые, дай Бог, смогут пролить свет на то, как мне быть дальше.