Это останется между нами

      — Булатов! Соколов! Тш-ш! — Рыжая училка по русскому мерзко прищурилась, поправляя свои позолоченные овальные очки с тоненькой оправой, а мальчишки сдерживали смех что есть силы, прикрывая рты ладонями. — Ещё хоть звук услышу — и оба к директору!       — Крыса, — негромко обозвал её кто-то из одноклассников, а потом пискнул в спину — и двух десятилетних лучших друзей разорвало окончательно.       Их звонким детским смехом заразился весь класс.       — Живо к директору! Живо!       Но от её истерики становилось ещё смешнее. Ведь каждый раз она так легко выходила из себя и раздувалась огромным красным шаром, что вот-вот могла лопнуть. А из ушей непременно должен был идти пар, прямо как в мультиках.       Влад первым схватил тетрадь по русскому, где кроме даты и слов «Классная работа» ничего больше написано не было. Закинул её в рюкзак, нацепил его на спину и рванул к выходу, как только училка отвлеклась на доску. Олег сделал то же самое.       — Зачем вам рюкзаки?! А ну-ка немедленно вернулись! — кричала Лариса вслед, высунув голову из кабинета, но ржущим мальчишкам было всё равно, ведь вместо директора они мчались к выходу.       Ну и что, что осталось ещё два урока? Кому какая разница?       На выходе пожилой охранник оказался раньше, чем дети, заприметив их издалека. И Олег затормозил первым, хватая Булатова за плечо.       — Влад, стой!       Друг тоже остановился. И оба мальчика взглянули на недовольного мужчину, что щёлкнул шеей, словно босс из видеоигры, готовящийся к первой фазе боя.       — Звонок ещё не прозвенел, марш на урок! — рявкнул мужчина, сделав резкий шаг вперёд, и дети дёрнулись, словно готовые вновь бежать.       — Пойдём, — махнул головой Влад в сторону двух деревянных дверей, что вели во второй корпус, и, чтобы не вызывать подозрений, стал двигаться медленнее.       Сначала мальчики прошли во вторую половину школы, потом свернули на лестницу, чтобы подняться на третий этаж, где никто не стал бы их искать и тем более гнать досиживать оставшиеся уроки.       — И что ты придумал? — Олег перевесился через перила, чтобы убедиться, что никто их не преследует.       — Давай в библиотеку сходим?       — Зачем? Что мы там будем делать?       Влад широко улыбнулся, но ничего отвечать не стал. Как будто всё и так должно быть понятно.       Во втором корпусе в это время почти никого не было, особенно в библиотеке, которая располагалась дальше любого возможного кабинета, прячась в углу третьего этажа. Туда приходили заменить порванный учебник, взять одну-две книжки в год — и, наверное, больше причин не существовало. По крайней мере так думал младший из Соколовых.       Булатов первым зашёл в самое тихое помещение на свете и, не нарушая покоя, двинулся к парте, что стояла около окна. Олег следовал за ним хвостиком и не прекращал посматривать туда, где за высоким столом должна была сидеть библиотекарша.       Одни говорили, что в библиотеке сидит милая улыбчивая светловолосая девушка с красивым голосом и целой вазочкой конфет, которыми она всегда угощает.       Другие же, наоборот, закатывали глаза и уверяли, что в библиотеке сидит толстая злая женщина, которая запрещает разговаривать — даже шёпотом! — и не даёт брать книжки домой.       Никто никогда не видел их вдвоём одновременно. И Олежа смотрел вперёд, на закрытую дверь, ведущую вглубь библиотеки, и думал о том, что эта женщина наверняка оборотень. Ну а как иначе всё это объяснить?       — Чё стоишь? — подозвал друга к себе Влад и, когда Олег стал усаживаться, дверь в конце помещения скрипнула.       — Только не шумите, хорошо? — мягким голосом сказала светловолосая девушка, после чего улыбнулась, взяла что-то с рабочего стола и снова скрылась во внутреннем помещении, где, судя по звуку, как раз закипал чайник.       Булатов достал из рюкзака тетрадь по русскому, вырвал из самого центра чистый листок и заглянул Олеже в глаза.       — Смотри. — Влад прижал ладонью бумагу к парте, начиная урок аэродинамики. — Если будет криво, он сразу завалится и не полетит.       Олег придвинулся ближе так, что их плечи практически касались.       — Вот тут сгиб. — Мальчик согнул бумагу по диагонали, провёл ногтем, оставив еле заметную блестящую полосу, а следом начал поднимать крылья.       — А если всё равно упадёт?       — Значит, плохой пилот, — хихикнул Влад. — Покажи, ты же принёс с собой?       Олег замялся, снова глянул на дальнюю дверь, чтобы никто не подсматривал, а потом полез за пеналом, в котором прятал украденное сокровище.       — Если Андрей заметит, он мне голову оторвёт. — В открытом пенале красовались несколько слегка помятых белых сигарет, лежавших в резиновых петельках для карандашей, с оранжевым фильтром и ужасным вкусом. Олег вытащил их из пачки «золотой Явы», что Андрей держал в кармане джинсов.       — Четыре? Круто! — от восторженного голоса друга Олег и сам сильнее обрадовался.       Соколов всегда с тёплым трепетом ждал Булатова недалеко от школы каждое утро, оказываясь там на несколько минут раньше. А при встрече всегда налетал на него, потому что хотелось по-мальчишески подраться. И Влад всегда ответно старался влепить по затылку либо толкнуть в плечо.       Несмотря на то что воровать сигареты у старшего брата было огромным риском, Олежа легко решился на это, потому что не мог подвести друга и хотел сделать ему приятный подарок.       Самолётик, который мальчик сделал из тетрадного листа, они не выпускали из рук до тех пор, пока не прозвучал звонок. После него мальчишки тут же покинули библиотеку, чтобы убежать из школы на «своё» место.       А своим местом они называли старую трёхэтажную деревянную заброшку, что стояла на холме, в стороне от всего населённого пункта, и с крыши которой был виден весь Малоярск. Много ходило теорий о том, чем это место было раньше, кто в нём жил или работал, но истины не знал никто.       Булатов первым залетел в дверной проём, в котором отсутствовала дверь, бросил рюкзак на пыльный пол первого этажа и тут же помчался наверх. От каждого детского шага деревянные ступеньки опасно скрипели, но мальчишки не обращали на это внимания.       Оказавшись на крыше, Олег первым сел на самый край, откуда были видны все здания Малоярска, свесил ножки и поднял голову, чувствуя, как солнце нагревает макушку. Вот-вот наступит лето.       — Далеко полетит? — спросил он, когда Влад так же сел рядом. Их плечи коснулись, и Олегу отчего-то в моменте стало так неловко, что он тут же резко сдвинулся в сторону.       — Ты чего? — А оттого, что Влад это заметил, Олежа опустил голову, глядя с крыши вниз.       — Это ты чего жмёшься ко мне, как девчонка? Кидай давай!       Булатов вновь широко улыбнулся, не обращая внимания на замечание, в последний раз поправил крылья воздушного судна и запустил его вперёд. Но самолётик быстро начал пикировать вниз, ко входу здания.       — Камикадзе, — хихикнул Олег, наблюдая за бумажным авиакрушением.       — Любое падение начинается с потери высоты. — Влад рассмеялся, махнув рукой, а потом достал одну из украденных сигарет, что переложил себе в карман школьных брюк ещё в библиотеке. Оттуда же вытащил и спички.       Он уже давно покуривал, воруя сигареты у отца, у кого-нибудь из братьев Олега или подбирая недокуренные чужие бычки, от которых Олежа только фукал и к которым не желал прикасаться.       — Не, следующий точно долетит. Отвечаю. — Влад поджёг сигарету и сделал самую настоящую «взрослую» затяжку, даже не кашлянув.       Олег тоже многократно пробовал, но решиться курить в затяг никак не мог. От одной попытки чуть лёгкие наружу не вылетели, и на какое-то время это отбило всё желание.       Но когда лучший друг протянул ему прикуренную сигарету, он тут же её взял и зажал между пальцами.       Влад повернулся к нему всем телом, скрестив ноги.       — Надо на вдохе! — снова ярко улыбнулся Булатов.       — Да я знаю, как надо!       Олежа тоже к нему повернулся и не смог сдержать ответную улыбку.       — Короче, — начал учить Влад, — набираешь дым в рот, а потом очень быстро произносишь: «Вот бы мама не узнала!», стараясь набрать воздуха в себя. И получится! Я так и научился.       — В прошлый раз другая фраза была. — Но Олег доверился другу, заполняя рот противным горячим дымом, который щипал язык, а потом попытался произнести новую фразочку на вдохе.       Это было быстро, довольно хрипло и смешно, но часть яда всё-таки попала в лёгкие — и мальчик закашлял.       Влад тут же нагнулся вперёд, чтобы несколько раз хлопнуть по спине, будто это могло помочь, а потом снова плюхнулся на задницу, стараясь не засмеяться от чужого красного лица.       — В следующий раз точно получится, — улыбнулся Булатов, а Олег мельком глянул на его тонкие губы, потом — в ярко-карие карамельные глаза и отвернулся, чтобы снова свесить ножки с крыши.       — Ага.       

***

             За четыре года чужая комната наполнилась разными моделями самолётов, которые Влад собирал вместе с отцом или пытался сам, отчего каждый раз обязательно склеивал что-нибудь лишнее.       Олега пустили родители Влада, и он сидел на краю заправленной кровати, рассматривая новый истребитель, подаренный мальчику на день рождения, и ярко представлял, как его лучший друг однажды будет строить такие же на огромном заводе. Классно, когда есть мечта и цель, к которой ты стремишься с самого детства.       Влад зашёл в комнату с самым виноватым лицом на свете.       — Я забыл, — тут же невинно улыбнулся он.       — Ну и ладно, сейчас-то вспомнил, — но чужое выражение лица не предвещало ничего хорошего, и Олег опустил брови, немного сжимая в ладони билеты в кино. — Ты чё, не пойдёшь?       — Да я уже договорился с пацанами на поле пойти…       Олежа сжал пальцами покрывало, сильнее стискивая билеты. Они ведь ждали этот боевик несколько месяцев, половина школы его обсуждала, и пойти в первый день показа — это базовая необходимость, которую обговаривали задолго до этого дня.       — А потом сходить нельзя? — сильнее заводился Олег, вставая с кровати. — Я билеты ещё три дня назад купил!       — Да неохота их подводить как-то. Мы на команды уже поделились, без меня никак.       — Мы тоже договорились! — И почему каждый раз Булатов убегает на свой чёртов футбол при первой же возможности?       — Да ты чё, не обижайся, это ж просто фильм. Сходим потом. А матч у нас сегодня. Если я пропущу, меня больше не позовут.       — Дело не в фильме, — ноздри раздувались в стороны, но становилось только труднее дышать, — а в том, что ты опять выбрал не меня. Это уже не первый раз.       — Так ты пошли со мной на поле, я ж тебе тысячу раз предлагал, и не придётся разделяться. Это ты выбираешь дома сидеть, вместо того чтобы всем вместе погулять. Попинать мяч. Сбегать на речку.       Олег серьёзно посмотрел в чужие глаза, вспоминая, как уже поддавался на эти уговоры прежде. Как уже ходил с Владом на поле к его дружкам, что не имели отношения к их небольшой школьной компании. Смотрел, как тот бегает с другими пацанами, как они ржут друг с дружкой, пока Олег отсиживается в стороне. Он не был большим фанатом футбола. А у Влада с этими ребятами были даже какие-то локальные приколы, которых Олег не понимал, из-за чего ему становилось ещё хуже. «Третий лишний».       Но ведь Булатов его лучший друг! Так почему он всегда с такой лёгкостью отворачивается, предпочитая кого-то другого? И почему Олега это всегда так задевает?       И внезапно голову мальчика посетила другая мысль. Резкая и неожиданная, за которую он тут же вцепился.       — Пофиг, короче, позову Настю.       Влад перестал смотреть виновато. И вместо этого, усмехнувшись, толкнул Олега в плечо.       — Ни фига ты Ромео. Потом расскажешь, что вы там делали на последнем ряду.       Но Олегу было не смешно. Его слегка дёрнуло от мысли о том, чтобы делать что-либо с Настей на последнем ряду, хотя билеты были куплены именно туда. Но не для неё.       — Я лично буду кино смотреть, думаю, и она тоже, если вообще согласится пойти со мной.       Сердце всё ещё так неприятно колотилось внутри — но что делать? Он не мог заставить своего друга следовать обещаниям, да и разбираться в причинах своей ревности ему тоже не хотелось. Нет, он уже прекрасно знал, в чём причина. Но пытался огородиться от неё как только мог. Ну не может такого быть. Он ведь не больной урод какой-то?       — Согласится, ещё как! Скажешь, какого цвета у неё трусы? Уверен, что белые. — Влад мерзко похихикал, представляя эту картину, а Олег скривился.       — Мы в кино идём, дебил, но… может, я её чмокну, — прозвучало настолько жалко, что Олег не поверил сам себе и застыдился, опуская голову. — Всё, я погнал, удачи там на поле.       Может быть, возраст не тот? И, может, в четырнадцать ещё противно думать о поцелуях с девчонками? С другой стороны, воровать у Андрея заюзанный диск с порнушкой было совсем не стыдно. И Олег долго мечтал впервые увидеть то сокровенное, на что пацаны чуть ли не молились.       Он хорошо помнил, как вычислил, где Андрей прячет диск — под матрасом, как скучно, — как выжидал идеальный момент, чтобы дома никого не было, и с каким трепетом включал первый фильм.       Он уже видел голых девушек на страницах журналов для взрослых или на картинках, что пацаны пересылали друг другу по блютузу, на игровых картах с откровенными обложками, которые валялись у Андрея на столе, или мимолётно в кино по телеку, когда мама тут же требовала отвернуться. Но порно — это другое.       И когда Олег увидел процесс с более детальной стороны — он его не впечатлил. Ему не было противно, но и лютого восхищения он не испытывал. И даже решился тогда пожаловаться Владу, мол, фигня какая-то этот ваш секс, но друг назвал голые вагины моллюсками, и Олег успокоился. Он не один. Вот только Влад всё равно мечтал пощупать чьи-нибудь сиськи, например Таньки из их класса, ибо у неё грудь ещё в двенадцать начала расти, а у Олежи привстал только раз — и то, когда в кадре появился голый мужчина, что было совсем неправильно и пугало. После такой жести диск он больше не трогал.       Думать об этом было отвратительно и почти невозможно. Но каждый раз, засовывая руку в трусы, в голову лезли именно такие неправильные картинки. А порнуху с таким сюжетом не найдёшь ни у кого, даже если бы захотелось.       Но хуже всего были сны о лучшем друге, которые накрывали два-три раза в месяц. В самом последнем они с Владом держались за руки на заднем ряду старенького кинотеатра, прежде чем поцеловаться. И Олег не очень хотел признаваться в том, что, когда покупал билеты на этот ряд, мечтал, чтобы сон стал явью.       И если иногда мальчик пытался быть как все: насильно восхищался Танькиными сиськами или специально брал Настю за ручку, — то порой устраивал подсознательные провокации: например, «случайно» задерживал взгляд на Владе в раздевалке перед физрой дольше, чем требовалось. Это вызывало мгновенную физическую реакцию, которую можно было убрать, только если снова подумать о Тане и её груди.       Несмотря на это, в голове всё ещё проскакивали мысли о том, что всё это временное явление, что он просто ещё не дозрел, да и мама говорила, что рано думать о девочках. Для этого ещё целая жизнь впереди.       Но ничего не менялось.       

***

             Сидя на крыше заброшки, Олег снова свесил ноги, стряхивая вниз пепел тошнотворной «Явы». В тёплом майском воздухе уже пахло приближающимся летом и цветущими берёзами, пушок от которых покрывал пыльные дороги. И пока Олег меланхолично разглядывал далёкие крыши, раздумывал над предстоящими экзаменами и переходом в десятый класс, Влад активно срался по телефону, периодически закатывая глаза.       — Блядь, женщина, ты с ума сошла уже со своими выдумками! — Булатов и сам курил, прохаживаясь по деревянной крыше позади друга. — Та-Таня… Таня, да ты послушай хоть! Господи!       — Сбросила? — негромко спросил Олег, зацепившись взглядом за идущего вдалеке покачивающегося Андрея, которого не было дома всю ночь, но под утро он откуда-то вылез и теперь еле плёлся. — Вы ругаетесь как давно женатая пара.       — Само собой сбросила. Сука, блин. «Да мне сказали, да тебя видели, да ты так подозрительно отвечаешь» — я щас с ума сойду! Даже слово вставить не дала со своим визгом! — Влад упал рядом. — Тёлки — бешеные бляди, я тебе отвечаю.       — На кой чёрт ты всё это терпишь? — Олег перевёл взгляд на небо, где ветра почти не было, из-за чего облака словно застыли на месте.       — Ну ты чё? Чё за вопросы такие тупые пошли?       — А чё? — повторил Олег с той же интонацией, вновь погружаясь в размышления.       — Наверное, потому, что она даёт днём и ночью, не? — фыркнул друг. Всё было довольно очевидно. Нафига бы он стал терпеть этот вынос мозга каждый раз, если бы не страстный подростковый секс, что шёл следом? Да и Танька — первая красавица школы с четвёртым размером и кукольным личиком. В глазах друга оно того стоило. Тем более Влад был из тех, кто обязательно своего добьётся, если пожелает. И её он добился, в конце концов.       Булатов вытащил из пакета, что носил вместо рюкзака, бумагу и принялся складывать самолётик. Теперь, после тысячи сложенных моделей до этого, он был мастером в этом деле. Они летели так далеко, что их можно было найти на другой стороне Малоярска.       Олег сделал последнюю затяжку, а потом щёлкнул по бычку, чтобы тот отскочил максимально далеко.       Их время постепенно заканчивалось.       — Так что ты решил насчёт десятого класса? — Олег наклонил голову чуть вбок, наблюдая, как чужие слегка подкачанные руки так аккуратно делали тонкую работу. Как всегда безошибочно и безупречно.       — В шарагу на механика, — быстро ответил Влад, не отрываясь от бумаги.       — Общагу дадут?       — Да, мать уже узнавала. Буду на выходные сюда приезжать. Уже скучаешь, что ли?       Олег ещё раз взглянул на руки, потом на плечи и, наконец, замер, вновь глядя на губы, которые стали чуть пухлее с годами.       Он больше не бегал от своих фантазий и желаний. Больше не врал себе, пытаясь убедить подрочить на плакат с голой девушкой, но терзания не прекращались. Особенно когда пришло осознание, что все эти годы Влад был не просто лучшим другом.       Олег даже не мог сказать, когда именно это произошло. Но сейчас казалось, что он всегда его любил — с первого класса, с первой встречи, с того самого дня, когда они сели за одну парту и больше не разлучались.       — Ещё же целое лето, да? Рано скучать, — улыбнулся Олежа, но соврал. Он и правда уже скучал. Их небольшая компашка уже не сможет проводить время вместе так, как раньше.       — А то я тебя не знаю.       Влад закончил со своей идеальной конструкцией и присел рядом.       — До пивнушки.       Олег оценил самолёт на глаз и помотал головой.       — Не, не долетит. До Славкиного дома максимум.       — Спорим? — Влад протянул свободную руку, азартно прикусывая нижнюю губу.       — Запускай, — тут же пожал её Олег, и оба друга молча стали провожать самолётик взглядом.       Булатов всё ещё обожал самолёты, но стремление посвятить им жизнь улетучилось. Теперь он хотел только от армии откосить, хотя думать об этом было рановато.       Олежа был уверен, что учёба на механика дастся ему легко. Он и так уже хорошо разбирался в машинах и мог починить почти любое устройство, которое ему приносили знакомые.       — Проебал. — Влад растянулся в своей обаятельной победной улыбке, наблюдая, как самолётик приземляется на крышу местной пивнушки. — Короче, мы с пацанами на речку едем, прикроешь?       — Почему бы не взять Таню с собой, да и всё? Там ведь будут ещё девчонки.       — Лучше бы я тебя взял. Ты знаешь, что она меня прибьёт, если заметит, что я буду пялиться, а я буду. Девки же не зря надевают такие откровенные купальники, понимаешь?       — Прикрою-прикрою, я же проиграл.       Олег посмотрел на свой рюкзак, что лежал сбоку, накрыл его рукой, и сердцебиение участилось.       Невозможно бесконечно молчать. Невозможно держать это в себе. Где-то в глубине души надежда накрывала теплом, как пуховым одеялом в зимнюю ночь, а паника отступала назад.       Невозможно ждать. Ожидание делает только хуже. Оно разрастается внутри, готовое лопнуть, вывалиться на первого встречного.       Олег давно хотел признаться, хотел поделиться, перестать носить этот груз в себе и позволить своей душе и сердцу освободиться. Возникшая надежда тут же снова сменилась паникой. И так постоянно.       Ответ очевиден. Ответ крылся в любви к пышной красивой груди, в быстром сексе на капоте папиной машины, в классном минете, что Танька делала на тысячу из ста, по словам Влада, но Олегу было плевать. Он игнорировал очевидное. Потому что, несмотря на толику надежды, что не прекращала верить, он не мог продолжать это скрывать.       Он не требовал взаимности. Мечтал о ней, но не требовал. Но он хотел, чтобы Влад знал. Он ведь лучший друг. Самый близкий человек на свете. Они столько вместе пережили и прошли, что ближе никого нет. И, кажется, уже не будет.       — Слушай. — Олег залез рукой в свой рюкзак и быстро нащупал шероховатую бумагу, над которой просидел полночи, постукивая ручкой.       — Ау? — Булатов принялся делать новый самолёт, так что головы даже не поднимал.       Олег вдруг понял, что не сможет пережить этого, если останется рядом, если будет смотреть, как Влад читает его признание. Так что он вытащил записку, пряча ту за спиной, а сам панически глянул на чужой пакет.       — Мне надо идти, увидимся завтра? — голос чуть дрогнул, но Олег тут же проглотил панику.       — Лады, буду тут в десять, потому что к двенадцати мы уезжаем на речку. Ещё не поздно присоединиться.       Может быть, стоило спрятать записку обратно в рюкзак и вместо этого пить пиво, сидя на прохладном песке и наблюдая за тем, как Влад сосётся с кем-нибудь в воде и комментирует вставшие соски?       Олег постарался откинуть будоражащие мысли, кивнул, хотя никто не увидел, а потом быстро засунул записку в чёрный пакет и вскочил на ноги. Он слишком долго носит это в себе. Нельзя отступать.       — Ага, до завтра тогда.       Громкость собственного сердцебиения сводила с ума, отдавая эхом прямо в голову. Соколов мчался по лестнице вниз так, словно за ним бежало агрессивное дикое животное, готовое разорвать на части.       Даже оглянуться не было сил и возможности, так что Олег выскочил из заброшенного здания и рванул домой.       До самого вечера его колотило, размазывало по стенам собственной комнаты. Он вздрагивал от каждого резкого звука или голоса, что слышал за дверью, от каждой вибрации телефона, что он еле поднимал своими дрожащими пальцами. Но Влад ничего не писал.       Прочитал ли он? Или ещё нет? Или вообще не заметил? А если записку найдёт кто-то другой? Вдруг Таня проверит пакет и устроит Булатову настоящий апокалипсис? Или завтра в десять Влад с его футбольными дружками просто запинают Олега на крыше заброшки? Столько вариантов — и ни одного, который бы хоть немного утешал.       Влад не писал и ночью. И утром ничего не сказал. Так что Олег не был уверен, что на их месте его будут ждать, но всё равно отправился туда.       В наушниках на повторе крутилась одна и та же песня группы «Китай», которую Олег любил конкретно из-за одного единственного предложения. Каждый раз — как удар под дых. И особенно сейчас.       Когда издалека парень увидел уже сидевшего на крыше Влада, солист медленно и красиво пропел любимую строчку:

«С тобой я хотел узнать, что такое "вместе"».

      И по спине, плечам и рукам пробежали мурашки.       Булатов выпрямился, когда заметил друга, и Олег притормозил в нескольких метрах от входа, вытаскивая наушники.       — Стой! — не особо довольно начал Влад. — Подниматься не надо.       В его руках уже был зажат новый бумажный самолётик самой простой формы.       Олег остановился, не спуская взгляда, но его слегка потряхивало, отчего стоять ровно было невозможно. Влад точно прочитал. Сомнений быть не могло.       — Я вот… вот знал, что с тобой что-то не так! Лови!       На этот раз Влад не пытался сделать ровный самолёт, который долго и красиво летел бы вперёд, пока плавно не опустился к земле. Сделанная им модель изначально не имела шанса на успех, но он лучше всех это знал.       Самолётик пикировал и ударился носом о кончик кроссовка, и Олег потянулся его поднять. Сердце пропустило первый удар, когда сквозь бумагу стали просвечиваться буквы.       Это была не просто бумага. Это его бумага — та самая, в которую он часами вглядывался, прежде чем решиться написать хотя бы первое слово. Бумага, которую Влад сначала смял со всей силы, прежде чем расправить.       От нервов он чуть не выронил самолёт, пока разворачивал его.       Олег не вглядывался в свои же написанные слова, которые были эмоционально и резко перечёркнуты чёрной ручкой, потому что в самом низу его ждал красноречивый ответ:

       Я больше не могу держать это в себе. Я никому никогда не говорил. Ни с кем не делился. Даже с тобой, несмотря на то что ты мой лучший друг. Но это разрывает меня на части. Я больше не могу молчать. Я люблю тебя. И я ничего не прошу взамен, просто… я хотел, чтобы ты знал.

ПИДОР

      Соколова резко затошнило, и он прикрыл рот тыльной стороной ладони, отворачиваясь.       — Слышь? Сначала я решил, что ты хотел приколоться, но потом подумал и понял, что нихуя. Не подходи ко мне больше, понял?! Иначе все узнают! — Влад громко сплюнул прямо с крыши. После чего сам направился к выходу, но пересекаться с ним на одном уровне Олег уже не собирался.       Хотелось выть, рвать на себе волосы, разбежаться и удариться со всей силы о бетонную стену, лишь бы вырубило. Лишь бы эмоции исчезли, покинули тело навсегда.       Но всё, что оставалось подростку — захлопнуть дверь своей спальни, заблокировать везде своего «лучшего друга» и надеяться, что из последней капли уважения Влад никому не скажет.       На книжной полке стоял самый первый камикадзе, который сделал Булатов — тот, что когда-то «разбился» на входе в заброшку, тот, что Олег хранил все эти годы.       Его со всей подростковой силой разорвали на куски.       «Любое падение начинается с потери высоты», — бросил когда-то невзначай десятилетний Булатов, и Олег почему-то запомнил это на всю жизнь.       И упал.