Проект 3/0

      В воздухе густо пахло порохом и кровью. Орландо опустил руку с пистолетом, едва сдерживая судорожную дрожь. Дамиан так и застыл в кресле, не успев вскочить, не успев даже вымолвить и слова. Из крохотного отверстия точно в центре лба тонкой струйкой сочилась кровь. Серо-зелёные глаза распахнуты в немом ужасе и изумлении. Губы, обычно плотно сжатые, теперь безвольно приоткрыты. Руки обмякли, свисая вдоль тела, а на столе в чашке всё ещё поднимался тонкий дымок от крепкого остывающего кофе. Корвин сидел на коленях, прижимаясь к Берри. Увидев, как пуля оборвала жизнь Дамиана, он словно оцепенел. Ни попытки бежать, ни даже тени жажды мести. Лишь один короткий шаг к Берри, и вот он уже у его ног. Орландо выстрелил ему в висок. Жестоко было убить Дамиана первым. Жестоко было позволить Корвину увидеть его смерть.       — За что? — дрожащий голос Иларии полоснул по самому сердцу.       — Прости.       Он перевёл взгляд на девушку, беспомощно забившуюся в дальний угол залитой солнцем комнаты, словно это могло её спасти. И снова поднял пистолет, зажатый в дрожащих пальцах.       Жужжание телефона выдернуло Орландо из удушливого кошмара. Он мотнул головой, стараясь стряхнуть сковывающий ужас. Рука нащупала мобильный.       — Алло… — голос хрипел со сна, язык словно прилип.       — Всё готово. Оборудование прибудет завтра. Что у тебя?       — Порядок.       — Берри. Ему можно доверять?       — Дамиан ненавидит Совет не меньше, чем вы или я. Хоть всё ещё боится признать это вслух. Он будет сотрудничать. Корвин… он ничего не помнит. Для него наша борьба не имеет значения. Но имеет значение Дамиан. Поэтому — и он с нами.       — Ты говоришь о них иначе, чем ещё неделю назад. Если ты привяжешься к ним, то лишь навредишь этим самому себе. Когда Берри повторит мутацию, все они должны быть устранены.       — Я знаю.       — Сколько времени уйдёт на исследования?       — Думаю, не меньше года.       — Мы обеспечиваем Берри новейшим оборудованием, а ждать вынуждены год?       — Дамиан гений, но не волшебник. Стоит ли упоминать о том, что до него вообще никто не был способен на это, ни за год, ни за десять.       — Кроме того, кто сделал это впервые.       — И потратил на разработку всю свою жизнь. Создал сыворотку, которую тайно вводили тысячам новорождённых, которые потом умирали в муках один за другим, и лишь трое чудом выжили. Разве мы хотим, чтобы Берри создал подобное? Да и не отдаст он нам свою работу, пока не убедится в её безопасности.       — Что ж, хорошо. У нас не так много добровольцев.       — Мистер Стерн, я вынужден идти. День обещает быть насыщенным, а кроме всего, мне необходимо ещё обеспечить ребят всем, что им нужно. — Орландо бросил взгляд на списки «хотелок», первый из которых принадлежал Корвину, и слегка усмехнулся, прочитав написанное. А парень не из стеснительных. И точно знает, чего хочет. Точнее — кого.

***

      — И снова изучать тебя, словно ты… — Берри запнулся, закусив губу.       — Но ведь они нас не из милосердия вытащили. И потом… ну возьмёшь ты у меня образец крови, тканей, отследишь импульсы мозга — разве это может мне навредить?       Дамиан задержал взгляд на нём, словно пытаясь прочесть скрытые мысли, и снова потянулся к пачке сигарет. Обычно он курил мало, три-четыре в день, но сейчас уже сжигал вторую за последние десять минут. Пальцы слегка дрожали. Он немного поёрзал, устраиваясь поудобнее на подоконнике, и медленно выпустил дым сквозь приоткрытое окно — тот завился ленивым призрачным кольцом.       — Тебя не раздражает, что я курю в твоей комнате? — спросил он с запоздалым беспокойством, не глядя, но думая только о нём. О причине своей возросшей никотиновой зависимости.       — Запах сигарет — не моя слабость. Но твои пахнут приятно. Ментол хорошо сочетается с твоим одеколоном. Куришь — и как будто часть тебя остаётся в воздухе.       Уголки губ Дамиана дрогнули в улыбке, а взгляд вновь скользнул к кровати, где Корвин листал какой-то журнал об автомобилях. Он лежал на животе, опираясь на локти. Мышцы рук красиво напряглись, спина выгнулась, а футболка слегка задралась, обнажив полоску золотистой кожи. Тонкая ткань карго не скрывала рельеф развитых мышц бёдер. Дамиан жадно впитывал каждую деталь. Чуть взъерошенные тёмно-каштановые волосы. Подрагивающие длинные ресницы. Изящные пальцы, перелистывающие страницы. Напряжённые мускулы. Тихое дыхание. Обнажённые стопы… Он ощущал себя вуайеристом, пойманным в момент запретного удовольствия. Корвин, увлёкшись страницей с каким-то авто, слегка нахмурился и хмыкнул.       — Что? — Дамиан снова затянулся, дым обжёг горло. Он будто пытался куревом заглушить то, что бушевало внутри.       — Просто машина кажется до боли знакомой… Как думаешь, воспоминания когда-нибудь вернутся?       — Мне трудно сказать, не зная причины их потери. Но, как я уже говорил, твой мозг не повреждён, поэтому вполне возможно, что ты всё вспомнишь. Просто нужно время, — он чуть опустил глаза, услышав, как слабо это прозвучало. — А знаешь что?.. Все средства хороши. Иди ко мне.       Корвин удивлённо вскинул брови, так же, как и Дамиан, услышав в последней фразе слишком многое. Послушно поднялся. Мягкие, бесшумные шаги — и с каждым из них пространство между ними сокращалось. Когда Корвин оказался рядом, Дамиан ощутил, как пересохло во рту, а сердце взбесилось. Он вдохнул поглубже и насильно оторвал взгляд от его губ, шеи… Потянулся к карману — пальцы дрожали.       — Знаешь, если чего-то по-настоящему хочешь… — Их глаза снова встретились. Жар подкатил к лицу, расползся по шее, грудной клетке, кончикам пальцев… — Нужно написать это на бумаге. — Он достал из кармана шариковую ручку и случайно коснулся тыльной стороны ладони Корвина. По коже прошёл разряд. Всё тело отзывалось на это лёгкое, невинное прикосновение, как струна.       — Дамиан… всё в порядке? — Голос низкий, почти шёпот, прозвучал у самого уха.       — Эм… да. Так вот, это нужно написать и сжечь, — голос Дамиана дрогнул, но он постарался скрыть это, бросив беглый взгляд на часы, висевшие на стене. — В полночь.       Он оторвал кусочек от пачки сигарет и нацарапал: «Вернуть воспоминания Корвину». Пальцы дрожали, зажигалка с первого раза не сработала. Со второго — тоже. Лишь с третьей попытки, с лёгким щелчком, из неё вырвалась искра. Пламя вспыхнуло, Дамиан поднёс огонь к бумаге и, убедившись, что она горит, — выпустил в раскрытое окно. Бумага закрутилась в воздухе, и огонь, как жадная бабочка, разрезая темноту, принялся поедать буквы. Он оторвал ещё один клочок и протянул Корвину вместе с ручкой. Тот поймал его взгляд. В уголках губ появилась томная, почти хищная полуулыбка. В ней было что-то одновременно опасное и манящее, и Дамиану показалось, будто воздух внезапно стал слишком густым, чтобы им дышать. Он вновь скользнул взглядом к приоткрытым губам и не смог отвести глаз. Хотелось шагнуть навстречу, прижаться, почувствовать вкус, запах, дыхание. Но тело так и осталось прижатым к подоконнику. Лишь сердце рванулось вперёд.       Корвин принял бумагу и ручку. Намеренно, слишком медленно, провёл подушечками пальцев по коже Дамиана. Касание было лёгким, почти нереальным, но спину словно лизнул огонь. Он не сразу начал писать. Сначала положил бумагу перед Дамианом, выжидающе встретившись с ним взглядом, и только потом, крупно, с нажимом, вывел: «Дамиан». Поднял лист, положил его на раскрытую ладонь, и огонь вспыхнул, вырвавшись прямо из кожи. Пламя жадно проглотило имя в огненном вихре. На мгновение между ними повисла глухая, тягучая тишина. Она звенела в висках и пахла ментолом и пеплом. Веки Корвина слегка опущены, губы приоткрыты, и в глазах — обещание, от которого дрожь охватила не только пальцы, но и всё тело. Огонь исчез так же стремительно, как и появился.       — Это… — Дамиан попытался найти слова, но язык прилип к нёбу. Он сглотнул, будто мог проглотить напряжение. — Ты ведь должен был написать то, что по-настоящему хочешь.       — Я и написал. — Ещё шаг ближе. Дамиан не двигался. Только глаза чуть расширились. Зрачки, как капли чернил, будто расползлись по глазам.       — Ты ведь тоже этого хочешь, — прошептал Корвин, едва наклонившись. Горячее дыхание коснулось скулы, и Дамиан едва не сорвался на стон.       — Нет, — выдохнул он ложь.       Корвин чуть склонил голову, изучая. Он уже был настолько близко, что тень от его ресниц падала на лицо Дамиана. Пальцы коснулись руки, будто проверяя — не оттолкнёт ли.       — Скажи «нет» ещё раз, — попросил — голосом, от которого перехватывало дыхание.       Дамиан не ответил. Он чувствовал жар тела Корвина, чувствовал, как пробирающая дрожь опускается ниже груди, как внутри всё сворачивается в плотный, мучительный ком желания. Пальцы сами потянулись, коснулись. Сначала ключицы. Потом — шеи, губ… Корвин не отстранился. Наоборот — прижался ещё ближе, почти вплотную. Его рука легла на поясницу Дамиана, тёплая, уверенная, обжигающая. И Дамиан, забыв обо всём на свете, спрыгнул с подоконника и сам впился в него губами. Первый поцелуй обычно бывает трепетным, нежным. Этот же был жадным. Голодным. В нём будто были все те недели сдерживания, контроля, бессонных ночей, взглядов украдкой, прикосновений во сне, которые так и не случились наяву. Губы Корвина, горячие, податливые, отвечали с такой же отчаянной яростью, будто он боялся, что это единственный шанс и не будет второго.       Дамиан притянул его ближе, впиваясь пальцами в спину, в ткань футболки, которая казалась теперь лишней. Корвин отозвался приглушённым стоном, и это окончательно выбило землю из-под ног. Руки Корвина прошлись по спине, забрались под рубашку, оставляя за собой огненные следы. Пальцы нашли рёбра, талию, линию позвоночника и снова спустились ниже, легко, но уверенно притягивая Дамиана ближе. Ещё ближе.       Дамиан прижался к нему всем телом, ощущая каждую линию, каждый изгиб. Сердце билось где-то в горле. Воздух между ними уже не существовал. Только жар, только движение губ и тел. Он не помнил, как они оказались на кровати. Кажется, он сам толкнул Корвина туда. Всё происходило стремительно, на грани потери контроля. Корвин перевернулся, ловко сменив позиции, и теперь смотрел сверху вниз. Волосы падали на лицо, тень скользила по скуле Дамиана, а в глазах сквозило то самое — не просто желание, но что-то куда большее.       — Ты красивый, — выдохнул, едва касаясь губами кожи. — Чёрт, ты такой красивый…       Дамиан хотел что-то сказать, пошутить, уйти в иронию — привычный щит. Но губы Корвина коснулись линии шеи, и вместо слов он только рвано выдохнул. Мир схлопнулся до осязания, первобытных инстинктов, томительно сдерживаемого желания. Дамиана несло, штормило, разметало на части. В нём не осталось ничего, кроме пульсирующей жажды и острого, животного желания. Корвин же, напротив, упивался моментом, растягивая наслаждение, изучая каждую сладостную грань. Он сел на бёдрах Берри, сквозь ткань брюк ощущая его желание, и потянулся к пуговицам рубашки. Пальцы двигались нарочито медленно, будто вытягивая секунды в тонкие нити напряжения. Глаза, полные голода, жадно скользили по открывающимся участкам бледной нежной кожи. На третьей пуговице Дамиан тихо всхлипнул, изгибаясь под ним, будто тело просило большего быстрее, чем разум осмеливался позволить. Корвин усмехнулся, ощущая почти физическую потребность утолить его жажду, обнажить желанную плоть и осыпать её ласками губ и языка.       Наконец, избавившись от ткани, Корвин склонился ниже, нежно прикусил тонкую кожу в низу живота, оставляя лёгкий след, точно обещание, едва ощутимо царапнул рёбра, дразняще лизнул пупок. Нашёл его ладонь и просто сжал, пальцы сплелись — и в этом движении было всё: согласие, признание, жажда быть ближе.       Дамиан прикрыл глаза, на секунду теряясь между реальностью и наваждением. Он чувствовал, как пальцы Корвина расстёгивают пуговицу его брюк немного неуверенно и как медленно тянут вниз молнию. Резко выдохнул, когда прохладный воздух коснулся кожи и почти одновременно её лизнул обжигающе тёплый язык. Всё тело дёрнулось, будто от искры, пронзившей позвоночник. И… ничего. Он открыл глаза. Поднялся на локтях. Их взгляды встретились. Глаза Корвина были багряными, до абсурда яркими в тусклом свете — и… растерянными.       — Корвин?.. Всё в порядке?       — Да… — прозвучало хрипло, с заминкой. Он отвёл взгляд, смахнул со лба влажную прядь. — Просто… эм… Понимаешь?.. Я не уверен, что знаю, что делать. То есть… я, конечно, понимаю принцип и… хм… основные процессы… необходимые действия, но я не хочу причинить тебе боль. Или, не знаю… разочаровать.       Дамиан удивлённо моргнул. Дыхание сбилось, к страсти примешалась нежность. Он потянул Корвина к себе, обвив руками, чувственно, медленно целуя. Сквозь ткань карго он отчётливо ощущал его возбуждение, пульсацию, напряжение, но в глазах видел неуверенность.       — Знаешь, не обязательно продолжать, — прошептал он, скользнув носом по щеке Корвина, — в смысле… не обязательно всё заканчивать именно так. Мы можем, например…       — Но я хочу! — Он свёл брови, смотря в упор, зрачки расширены, губы чуть припухли от поцелуев. — А ты?       — Да! — Дамиан на секунду прикрыл глаза. — Но… нужен лубрикант. А у нас…       — Есть. — Корвин внезапно усмехнулся и потянулся к тумбочке. Его тело мягко скользнуло по простыне, и когда он повернулся обратно, на кровать упал запечатанный тюбик. — Я же говорил — я понимаю основные принципы, — в уголках губ мелькнула озорная улыбка.       — Откуда? — брови Дамиана изогнулись в изумлении.       — Попросил Орландо купить.       — Ты серьёзно?.. Охренеть.       — Просто… может, ты расскажешь мне? Или… покажешь? — Голос стал чуть ниже. Он говорил и одновременно пальцами выводил узоры на груди Дамиана.       — Покажу? Ты имеешь в виду… просто после того, как мы начали и ты перехватил инициативу… я думал, хм… позиция имеет для тебя принципиальное значение.       — Для меня значение имеешь ты. А не то, кто сверху. А для тебя?       — То же самое, — Дамиан скользнул губами по шее Корвина. — Ты.       Он снова поцеловал его — на этот раз медленнее. Дамиан никогда и ни для кого не был учителем. Да и свой первый раз — ни с девушкой, ни с парнем — он не особо помнил, не находя в этом ничего выдающегося. И он не знал, был ли он первым для Корвина или же тот просто не помнил предыдущих. Да и знание это важным не являлось. Но в тот момент, глядя в его взволнованные глаза, он ощутил болезненно острую потребность — сделать эту ночь особенной.       Пальцы забрались под край футболки. Ткань приятно натянулась под ладонью. Он провёл рукой по талии, вверх, по рёбрам, чувствуя, как мышцы дрожат от предвкушения.       — Ты всё ещё слишком одет.       Корвин не ответил словами. Просто сел, потянулся через голову, стащив футболку. Дамиан не отводил глаз. Грудная клетка поднималась и опускалась в неровном ритме. Свет от лампы играл в углублении ключиц и на линии живота. Он провёл тыльной стороной пальцев от груди к пупку — медленно, как будто создавал узор. И, наклонившись, поцеловал его. Уложил Корвина на спину, осыпая поцелуями кожу до резинки штанов, и одним движением стянул их вместе с бельём. Тот не шелохнулся, только смотрел снизу вверх — взглядом, полным невыразимой нежности и тихого изумления, будто до сих пор не верил, что это происходит наяву.       Дамиан провёл языком по едва заметному следу от своих ногтей на золотистой коже бедра. Когда язык мазнул ещё ниже, вдоль внутренней стороны, Корвин тихо выдохнул, ощутив, как перехватило дыхание. Его рука скользнула в волосы Дамиана, пальцы крепко оплели затылок. Берри обхватил его стоящий колом член и горячим, медленным движением обвёл языком головку, прежде чем накрыть губами почти до середины.       — Ты дрожишь, — прошептал, проведя ладонью по рельефному животу: чувствовалось, как под кожей вздрагивают мышцы.       Он быстро распечатал тюбик — прозрачная жидкость с лёгким запахом цитрусов вылилась на пальцы, липкая, прохладная. Когда губы снова сомкнулись на члене, а язык обвился вокруг, Корвин под ним тихо застонал, срываясь, и подался навстречу. Дамиан продолжал, чередуя ритм, доводя до грани: рот, язык, давление губ — всё слилось в одно плавное, тягучее движение. Одновременно пальцы скользнули ниже, между ягодиц, он медленно ввёл внутрь один из них. Корвин напрягся. Тесно, горячо — Дамиан замер.       — Всё хорошо? — он поднялся, касаясь губами шеи, нащупал чувствительную точку под ухом и лизнул её.       — Да, — на выдохе, почти беззвучно, и тело его слегка расслабилось, дыхание стало глубже.       Дамиан продолжил, сдержанно, ласково. Плавно вытащил палец, снова вошёл — немного глубже. Его другая рука скользнула по бедру, гладя подрагивающую кожу, влажную от жара и возбуждения. Он повторил движение и лишь затем — осторожно — добавил второй палец, стараясь немного развести их внутри. Корвин чуть выгнулся, мышцы напряглись, и Дамиан накрыл его член губами, одновременно двигая пальцами внутри. Ответом служил сдавленный всхлип и движение бёдрами вперёд, а ладонь снова сжалась в волосах.       Когда третий палец скользнул внутрь, Дамиан приподнялся, вглядываясь в лицо. Корвин был восхитителен: растрёпанные тёмные волосы, искусанные, припухшие губы, глаза, затуманенные страстью. Кожа блестела от пота, в ямочке ключицы застыли крохотные капли. У Дамиана же кружилась голова, дыхание сбилось. Он медленно вытащил пальцы, провёл ладонью по бедру Корвина, затем вверх — по рельефу живота, груди, а потом устроился сверху, прикасаясь лбом к его лбу.       — Обхвати меня ногами, — голос дрогнул, стал ниже.       Корвин подчинился, и Дамиан медленно вошёл. Слишком горячо. Слишком узко. Он замер, целуя, шепча, вглядываясь в лицо, пока Корвин не расслабился. На миг кольнуло сожаление — без презерватива ощущения были слишком острыми и секс мог оказаться чересчур коротким. Он сдерживал себя, цеплялся за контроль, но волна желания накрывала с головой. Голод подстёгивал сорваться сразу на быстрый жёсткий темп, но он сдержался. Больше всего не желая стать для Корвина личным Вернером — причинить боль, не быть в состоянии подарить наслаждение. Он потянулся к губам, целуя, нежно, и тот ответил. Жадно. Глубоко. Пальцы скользнули по телу Дамиана — от плеч, по спине, вниз, замирая на пояснице. Корвин приподнял бёдра, и Дамиан медленно двинулся в ответ. Глубже. Ещё. Снова и снова.       Он чуть изменил угол, замер на вдохе — и услышал, как из груди Корвина вырвался хриплый от наслаждения стон. Улыбнувшись краешком губ, ускорился. Но собственное напряжение нарастало слишком быстро. Он сжал челюсти, прикусил губу, чувствуя, как та треснула, как во рту разлилась кровь.       Сладковато-солёная, тёплая. Он снова изменил ритм — двигаясь в нём размеренно, почти мучительно медленно, боялся закончить слишком рано, упустить возможность насладиться происходящим. Но с каждым движением Корвин встречал его ответным движением бёдер, взглядом, в котором уже не было ни растерянности, ни неуверенности. Только желание. Только «ещё».       Дамиан прикусил губу сильнее, увеличивая ранку, сосредотачиваясь на лёгкой боли, на ритме, на дыхании Корвина, на том, как он спазматически сжимается на нём. Его рука скользнула по груди, сжала запястье, переместилась вниз, под поясницу, чтобы ещё чуть ближе, ещё глубже… Корвин вскрикнул — сдавленно, неожиданно — и выгнулся навстречу. Ладони очертили плечи Дамиана, сжались, оставляя тонкие следы ногтей.       — Дамиан… — прозвучало срывающимся шёпотом — он был уже близко.       Дамиан одной рукой накрыл член Корвина, обхватывая, лаская в такт толчкам, доводя его до грани одновременно с собой. Вспотевшие, влажные тела скользили друг о друга. Дамиан чувствовал, как дрожит кожа, как сокращаются мышцы, как бьётся сердце Корвина. Он снова изменил угол, и Корвин захлебнулся воздухом, выгибаясь под ним, сжимаясь ещё теснее.       — Мг… Хорошо?.. — выдохнул Дамиан, уткнувшись в его шею.       — Да… чёрт, да… Ещё, — шепнул, сжимая бёдрами его талию.       Он ускорился. Уже почти потеряв контроль, с силой врезаясь в слишком горячее тело. Дамиан вёл его к грани, сдерживая себя до предела, до судорог в мышцах. Он чувствовал, как пульсирует член у него в ладони, как дёргается тело под ним, и когда Корвин всхлипнул, задыхаясь, позволил себе раствориться в наслаждении. Оргазм накрыл их почти одновременно, прошибая мозг и тело удовольствием.       Дамиан замер. Дрожащий, потный, выжатый, как после пробежки. Он чувствовал, как на его члене ещё подрагивает, сокращаясь, тело Корвина. Положил голову ему на плечо, щека прилипла к влажной коже.       Несколько секунд тишины и попытки восстановить дыхание. Потом — едва слышный смешок.       — Знаешь, чего я раньше не замечал?.. — Корвин шевельнулся, прижимаясь сильнее. Голос всё ещё был чуть хриплым. — Как вкусно пахнет твоя кожа.       — Ты что, всю дорогу принюхивался ко мне? — Дамиан хмыкнул, провёл пальцами по красивому подбородку.       — Принюхивался? Ты издеваешься? Да я еле дышать мог! Но вот сейчас, — он провёл носом по шее Дамиана, глубоко вдыхая, — время нашлось, — игривая улыбка.       — М-м… — усмехнулся, прижимая его ближе. — Ты в порядке?       — Я в ахере. Ты был… другим, — прошептал, касаясь губами шеи. — Не таким, как я представлял. Лучше.       — Ты это представлял? — Дамиан отклонился, посмотрел сверху вниз. Глаза всё ещё чуть багряные, но постепенно возвращались к привычному янтарю.       — Угу. Множество раз.       — Хм… тогда я больше не испытываю угрызений совести за то, что дрочил, представляя тебя.       — Хах. Не беспокойся. Я занимался тем же.