Проект 3/0

      Илария, удостоверившись, что водители её видят, молнией пересекла пешеходный переход, юркнула в переулок и на миг замялась у входа в «Пьяную улитку». Набрав полную грудь прохладного воздуха, она толкнула тяжёлую деревянную дверь, потемневшую от сырости и времени. Внутри царил полумрак, густо настоянный на вековом аромате алкоголя. Хозяин этой дыры утверждал, что заведение было открыто ещё в двадцатом столетии и, за исключением нескольких дней во времена Второй, Третьей и Четвёртой мировых войн, исправно спаивало местное население.       Ашэни, заметив ожидающего её мужчину, ступила на скрипучие половицы, лавируя между не совсем трезвыми официантами с огромными круглыми подносами, заставленными пустыми бокалами, рюмками и бутылками. Зацепившись карманом карго за барный стул, она тихо выругалась и села рядом с ничем не примечательным на первый взгляд мужчиной.       — Простите за опоздание, Вернер завалил работой и срывается на мне уже второй день подряд.       Мужчина, словно только сейчас заметив её присутствие, кивнул вместо приветствия и, поднявшись, направился к дальнему столику у самой стены. Илария мысленно чертыхнулась. Как всегда. Ему важно, чтобы она плелась за ним, послушная.       — Он идёт на контакт? — сухой низкий голос прозвучал раньше, чем Ашэни успела плюхнуться на видавший виды неудобный стул.       — Да. Думаю, можно сказать, что он доверяет мне.       — Думаю… можно сказать… Всё это пустые слова. Нужны гарантии.       — Какие гарантии я могу вам дать сейчас, если ещё неделю назад он не говорил, не ел и не дышал без команды?! Вы издеваетесь? — слова сорвались, как крик, прежде чем она успела сдержаться. Несколько голов обернулись. Илария сжала зубы, не отводя взгляда от собеседника.       — Стоит ли мне напоминать о вашем положении? — Мужчина провёл широкой ладонью по тёмным волосам с сединой у висков и одёрнул рукава чёрного пиджака, явно стоившего больше, чем место, где они сидели.       — Нет, конечно же, нет, — девушка прикрыла глаза. — Я делаю всё, что от меня зависит, и даже больше. Поверьте. И всё идёт хорошо. Но…       — Но? — густые чёрные брови, почти сросшиеся на переносице, насмешливо изогнулись.       — Но в лаборатории новый генетик. Уже неделю.       — И что?       — Мистер Стерн, — Илария произнесла имя одними губами и снова оглянулась на всякий случай. — Он другой. Он за столь короткое время уже прочитал полкода.       — Это невозможно, — серые глаза впились в девушку острыми стрелами.       — Я просмотрела его личное дело. Выпускник Школы Раскрытия Потенциала, а это значит…       — Проклятый гений в своей области. Имя?       — Дамиан Берри.       — Нужно что-то предпринять. Мы не можем позволить ему передать Совету формулу через пару лет.       — Год. Я слышала, ему нужен год.       — Устрани.       — Это невозможно. Вызовет подозрения. Может, попытаться переманить его на нашу сторону?       — Исключено. Выпускники этой школы — преданные псы Совета. Способность мыслить независимо искореняется на корню.       — Дамиан не производит такого впечатления. Но, в любом случае, мы же извлечём объект раньше, чем Берри успеет повторить мутацию. И, если позволите, я бы попыталась осторожно его прощупать. Такой союзник может оказаться полезным.       — Что значит «Дамиан не производит такого впечатления»? Ты что-то скрываешь?       Илария замялась. Она понимала, что лгать бессмысленно, но говорить правду было чертовски страшно. Машинально коснувшись деревянных бусин, вплетённых в дреды, она прикусила нижнюю губу, ощутив металлический привкус крови на языке.       — Илария… — в голосе собеседника сквозило нетерпение.       — Берри видел объект. Вернее, он видел, как мы контактируем, видел, что Номер Два сознателен. — Заметив смесь ужаса и паники в серых глазах собеседника, девушка словно в защите вскинула руки. — Он не сдал нас! Не сдал! Понимаете?! Он мог нас выдать, но не сделал этого. Я думаю, у нас есть шанс его перевербовать.       — Чёрт бы тебя побрал, Илария! Если не сдал сегодня, сдаст завтра! Ты допустила ошибку, поставив на кон всё, над чем мы работали годами! А теперь… теперь расхлёбывай! Делай что угодно! Всё что угодно! Стань для него лучшим другом, матерью, любовницей, сестрой, кем угодно! Илария, нам нужно немного времени. Думаю, мы уложимся в девяносто дней. До этого момента, будь добра, не провали всё!       — Можете на меня рассчитывать.

***

      Дамиан, словно зачарованный, бессмысленно водил курсором по файлам на экране терминала, скорее ища спасения в этой рутине, чем занятый делом. Каждый тик таймера отзывался гулким эхом в его сознании. Шаги за дверью прозвучали как похоронный марш, предвещая неминуемое. В сопровождении солдата вошёл Номер Два. Пленник двигался с усталой покорностью, плечи понуро опущены, но без тени сопротивления в каждом движении.       — Можешь идти, — бросил Дамиан, не поднимая глаз от монитора.       Солдат застыл в нерешительности, словно врос в пол.       — Это приказ, — повторил Дамиан чуть тише, но в голосе прорезалась сталь, выдавая внутреннее напряжение.       Миг тягостного молчания, и дверь с тихим щелчком захлопнулась, отрезая этих двоих от внешнего мира. Комнату окутала звенящая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Дамиан потянулся к телефону, словно к спасительной соломинке. Экран ожил, вспыхнув сообщением. Илария: «Камеры в вашей зоне деактивированы. У тебя четыре часа. Удачи».       Воздух с шумом вырвался из его лёгких, будто он копил его с прошлой ночи, задыхаясь под гнётом долга и страха. Он медленно поднял взгляд. Номер Два стоял у стены, всё так же отстранённый и невозмутимый, но что-то неуловимо изменилось в его облике. Под глазами залегли глубокие тени, смуглая кожа приобрела болезненную бледность, словно это место вытянуло из него последние капли жизни. Он выглядел так, будто провёл в бессоннице целую вечность, сражаясь с призраками прошлого.       — Ты плохо спал, — произнёс Дамиан вслух, удивляясь собственной несвоевременной заботе.       Номер Два едва заметно приподнял бровь, удивлённый проявленным вниманием.       — Это входит в протокол? — Голос звучал хрипло и глухо, без вызова, лишь с оттенком усталой иронии.       — Нет, — ответил Дамиан, опуская взгляд, словно признавая свою вину. — Не входит.       Он резко отвернулся и, открыв шкафчик, достал стерильный лоток с иглами, шприцами и ёмкостью для образца. Всё было как обычно, рутина, повторяемая изо дня в день, но руки мелко дрожали, выдавая его смятение. Он не мог. Не мог относиться к нему как к бездушному объекту, как к подопытному кролику.       — Мне нужно взять образец спинномозговой жидкости, — произнёс он после затянувшейся паузы, словно извиняясь. — Иначе у них возникнут вопросы.       Номер Два, бесшумно ступая, подошёл к столу и сел, принимая свою участь с мрачным спокойствием, точно обречённый на заклание, каким он в принципе и был. Он не смотрел на Дамиана, лишь ждал, как человек, которому уже вынесли приговор, но почему-то продолжают тянуть с исполнением. Дамиан потянулся за перчатками, но вдруг остановился, будто споткнувшись о невидимую преграду.       — Да пошло оно…       Он быстро скрылся за дальней дверью лаборатории, где находилось два подсобных помещения. В первом — небольшой стол с электрочайником и узкая кушетка. А во втором — туалет с крошечной душевой кабиной. До ушей Номера Два донеслось позвякивание стекла и шуршание. Спустя пять минут, опустив глаза в пол, наверняка стыдясь своего поступка, появился Дамиан, молча оставил на столе чашку с горячим чаем и россыпь конфет в блестящих обёртках. Затем отступил на шаг, смущённый собственной сентиментальностью. Номер Два сначала посмотрел на Дамиана, потом на конфеты, словно пытаясь разгадать скрытый смысл этого жеста. Лицо оставалось невозмутимым, почти непроницаемым, будто маска, скрывающая бурю эмоций.       — Думаешь, я боюсь иглы? — спросил он наконец, нарушая затянувшееся молчание.       — Нет, — ответил Дамиан. — Думаю, ты устал бояться.       Дамиан опустился рядом, обессиленно прикрыв глаза. Он и сам сегодня выглядел не лучше.       — То, что с тобой происходит, — неправильно, — выпалил он на одном дыхании. — И с Первым, и с Третьим… Но они… Они хотя бы…       — В них уже убили людей и тебе не нужно на это смотреть? — Янтарные глаза с красными искрами насмешливо сузились. Взгляд острый, словно лезвие.       — Знаешь, я не выбирал такую работу… — Дамиану почему-то отчаянно не хотелось быть злодеем в глазах Номера Два.       — Да, знаю. Прости. Я и вправду плохо спал.       — Как твои ожоги? — Дамиан заметил, что бинты не сменили. — Позволишь?       Он поднялся и протянул руку к повязкам. Номер Два лишь пожал плечами, давно смирившись с тем, что его собственное тело ему не принадлежит. Берри осторожно размотал бинты, невольно присвистнув несколько раз. Ожоги почти затянулись, лишь самые глубокие зияли застарелыми ранками.       — Охренеть! — не слишком профессионально вырвалось у Дамиана.       — Сам в шоке, — усмехнулся Номер Два.       Их взгляды встретились, и Берри глупо хихикнул, первым опустив глаза, внезапно смущённый.       — Эй, док, может, закончим уже с тем, что ты там должен сделать? А то эти иглы меня всё же чертовски нервируют.       — А говорил — не боишься, — Дамиан снова улыбнулся.       — Ну, может, совсем чуть-чуть… и только вон ту, длиннющую.       — Я по дороге сюда заскочил в аптеку и купил обезболивающее, довольно сильное. Ты почувствуешь лишь давление и, возможно, небольшой дискомфорт в районе поясницы.       — Это радует. Что делать?       — Эм… сними футболку, пожалуйста.       Номер Два послушно подцепил край чёрной футболки, стянул её и бросил на стул. Дамиан же старался смотреть куда угодно, только не на стройную, подтянутую фигуру парня. Почему-то вполне обычная для него процедура стала крайне смущающей.       — Ляг, пожалуйста, вон на ту кушетку на бок, спиной к освещению, и подтяни колени к животу.       Дамиан ждал, пока Номер Два устроится, наблюдая, как тот, не говоря ни слова, опускается на кушетку. Он лёг на бок, обнажённая спина напряглась под светом лампы, смуглая кожа покрылась испариной мурашек. Дамиан опустился на стул рядом, стараясь унять дрожь.       — Я буду проговаривать каждое своё действие. И если что-то пойдёт не так — скажи сразу, хорошо?       В ответ — молчание. Затем едва уловимое «угу». Дамиан натянул перчатки. Пальцы предали, задрожав. Он понял, что волнуется сильнее, чем следовало бы. Не из-за самой процедуры — он проделывал её десятки раз. Но сейчас перед ним не просто объект. Сейчас это был человек, подвергнутый исследованиям против его воли. Он обработал кожу антисептиком, стараясь, чтобы ватка была тёплой, не обжигающе холодной, как обычно.       — Сейчас я введу обезболивающее.       От прикосновения иглы к коже Номер Два едва заметно вздрогнул, и Дамиан затаил дыхание.       — Прости. Я… стараюсь.       Отложив шприц, он нащупал нужную точку между позвонками, приложил пальцы и замер на мгновение. Мышцы под его руками были натянуты, как струны.       — Вдохни… и на выдохе постарайся не двигаться. Совсем. Я должен ввести иглу между третьим и четвёртым позвонками. Если твой организм нормально воспримет обезболивающее, боли быть не должно.       Номер Два подчинился. Вдох. Медленный, тягучий выдох. Игла вошла плавно. Дамиан делал всё настолько осторожно, насколько это было возможно, словно прокладывал путь не сквозь кожу и мышцы, а сквозь тончайшую ткань доверия, едва начавшую формироваться между ними. Он чувствовал, как напрягается спина, как сжимаются плечи, а собственный пульс отбивает бешеный ритм в висках. Образец взят. Он медленно вынул иглу, прижал стерильную салфетку и выдохнул, будто вместе с воздухом уходило напряжение последних минут.       — Всё, — голос прозвучал тихо, почти нежно. — Ты молодец.       Он наклеил пластырь, снял перчатки, отложил лоток. Затем присел на край кушетки. Номер Два выпрямился и снова встретился взглядом с Дамианом.       — Всё хорошо?       — Наверное. — Он потёр плечо, поморщился, но уголки губ дрогнули. — Я жив, было не больно, а значит — ты хорошо постарался.       — Если хочешь, могу принести тебе одеяло, полежи немного.       — Сначала чай с конфетами, теперь одеяло. Ты ко мне подкатываешь?       Дамиан почувствовал, как огнём вспыхнули даже кончики ушей.       — Извини, тупая шутка. У меня хороший вкус, но отвратительное чувство юмора.       — Да уж… Слушай, а ты не хочешь сам себе выбрать имя? Потому что обращаться к тебе «Номер Два» — просто дичь какая-то.       — Самому выбрать имя?       — Да, а почему бы и нет?       — Тогда… Корвин. Как в книге. — Он замер, будто это слово прозвучало не из его уст, а откуда-то извне. Повторил шёпотом, пробуя его на вкус: — Корвин…       — Хорошее имя, — отозвался Дамиан и вдруг совершенно искренне улыбнулся.