Этот господин, должно быть, болен?

Это был второй месяц весны десятого года правления Юнхэ. Юйвэнь Сунь, девятый принц хунну, ночью развернул свои войска, чтобы напасть на хана в его же шатре. Молодой принц с поразительной лёгкостью убил своего отца и захватил его трон, отныне претендуя на титул великого хана. Когда эта новость достигла Чанъаня, Чу Минъюнь презрительно рассмеялся: — Подумать только, какой-то бездарный дурак стал ханом. У хунну что, идеи закончились? Он не придал этому особого значения. В то же время новость дошла до министра промышленности Юэ Юйсюаня. Тот сейчас же облачился в официальные одежды и вошёл во дворец. Ли Яньчжэнь как раз находился в императорском кабинете, внимательно разглядывая деревянную скульптуру женщины, работа над которой совершенно захватила его. Он равнодушно попросил Юэ Юйсюаня положить принесённые бумаги на стол, не отрывая взгляда от скульптуры даже на мгновение. Та, наконец, достигла совершенства: её тело было стройным и прекрасным, а длинные волосы и расшитые одежды ниспадали изящным каскадом, напоминая застывшее в воздухе волшебство. Хотя её лицо ещё не было вырезано, уже казалось очевидным, что она обладает несравненной красотой. — Разве Ваше Величество не определились с тем, как должно выглядеть ее лицо? — спросил Юэ Юйсюань, также глядя на скульптуру из драгоценного дерева. — Это действительно так. Я всё ещё чувствую, что мне нужно чуть лучше обдумать это. — Ли Яньчжэнь с нежностью смотрел на статую, и в его взгляде, казалось, читалась тоска. — Время от времени у меня возникают смутные подозрения о её внешности, но, как ни стараюсь, я не могу достаточно точно их понять. Юэ Юйсюань вздохнул: — Какая всё-таки жалость, Ваше Величество… — Жалость? — с любопытством спросил Ли Яньчжэнь, хотя его взгляд все еще был прикован к скульптуре. — Именно. Очень жаль, что мастерство Вашего Величества подобно творениям богов, но совершенно напрасно. Будь Ваше Величество мастером, вы бы непременно стали лучшим в мире, — Юэ Юйсюань улыбнулся. — Ах, не обращайте внимания… Этот скромный подданный просто мечтает. — Если бы я был ремесленником? — Ли Яньчжэнь не удержался, покачав головой и рассмеявшись. — Я раньше и сам так думал. Когда я только стал наследным принцем, мне пришлось целыми днями осваивать всевозможные тонкости управления государством, чтобы наверстать упущенное мной с детства, в отличие от моих братьев, которые всегда знали, что будут править страной. И вот однажды, я совершенно вымотался и не удержался, чтобы не посетовать своему товарищу по учёбе Су Айцину, говоря ему, как было бы здорово выбраться из дворца и стать плотником, а не императором, чья жизнь и утомительна, и неинтересна. Юэ Юйсюань сочувственно улыбнулся. Наблюдая, как император погружается в свои воспоминания, он молча прошёл вперёд, стараясь при этом не привлекать к себе внимания. Поскольку Ли Яньчжэнь предпочитал оставаться один в то время, когда занимался резьбой, его обычно никто не сопровождал и не беспокоил, если не считать изредка заходящих министров с докладами о неотложных придворных делах. Остановившись у рабочего стола, Юэ Юйсюань, не колеблясь, провёл рукой по краю чашки, стоявшей с краю. Белая пудра тонким слоем осыпалась в чай, мгновенно растворившись в небытии. Его поступок остался совершенно незамеченным Ли Яньчжэнем, который все еще предавался воспоминаниям, на лице императора невольно появилась улыбка: — Однако я не ожидал, что служанка рядом со мной проболтается об этом другим, а те, в свою очередь, проболтаются моему отцу. Отец был в ярости и наказал нас, задержав на всю ночь в Восточном дворце для переписывания книг. Это было в канун Нового года. Но из-за меня Су Айцин в ту ночь не смог вернуться домой. Я чувствовал себя настолько виноватым, что не мог произнести ни слова, но он, вместо того чтобы рассердиться, даже утешил меня. Кажется, он родился с врожденной неспособностью злиться. К полуночи у меня уже болели запястья от переписывания книг, и меня страшно клонило в сон. Тогда Су Айцин попросил меня отдохнуть и обещал, что через чашку чая разбудит меня, чтобы я продолжил переписывать. Но когда я проснулся, то обнаружил, что уже рассвет, а он закончил и мою часть работы и даже убрал со стола. Ли Яньчжэнь помолчал немного, а затем продолжил: — Тогда я смотрел на Су Айцина, спящего, развалившись на столе. И я не мог отделаться от ощущения, что, помимо моей матери, он был, пожалуй, единственным человеком, который относился ко мне по-доброму. — Неудивительно, что Ваше Величество так благоволит к господину Су, — сказал Юэ Юйсюань, который уже вернулся на своё прежнее место и скромно замер с самым почтительным видом. В этот момент Ли Яньчжэнь наконец обернулся, взял со стола чашку с чаем, сделал несколько глотков и с улыбкой добавил: — В моём сердце Су Айцин словно старший брат. Посмотрев недолго на Ли Яньчжэня, пока тот пил чай, Юэ Юйсюань, не теряя ни мгновения даром, ушёл. Он быстро прикинул, сколько времени потребуется, чтобы снадобье подействовало, и рассчитал его так, чтобы успеть покинуть императорский город. Он посмотрел вдаль, где процветали живописные весенние пейзажи. Беззаботный смех сорвался с его губ. Высшая власть в Да Ся, которая всё это время бесконечно сотрясалась и трещала по швам, наконец-то была на грани краха. Как жаль, что той деревянной скульптуре придется навсегда остаться безликой. * * * — Шигэ, мы получили срочные вести от императорской стражи. Ли Яньчжэнь впал в беспамятство. Император отравлен, — объявил Цинь Чжао, поспешно входя в кабинет. — Опять? — Чу Минъюнь слегка нахмурился. — Воистину, этому императору больше нечем заняться. Чьими руками на этот раз? — Министр промышленности Юэ Юйсюань находится под наибольшим подозрением. В то время он и Ли Яньчжэнь были единственными в кабинете императора. После происшествия его не удалось найти ни во дворце, ни в Министерстве промышленности. Вероятно, он находится в бегах, — сказал Цинь Чжао. — Су Шиюй уже приказал закрыть городские ворота и объявил его в розыск по всему городу. В этот момент в дверь постучала служанка. — Мой господин, лекаря Ду вызывают во дворец. Цинь Чжао взглянул на Чу Минъюня. Тот преспокойно подпер подбородок рукой. Его взгляд потемнел, когда он ответил: — Передай им, что Ду Юэ вернулся на гору Цанъу и больше не здесь. — Шигэ? — спросил Цинь Чжао, на мгновение ошеломленный. — Если не хочешь лгать этому маленькому дураку, быстро отпусти людей, чтобы Ду Юэ ничего не узнал. — Чу Минъюнь поднял на него взгляд. — Ты понимаешь, о чём я. — Да, — ответил Цинь Чжао. Он повернулся, чтобы уйти, но тут же остановился и выпалил: — Ты собираешься сделать ещё один ход? Чу Минъюнь рассмеялся. Вместо ответа на вопрос он сказал: — Попроси командующего императорской гвардией заглянуть ко мне. * * * Наступала ночь. Суматошные поиски по всему городу, проводившиеся днём, повергли жителей Чанъаня в беспокойство. Как только опустились сумерки, люди закрыли двери и рано легли спать, чтобы не навлечь на себя ненужных неприятностей. Одинокая грузовая повозка медленно выехала из тёмного переулка, направляясь к городским воротам. Поскольку императорская гвардия оцепила город и перекрыла городские ворота, их защищало множество стражников, которые сразу же перехватили повозку. — Что вы тут пытаетесь сделать? Разве вы не знаете, что город оцеплен? Возвращайтесь обратно немедленно! Возница быстро спешился: — Эй, эй, добрый господин, — сказал он. — Будьте снисходительны. Это же обычные товары, которые совсем испортятся к утру. Пожалуйста, сделайте одолжение и позвольте нам проехать. Размахивая алебардой, стражник крикнул: — Нам приказано оцепить весь город. Никому не позволено покидать его, даже торговцам. Возвращайтесь немедленно! — Эй, это… — Что тут происходит? — Начальник императорской стражи, услышав шум, решительно направился к ним. Стражник опустил оружие и сказал: — Командир, эти люди пытаются покинуть город, несмотря на наши приказы, и просто отказываются возвращаться. — Господин, прошу тебя, отнесись с пониманием. Я доставляю эти товары человеку, заключившему со мной серьёзный договор, и мне придётся заплатить, если я опоздаю хотя бы на день! — Видя, что перед ним стоит довольно высокопоставленный военный чиновник, торговец начал почтительно кланяться и расшаркиваться, подходя всё ближе, а потом ловко сунул в руку начальника стражи серебряный таэль: — Я знаю, как вам нелегко выполнять всю эту работу. Так неспокойно теперь, так неспокойно! Поэтому я воздержался от поездки днём, а вместо этого ждал до середины ночи. Всё это ради вас, господин! Только посмотрите — всего одна повозка. Я даже не смею вывезти больше! Начальник, слегка смутившись, оценил вес серебряного таэля в руке: — Дело в том, что приказ исходил от Имперского цензора, так что я, в общем-то… — Знаю-знаю, господин! — Торговец сунул ему в руку ещё несколько таэлей, прежде чем повернуться и поманить его к повозке. — Раз уж ты выполняешь приказ, я обязан тебе помочь. Можешь идти и проверить, что внутри; проверяй, сколько хочешь! Начальник стражи, довольный собой, улыбнулся, прибрав серебряные таэли. Затем он приказал своим подчинённым: — Идите и проверьте повозку, и сделайте это тщательно! Те подошли и принялись открывать ящик за ящиком. Внутри обнаружились только рулоны шёлка. Потирая руки, торговец улыбнулся и спросил: — Господин, как всё прошло? Кивнув ему, начальник поднял руку и приказал: — Пропустите их! — Большое спасибо, господин, огромное спасибо! Желаю тебе скорейшего продвижения по службе и несметного состояния! Повозка растворилась в бескрайней ночной тьме, как только лошадь неторопливо вывезла её из города. Начальник стражи отвёл от неё взгляд и подал знак своему подчинённому. * * * Раздался приглушённый стук лошадиных копыт по главной дороге. Вскоре повозка медленно подъехала к небольшой роще. Быстро спешившись, торговец направился к задней её части, чтобы переложить на землю грузовые ящики, за которыми сейчас же обнаружилась фальшивая стенка, скрывающая некоторое пространство внутри. Кто-то быстро вышел оттуда, лениво поправляя одежду и отмахнувшись от назойливого торговца. Тот ещё несколько раз глубоко поклонился, выражая почтение этому человеку, и, наконец, уехал. Взглянув на небо, Юэ Юйсюань направился к лодке, которую он заранее выкупил. Ночная тьма всё сгущалась вокруг. Деревья отбрасывали на землю особенно чёрные тени, их пересекающиеся ветви преграждали путь призрачному лунному свету. Из рощи доносились таинственные птичьи крики, создавая несколько странную, даже зловещую атмосферу. Внезапно раздался лёгкий шум, словно ветерок колыхал мёртвую листву. Юэ Юйсюань резко остановился и внимательно прислушался. Не обнаружив ничего подозрительного, он оторвал ногу от земли и снова пошёл вперёд, но тут же услышал, как подозрительные звуки возобновились, быстро сменяясь эхом, разносясь вокруг него, звуча одновременно и далёко, и близко. Сердце Юэ Юйсюаня ёкнуло. Он быстро огляделся вокруг и спросил: — Эй, там! Кто это? Разве вы не те люди, которых наняли, чтобы встретить меня? Почему вы прячетесь, а не выходите ко мне? Вы… Пока он говорил, почти в тот же миг мимо него промелькнула ослепительная вспышка. В мгновение ока всё его тело застыло, и несколько человек в чёрных мантиях окружили его, направив острия свои длинных мечей точно на жизненно важные части его тела. — Вы не те люди, которые должны меня встретить! Кто вы такие?! — дрожащим голосом спросил Юэ Юйсюань. Но люди в черных одеждах стояли неподвижно и молча, словно призраки. В этот момент позади него раздался голос, явственно отдававший лёгкой улыбкой. Голос медленно произнёс: — Чего ты так испугался? Куда делась твоя смелость, которой ты набрался, чтобы отравить маленького глупого императора, а? Этот знакомый голос в тот же миг спутал мысли Юэ Юйсюаня. Он хотел обернуться, но не мог сдвинуться ни на шаг. — Хорошо, поверните-ка его ко мне лицом. Мужчины в чёрных одеждах вложили мечи в ножны. И тогда Юэ Юйсюань чопорно повернулся к говорившему. Молодой господин стоял в пёстрых тенях, отбрасываемых луной на землю, и на его губах замерла холодная, почти безжизненная улыбка. Узор в виде лотоса на его одежде напоминал пятна крови. Одного взгляда хватило, чтобы Юэ Юйсюань собрал все силы и бросился в сторону. Раздался хлопок, и тут же в небо поднялся дым, превратившийся в фейерверк. Он тяжело дышал, подняв высоко над головой сигнал бедствия. Теневые стражи крепче сжали оружие, внимательно осматривая окрестности. Долгое время вокруг царила гробовая тишина. Ничто не двигалось. Чу Минъюнь посмотрел на него с заинтригованным выражением лица, и его губы расплылись в довольной улыбке: — Устраиваешь фейерверк, чтобы хоть немного развлечь меня? Как мило, честное слово! — Как же так… — Юэ Юйсюань с недоверием посмотрел за деревья, спускающиеся к тихому брегу, туда, где его должна была ждать лодка. Но несколько длинных мечей уже уперлись ему в шею, рассекая кожу, оставляя кровавые царапины на ней, и в конце концов, заставив его упасть на колени. Лицо Юэ Юйсюаня застыло. Только когда Чу Минъюнь подошёл к нему, он внезапно хмыкнул: — Понял, понял. Оба министра промышленности будут в итоге списаны как брошенные пешки. Ладно, ладно убейте нас всех, и вам даже не придётся тратить усилия на уборку за собой! — Раз у тебя такое хорошее настроение, почему бы тебе не поболтать со мной? — сказал Чу Минъюнь, улыбаясь своей улыбкой, которая была совсем не похожа на улыбку. — О чем мне разговаривать с таким злодеем, как ты? — Теперь, когда он отказался от своего обычного скромного образа, господин Юэ, наконец, почувствовал, что его сердце вдруг совсем успокоилось. Брови Чу Минъюня слегка приподнялись. Затем он указал длинным бледным пальцем на притихшего министра и сказал: — Левая нога. Теневой страж, стоявший ближе остальных, с готовностью кивнул, прежде чем взмахнуть мечом, отчего кровь министра промышленности брызнула во все стороны. В тот же миг Юэ Юйсюань забился в конвульсиях и заорал от боли, распугав птиц в лесу. Его била сильная дрожь, и он невидящими глазами смотрел на человека перед собой. Холодный пот ручьями стекал по его вмиг побелевшему лицу. Уголки губ Чу Минъюня изогнулись вверх, когда он поинтересовался: — У Ли Чэнхуа больше нет ни единого солдата. Так почему же он всё равно приказал тебе отравить императора, м? Голос Юэ Юйсюаня уже охрип. Вместо ответа он язвительно спросил: — А ты… отпустишь меня… если я скажу тебе…? — Нет, конечно, — ответил Чу Минъюнь. — Но я помогу тебе умереть быстрее и безболезненнее. Юэ Юйсюань от души рассмеялся: — Что такого страшного в смерти? Чтобы совершались великие подвиги, кто-то должен стать жертвой! — Великие подвиги? — спросил Чу Минъюнь, снисходительно взглянув на него. — Разве это не подвиг? — прохрипел Юэ Юйсюань, поднимая голову и глядя прямо в его глаза. — Императорский двор смог продержаться до этого дня только благодаря тебе и Су Шиюю. Су Шиюй поначалу был безупречен, но теперь у этого императорского цензора появилось слабое место… Он внезапно замолчал, слова застряли в руке, мгновенно вцепившейся в его горло. Чу Минъюнь обхватил его шею одной рукой. Выражение лица маршала стало до жути холодным, и он слегка наклонился к господину Юэ, спрашивая: — Что ты сказал о Су Шиюе? Императорский маршал постепенно сжимал его горло сильнее. Лицо Юэ Юйсюаня уже начало синеть, он не мог дышать, но всё же улыбнулся, словно намереваясь спровоцировать Чу Минъюня. Он больше ничего не сказал. Когда он сжал его сильнее, казалось, послышались тонкие звуки, издаваемые его горлом. Чу Минъюнь внезапно ослабил хватку на его шее, отбросив Юэ Юйсюаня, и встал, не выражая ни малейшего волнения на лице. Юэ Юйсюань схватился за горло и закашлялся, словно разрывая собственные лёгкие и горло. Его глаза жутко покраснели. Отдохнув мгновение, он снова рассмеялся, его голос настолько охрип, что стал практически неузнаваемым. Затем он продолжил с того места, на котором остановился: — …с другой стороны, ты… ха-ха-ха… ты сам уже очень скоро отправишься в Царство мёртвых! Он бросился на меч, который держал страж рядом с ним. Его голова упала и покатилась, забрызгав горячей кровью края одежды Чу Минъюня и оставив резкий смрад. Глядя на лежащее на земле тело, Чу Минъюнь поскучнел, теперь лицо его было тусклым, как замерзающая вода в осенней луже. В небе по-прежнему висела луна, безмолвная. На земле по-прежнему плясали тени деревьев. — Прикажи Чжоу И ввести войска в столицу, — внезапно сказал Чу Минъюнь. Когда Ли Яньчжэнь был отравлен Цзян Юань, маршал добился своего и разместил пятьдесят тысяч отборных солдат в резерве на окраинах Чанъаня. Их командиром был назначен Чжоу И. Цинь Чжао не смог сдержаться и высказать всё, что думал: — Шигэ, как ты и подозревал, у правителя Силина, вероятно, есть и другие мотивы, неужели ты… — Разве его стоит бояться? — яростно ответил Чу Минъюнь. — Ли Чэнхуа уже потерял всех своих солдат. Даже если он высокого мнения о себе и пытается быть иволгой, как я могу быть богомолом, преследующим цикаду? Цинь Чжао опустил глаза и ответил: — Я понял. — Более того, — сказал Чу Минъюнь, слегка смягчив тон. — Есть ещё одно дело, и оно крайне важно. * * * — Молодой господин, тело министра Юэ было найдено сегодня утром недалеко от лодочной станции за городом. Он, похоже, умер вовсе не лёгкой смертью, даже головы не нашли. Но, кроме этого, никаких других следов обнаружить не удалось, — сообщил Су И. Су Шиюй кивнул, словно глубоко задумавшись. Затем он спросил: — Каково состояние Его Величества? — Все возможные решения исчерпаны. Несмотря на то, что императорские врачи сделали всё, он не приходит в себя, — ответил Су И. — Из дворца отправили людей в особняк маршала, чтобы вызвать молодого господина Ду, но им сказали, что тот вернулся на гору Цанъу. Хотите ли вы отправить людей, чтобы срочно доставить его обратно в столицу? Су Шиюй слегка нахмурился. Он замолчал на несколько мгновений. Если бы Ду Юэ действительно покинул Чанъань, он бы непременно зашёл к нему и попрощался перед отъездом. В глубине души он уже понимал лживость этих слов. — Рецепт противоядия, который Ду Юэ использовал в прошлый раз, должен храниться во дворце. Попросите императорских лекарей ещё раз его изучить и сделайте всё возможное, — сказал Су Шиюй. Как раз когда Су И собирался ответить на этот приказ, кто-то внезапно постучал в дверь кабинета. Не дожидаясь ответа, Су Бай вбежал внутрь, бросив быстрый взгляд на отца и прокричав: — Молодой господин, маршал Чу приглашает вас в свой особняк! Су Шиюй на мгновение замер, а затем спокойно ответил: — Хорошо, пожалуйста, приготовь повозку. — Молодой господин, пожалуйста, подождите, — сказал Су И, удерживая его. — Учитывая, что приглашение маршала Чу пришло так неожиданно, у него, должно быть, нет по отношению к вам никаких добрых намерений. Взгляд Су Шиюя потускнел. Потом он слегка улыбнулся и спросил: — Как мы узнаем о его намерениях, если не навестим его? — Тогда, пожалуйста, позаботьтесь о своей безопасности, молодой господин. Не приходите туда неподготовленными. Этот скромный подчинённый попросит кого-нибудь пойти с вами. Су Шиюй покачал головой: — В этом нет необходимости. — Молодой господин, прислушайтесь к совету этого скромного подчиненного, этого… Взгляд Су Шиюя внезапно скользнул мимо Су И и упал на что-то за окном. Зелёный пруд рядом с домом, казалось, находился в плачевном состоянии. Оставшиеся красные лотосы увядали, а их стебли болезненно поникли. Кажется, им осталось недолго. — Разве уже не весна? — спросил Су Шиюй. Су И в замешательстве обернулся. Он понятия не имел, зачем молодой господин поднял этот вопрос именно сейчас, но всё же ответил: — Да. Этот скромный подчинённый уже нанял человека, чтобы он осмотрел их, и тот сказал, что, когда госпожа высаживала в пруду свои редкие растения, она значительно изменила состав воды и почвы. С тех пор красные лотосы стали непригодны для выращивания в этом пруду. То, что им удалось какое-то время хорошо расти, — само по себе уже достижение. Вряд ли они доживут до этого лета. Некое тёплое чувство беззвучно кануло в глубину глаз Су Шиюя. Он помолчал немного, а потом тихонько рассмеялся: — Что ж… Если им тяжело жить, то ничего. Пожалуйста, наймите кого-нибудь, кто их уберет. — Хотите заменить их цветами, которые госпожа выращивала здесь ранее? — не удержался Су Бай. — В этом нет необходимости, — ответил Су Шиюй, тихо вздохнув и направляясь к выходу. — Оставьте это место пустым.