Этот господин, должно быть, болен?

Су Бай не удержался и снова взглянул на письмо, которое держал в руке. От него исходил лёгкий аромат, напоминающий запах румян. Он собрался с духом, шагнул вперёд и обеими руками протянул письмо Су Шиюю: - Молодой господин. - Оставь его пока, - сказал Су Шиюй. Затем он немного помолчал и всё же взглянул на письмо. - Лань И покинула Инчуань? - Да, она, вероятно, уже прибыла в Сянъян. - Су Бай положил письмо на стол и заметил рядом сложенный книжкой лист бумаги, который Су Шиюй только что убрал в сторону, чтобы дать чернилам подсохнуть. - О, молодой господин пишет поминальное слово по министру Вэю? - Я уже закончил, - ответил Су Шиюй. - Я поручил Министерству сделать и разослать несколько копий. Сейчас я составляю список, который завтра представлю Его Величеству, чтобы из него он выбрал посмертный титул для министра Вэя. - Как так?! Выбрать ему посмертный титул? - воскликнул Су Бай с удивлением. - Но разве министр Вэй не умер преступником?! Су Шиюй взглянул на него. Затем он слегка улыбнулся: - Откуда ты знаешь, что он действительно совершил то, в чем его обвинили? - Да разве ж не об этом все говорят?.. Есть же совершенно очевидные доказательства, а министр Вэй даже покончил с собой от страха... - Это не доказательства, это всего лишь письмо. И оно не может считаться неопровержимым и достаточным подтверждением чего-либо, - сказал Су Шиюй, откладывая кисть. - Более того, в последнее время в Цензорское управление поступает множество поддельных писем и ложных доносов. Тебе, вероятно, стоило бы посмотреть, насколько искусно они бывают выполнены. Часто они выглядят даже лучше, чем настоящие. - Молодой господин хочет сказать, что министра Вэя подставили? - спросил Су Бай. - Это всего лишь моё предположение. Просто... Я никак не могу понять, какой мотив мог побудить министра Вэя совершить предательство, - сказал Су Шиюй. - Хуннский хан уже в летах и слаб. Теперь, когда каждый из его сыновей обрёл собственную силу, они постоянно борются за власть, тайно или открыто. Очевидно, что рано или поздно в хуннских степях наступит хаос. Глупо рассчитывать на них сейчас. С другой стороны, Его Величество ещё молод, и ситуация в Да Ся более-менее стабилизировалась. Министру Вэю было уже почти шестьдесят, и он занимал при дворе важный пост. Скажи мне, зачем ему было рисковать жизнью, переходя на сторону хунну? - Это верно, - кивнул Су Бай. - Думаю, всё потому, что министр Вэй раньше так настойчиво продвигал союз Да Ся с хунну, склоняя всех к передаче земель. Вот все и поверили... - Но его действительно обрекли на смерть именно потому, что он настаивал на заключении союза с хунну, - сказал Су Шиюй. Су Бай в замешательстве ждал продолжения. - Думаю, на самом деле, преступник не намеревался его убить, а, скорее, просто хотел любыми способами разорвать наши связи с хунну, - Су Шиюй слегка прищурился, продолжая неторопливо размышлять. - Министр Вэй был предводителем тех, кто открыто выступал за союз с хунну. Как только появились "доказательства" его готовности перейти на сторону хунну, остальные неизбежно попали бы под подозрение. Результат получился именно таким, какой мы наблюдали на утреннем заседании позавчера: не только никто больше не осмеливался поддерживать этот союз, но многие даже пытались доказать свою невиновность, предлагая разорвать совершенно все связи с хунну. Су Бай задумался, прежде чем спросить: - Если молодой господин прав, то разве это не означает, что министр Вэй вовсе не пытался подставить Вас, когда утверждал, что это Вы отдали ему письмо? Разве не задумал преступник заодно вызвать у министра Вэя подозрения, оклеветав Вас, и лишить его всех оставшихся шансов на спасение? Он сделал паузу. И растерянно спросил: - Но... как преступнику удалось убедить министра Вэя, что это были Вы? Су Шиюй опустил взгляд, чтобы посмотреть на кончик киноварной кисти, с которой стекала капля чернил, похожая на алый след крови, растекающийся по краю белой бумаги Сюань. - Вероятно, он каким-то образом позаимствовал мою внешность. По спине Су Бая пробежал холодок, и он невольно ощутил запоздалое чувство страха. - Счастье-то какое, что Его Величество доверяет Вам, молодой господин. Су Шиюй отодвинул бумагу Сюань. Кончики его пальцев окрасились в красный цвет. Слушая Су Бая, он улыбнулся и промолчал. - Но какая преступнику от всего этого польза? Подумать только! Так обеспокоиться только ради того, чтобы снова рассорить нас с хунну... - спросил Су Бай, но тут же кое-что понял: - О... Молодой господин, вы думаете, что преступник — это... маршал Чу? - То, что я только что сказал, было всего лишь предположением, высказанным исключительно в рамках нашей с тобой беседы. Как же мы можем сразу, и совсем без доказательств, установить, кто это? - спокойно произнёс Су Шиюй. - Да разве ж не очевидно?! Человек, который яростнее всех выступал против министра Вэя и больше всех ненавидел хунну, был не кто иной, как... Слегка улыбнувшись, Су Шиюй прервал его, прежде чем он успел закончить свою речь: - Ты можешь идти. Су Бай захлопнул рот в удивлении. Он не понял, почему вдруг Су Шиюй так резко закончил разговор и попросил его оставить, но, тем не менее, послушно поклонился и вышел из кабинета. Киноварные чернила на пальцах уже высохли, оставив на коже лёгкое красноватое пятно. Су Шиюй на мгновение опустил глаза, а затем улыбнулся, потерев пальцы, и продолжил писать на сложенной бумажной книжечке. * * * Когда Лу Цинхэ вошла в императорский кабинет, она потрясённо ахнула. Деревянная скульптура, такая же высокая, как и она сама, сразу же попала в поле её зрения. Она была необычайно грациозна и привлекательна, а её расшитые одежды из голубого шёлка, ниспадащего с её спины водопадом, были украшены узором из цветов абрикоса. Солнечный свет проникал из окна за скульптурой, и сочетание света и тьмы придавало ей едва уловимое обаяние богини реки Ло. Однако, у скульптуры не было лица, и это выглядело довольно зловеще. - Что скажете? - вдруг спросил кто-то рядом с ней, тепло улыбаясь. Лу Цинхэ, широко распахнув глаза, смотрела на деревянную скульптуру: - Она просто прекрасна... Внезапно она пришла в себя и повернулась, чтобы поклониться стоявшему рядом мужчине: - Эта скромная подданная выражает почтение Вашему Величеству! Ли Яньчжэнь поднял руку, чтобы она встала. Аккуратно стряхнув кончиками пальцев опилки с ножа для резьбы по дереву, он сказал: - Хотя я пока не знаю, что именно она должна делать руками. Боюсь, мне придётся ещё долго ломать голову над этим. Лу Цинхэ последовала за ним и снова посмотрев на скульптуру, действительно обнаружила, что полуобнажённая рука под рукавом представляет собой лишь грубый контур, лишённый деталей. Она подняла взгляд и не удержалась от вопроса: - Эта скромная подданная мужественно спрашивает: почему Ваше Величество не завершили сначала её лицо? Ли Яньчжэнь всё ещё с нежностью смотрел на деревянную скульптуру. - Неприятно, да? - спросил он. - ... Да, пустота производит довольно тревожное впечатление, - призналась Лу Цинхэ. Ли Яньчжэнь улыбнулся и отвёл взгляд: - Этот сорт душистого дерева — большая редкость, встречающаяся лишь раз в сотни лет. Чтобы он не пропал зря, я всегда чувствовал, что должен вырезать из него изображение самого прекрасного человека в мире. Я так и не смог найти подходящего лица, даже перебрав множество вариантов. И я не смог бы создать этот образ из воздуха, у меня нет выбора, кроме как оставить пока как есть. Затем он повернулся, подошёл к столу и взял с него свиток. Когда император развернул его, она увидела цветущее ярко-алое персиковое дерево и рядом - наполовину нарисованную фигуру женщины в красном платье. Ли Яньчжэнь обмакнул кисть в тушь. Затем он поднял на неё взгляд и улыбнулся: - Тебе не обязательно быть такой серьёзной. Просто стой непринуждённо, как раньше. Лу Цинхэ сейчас же согласилась, несколько раз кивнув, поправляя юбку одной рукой и одновременно поднимая голову, чтобы взглянуть на Ли Яньчжэня. Благовония из замысловатой курильницы на столе уже рассеялись. На какое-то время вокруг воцарилась тишина. Лу Цинхэ наконец не выдержала. Бросив ещё один взгляд на деревянную скульптуру, она невольно тихо вздохнула и сказала: - Какое невероятное произведение. В этом мире, пожалуй, ни один мастер не сравнится с Вашим Величеством. Ли Яньчжэнь рассмеялся в ответ, не поднимая глаз. Слегка покачав головой, он сказал: - Такие навыки естественным образом развиваются со временем. Мои скульптуры в детстве были довольно уродливыми. - Ваше Величество уже в детстве умел резать по дереву? - Я был не очень хорош, - Ли Яньчжэнь опустил глаза, аккуратно набросал общие очертания рисунка и медленно проговорил: - Первая деревянная фигурка, которую я вырезал, была изображением моей мамы. У неё был день рождения, но мне нечего было ей подарить. Поэтому мне ничего не оставалось, как найти небольшой кусочек дерева и вырезать фигурку человека. Моей маме она очень понравилась, и она всё повторяла, что получилось очень похоже. Он немного помолчал, прежде чем тихонько усмехнуться: - Правда была в том, что она совсем не была похожа. Глаза на фигурке были даже несимметричными, но она всё равно ей очень нравилась. Вскоре после этого она умерла, и тогда она всё ещё крепко держала деревянную фигурку в руках. Если бы я знал, что так будет, я бы вырезал её тщательнее. - У вас ничего не было, Ваше Величество? - удивлённо спросила Лу Цинхэ. - ...Но разве вдовствующая императрица не скончалась всего два года назад? Ли Яньчжэнь взглянул на неё, улыбнулся и объяснил: - Нет, моя родная мать была дочерью простолюдина. Я жил с ней в холодном дворце, когда был ещё ребёнком. Она тяжело заболела, но ни один императорский врач не захотел приехать и вылечить её, и она умерла от этой болезни. Потом кто-то из моих старших братьев погиб в битве, кто-то был убит, а кто-то умер от болезней. Я стал единственным оставшимся сыном, и тогда меня усыновила вдовствующая императрица. Ли Яньчжэнь выпрямился и огляделся. Вокруг теснились древние шёлковые свитки, нефритовые чернильницы и драгоценные меха... роскошь, которую можно было бы ожидать только от императорской резиденции. Он глубоко вздохнул. - Оглядываясь назад, я и сам нахожу это чудом. Тогда я не видел ничего, кроме холодного дворца. Я и представить себе не мог, что мир может быть таким огромным, и, конечно, не мог себе представить, что буду править им. Его вздох прозвучал тихо, но почему-то тяжело сжал ей сердце, навевая на неё уныние, лишающее дара речи. Лу Цинхэ напряглась, прижимая рукава к груди, и не в силах ответить, кроме как молча смотреть на него. Он случайно взглянул на неё, и в тот же миг, как их взгляды встретились, Ли Яньчжэнь сменил тему. Казалось, её взгляд заставил его что-то осознать. - Это напомнило мне забавный случай. Именно тогда я встретил самого прекрасного человека, которого когда-либо видел в своей жизни. Угадайте, кто это был. Лу Цинхэ на мгновение задумалась, прежде чем ответить: - ...вдовствующая императрица? Ли Яньчжэнь не смог сдержать смеха: - Это был Су Айцин. - Императорский цензор Су? - Да. После того, как я стал наследным принцем, Су Айцин вошел во дворец в качестве моего товарища по учебе. Ли Яньчжэнь закрыл глаза, старательно вспоминая. - Я до сих пор помню, что был очень солнечный день, когда мы впервые встретились. Абрикосовые деревья за стенами дворца были в полном цвету. Су Айцин был одет в белое, ступая по земле, засыпанной лепестками, чтобы подойти ко мне. Открыв глаза, он улыбнулся и сказал: - Су Айцин был похож на свою несравненно прекрасную мать в молодости, хотя со временем, когда ему исполнилось двадцать, он постепенно стал походить на генерала Су Цзюэ. Но когда мы встретились, ему было всего двенадцать или тринадцать лет, поэтому я не мог заметить разницы. Вот почему я сказал ему: "Сестрёнка, ты ужасно красивая. Можно я нарисую тебя?" Лу Цинхэ рассмеялась. Она тут же попыталась сдержать смех, но, увидев, что Ли Яньчжэнь не возражает, продолжила спрашивать: - И что ответил господин Су? - Он просто вздохнул, - ответил Ли Яньчжэнь, прежде чем на мгновение замолчать. - Однако, позже я узнал, что Су Айцину по какой-то причине не нравилось, когда его называли красивым. - Ах, возможно, господин Су просто застенчив, - не удержалась от восклицания Лу Цинхэ. Услышав это, Ли Яньчжэнь невольно улыбнулся. - Возможно, так. Пока они неспешно беседовали, картина была завершена. Лу Цинхэ наклонилась, чтобы внимательно рассмотреть её, и вдруг услышала, как стоявший рядом человек сказал: - Если она вам нравится, я могу её вам подарить. Лу Цинхэ быстро покачала головой: - Ваше Величество, благодарю вас за Вашу щедрость, но Вам не обязательно это делать! - Почему нет? - недоуменно спросил Ли Яньчжэнь. - Тебе она не нравится? - Как такое возможно? Она гораздо прекраснее, чем сама эта скромная подданная. - Лу Цинхэ усмехнулась. Затем она посмотрела на Ли Яньчжэня и сказала: - Вот почему... мне хотелось бы, чтобы Ваше Величество оставили её себе. На ее лице расцвела искренняя улыбка, а солнечный свет, отражаясь в ее зрачках, сиял, словно море звезд. Ли Яньчжэнь на мгновение замолчал. Через некоторое время он усмехнулся и кивнул: - Ладно, тогда я буду бережно хранить её. Войдя в кабинет, Цзян Юань прошла мимо Лу Цинхэ и лишь мельком посмотрела на неё, но уловила лёгкий аромат благовоний от нефритовой подвески на её красной юбке. Лу Цинхэ поклонилась ей со спокойной улыбкой, после чего дворцовые слуги проводили её прочь, и Лу Цинхэ ушла, ступая с присущей ей непринуждённой беззаботностью. Цзян Юань проводила её взглядом. Женщина в красном выглядела настолько нездешней, что это почти внушало благоговение. Затем Цзян Юань изящно повернулась и взглянула на свиток, разложенный Ли Яньчжэнем на столе. На нём была изображена женщина в красном, которая, счастливо улыбаясь, слегка прислонилась к ветке, полной персиковых цветов. Она сияла и, казалось, пришла сюда издалека только для того, чтобы в следующее мгновение продолжить свой путь, как только сменится ветер. Подойдя к столу, Цзян Юань мягко заметила: - Если Вашему Величеству она нравится, почему бы не привести её во дворец в качестве наложницы? Уверена, министр Лу тоже был бы рад этому. - Да, она мне очень нравится, - сказал Ли Яньчжэнь, улыбаясь и осторожно сворачивая свиток. - Но это ни к чему. В конце концов, странники должны бродить среди рек и озёр, чтобы увидеть все горы и города, существующие в этом мире.