Девушка-судьба. Новый виток

Алёна, проснувшись утром, получила голосовое сообщение от Кати Тихоновой. Голос подруги звучал немного виновато, но уверенно. Катя вещала: — Алёнчик, привет! Ты спишь ещё? Мне тут написала Свиридова, представляешь? Писала, мол, жалеет, что ты из-за аккредитации тех новосибирских мразей отчислилась. Хочет через меня перед тобой извиниться и надеется на понимание. Услышанное мгновенно отрезвило Алёну, словно окатило ледяной водой. Сердце сжалось в ледяной комок, а в голове стучала одна мысль: «Это ловушка!». Свиридова? Извиняется перед ней? Через Катю? Неужели она настолько наивна, чтобы повестись на грязную манипуляцию деканши? — Катя, нет! Не смей! Не верь этой суке! — заорала Алёна в ответном голосовом сообщении. Её голос срывался, дрожал от страха и ярости. — Это ловушка! Не надо на неё вестись! Я же тебя люблю! Я тебе доверяю! — Я тоже тебя люблю, Алёнка! — ответила Катя в голосовом сообщении. Её тон стал защитным, почти обиженным. — Но она мне показалась весьма убедительной! Она даже позвонила и просила со слезами простить её! Она говорила, что ей искренне жаль, что так вышло! Я ей поверила, Алён! Я её простила! Алёну забила дрожь, и не от холода, а от ярости и осознания. Это предательство. Удар в спину. Она заорала в голосовом сообщении ещё сильнее, не выбирая выражений: — Катя, блядь! Какого хуя ты наделала?! Ты доверилась шлюхе этих коррумпированных тварей, этой сраной Свиридовой?! Я думала, что мы подруги! Я думала, ты меня любишь, мы вместе против них! А ты... Ты... Ты такая же грязная предательница, как они! Катя снова записала голосовое сообщение, и её голос был уже плачущим: — Алёна! Как ты можешь так говорить?! Она плакала! Она сказала, что поняла, какими ужасными были эти преподаватели, и что ей искренне жаль, что так вышло! Она сказала, что не знала, до чего они доходили в своих играх! Я ей поверила! Почему ты… так злишься на меня?! Я же ничего плохого не сделала! — ДА ПОШЛА ТЫ НА ХУЙ, ПРЕДАТЕЛЬНИЦА! ЧТОБ ТЫ СДОХЛА ТАМ, В СВОЁМ ЁБАНОМ КРАСНОЯРСКЕ! — в сердцах заорала Алёна в последнем голосовом сообщении, выплёскивая всю свою боль и ярость. У неё всё тряслось от гнева и обиды. Она в слезах написала Кате: «Ты такая же тварь, как эта сраная деканша! Я не думала, что ты меня предашь ради корыстных целей какой-то бляди! Я тебя ненавижу!». За этим сообщением последовала блокировка ею Кати во всех соцсетях и мессенджерах. Плачущая Алёна тут же позвонила Игорю по видеосвязи, нуждаясь в его поддержке. — О, мой Алёныч позвонил! — провозгласил он. — Что у тебя случилось, Алён? Почему ты плачешь? Романенко дрожащими губами начала: — Доброе утро, мой... мой композитор и защитник… Она сорвалась на рыдания, не в силах больше говорить. — Алёныч, что с утра не так? Объясни мне, пожалуйста. — попытался успокоить подругу Игорь. — Катя... Моя Катя... ДА БЛЯДЬ, В ПИЗДУ, БОЛЬШЕ НЕ МОЯ! ОНА ОКАЗАЛАСЬ ГРЯЗНОЙ ПРЕДАТЕЛЬНИЦЕЙ! — ещё сильнее заревела Алёна, не выбирая выражений. — Она повелась на извинения от Свиридовой... «Что? — пронеслось у Игоря в голове. — Что за херня? Она чё, ёбнутая или чё, на хуй, я не пойму?». У него как будто что-то щёлкнуло в голове. — КАКИЕ ЕЩЁ, НА ХУЙ, ИЗВИНЕНИЯ, БЛЯДЬ?! — заорал Игорь от внезапного гнева. Он чувствовал, что ярость бурлит в нём кипятком. — Она там чё, совсем пересосала, что ли?! Или обкурилась?! Он отдышался, пытаясь взять себя в руки, и сказал уже другим тоном: — Так, Алёныч, всё стало ясно в одночасье. На хуй Катьку, вычеркни её из жизни. У тебя из универовских остались Серый, Паша Михайлов, Надя Степанова, Ксю Ефимова, Женя Палкина, кто там ещё... Они надёжнее этой миниатюрной шлюхи. Сука... А Толян её от этих тварей защищал ещё. Пиздец... На что он повёлся?! Алён, ну на что он мог у неё повестись?! НА ГЛАЗА, БЛЯДЬ, КРАСИВЫЕ, ЧТО ЛИ?! Он чувствовал, что не может поверить собственным ушам. Ярость на Катю одолевала его, как Геракл Немейского льва. — На кой вы вообще хер друг другу комплименты три года кряду делали, притворялись лучшими подругами, если эта шваль в итоге оказалась дешёвой предательницей и повелась на грязные манипуляции этой деканши? — спросил Игорь, глядя Алёне в глаза через экран. — Сама не ебу... — прокряхтела в ответ Романенко. — Убью её на хер, если увижу... — Алёныч... Мой бедный Алёныч... — Игорь, чуть не плача сам, затрясся от гнева. — Я ведь тебе говорил, что не дам тебя в обиду? Говорил! Если эта ёбаная Дюймовочка будет пытаться достучаться до тебя через меня, я тоже её на хуях протаскаю. Если явится в Питер вдруг, опиздюлится тоже, не сомневайся. — В клуб я сегодня не поеду. Не хочу, чтобы Настя, Влад, Люба и Лиза видели мои слёзы, — сказала Алёна. — Я не смогу работать. — Отдыхай, Алёныч. Я своим напишу про твою ситуацию, решим, что делать, — произнёс Игорь ободряюще. — Вместо клуба мы можем вечером по Невскому прошвырнуться или в кафе «Международное» на Рубинштейна сходить. Какой тебе вариант больше нравится? — Давай в «Международное» сходим, — ответила Романенко. — Отлично, я угощаю. Где-нибудь в семь нормально будет? — Идеально, — кивнула Алёна. — Мне как раз не хватало уютной атмосферы и живой музыки. — Тогда до вечера. После разъединения Игорь отправил Алёне какую-то открытку с котиком и милой подписью: «Моему любимому Алёнычу. Ты — мой личный сорт вдохновения!». Романенко несколько поразилась надписи. «Любимому Алёнычу? Что это значит?» — подумала она. — Игорёк, а что значит «любимому Алёнычу»? — спросила она в голосовом сообщении. — Это значит, Алёныч, что это символ моей дружеской привязанности, — тут же пояснил Игорь в ответном голосовом сообщении. — Я считаю, что тебе просто необходим нормальный друг-сибиряк типа нас с Толяном.

***

Уже вечером Игорь встретил Алёну за столиком в кафе «Международное» на Рубинштейна. Живой бэнд играл San Bernardino группы Christie, задавая атмосферу вечера. — Привет, Алёныч мой любимый, — Игорь улыбнулся и обнял Романенко обеими руками. — Как ты себя чувствуешь? — Привет, Игорёк. Спасибо, что пригласил, — улыбнулась Алёна, чувствуя тепло его тела и рук. — Уже лучше. — Ну что, большую тарелку «Жямайчю», «Кибинай» и «Советское шампанское»? — предложил Игорь, почему-то остановивший выбор на литовской кухне. Подошёл официант, явный прибалт. — Labas vakaras, jaunuolis ir mergina, — произнёс он. — Что будете заказывать? — У вас такой чистый литовский. Вы литовец? — поинтересовался Игорь. — Вас как зовут? — Mano vardas Leonas, bet draugai mane vadina Leo, — ответил официант. — Так что вы будете заказывать? — Большую тарелку «Жямайчю», две порции кибинай и «Советское шампанское». Мы с дамой напротив меня сегодня гуляем на мои, — с видом пафосного кутилы произнёс Игорь. — Хорошо, через десять минут вам всё принесут, — кивнул Лео, записал заказ и ушёл. Ожидая, пока принесут заказ, Игорь вновь спросил, глядя Алёне в глаза: — И ты на протяжении трёх лет верила этой шлюхе?! Ну как ты так ошиблась в человеке? Я ведь ещё тогда, когда приехал Толяну помогать в общагу, начал понимать, что эта Катька не так проста. — Она была такой живой, искренней, милой... — начала Алёна. — Мне нравилось делать ей комплименты и получать их в ответ. Я всегда ей всё рассказывала. — На хера?! Неужели ты не думала, что она может тебя продать? — спросил Игорь. — Ты доверилась деканской шлюхе! Я уверен, она и по жизни шлюха, поэтому у неё даже парня нет! — Игорёк, ты... Ты прав! — оживилась Алёна. — На хуй мне эта миниатюрная шлюха-предательница, когда есть ты, есть другие люди, которые в сто раз лучше неё? — Молодец. Вот с чего начнём. Ты напишешь в ВК пост про предательство Кати, где будешь призывать других от неё отгородиться. Посмотрим на резонанс и на то, как она запоёт, когда от неё отвернутся все бывшие универовские друзья, — произнёс Игорь, даже не раздумывая. И Алёна тут же достала телефон и начала печатать. Пост гласил: «Народ, не общайтесь больше с Катей Тихоновой! Она оказалась грязной предательницей, повелась на извинения грёбаной деканши Свиридовой! Я больше не хочу, чтобы у неё кто-то был. У такой суки не должно быть друзей!». — Проси репостить, Алёныч, — кивнул Игорь. — И помни, ты — наш Алёныч. Мой в первую очередь. У тебя есть мы, те, кто тебя поддерживает.

***

Увидев Алёнин пост, Серёга Захаров, её бывший староста, откровенно обалдел. Он тут же позвонил ей по видеосвязи, однако не ожидал застать её с Игорем в кафе. — О, Серый, здорово! — поздоровался Игорь. — Чё, пост Алёныча увидел? — Ага, и офонарел жесть как. Алён, чё у вас там с Катюхой за хуйня случилась? Что за пост такой? — спросил Захаров. — Ты разве не понял? Катька грязная шлюха и предательница! — ответила Романенко. — Она променяла меня, свою лучшую подругу, на коррумпированную шлюху лже-аккредитаторов! На эту грёбаную Свиридову! — Ни хуя себе... — только и смог сказать Серёга. — Перешлёшь, чё писала? Алёна тут же переслала ему переписку с Катей из голосовых сообщений. — Вот, слушай. Там пиздец. После такого я её больше не люблю и не хочу знать, — произнесла она. — Зато со мной рядом Игорь. Мой композитор... Мой защитник... Мой... Мой... Она не смогла подобрать слово, которое бы точно описало Игоря для неё. — Ну да, твой, Алёныч, — Игорь погладил Алёну по руке, словно успокаивая. — Только твой. Серый, сделай репост Алёниной простыни, пусть другие юрфаковские, которые на Катьку повелись, репостят. Надо максимально предать огласке это говнище. — Окэй, — кивнул Захаров, поправляя очки. — Бля-я-я-я... Мне-то казалось, Катюха нормальная девчонка... — Да какое «бля-я-я-я», Серый, когда всё очевидно? — задал риторический вопрос Радаев. — Она же втайне ненавидела нашего Алёныча с первого курса, видимо, из зависти, но делала вид, что любит. Как, блядь, так можно делать?! — А почему ты так решил, Игорёк? — вдруг спросил Серёга. — А ты думаешь, с хуя ли эти «аккредитаторы» в том году ездили на съёмочную площадку фильма, где Алёна играет? Об этом знает Катька, она стопудово, как крыса последняя, сливала инфу Свиридовой, та распиздела этим, и те поехали, блядь, на площадку с её подачи ебать мозги Максу Рыбникову и всей съёмочной группе фильма! — продолжил вещать Игорь. — Вот тебе и «подруга», на хуй! — Еба... Игорёк, ты... Ты детектив! — удивился Захаров, впечатлённый выводами. — Тут даже Эркюлем Пуаро быть не надо, чтобы допереть. — поднял палец Игорь. — Алёныч вон в догадках, почему это случилось, а я, получается, этот клубок распутал. Что скажешь, Алён? Романенко пару секунд помолчала, хлопая ресницами, но вдруг сказала: — Так вот где собака-то зарыта, блядь! Вот в чём замес-то! Бля, я так слепа была, Игорёк... Как я не видела очевидного?! Хер отмоешься от такого предательства... — Ну не надо, Алён, не надо... — Игорь перегнулся через стол и поцеловал Алёну в макушку. — Мы что-нибудь придумаем, сделаем всё возможное, чтобы смыть с тебя эту грязь. И первым делом... Он что-то зашептал на ухо Алёне. Та вдруг заулыбалась и засмеялась во весь голос. Её смех был немного истеричным, но в то же время облегчённым.

***

Ночью, где-то в три часа по Красноярску, Катю Тихонову разбудил звонок телефона. Она взяла трубку: — Алло? На другом конце провода раздался глубокий женский голос, чем-то напоминающий голос Свиридовой, но более низкий и глубокий: — Катюша, доброй ночи. Извини, если разбудила. Как ты себя чувствуешь после того, как отвернулась от этой шизички Романенко? Тебе, наверное, одиноко без неё? — Ирина Петровна? Что вам понадобилось в три часа ночи по Красноярску? — оторопела Тихонова. — Приезжай ко мне, в Питер, солнышко. Мне одиноко без тебя. Я скучаю… — кокетливо, манерно пропел голос, звучащий странно и пугающе. — Вы о чём, Ирина Петровна? — спросила Тихонова. — Зачем? — Согрей меня, моя девочка... — продолжал голос. — Я так хочу почувствовать твоё тепло рядом... Тут же, перебивая женский голос, раздался уже мужской, грубый и пьяный: — Ира! Ты там с кем разговариваешь, блядь?! Что за хуйня?! — Вася... Я разговариваю с бывшей студенткой... Катюшей… — Что за непристойности ты ей говоришь?! Ты охренела, мразь?! Как ты смеешь соблазнять по телефону чужого человека, да ещё и молодую девушку?! Сраная лесбиянка! Послышался глухой удар и короткий женский взвизг. — Василий Дмитриевич, что вы делаете?! — завопила Тихонова. — Не смейте бить Ирину Петровну! — Не лезь не в своё дело, сука малолетняя! Из-за тебя я скоро разведусь со своей женой! — огрызнулся мужской голос. — Ты, малолетняя лесбуха, у меня супругу увести хочешь?! — Нет, она мой наставник! Ну, была... в университете! Василий Дмитриевич, вы же её убьёте! Остановитесь! — Да, но сначала тебя прихлопну! За предательство своей подруги! За то, что влезла куда не надо! Катя испуганно сбросила звонок и попыталась заснуть снова, но у неё не получалось. Сердце колотилось, в ушах стояли крики и угрозы. — Блядь... Что за херня? — спросила Тихонова сама себя. — Что вообще происходит? Тем временем Алёна и Игорь, сидящие на набережной на скамейке, завершив звонок через виртуальную связь, отключили программу для изменения голоса и программу для подмены номера на ноутбуке. — А-а-а... Охуенно! — заржала в голос Алёна. — Я не понимаю, Игорёк, как ты до такого додумался! Это просто гениально! — Для своего Алёныча я могу придумать что угодно! — улыбнулся Игорь. — Пусть теперь Катька понервничает. И Свиридова пусть понервничает, и муж её. Они заслужили. Дальше будет только веселее. Я тебе это гарантирую, Алёныч. — Что ты ещё придумал, Игорёк? — Ещё ничего, но я тебе гарантирую, будет весело. По крайней мере, нам, но не этим мразям! — ответил Игорь. Они просидели в обнимку примерно до двух часов ночи, разговаривая и наслаждаясь победой, а потом разошлись. Внутри у обоих щекотало чувство какого-то удовлетворения и удовольствия.