А можно мне другого соулмейта?

Спокойной ночи, Луна. Спокойной ночи, Воздух. Спокойной ночи, Шум вокруг. Хотя обычно, шум оставался. Он будто преследовал его, не давая заснуть спокойно. А теперь с нахлынувшей тишиной из-под ног ушел и воздух. И луна потерялась из виду, будто никогда и не существовала. В кромешной темноте. Натан не чувствовал пола, хотя тот наверняка был, раз каким-то образом ему удавалось стоять. Он зашагал вперед. Хотя, вряд ли можно было точно утверждать направление, в котором он шел. Бесформенные очертания пространства вокруг будто тряслись, Натан даже не сразу понял, что шатается. Тело не болело. Ни секунды. На самом деле Стюарт вообще его не чувствовал. И это было так легко, будто душа его наконец освободилась от тяжелых оков существа, и теперь свободна была просто плыть куда-то туда. Она не могла бы озвучить точно, как минимум из-за отсутствия голоса, однако на уровне подсознания знала наверняка, что это за место. Свет. Вот и все. Безмятежный ветер проносился откуда-то сзади, но достигал Натана лишь своими обрывками, будто рассеиваясь в пространстве за секунду, как коснуться его. Нат ускорился. Он никогда не двигался так быстро, хотя в легких не было никакой отдышки, которая должна была бы сопровождать подобное родео. Наоборот: чем больше он бежал, тем легче ему становилось. Он бежал на свет. На тот самый свет, за которым должен следовать вечный покой. Это было так правильно... будто теперь все встало на свои места. И свет все приближался и приближался, и приближался. И, прикрыв глаза, Натан приготовился к последнему рывку. Последнему мигу, после которого его встретит нечто прекрасное. Он прожил достаточно. Конечно, не достиг всего, чего хотел, но его семья жила в достатке и комфорте – а это было главным. Они обе сильные. Смогут пережить потерю. А ему пора было на покой... Только вот сияние, озарявшее глаза даже под прикрытыми веками и все это время становящееся сильнее, неожиданно потухло. Натан замер и распахнул глаза: светило, что так манило его все это время, теперь сияло откуда-то сверху. Но, запрокинув голову, мужчина не увидел божества или рая. Он увидел фонарь. А под ним балку, удерживая единственный источник света здесь над землей. Все это время преследовавший его приятный ветерок, наконец нагнал остановившегося человека, и теперь он в полной мере мог ощутить его холод и зябкость. Пространство наполнилось всевозможными запахами и тем, что называется "атмосферой". Ни какой-то особенной, и ее существование сейчас только убивало все происходящее. Натан обнаружил себя стоящим на тротуаре, тянущимся вдоль широкой пустой дороги. Вокруг начали образовываться пяти-шестиэтажные здания, на темном небе появлялись отблески звезд. Зачем он... шел сюда? Кажется, он хотел чего-то лучшего? Счастья? Спокойствия? Как-то это глупо. Нет, он хотел жизни. И всегда будет хотеть ее. Он еще не готов был умирать. Он хотел наслаждаться тем, что у него осталось – своим уже имеющимся счастьем. Всем тем, что он не потерял и никогда не потеряет. Однако место это... действительно навевало некий покой. Только не тот, что он чувствовал ранее. Это место было полно жизни. Местами отвратительной, холодной и с водой с неба, но все еще прекрасной. Подумать только. Как кто-то вообще мог бы не хотеть жить? Натан шел вперед, оставляя за собой мокрые следы на асфальте и мечтательно вдыхал "атмосферу", которая лишь секундой ранее казалась ему лишней. Куда он шел? Домой. В то единственное место, где может существовать покой. — Эй! — окликнули его со спины. Мужчина обернулся, видя перед собой темную фигуру и дружелюбно взмахнул рукой, сопровождая приветствие улыбкой. — Ты разве не в другой стороне живешь? — спросил детектив, слегка пошатываясь от выпитого за этого вечер алкоголя. Однако вместо ответа от подошедшего он получил лишь резкий удар в челюсть. Та мгновенно заныла, сообщая о явно немалой силе, приложенной человеком, а сам детектив и не смог устоять на ногах и схватился за стену, чтобы хоть как-то поймать равновесие. Не успев сообразить даже, что происходит, он мгновенно получил еще один удар под дых, а после почувствовал, как ледяная ладонь зажимает его рот и сильные руки тащат куда-то в сторону неосвещаемых переулков. Он не боялся темноты. Он верил в то, что в ней можно разглядеть нечто прекрасное, даже если сейчас оба прекрасно понимали, что это не так. — Подожди, что ты... — хриплым от крови голосом пробормотал детектив, замолкая, когда напавший достал пистолет. — Подожди, как... это вообще... — он пытался подобрать нужные слова, чтобы хотя бы дать себе шанс. — ...Послушай, это из-за повышения?... я... я знаю, как ты к нему рвался, и... послушай, ты напился. Все в порядке, давай... просто забудем об это–..? Человек взвел курок и резко выстрелил, попадая лежащему детективу в плечо. Тот тут же оборвал фразу на полуслове и резко зашипел, хватаясь за ранение. — Окей, ладно ты настроен серьезно... но еще не поздно... послушай, — неудержавшись, он оперся локтем о холодный бетон, чувствуя, как постепенно темнеет в глазах. Это было не критически, но пуля, кажется, попала по сосудам, и детектив продолжал очень стремительно терять кровь. А учитывая его состояние после целой ночи гуляний, вряд ли он мог бы дать отпор даже будучи абсолютно здоровым.— Тебе... совершенно не обязательно становиться убийцей... подумай... о семье... я... давай я просто уйду в отставку и место перейдет к тебе... Но человек будто не слышал его. Он тяжело дышал, как восставший мертвец, а в глазах его просматривалась какая-то отстраненность, будто он даже не находился здесь в этот момент жизни и смерти. — Мы можем решить все иначе... — попытался продолжить уговаривать детектив. — Не надо этого... Нат... Он замолчал. Гул от выстрела пронесся по всей улице. Он замолчал на вечность. Рука, держащая оружие, дрожала. Натан испуганным взглядом смотрел вперед, не решаясь пересечься взглядом с зеркалом. — Вам не нужно было делать этого, Натаниэль. Не то место, не то время, не то оружие... к слову о вашем пистолете. Я так и не смог понять, зачем вы направили его не в ту сторону? В чем замысел? Натан опустил плечи, виновато смотря в пол. Мила говорила, что, когда он так делал, визуально становился ниже, и это ему не шло. Но сейчас, именно сейчас Стюарт не чувствовал себя на свой рост. Он чувствовал себя провинившимся ребенком, которого отчитывает строгий родитель. Он бы хотел выбраться из этого состояния, но не мог и пальцем шевельнуть, чтобы добиться этого. — Вам не стоит погибать в вашей мечте, Натаниэль. Разве что навечно, но тогда вы рискуете не застать ее исполнения. Натан не понимал. Ни слова. Он просто хотел спать. Хотел глотнуть воздуха, но не смог, давясь собственной кровью. Стрела. В его горле. Как иронично. — Значит, твое решение... Натан упал вперед, не в силах более терпеть, и приземлился на мягкую подушку. Его вновь обдало холодом: кровать была широкой, но он лежал в ней один. Из раскрытого окна в комнату струились лучи восходящего солнца, слишком яркие, чтобы разглядеть в них лицо говорящей. — Так с каких пор ты в одиночку принимаешь подобные решения? — в ее голосе чувствовалась дрожь, с которой ей все равно удавалось сохранять видимость спокойствия. — Мне плевать, куда ты попадешь теперь, скажи, разве мы плохо жили? Разве ты чувствовал что-то настолько ужасное, чтобы совершить это? Натан попытался подать голос, однако стрела в его горле не позволила ему даже издать звука. Он не мог шевельнуть и руками, и чем-либо еще. Белые простыни окрашивались алой кровью. Придется выкинуть. А лучше вообще закрыть эту комнату, раз здесь побывал труп. Пустым взглядом Натан уставился в стену. В его голове было слишком много мыслей, но он, видимо, уже постепенно терял способность думать, чтобы хотя бы суметь их распознать. "Куда бы он не шел..." кажется, он в любом случае не сможет туда попасть. Как он вообще мог мечтать о чем-то подобном? Как он мог... он даже не пытался, да? Даже не пытался выбраться. Он просто убежал. Испугался. — Мне нравится. — Что именно? — Твое лицо. Честно говоря, ты выглядишь прелестно, когда видишь кошмары. Ты знал, что разговариваешь во сне? Очень неразборчиво, но кое-что интересное я все же смог разобрать. Натан сложил руки на коленях, не понимая, почему продолжает выслушивать подобные слова в свою сторону из раза в раз. — Док, знаешь, ты мог бы прописать мне какое-нибудь лекарство... — Зачем? Я же сказал. Мне нравится. Натан нахмурился. — Что если я пойду к другому доктору? — В таком случае, мне, пожалуй, придется пристрелить тебя. Потому что все должно кончиться здесь. Ты убьешь себя. На этот раз по-настоящему. И никогда не доберешься до туда. — Хотя, мне будет тебя не хватать. Твое лицо становится действительно прелестным, когда ты спишь... Натан хмурится и несколько раз глухо кашляет, прежде, чем распахнуть глаза. Голова гудит, в на плечо давит что-то отдаленно похожее на боль. Тело накрыто белоснежным одеялом. Подушка магкая. Шея затекла. Вспышка света от ярких ламп постепенно рассеивается и офицер видит окружающие его белые стены. Он пытается подняться, когда со стула рядом с кушеткой издается тихий "ох", издаваемый сидящей там Милой. — Натан, господи, ты меня до ужаса напугал, — бормочет она полушепотом, помогая ему сесть, и тут же крепко сжимает в своих объятиях. Мужчина чувствует, как плечо начинает болеть с куда большей силой, но и подумать не может о том, чтобы отстраниться. А ведь он действительно решил, что умер. — Прости, милая... — только и может выговорить Нат, обнимая супругу одной рукой. Но, прождав пару секунд, она сама отмирает и отходит назад, садясь на кушетку. — Ляг лучше, тебе не надо напрягаться пока, а то швы могут разойтись. — твердо говорит она, хотя в обычно командном тоне и чувствуется волнение. — Врачи сказали, что все в порядке и, хотя на восстановление понадобится некоторое время, жить будешь. Натан слабо улыбается. Мила ловит его взгляд и резко хмурится. Он знает это выражение лица – то, которому обычно сопутствуют строгие упреки, при чем одинаковым тоном что для него, что для Макс. Пожалели и хватит, теперь пришло время отчитывать раненого оперативника. — Слушай, я знаю, что обещал быть осторожней, и пулю я получил именно из-за того, что не сдержал слова, но там... это было как наваждение, понимаешь? — жалостливым тоном заранее начинает оправдываться он, прекрасно понимая, что это не поможет. — И с этим "наваждением" ты в чего-то решил полезть под пули? — Мила скрещивает руки на груди и вскидывает брови. — Натаниэль Стюарт, ты дурак? Несмотря на насмешливый с виду тон, Натан прекрасно понимает, что откупиться от такого ему не поможет никакая взятка. Нда, пожалуй, это действительно была одна из тех ситуаций, в которых следует думать, прежде чем делать. Стюарт виновато отводит взгляд, готовясь к очень и очень долгому разговору, однако прерывает уже готовую заводить тираду Милу звонок телефона в ее кармане. Глянув на экран, она недовольно морщится и берет трубку, отворачиваясь от постели супруга, чтобы создать небольшую границу между ними. Работа – отдельно, семья – отдельно. И Натан сейчас переходит эту линию, заставляя Милу возиться с ним в рабочее время. К слову о времени, — он оглядывается по сторонам, замечая окно: из щели между закрывающими его шторами в комнату проникает луч солнца утреннего солнце – видимо, после задания он провалялся здесь до утра, а Камилла... не смыкая глаз караулила его с момента завершения операции..? — Мне нужно идти, Нат, — она выключает телефон и со вздохом делает к нему несколько шагов, наклоняясь для поцелуя. — Я рада, что ты в порядке. Стюарт видит усталость на лице жены. Наверное, ему следовало бы чувствовать вину за это, но сейчас ее заглушает облегчение: он жив, семье не придется переживать смерть отца и мужа – а это важнее всего. Напечатав что-то в мобильнике, Мила грустно улыбается на прощание и, пообещав вернуться к этому разговору позже, выходит из палаты, звонко стуча каблучками. Впрочем, через минуту дверь вновь открывается. Успевший за это время отвернуться к окну Натан недовольно шипит из-за боли в шее, сопроводивший возвращение его взора ко входу, и замирает, будто встречаясь лицом к лицу с призраком. Это Он. Они, точнее. Эта... парочка. Натаниэль скрипит зубами, уже готовый сжать кулаки и отбиваться, однако лишнее движение мышц вызывает очередную волну боли в плече, так что ему не остается ничего кроме как расслабиться и покорно наблюдать, как проходит внутрь этот рыжий... громила на дирижере. Виновато тупит взгляд, то и дело оборачивается назад – а сзади его подталкивает доктор Янсен. Со своими этими очечками и как всегда прилизанный везде где только можно. — И снова вы, доктор... какая встреча, — хрипит Стюарт, недовольно фыркая. Доктор вскидывает брови, видимо, удерживая себя от того, чтобы прокомментировать происходящее, и вместо этого хлопает по плечу своего парня, выказывая ему поддержку. — Судьба-злодейка, офицер, — утвердительно кивает он. — Впрочем, мы тут не на долго. Янсен кивает рыжему и отходит в сторону. Натан на секунду морщится, как-то инстинктивно готовясь к тому, что все втроем от сюда живыми не выйдут. Дирижер тем временем подходит еще немного ближе и садится на стул, где всего полчаса назад спала Мила. Наступает тишина. Под требовательным взглядом доктора, рыжий некоторое время молчит, а после беспомощно смотрит на него, поджимая губы, как провинившийся школьник. Натан почему-то чувствует дежавю, но тут же это чувство отметает. — Офицер Стюарт, — вздыхает Янсен, поняв, что без его поддержки тут не обойтись. — Мой супруг Джереми Солл хотел бы принести вам свои глубочайшие извинения. — говорит он неожиданно, и то напряжение, что копилось в теле Стюарта все это время, мгновенно уходит под резко ворвавшимся в него удивлением. Он округляет глаза и смотрит то на одного, то на другого, насильно давя в себе усмешку. — Видите ли, из-за диагностированного ПТСР, ваши действия вызвали в нем... подобную реакцию, — договаривает доктор и прикусывает язык, вновь смотря на дирижера. — Это... самозащита. — бормочет тот, избегая взгляда Натана. — Прошу прощения. Так он... избежать обвинений хочет? Ну конечно, а как иначе. Офицер, растерявшись, даже не знает, что и сказать в такой-то ситуации. Что-то внутри говорит о вине Стюарта, однако в голове тут же всплывает воспоминание о недавнем сне, а за ними и другие – одно за другим. — Могу я поинтересоваться, чем именно занимался ваш "супруг, Джереми Солл", — Натан почти передразнивает доктора, намеренно не обращая внимания на мрачного рыжего справа от него. — На незаконном аукционе. Он чувствует движение со стороны Солла, которое тут же прерывается его собственной силой воли. Надо же, и этих людей он боялся? Натан окидывает обоих взглядом: хлюпкий манерный психотерапевт, да бывший вояка на таблетках, все силы которого сейчас уходят на попытки подавить вспышку гнева. О, Стюарт знал, что это такое – ПТСР. В его работе такой недуг встречается слишком часто – и все равно к подобному не привыкают. — Это просто сны, — бормочет он самому себе и, вздохнув, пожимает плечами. — Да ладно... сам виноват. — отмахивается Нат от собственного же вопроса. Нужно ему это? Даже если все его нутро кричит о том, что эти люди опасны, таков закон: пока не доказано... — Если боитесь обвинений – можете расслабиться. "И уходить". Натан вздыхает и, попытавшись сесть, протягивает здоровую руку этому Джереми: — Я переборщил, признаю. Просветлев, Солл с надеждой глядит на дока и пожимает руку, неуверенной, но крепкой хваткой сжимая ее. — Спасибо, — бормочет он, и они наконец пересекаются взглядами, отмечая друг в друге какое-то неясное духовное родство, так противное Стюарту ранее, а теперь от чего-то располагающее к Джереми более лояльно. — В таком случае, поправляйтесь, — кивает доктор и достает из-за спины небольшую "корзинку" с фруктами, ставя ее на столик рядом с кроватью. Натан хмурится и смотрит сначала на пакет, затем на Янсена. — Не хотел дарить, если бы вы не согласились, — отвечает тут же на немой вопрос, док, вызывая нервную усмешку на губах Стюарта. Как только они выходят за дверь, он заглядывает внутрь, находя там коробку конфет и мандарины. — Ха. Ха-ха... — сжав губы, Натан почти беззвучно смеется, вспоминая слова Ноэля. Придурок. Просто драматичный идиот.

***

После их ухода его последний раз обследуют и, убедившись, что состояние стабильно, под бесчисленными договорами отпускают домой, очень советуя все же остаться для под наблюдением врачей. Не любит Натан больницы. Это их приторно яркое освещение, отвратительный запах хлорки или антисептика? И доктора. В белых халатах, почему-то заставляют пить витаминки по графику, заполняют бумаги, да грузят речами... А еще в больницах живет смерть – это известно всем, и не мудрено, что именно здесь Натану приснился такой сон. Он обрывками вспоминает его – мыльно, как и все другие сны до, но конкретно в этот раз, точно знает, что снилась ему смерть. Его, мира вокруг, его семьи, друзей, его жизни. Всего. — Но ведь это только во сне, да? — он вздыхает, рассуждая о происходящем, и прислушивается к омывающему его ветру, наслаждаясь чудесной погодой в парке. Заслуженный отгул по болезни сейчас как никогда кстати приходится и его душевному состоянию. В городе по обыкновению тишь, да гладь, что не мешает участку – и Натаниэлю, в том числе – кипеть работой, но не теперь. Нет, теперь, вдыхая в себя очередную порцию освежающего никотина, он усмехается услышанному ответу и поворачивается к сидящей рядом черной кошке, поглаживая ее по спине. Та мурлычет что-то с умным видом и потягивается, прежде чем спрыгнуть на земь, оставляя Натана самому себе. — Эх, никакой помощи в этом доме, — бормочет тот сквозь улыбку и сам встает со скамьи, размашистым шагом выхаживая вдоль тропинок. Солнце приветливо освещает путь, редкая грязь хлюпает под ногами. Ощущение простора на плечах расправляет душу, но не крылья – плечо все еще слишком болит для подобной активности, что, впрочем, не мешает наслаждаться – скорее проживать с какой-то осознанностью чувства настоящего – этим моментом. Судьба-злодейка? Не иначе. Стюарт даже не удивляется, когда меж нагих ветвей его взгляд цепляется за знакомую белобрысую макушку, заставившую его перейти в режим шпиона и пригнуться. Доктор Ноэль Янсен собственной персоной. Натан бы соврал, сказав, что рад встречи, впрочем, конкретно сейчас ничего отрицательного он также не испытывал – только чистейшее любопытство, с которым он подглядывал за старым новым знакомым. — Вы действительно преследуете меня, Натаниэль, — невозмутимо говорит док, стоит Натану только наступить на ветку. Ноэль разворачивается, засовывая в карман часть... поводка? Из-за спины Стюарта навстречу к хозяину тут же выбегает прихрамывающий пес – видимо, дворняга – с ухоженной белой шерстью с несколькими крупными черными пятнами на морде и спине. Удивительно, Нат не замечал на нем и следа шерсти, и уж тем более никогда бы не предположил, что тот может быть фанатом животных. А тут... — Хотя, спустя столько времени мне действительно начинает казаться, что вы не придуриваетесь, говоря, что сталкиваетесь со мной специально, — доктор наклоняется, чтобы пристегнуть пса к поводку. Натан хмыкает и подходит ближе, с удивлением обнаруживая, что вблизи доктор действительно выглядит не сказать что устрашающе. И есть в нем что-то... что-то, что отличает его от того маньяка из снов, после которых Стюарт просыпается в холодном поту. — А я начинаю верить, что ты не хочешь разделать меня и всю мою семью, — бормочет он с усмешкой и, сам того не замечая, будто принимает какое-то негласное приглашение к совместной прогулке, начиная идти бок и бок с этим типом, который всего пару дней назад казался ему самым ужасным человеком на планете. — Так вы и это не выдумали? — вскидывает брови доктор, дергая за поводок, чтобы одернуть пса от какой-то сомнительного вида кучи. — Нет, и... можно на ты, я думаю, — сам не зная, зачем добавляет Нат, тут же об этом жалея. Уважительный тон – пусть условность, но есть в ней какой-то фундамент для постройки стены между собой и нежелательными личностями. Такими, как Ноэль, да. Обращаясь на "вы" люди подчеркивают, что не близки друг с другом и все же. — А как... как зовут вашего пса? — Лу. Луги, — доктор вздыхает. — Значит "дым". Его из пожара вытащили. Оказалось – бездомный. И Джереми... мимо тогда проходил, увидел, что его усыпить хотят... — его шаг постепенно замедляется, а на лице плавно вырисовывается мечтательная улыбка, с которой люди обычно вспоминают нечто приятное, однако со звуком перемотанной пластинки она исчезает, стоит Ноэлю только вспомнить о том, с кем разговаривает. — Кхм... в общем, животных я не очень люблю, но... Лу довольно умный, да и... А что "и" он договаривает, мягко сбавляя тембр своего голоса к этому моменту и дошептывая уже одними только губами часть фразы, а другую, видимо, проговаривая у себя в уме. Натану очень хочется отбросить мысль о том, что... это довольно мило. Не их отношения в плане, а этот поступок. Такой... совсем не принадлежащий серийному убийце, зомби потрошителю или просто апатичному мальчишке из детского дома. — Так или иначе, мы немного съехали с темы, — возвращает себе невозмутимость Янсен, ускоряя шаг. — Эти твои "Сны" – вещь не самая нормальная, но объяснимая. Я бы посоветовал тебе, Натаниэль, обсудить это со специалистом – не со мной, раз уж моя фигура вызывает у тебя какой-то триггер. Если интересно, могу дать несколько контактов довольно неплохих специалистов, хотя для более качественного обследования придется мотаться по всему штату, вещь все-таки... неординарная. Натан кивает. Он как-то и не ожидал совсем, что они будут вот так вот... нормально разговаривать, и, подумать только!.. Причиной этому стала переходящая в перестрелку драка Натана с муженьком этого докторишки. — Я на самом деле... — Стюарт останавливается и чешет гладкий подбородок, обдумывая все происходящее. — Знаешь, мне часто сниться, как ты пытаешься заставить меня сомневаться в своей адекватности. Произнеся это, он на секунду замолкает, решая проанализировать ситуацию на случай, если она может быть схожа с той, что он только что озвучил. Ноэль, немного обогнав Натана, оборачивается к нему и вопросительно приподнимает бровь. — Я имею в виду... ты... эм... ну вот например сегодня! Мне снилось, как я убиваю себя, но... это было как-то со стороны, а потом я рассказал тебе об этом и просил прописать лекарства, а ты сказал, что не хочешь и... пригрозил убить, если я решу пойти к другому врачу..? — Что ж, в твоем сне я выступаю действительно ужасным специалистом, — Ноэль недоверчиво смотрит в сторону Ната, но тот и не думает останавливаться. — А вчера... вчера мне снилось, как ты пытаешься убедить меня, что у меня нет никакой семьи, и что я все выдумал. Что я упал... на стрелу! — На стрелу? — переспрашивает доктор скептически. — Ну да!.. Но это все было уже после того, как мы встретились... — Натан задумывается. — Как насчет такого? До нашего знакомства, где-то месяц назад, мне снилось, что... — Натаниэль, хватит. — обрывает его док, все это время пытавшийся вставить свое слово в эту пламенную речь. — Я правда рад, что вы... ты чувствуешь себя лучше и наконец осознал, что я не представляю для тебя той угрозы, что причудилась тебе во сне, но это все еще... — он пытается подобрать нужное слово, видимо, стараясь звучать профессионально, однако, видимо, после пары тщетных попыток, забивает на это, переключаясь с режима "доктора" на режим "человека". — Странно. Это странно, хорошо? И я не уверен, что хочу это слышать. Натан смотрит на него в непонимании. Почему нет? Это же... интересно? Хотя бы сама природа этих снов, в которых он видит незнакомого человека, а в последствии встречает его в реальности. Хотя доктор наверняка считает это больной фантазией. — Ну нет, ты послушай! — Натан обгоняет его, поворачиваясь спиной вперед и на первых порах даже пытается жестикулировать, вновь чувствуя боль в плече. — Черт, я не... — он спотыкается и, чудом удержавшись на ногах, продолжает: — Я не вру! Док, ты понимаешь, я же понял, что это ты, как только тебя увидел. И Солла твоего я узнал тогда, потому и подошел к нему, понимаешь? Как ты это объяснишь? — Натаниэль, я психотерапевт, а не всевидящий, — закатывает глаза Янсен. — От приемов вы отказались, более того, теперь я сам не рекомендую вам записываться на терапию именно ко мне. Они проходят мимо очередной развилки и сворачивают к выходу из парка. Натану кажется это неправильным. Это дело касается только их двоих и никого более, так почему же они не могут обсудить это, раз контакт уже налажен? — Так или иначе, — Ноэль вздыхает. — Вынужден откланяться. С одним дворнягой погуляли, теперь второго надо с репетиции забрать, — он улыбается собственным словам и ступает на тротуар, свистом подзывая Лу подойти ближе. Натан чувствует себя на удивление хорошо. Все это кажется ему по-странному неправильным, но в каком-то... правильном, если можно так сказать, смысле. Как будто этого всего происходить не должно, но, не ясно почему, происходит. И Ноэль... это точно он – Стюарт может поклясться чем угодно, что именно его видел в каждом из своих снов, но нечто... какая-то совсем небольшая деталь отличала этого Ноэля от того, что он всегда знал. Аккуратная укладка, прямой нос с натянутыми на кончик очками, бледная кожа с двумя родинками над губой и под глазом и... — В чем дело? — спрашивает доктор, когда молчание затягивается. Пес послушно садится рядом и, задрав мордочку кверху, виляет пушистым хвостом в ожидании команды. — Глаза у тебя красивые. — отвечает Натан, отводя взгляд, и, взмахнув здоровой рукой, разворачивается в сторону дома. — До встречи! — кидает он, быстро удаляясь, почему-то в полной уверенности, что встреча эта совсем незапланированная произойдет очень и очень скоро.

***

— Сегодня читала одну интересную статью о том, что сны – это наши жизни в параллельных вселенных, — упоминает Мила за ужином, мешая что-то в тарелке. Прошло несколько дней с тех пор, как в последний раз Натан в живую видел доктора. Он много размышлял о том, что именно побудило его тогда пойти за Джереми и каким образом это так неожиданно повернуло все события до. Возможно, лежа раненным на больничной койке под строгим взглядом жены, он вдруг задумался о том, что эта его одержимость личностью "монстра из фантазии" может подставить под удар не только его и его семью, но и ни в чем не повинных людей, которые – даже несмотря на то, что кажутся страшными – совсем не желают зла ни ему, ни остальным жителям города. — Это же как в "Мстителях", да? — встревает Максим, встречаясь с вопросительными взглядами родителей. — Ну... про супергероев, помнишь, мы смотрели? Там Железный Человек... и Ванде каждую ночь снится, как она проводит время с семьей, которой у нее нет в этой вселенной, а вот... Америке сны не снятся, потому что она одна на все вселенные. Мила непонимающе качает головой, а Нат улыбается и треплет дочь по голове, подходя к окну, чтобы закурить. — Нат, — одергивает его супруга с укором, а после прибавляет, когда тот, сдавшись, убирает сигареты в карман: — Тебе, кстати, еще снятся те ужасы? Мужчина качает головой в улыбке и что-то бормочет себе под нос. Он так и не смог понять, как из кошмаров эти сны превратились в обыденность, а новой встречи, вместо попыток избежать, он начал ждать с легким нетерпением от мысли, какой будет реакция доктора на очередной вброс натановского воображения. Это даже забавно. Раз уж в других вселенных он страдает – наверное это повод радоваться тому, что здесь и сейчас у него есть возможность быть счастливым.