АРВИ

Утро разлилось по комнате Виктора золотистым светом. Артем проснулся первым. Он не шевелился, боясь нарушить хрупкое спокойствие. Его взгляд, мягкий и полный невысказанного удивления, скользил по лицу спящего Виктора. Рыжие ресницы отбрасывали тени на щеки, губы были слегка приоткрыты, дыхание ровное и глубокое. *Мой рыжий котик...* Артем мог смотреть так часами. Его руки невольно потянулись к тем самым волосам – невероятно мягким, шелковистым прядям цвета спелой меди. *Чем он их мажет?.. Или такие мягкие просто так, от природы?* – мысленно удивлялся он, осторожно касаясь кончиками пальцев. Волосы Виктора казались чудом, слишком идеальными для реальности. Дыхание Артема стало почти неслышным. Он боялся разбудить, но тяга была сильнее. Не выдержав, он наклонился и уткнулся носом в макушку Виктора, глубоко втягивая воздух. *Пахнет... пахнет как всегда. Пыльным, сырым полем после дождя... и чем-то еще... теплым, родным, чисто его.* Под ним Виктор еле сдерживал улыбку. Он проснулся от прикосновений, но притворялся спящим, наслаждаясь моментом. Но тихий смешок вырвался наружу, а плечи задрожали от сдерживаемого хохота. Артем резко отпрянул, как пойманный на горячем. Щеки вспыхнули румянцем. – Эй... – пробормотал он смущенно, слегка тряся Виктора за плечо. – Как давно ты не спишь? Выходи из роли! Виктор приоткрыл один глаз, потом второй. Его голос был хриплым от сна, тихим и теплым: – Не хотел спугнуть... – Он нащупал руку Артема в складках одеяла, их пальцы мгновенно сплелись в крепкий, интуитивный замочек. – Понюхай меня еще... Ты как щенок, который нашел любимую косточку... Тепло от сцепленных пальцев разлилось по руке Артема, сильнее сжимаясь, будто умоляя продолжить. Артем, весь в смеси паники и невыразимого уюта, снова притянул голову к Виктору. Он зарылся носом в его рыжий океан, делая долгие, глубокие вдохи. Запах впитывался в него, успокаивая и одновременно будоража. *Самый вкусный запах в мире... Мой запах.* – Продолжим медовый месяц, – прошептал он в его волосы, голос глухой от наслаждения, – или пойдем в школу? Виктор повернулся к нему лицом, открывая сонные, но уже ясные глаза. В них плескалось утреннее солнце. – Надо сходить... – тихо ответил он. – Я же вчера даже не предупредил классную о прогуле. Причину не написал... Их взгляды встретились, сплелись, и на обоих щеках вспыхнул одинаковый румянец. В памяти всплыли влажные стоны, липкие тела, дрожь оргазма... Артем невольно опустил взгляд на губы Виктора – такие близкие, такие знакомые теперь. – Хочешь поцеловать меня? – спросил Виктор, уголки губ дрогнули в улыбке. – Только предупреждаю, у меня во рту кошка сдохла. Надо чистить зубы. – Разреши хоть в щечку... – выдохнул Артем. Он подвинулся ближе, осторожно провел рукой под шеей Виктора, погрузив пальцы в его волосы. Нежно притянул к себе и прижал губы к тому месту на щеке, где еще виднелся слабый след от вчерашней пощечины. – Уже почти прошло, – прошептал он. Виктор замер, его взгляд стал глубоким, пронзительным. – Может, это ты меня вчера полечил? – ухмыльнулся он, наблюдая, как на глазах Артема появляется знакомая паника. Артем, не выдержав намека, легонько оттолкнул Виктора обратно в подушку и отвернулся к окну, где сушилась его одежда. Но между ними повисло не неловкое молчание, а теплое понимание. Они читали друг друга как открытые книги. Виктор видел его стеснение и подкалывал любя. В тишине комнаты только их сердца отбивали громкий, синхронный ритм: *тук-тук-тук*. – Пока ты спал, я развесил твои вещи, – тихо сказал Виктор, глядя на спину Артема. – На батарее. Чтоб высохли. Артем кивнул в сторону окна, не оборачиваясь: – Показываешь, какой ты заботливый? – в его голосе прозвучало ворчание, но без злости. – Ну не пойдешь же ты в сыром? – просто ответил Виктор. – А может, я специально кинул их на подоконник, чтоб они *не* высохли? – Артем наконец повернулся, в его глазах играли искорки. – Не подумал? – Он сделал паузу для драматизма. – Может, я хотел забрать твою одежду и уйти в ней. Напасть на твой запах. Виктор рассмеялся, звук был теплым и рассыпчатым. Он лежал, наблюдая, как солнечные зайчики бегают по венозным рукам Артема, подчеркивая каждую жилку. Потом протянул свою руку и начал водить указательным пальцем по его запястью, по внутренней стороне ладони – легкие, щекотные, невероятно нежные касания. – Еще не надышался мной? – спросил он тихо. Артем вздрогнул от прикосновений, но не отдернул руку. Наоборот, его пальцы сомкнулись вокруг пальца Виктора. – Даже в твоей комнате, – прошептал он, и в голосе вдруг прозвучала грусть, – я начинаю скучать по тебе. Ведь я знаю... что мне нельзя тут жить всегда. Виктор помолчал, продолжая гладить его ладонь, чувствуя подушечками пальцев биение пульса Артема. Он сжал его руку чуть сильнее, переводя тему: – У меня сейчас дома никого нет... – Он усмехнулся. – Хотя ты, конечно, и без меня это знаешь. Пойдем на кухню? Поедим что-нибудь. Они встали, оделись в сухую одежду. Простые бутерброды, чай – все казалось невероятно вкусным и значимым. Рюкзака у Артема не было, но это его не смущало. – Не беда, – пожал он плечами, глядя на Виктора, – в школе каждая вторая в меня влюблена. Хоть сто ручек и тетрадей отдадут. Виктор фыркнул, но в глазах промелькнула тень ревности, быстро спрятанная за улыбкой. Школьный день пролетел как золотистый сон. Виктор и Артем существовали в своем собственном пузыре: нежные перешептывания у окна на переменах, смех, который никто не понимал, кроме них двоих, украденные взгляды, полные тепла и обещаний. Казалось, ничто не может омрачить их "медовый месяц". После уроков охрана Артема, как тень, напомнила ему о неотложных делах. Денисыч передал: нужно срочно подписать гору договоров. "Молодоженам" пришлось расстаться у школьных ворот. Артем поймал последний, чуть виноватый взгляд Виктора – полный тоски и понимания – и сел в черный Mercedes. Особняк встретил его гулким молчанием. В кабинете на столе уже лежала стопка бумаг толщиной в пару томов энциклопедии. Двое охранников в безупречных костюмах стояли навытяжку. – Босс, – старший кивнул на документы. – Всё готово. Пометили, где подпись и парафирование. Артем вздохнул и уселся за массивный дубовый стол. Ручка скрипела по бумаге час, а то и больше. Миллионы, обязательства, риски – все это сливалось в монотонную рутину. Когда последняя подпись была поставлена, Артем откинулся в кресле, потянулся. Но охрана не уходила. Они ждали дальнейших указаний. В их глазах читалось привычное подчинение и... то самое глупое недоумение. Уголки губ Артема дрогнули в едва заметной усмешке. – Так, – его голос прозвучал резко, как удар хлыста, разрушая тишину кабинета. – Сегодня же. Ваша задача – дом того парня. К которому курьера посылали. – Он посмотрел на них пристально. – Аккуратно. Незаметно. Ждете, когда его мамаша вернется с работы. И делаете то, что умеете лучше всего. Припугиваете. – Он сделал паузу, его глаза стали холодными, как сталь. – Выписываете ей чек. На ******. И объясняете *простейшими* словами: если она хоть раз еще ткнется к сыну с упреками про его отношения со мной – следующий разговор будет очень коротким и очень плохим. Кристально ясно? Охранники синхронно кивнули. Но то самое недоумение в их взглядах не исчезло, а лишь усилилось. *Отношения. Снова это слово. И угрозы. За что?* – мелькало в их мыслях. Они были солдатами, а не философами. Приказ есть приказ. – Где Денисыч? – спросил Артем уже спокойнее, откидываясь в кресле. – Разбирается в том районе у склада, босс. Забирает бумаги для подписок на следующую партию. – Его не дергать. Это поручение – вам. Чисто и быстро. Охранники молча вышли. Артем остался один. Он развалился в кресле, и на его лице расплылась самодовольная улыбка. Он видел картинку: мать Виктора, напуганная до дрожи, потом ошарашенная суммой, потом счастливая. Проблема решена. Виктор свободен от ее давления. Он сделал это. Сделал как лучше. Большие деньги этой семье точно не помешают, а страх – лучший гарант молчания. Он не видел в этом ничего плохого. Он был поглощен своей любовью, как мотылек пламенем. Единственная его цель – оградить своего мальчика от боли, от грязи, от осуждения. Артем привык действовать. Решать проблемы силой, деньгами, властью. Он не советовался. Он не думал о последствиях вроде чувств Виктора или возможного взрыва. Он просто... защищал. Искренне, яростно, слепо. *Тем временем, у дома Виктора...* Двое высоких, внушающих первобытный страх мужчин в темных очках и одинаковых черных ветровках сидели в неприметной иномарке. Они курили, неспешно наблюдая за домом. Сумерки сгущались. Наконец, показалась женская фигура. Мать Виктора шла медленно, устало, словно таща на плечах невидимый груз. Ее лицо было серым от усталости и неотпускающей горечи. Мысли крутились вокруг сына, его "извращения", позора, безысходности. Каблуки глухо стучали по асфальту. Она не услышала, как две машины позади нее приглушили двигатели. Не заметила, как из них вышли тени. Тяжелый, быстрый топот поспевающих за ней шагов донесся, когда было уже поздно. Две пары железных рук схватили ее сзади, сжимая предплечья так, что кости затрещали. Одновременно огромная, потная ладонь с запахом табака и металла намертво прилипла к ее рту, заглушая начавшийся вырываться вопль ужаса. Боль пронзила руки и челюсть. – Тшшш, мисс... Тише-тише, – прошипел голос прямо над ухом. Холодный, без эмоций. – Спокойно. Никакого шума. Пойдемте с нами в машину. Решим вопрос культурно. Быстро. Она дико забилась, пытаясь вырваться, но ее руки были скручены за спину с профессиональной жестокостью. Слезы хлынули из глаз, смешиваясь с тушью. Ее протащили к открытой двери иномарки, грубо втолкнули на заднее сиденье. Двери захлопнулись с глухим звуком. Один охранник сел рядом с ней, другой – за руль. – Пожалуйста! Что вам нужно?! Деньги? – захлебываясь рыданиями, выкрикнула она, прижимаясь к дверце. – Я ничего не сделала! – Тшшш! – охранник рядом с ней резко повернулся. Его лицо в полумраке было непроницаемой маской. – Вы по-плохому хотите? Чтобы вам рот скотчем залепили? Сидеть смирно. И слушать. Внимательно. Ее истерика сменилась леденящим ужасом. Она замолчала, всхлипывая, сжавшись в комок. Слезы текли по щекам беззвучно. Водитель включил плафон. Свет упал на лицо охранника. Он достал из внутреннего кармана сложенный листок бумаги. – Передаем слова босса дословно, – начал он монотонно, как диктор, читающий приговор. – "Вы обязаны прекратить любое давление на вашего сына Виктора. Вы не имеете права комментировать, осуждать или как-либо иначе влиять на его отношения с боссом. Любое упоминание, любой намек, любое слово против – будут расценены как нарушение договора. В обмен на ваше молчание и невмешательство вы получаете компенсацию." – Он сделал паузу, глядя ей прямо в глаза. – "В размере ****** рублей. И гарантию вашей физической неприкосновенности. Пока вы молчите." Цифра, произнесенная четко и громко, прозвучала как гром среди ясного неба. Страх, только что сковывавший ее, мгновенно испарился, словно его и не было. Глаза округлились до невероятных размеров, в них вспыхнул нездоровый, жадный блеск. *Столько денег? За просто... молчать?* Она кивнула так быстро и часто, что голова закружилась. – Следовательно, – охранник достал толстый белый конверт, – вот ваша компенсация. Наличными. – Он протянул конверт. – Если условия вас устраивают, подпишите вот здесь... – он показал на строку внизу листа с напечатанным текстом, – ...и на обороте. Ручка. Она схватила конверт дрожащими руками, почти вырвав его. С лихорадочной поспешностью расстегнула клапан. Пачка плотных, хрустящих, пахнущих краской и новизной пятитысячных купюр огненного цвета предстала перед ней. Она судорожно пересчитала верхние несколько штук, даже не вникая в общую сумму. Глаза горели алчностью. Счастье, дикое, животное, захлестнуло ее. Все – сын, его "извращение", страх – забылось в одно мгновение. – Да! Да! Конечно! – залепетала она, хватая ручку. – Я подпишу! Где? Тут? И тут? Да! – Она нацарапала свою подпись в указанных местах, не читая ни слова. – Спасибо! Спасибо огромное! Скажите боссу... огромное спасибо! Охранники переглянулись. В их взглядах читалось глубочайшее презрение. Водитель молча разблокировал двери. Охранник рядом с ней открыл дверцу. – Выходите. И помните о договоре. Молчание – золото. В прямом смысле, – бросил он сухо. Она выскочила из машины, прижимая конверт к груди, как самое дорогое сокровище. Она готова была прыгать и кричать от восторга. Но тут к ней подбежали близнецы, игравшие неподалеку в песочнице. Они видели, как к маме подошли страшные дяди, видели, как она села в машину. Их маленькие лица были искажены страхом. – Мама! Мама! – закричал Миша, хватая ее за юбку. – Кто эти дяди? Почему они страшные? Они тебя обидели? – Мама! Что у тебя? Покажи! – тянула руки к конверту Арина. Радость переполняла ее. Осторожность, страх, условия договора – все смешалось в голове, вытесненное ликованием. – Дети! – воскликнула она сияя, доставая пачку денег, чтобы показать им верхние купюры. – Мы богаты! Смотрите, сколько денег! Нам добрые дяди дали! Очень-очень много! *Вечер. Комната Виктора.* Виктор валялся на кровати, лениво листая ленту ТикТока. В душе – легкое, теплое послевкусие от сегодняшнего дня. От Артема. Вдруг загорелся экран телефона – сообщение. Сердце екнуло радостно. Он открыл чат. Артем: Привет.. Мама больше ничего не говорила? Виктор: (улыбаясь) Неа, она радостная ходит, как будто и забыла обо мне 😂 Артем: Я соскучился... Виктор прикусил губу. Искра пробежала по нервам. Он быстро набрал: Виктор: Ну и как же ты соскучился.. Расскажи мне..) Ответ пришел мгновенно. Голосовое. Виктор поднес телефон к уху, затаив дыхание. Из динамика полился тихий, чуть хрипловатый, невероятно соблазнительный голос Артема. Он не говорил – он напевал, чуть фальшивя, но с такой интимной нежностью, что по спине Виктора побежали мурашки: > "...Я твой мальчик... сказку прочитай... смелее, ну давай..." Виктор поперхнулся. Голос засел где-то глубоко внутри. Он нажал "воспроизвести" снова. И еще раз. Следующее голосовое пришло почти сразу: > "...Дай мне просто похитеть тебя... из... твоего дворца..." "Похитеть". Виктор переслушивал оба сообщения раз за разом. Голос Артема гипнотизировал, манил, обещал что-то темное и сладкое. "Почему он всегда так действует? Как будто крючок в душу цепляет..." Виктор вдохнул полной грудью, поднес микрофон к губам, чуть слышно прошептал и отправил свое голосовое: > "...Тогда я хочу быть вечно похищенным..." Он уронил телефон на грудь, закрыл глаза, улыбаясь. Представлял Артема, его улыбку, его руки... Он потянулся за телефоном, чтобы снова прослушать его сообщения...