АРВИ

Классная руководительница ворвалась в кабинет с таким грохотом, что со стен посыпались меловые крошки. Дверь, ударившись о стену, отскочила с дребезжащим стуком, но её уже не волновало – она шла через класс, как торнадо, сметая всё на своём пути. – Ты думаешь, если ты здесь беженец, то тебе всё можно?! – её голос, хриплый от крика, разорвал воздух. Виктор даже не пошевелился. Он сидел, сгорбившись, будто стараясь стать меньше, незаметнее. Его руки, сжатые в кулаки, лежали на коленях – костяшки были в крови, кожа содрана до мяса. Алые капли падали на серые школьные штаны, оставляя тёмные пятна. Он дышал тяжело, через силу – каждый вдох давался с трудом, будто внутри у него что-то сломалось. А Артём... Артём сидел напротив, растянувшись на стуле, и еле сдерживал ухмылку. Его губа была разбита, щека красная от удара, но в глазах – не боль, а злорадство. Училка не стала ничего выяснять. Она вцепилась в капюшоны обоих – и потащила их к выходу, как мешки с мусором. – Пошли к директору! Быстро! Виктор не сопротивлялся. Он шёл, спотыкаясь, его ноги волочились по полу. Артём же, наоборот, упирался, дёргался, но училка была сильнее – её пальцы впились в ткань так, что вот-вот порвут. Коридор. Школьники высыпали из классов, толпились, шептались. Кто-то снимал на телефон. Кто-то крикнул: – Дайте уже этому укропу по морде! Смех. Виктор не поднял глаз. Артём оскалился в ответ, но его тоже тащили – бесполезно. Дверь директорского кабинета захлопнулась с таким грохотом, что задрожали стёкла в шкафу. – Сидите и не дергайтесь!– рявкнула класснуха и вышла, хлопнув дверью так, что со стены упала какая-то грамота. Тишина. Только тяжёлое, прерывистое дыхание Виктора. Он сидел на кожаном диване, сжавшись, будто стараясь занять как можно меньше места. Его пальцы – длинные, тонкие, в синяках и ссадинах – нервно дёргались, перебирая друг - друга. Артёма это раздражало. – Слыш, дебил!– резко, сквозь зубы. И – хвать! – впился пальцами в его ссадины. Виктор аж стиснул пальцы на ногах от боли. Артём сжал сильнее – так, что побелела кожа, давя прямо на ранки. – Хватит дёргаться, блять! Сиди смирно! Виктор медленно поднял голову. И впервые за всё время... Его глаза были живыми . Не пустыми. Не стеклянными. Горящими. – Засунь себе это "смирно" в жопу– прошипел он. Голос хриплый, но твёрдый. – Не нравится – дверь открыта. Артём замер. *Ого.* *Заговорил, сука.* Он наклонился ближе, так что их лица оказались в сантиметрах друг от друга. – Ооо-хо),– растянул он, губы искривились в ухмылке. – Так ты ещё и умничать начал? Пауза. – Хочешь, чтобы я тебя в фарш превратил? Виктор не отвёл взгляда. – Попробуй. Тишина. Артём первым моргнул. Он резко откинулся назад, фыркнул, но больше не лез. Не мог же он признать, что этот взгляд – колючий, ненавидящий – пробрал его до мурашек. Но сидеть спокойно Артём не умел. Через минуту он уже вскакивал, начинал метаться по кабинету, как зверь в клетке. Трогал книги на полках. Кидал в воздух степлер. Пнул мусорку – она с грохотом перевернулась, рассыпав бумажки по полу. Потом подошёл к директорскому столу. – Эй, хохол! – крикнул он, размахивая каким-то листком. – Глянь, чё я нашёл! Виктор даже не поднял головы. – Положи на место, – глухо. – Не надейся, что я в твои подлянки вляпаюсь. Артём закатил глаза и развернул бумагу. Начал читать. Голос его – намеренно громкий, издевательский – резал тишину. «Мой любимый Вася…» Пауза. «Я безумно скучаю. Пишу тебе на фронт, хотя знаю – ты, скорее всего, не получишь это письмо…» Ещё пауза. Артём покосился на Виктора. Тот наконец поднял глаза. «Прости… Если бы не моя ошибка, ты бы не ушел. Я никогда себя не прощу…» Артём замолчал. Бумага дрожала в его руках. *Что за херня?* *Директор… гей?* Виктор резко дёрнул головой в сторону двери. Артём обернулся. Директор стоял на пороге. Молча. Глаза – тёмные, бездонные. – Чужие вещи брать нехорошо, – сказал он тихо. Артём аж подпрыгнул. Швырнул письмо на стол, как обожжённый. – Я… э… просто… – язык заплетался. Директор не спеша прошёл мимо, поднял листок. Потом посмотрел на них. – Можете идти. Пауза. – Надеюсь, вы разберётесь между собой… чтобы потом не жалеть. В его голосе была боль. Как будто он видел в них себя. Двадцать лет назад. Артём сглотнул. – Чё вы несёте?!– его голос дрогнул. – Я не… я не такой, как вы! Он резко рванул к двери, толкнул директора плечом. -Гомосек!- бросил на ходу. Дверь захлопнулась. Тишина. Директор вздохнул, бережно сложил письмо. – Хм… что это с ним. Потом посмотрел на Виктора. – Вы свободны. И вдруг – улыбнулся. Криво. Грустно. – Удачи. И в этой ухмылке было что-то... Понимающее. ps:(Ну директор шарит.)