«А что ты сделала для меня?»

Середина апреля. Время, когда природа пробуждается от зимней спячки и надевает свои самые яркие наряды. Солнце становится щедрее, даря тепло и свет, пробиваясь сквозь еще порой серые, но уже заметно светлеющие облака. Воздух наполняется ароматами талой земли и первой зелени, легкий ветерок колышет ветви деревьев, усыпанные набухшими почками. Робкие лучи солнца играют на первых проталинах, отражаясь в ручейках, бегущих по улицам. Небо то усыпано пушистыми барашками облаков, то лазурно-голубое, словно приглашает в мир новых надежд. Дни становятся длиннее и гораздо светлее. Всё вокруг оживает, люди вокруг становятся добрее и, по-своему, счастливыми, с удовольствием впитывая тепло лучей, стабильность приятной погоды и пение птиц. А вот мне до счастья, как до Китая раком… Прошло чуть больше трех недель. Я успела оправиться, без последствий, если не считать маленький шрам под бровью, которого и не видно, если не приглядываться. Первое время я была даже рада, а-ля не придётся больше возиться с ненужной никому работой, даже если та приносит деньги. Но возвращение в офис в первый же день зарядило донельзя чувством отрешенности от мира. На меня навалилось настолько много насущных дел, что я невольно успела задуматься об увольнении, скорее даже не от количества работы, а от понимания, что никто, помимо меня, такой объём попросту не занимает. Мои ближайшие по работе товарищи успевают в телефонах позалипать, поболтать о жизни и умудряются на часок другой исчезнуть в кафетерии, пока у меня задница по швам трещит от бесконечной гонки со временем. Каждое из новых поручений и ТЗ обязано быть закрыто в кратчайшие сроки, из-за чего физически приходится, не вставая ни на минуту, сидеть за монитором, как зомби, и молиться всем богам, чтобы до кучи не накосячить при выполнении в попыхах. И это я ещё молчу о том, что мы все поделены на подгруппы и занимаемся отдельно каждый своим, а я одна, как ебанашка, должна за семерых делать всё и разом. Все эти блядские акции, облигации, валюты, сырьевые товары и другие активы доведут до белого каления, или же я просто в один прекрасный день так и умру на рабочем месте. Масла в огонь подливало и само начальство, вызывая периодически на ковёр и вежливо интересуясь, устраивает ли меня новое место. Я абсолютно уверена, этот мудак пытается меня выжить. Пусть и не он высылает мне тысячу и одну тему для разбора, а Евгения — это стопроцентно его рук дело. Та, лишний раз сталкиваясь со мной в коридоре или в офисе, неосознанно виновато уводит взгляд, поднимая во мне бурю самых негативных в отношении Петра эмоций. Моего терпения попросту на всё не хватит, но пока я держусь — второй раз самой приползти к нему не осмелюсь. Но и дожимать меня не позволю: если и уйду, то после него и никак иначе.

***

Небольшой отдушиной был Артём и, как ни странно, Кирилл… У Артёма дела, на зависть мне, шли как никогда хорошо. Он отлично устроился на новом рабочем месте и, кажется, наконец нашёл своего человека. Насколько мне известно, его зовут Сергей, он на пару лет постарше и работает в фирме, занимающейся реставрацией антикварных автомобилей. Судя по рассказам, статный такой мужик, но без выкрутасов, и это радует. Да и сам Артём безумно рад: при первой же возможности он сразу после встреч коротко, но в красках рассказывает о том, как они классно провели время вместе, вызывая у меня улыбку и умиление. Насчёт Кирилла история уже чуть более странная, но весьма приятная. На выходных, если я была слишком занята работой или встречами с Артёмом, тот приглашал погулять или выпить. На второе я никогда не соглашалась, исходя из своего неумения пить, а первое стало приятной мелочью. Хотя порой я жутко уставала от его болтовни: он хороший парень, но если его понесёт, то остановить уже вряд ли получится. Благодаря этому я узнала о нём много, можно даже сказать, слишком много. На первой нашей прогулке он выдал мне всю свою подноготную, включая родителей, бабушек, девушек и даже прародителей. Голова от этого засорилась не слабо, но хоть какое-то отвлечение от серых будней. Да и отрицать факт того, что он человек далеко не неприятный, я не могу. К слову, я даже не забыла отблагодарить его за помощь: зная, что он фанатеет по футболу, заказала ему майку с росписью любимого футболиста. Та на удивление оказалась не слишком дорогой, а Кирилл от радости чуть не повалил меня на землю, напав с объятиями и радостными возгласами. Моей внутренней, до незнакомых людей недотроге, было не очень приятно, но на душе всё равно теплело. Вечера в свободное время я забивала всё теми же вещами, но с большим энтузиазмом. Работа над свитером продвигалась очень медленно, но уверенно. Несколько новых книг снимали напряжение, а внезапное желание заняться фитнесом в домашних условиях приятно откликнулось моей измученной спине и хорошо вырабатывало дисциплину. Хотя в первую неделю тренировок я, конечно же, безумно ленилась подготавливать инвентарь и, в принципе, заниматься. Ну а насчёт Евы… Хотелось забыть, как страшный сон. Оказавшись в черном списке, я долго не могла найти себе места. Она заблокировала меня везде, где могла, и… Я, как маньячка, раза два пыталась увидеться с ней, зная, где она живёт, но дверь никто не открыл. По ту сторону двери стояла гробовая тишина, и сколько бы я ни ждала у самого дома, от успеха было его отсутствие. Чувствовала ли я себя больной? Очень даже. Пытаться сталкерить человека — ни в какие ворота. Но мной двигало лишь желание убедиться в том, что она в порядке. И в какой-то момент мои волнения подбили меня на дурной поступок. Я явилась к Петру под предлогом обсудить слабину наших партнёров и вскользь поинтересовалась, почему давно не видно его личной ассистентки, на что получила очень подозрительную и неутешительную реакцию. Пётр вдруг развёл руками и, будто мгновенно теряя контроль над маской правителя всей вселенной, почти злобно выдал мне: «Моя пташка, к сожалению, больше с нами не работает, а что, вас это сильно опечаливает?» И многое разумеется я успела надумать, усмирив желание вцепиться в его омерзительное лицо, но как итог смягчить ситуацию удалось вообще Артёму. Он знал обо всём. Я не могла держать в себе такого количества стресса и выболтала всё и сразу, как только мы созвонились после моего возвращения в офис. Я не могла смириться с когортой говна и палок, что отчаянно поглощаю без малейшего намёка на передышку от собственных мыслей. Артём сам поведал, что видел её относительно недавно, нашего звонка, вместе с Андреем Викторовичем, стоящими возле соседнего авто сервиса. Моё лицо после услышанного представить не трудно, и сколько вопросов я задала Артёму тоже не сложная загадка. Но, увы, парень отметил всего две вещи: первая — она выглядела по обыденному роскошно, однако лица на ней не было от слова совсем, и Артём, словно сам для себя отметил, «ну прям, как горе что ли напало, вообще не серьёзное лицо, а тупо не живое». И второе: беседовали они, видимо, о чем-то серьёзном, потому как Андрей постоянно чрезмерно сильно жестикулировал руками, но лицо его вовсе не менялось и оставалось вполне нейтральным. Эта странная особенность нашего прошлого директора запомнилась Артёму очень хорошо, когда тот впервые получал пиздюлей за невыполнение обязанности. Как сейчас помню, всё ходил рядом да бубнил: «Ну так он говорил со спокойным лицом, а ручищами так махал, будто убить меня хочет!» Я ничего не понимаю и устала надеяться понять, устала переживать, устала думать и не быть с ней. Устала быть собой.