«А что ты сделала для меня?»

Произошедшее стало, по меньшей мере, началом конца или, что точно, моим личным круговоротом страданий. После получения серьёзной травмы мне пришлось взять больничный на две недели, и большой проблемы это не составило, хотя казалось бы в такое время суток… но что-то мне подсказывало, что лично Рябова ни время, ни моё состояние не волнуют, ибо он чуть ли не в ту же секунду засыпал мою рабочую и даже личную почту какой-то парашей. По-другому назвать мелкую незначимую отчётность, снова доисторической давности, никак и не назовёшь, и я искренне не понимала, зачем она вообще нужна. Но, спросив об этом в ответном на рабочее письмо, получила сводку наитупейших пояснений разряда: «Как же вы не понимаете, архивная база — немаловажный ресурс, при помощи которого мы можем регулировать настоящие и будущие проблемы, а также вопросы нашей клиентуры. Я возлагаю на вас большую ответственность и доверяю вам как одному из самых квалифицированных сотрудников». Бред сивой кобылы. Вероятно, это способ привить мне нежелание бывать в «неудобных» начальству положениях. Если это так, моя копилка поводов «снести ему кабину» пополнилась только что. И если работу ещё как-то можно стерпеть, то пропажу Евы я не могла осилить. По возвращении домой со всеми лекарствами, готовая писать Петру о своём недуге, я в первую очередь поспешила позвонить девушке, не соображающим, кипящим от боли и едва работающим котелком, как поступить. И неудивительно, что мне никто не ответил. У меня есть её полное ФИО, некоторая информация о месте работы и, в конце концов, номер; ко всему я могу составить фоторобот при необходимости, а это значит, что я могу заявить о пропаже, причём не дожидаясь прошествии трёх суток, так как это всё лишь миф. Но здесь… Начались мои самые сильные колебания. Я и не представляла, как сильно успею невзлюбить человека за то, что тот буквально молчалив о себе. Именно этот факт связывает мне руки и вводит меня в состояние крайне разбитое. У меня нет ничего о её прошлом, о том, как она пришла к образу жизни, при котором её, как думается, содержат раз за разом разные люди, по всей видимости, все как один с грязной репутацией. Нет ни малейшего понимания, кто были те петухи и правда ли она с ними знакома. Теорий было немного: они могли быть пешками одного из прошлых больших шишек и мстили за своего «хозяина», выслеживая Еву, но они также могли быть и простыми уродами с улиц, которых девушка просто сильно испугалась. В крайнем случае — это оборванцы Петра, но с чего вдруг? Фактически на кону может быть её жизнь, и сидеть на ровном месте, будто ничего не произошло — омыть руки кровью, но предпринять хоть что-то — словно сверх моих способностей. И это не человеческих размеров чувство безысходности заставляло лезть на стенку, пока я не получила сообщение ближе к рассвету. Сообщение от Евы: Ева: «Со мной всё в порядке, не переживай ни о чём. Я думаю, мы больше не можем общаться или видеться». Я перечитала его раз пять, а руки сами собой так и норовили отправить телефон на пол от дрожи в руках. Не может оно так быть. «Не верю» — было настолько едкой мыслью, что я с трудом смогла заставить себя оценить ситуацию с другой стороны, набирая сообщение в ответ. Эмма: «Где ты сейчас находишься? Как я могу убедиться в том, что это пишет не незнакомый мне человек?» Яркость экрана была минимальной, но от ряби в глазах из-за мелких буковок всё равно подкатывала тошнота, пришлось на время отложить телефон. В моём состоянии мне нужен полный покой и отдых, но пока я не разберусь, что происходит, я буду терпеть до последнего. Хотя от такой «мозгоебки» ощущения самые «наиприятнейшие», схожие с самой болезненной из всех мигреней, и это при том, что я сознательно стараюсь фиксировать голову в одном положении. Спустя несколько минут телефон засветился оповещением о новом уведомлении. Ева: «Не так важно, где я нахожусь, всё хорошо, но ты должна понять, что мы больше не должны видеться… а может, у меня просто есть причины на такую анонимность? :)» После упоминания про анонимность сомнения всё равно никуда не делись. Кажется, это было одно из первых сообщений от Евы ещё в чате знакомств, когда я звала её «Мисс Х». Бесспорно, это её фраза, но… Как погано вдруг понять, что она сама могла выдать это пишущему мне человеку… Эмма: «Я должна убедиться, что с тобой всё в порядке. Почему мы не должны общаться и видеться?» После только наладевшихся взаимоотношений и в целом «ритма жизни» — эта ситуация, как гром среди ясного неба, ни одна живая душа не заставит меня верить в то, что это пишет Ева, а если и она, то что это за бредятина вообще такая? Ева: «Со мной правда всё хорошо, и по-прежнему есть вопросы, на которые ответов нет, и это стоит принять. Прости меня, мы правда больше не можем иметь ничего общего и не будем. Я хочу, чтобы ты отнеслась к моему решению с пониманием и ничего другого.» Впервые за несколько часов настоящего хаоса в голове вдруг появилась тишина, мускулы на лице застыли в молчаливом удивлении, а попытка написать что-либо в ответ завершилась сразу же, как на экране в зоне для моих сообщений появилась надпись: «Вы не можете отправить сообщение пользователю по причине блокировки».