«А что ты сделала для меня?»

— Вероятно, да, — без раздумий выкинула я, впялив тупой взгляд в асфальт под ногами, словно её вопрос и гроша не стоит. С одной стороны, это грубость, с другой, появись раздумья над этим, сразу бы затянулись до той степени, при которой уверенность хоть в чем-то утонет в сомнениях, а девушка так и не получит ответа. Мои слова оказались не столь важными, как люди, идущие издалека по узкой дорожке в нашу сторону. Я их не сразу заметила, а вот Ева тут же отпрянула от меня и подорвалась с места. Мой безмолвный вопрос на такую активность рядом встретил почти бешено напуганный взгляд Евы, а со стороны идущих к нам незнакомцев внезапно послышалось: «Вы посмотрите, кто тут у нас, ха-ха, долго искать не пришлось!» — грубый, почти осипший мужской голос заставил и меня напрячься. Следуя примеру Евы, я поднялась с места и постаралась разглядеть в полутьмах, кого к нам принесло. Стало гораздо легче, когда эти люди сами вышли под свет фонаря, останавливаясь перед нами в паре шагов. Евино лицо не меняло выражение: испуг и явно заметное желание как можно скорее уйти. Может, она знает, кто это, тем более первый брошенный комментарий о поисках явно не ко мне относится. Перед нами, как напыщенные петухи, красовались два не самой простой комплекции парня: один, что пониже, рыжий, почти налысо стрижен, лицо у него неприятное и ничего хорошего не показывает, около типичный спортик, судя по виду; второй, что повыше, смуглый, темноволосый и эдак раза в полтора больше своего дружка, широкоплечий, явно весит больше, чем мы с Евой вместе взятые, и вид имеет ну уж очень недружелюбный. Да ещё и одеты эти два гоп-стоп товарища по всем канонам «меня воспитала улица»: на них не вещи, а драные спортивные костюмы, тряпки не иначе. Ситуация в целом не самая приятная, их внешний вид сам за себя говорит. Стараясь звучать спокойно, насколько это вообще возможно, я решила заговорить первой, чувствуя, как Ева начинает пятиться назад, прячась за моей спиной. — Вам что-то нужно, господа? Как говорится, «в душе не ебу», как быть в подобных ситуациях. Мне хоть и не страшно, в отличие от Евы, но всё равно предельно понятно: нужно попытаться уладить конфликт до того, как он начнётся, и, кажется, постоять за Еву. Второй пункт звучит более невыполнимо: поцелуй моё лицо кулак этого огромного недруга — немал шанс с Богом лично увижусь. У меня просто нет ни сил, ни комплекции дать отпор в случае чего. — Ты смотри, какая вежливая! Подружка нам твоя нужна, — огрызнулся рыжий, напоминая чихуахуа. Такой же злой и неприятный, как и эти мелкие собачонки в приступах агрессии. «Да иди ты нахуй» — подумав это про себя, я пожалела, что отец так и не сумел привить мне любви к спорту в детстве. Глядишь, сейчас бы выглядела по-другому, да и как минимум рыжего бы на «поспать» с руки отправила, но, увы. — Ну она и мне нужна, вам с какой целью? — создавая видимость абсолютного спокойствия, продолжала ломать комедию я. Не надолго этих типов хватило. Видимо, главному вышибале такой подход к делу ну очень не по душе: он молча кивнул на меня в коротком жесте, давая команду своему дружку, а тот, не заставляя ждать, устроил небольшую потасовку. Сколько бы я ни пыталась упрямо держать Еву за спиной — кулак в лицо всё же изменил ход событий. От резкой саднящей боли у меня, кажется, звёзды перед глазами плясать начали, но, выдержав удар и заведомо безуспешно попытавшись хоть замахнуться в ответ, я оказалась на асфальте после нокаута. Второй удар пришёлся такой силы, что мой мозг, наверное, не просто черепной коробки коснулся, а будто сальто завернул. Невесть сколько времени, я пролежала в бессознательном состоянии, но первая картина, что я застала, с трудом открыв глаза — склоняющийся надо мной незнакомый парень, явно что-то расспрашивающий и выглядящий крайне обеспокоенно моим состоянием. Я буквально не могла разобрать, что происходит. Ощущение сделавшего сальто мозга внутри черепа, видимо, было не шуточным. Базовые симптомы сотрясения, как комбо, давили на голову и тело: всё окружение перед носом плывёт, в ушах звенит, голову разрывает от пульсирующей боли, так ещё и тошнота сверху наваливается. Парень явно не понимает, что со мной не так, всё что-то говорит без умолку, а мои мысли ни на этот счёт, ни на Евин никак не могли собраться в кучу. Есть только одна мысль: «Мне очень плохо». Моя спонтанно резкая попытка подняться ощутимо отбавила желание двигаться. Хотелось просто лечь обратно на асфальт и сверлить прозрачное небо в одну точку до тех пор, пока всё само не пройдёт. Последующие события я плохо помню. Точнее, не плохо, а скорее вырвано, как кусками: Помню карету скорой помощи, и как отчаянно в ней меня допытывал вопросами мой «спаситель», и с каким трудом я пытаюсь ответить хоть что-то едва волочащимся во рту языком. Затем были мучительно долгие, как мне казалось от самочувствия, проверки врачей моего состояния всякими неврологическими тестами, включая проверку зрения, слуха, речи, равновесия и прочего, и снова очередные попытки выпытать у меня о произошедшем, но теперь и со стороны врача, а не только незнакомца, который меня «притащил». Должно быть, прошло несколько часов, прежде чем я наконец начала нормально фокусироваться на происходящем после приёма определённых препаратов, используемых для компенсирования симптоматики сотрясения. Как выяснилось из разговора между этими двумя, мне потребуется от одной до двух недель до полного восстановления. Морщась от тяжести собственной головы, я нашла в себе силы, чтобы запротестовать: — А что, побыстрее никак? У меня работа. — Милочка, вы шутите? У вас средней степени тяжести сотрясение мозга, какая вам работа? Вы вообще радоваться должны, что удар не привёл к тяжёлой форме сдавления мозга, — чрезмерно серьёзно, будто готовясь дать мне подзатыльник, произнёс врач, а затем, коротко выдохнув, добавил: — вы не могли бы кратко описать, что произошло? Помните, как вас зовут? Сколько вам лет? Под действием препаратов, как я могу наблюдать, вам стало легче, но предмет амнезии не исключён. Отчасти доктор был прав. Мне потребовалась явно более минуты, и даже пяти, чтобы переварить случившееся. И только потом, осознав всё в деталях, как ужаленная, я подорвалась с кушетки и тут же скривилась от нового приступа боли, так и не озвучив не менее болезненную, но моральную мысль: «Где Ева?» В силу своего состояния у меня не было времени переживать или хотя бы понять, что случилось. Но сейчас, когда моя черепушка начинает варить в почти обыденном состоянии, меня беспокоит только одно: «Она в порядке?» — Ну куда ж вы так скрываетесь? Сядьте и посидите спокойно в конце концов! — возмущённо фыркнул врач, глядя, как незнакомец аккурат подталкивает меня за плечо обратно на кушетку.

***

И вот снова начинается кромешный пиздец «просто так» и просто «потому что» — иначе его комментировать без должного понимания просто нельзя. Моего незнакомого героя, как выяснилось позже, звали Кирилл. Он же спустя ещё пару часов, проведённых мной под присмотром дока, услужливо сопровождал меня до дома, наблюдая, как в авто такси меня корежит от любого неудачно резкого движения, поворота или из-за, «ебаный их рот», как мне думалось, лежачих полицейских. На вид паренёк был неплох, что-то около лет восемнадцати, может, помладше, приятный на лицо, с полголовы ниже меня, русый, весь в веснушках. Как он кратко изложил: никого со мной рядом не было, а я просто, как бездыханное тело, лежала спиной на асфальте среди дороги. Он поначалу подумал, что это очередные «приколы» от наступления весны… Мол: «Приходит весна — появляются и своеобразные люди», но, подойдя ближе, рассмотрел таки в моём состоянии что-то не очень хорошее из-за ссадин и появившихся следов от ударов на лице. Погано это не от моего фееричного лежания на асфальте, боли или синяков, а от того, что Ева, как вариант, могла убежать, но что хуже — скорее всего, была схвачена. И ведь сил на размышления нет, да и что толку, если я понятия не имею, кто были те петухи, и почему Ева испугалась их как огня. Чуйка подсказывала, что в этом может быть замешан Пётр, но нет ни единого подтверждающего факта, и опять же, кто знает, сколько таких Рябовых у Евы под «рукавом». Не знаю, какая моя извилина вдруг этого пожелала, но парень услышал от меня не полную историю, а лишь обрезанную версию, где нет никакой Евы и я сама нарвалась на этих псевдо бандитов. — Если ты помнишь их в лицо, можно на них заявление накатать! Что за уроды такие — на девушку руку поднимать! — воодушевлённо заявил Кирилл прежде чем наша поездка подошла к концу. — Да не помню я их лиц, себя, спасибо, хоть помню… Почти, — лукаво отбилась я, чтобы не разводить ещё больше суетных историй. Идея парня хорошая и вполне логичная, но не ясно, какие принесёт последствия, в особенности для Евы.

***

— Может, и до этажа тебя проводить? Всеми силами, пытаясь скрыть бессилие от усталости и натягивая фальшиво искреннюю улыбку, я постаралась вежливо спровадить моего героя. Я не отрицаю его помощи, но и своего состояния отрицать не могу. Весь этот киш-миш ситуации давит на меня не только физически, но и морально. — Я правда очень благодарна, ты оказался в нужное время в нужном месте, но дальше я справлюсь сама, не беспокойся. — Ну тогда… — видимо, не ожидая такого ответа, он потерял свой энтузиазм и, помолчав с минуту, мило заулыбался. — Хоть номер оставь, обязательно узнаю позже о твоём самочувствии. — Так и быть, записывай, герой, — тянуло на смех, но, зная, как отразится это на моей уже фактически больной голове, я была серьёзна как никогда. Странный, конечно, индивид, но довольно милый, если не придираться. — Я обязательно найду время и отблагодарю тебя, — добавила я на прощание после диктовки номера, и это был совсем не сарказм.

***

Мои одинокие похождения по аптекам продлились всего около получаса. По рецепту выписали не больше пяти препаратов, нужных для купирования последствий и ускорения поправки. Четыре из них я купила в одной, а за пятым пришлось переться в другую аптеку, потому что в первой такого просто не было. Аптеки находились недалеко друг от друга, но мне тяжело давались быстрые шаги. Всё же ущерб от удара о асфальт головой уже после нанесённых лицу учений давал о себе знать.