Где небо горит

Стоя посреди леса, между двумя новенькими катапультами, Люк позволил себе редкую роскошь — гордость. Он смотрел на машины, словно на боевых товарищей: тяжелых, надёжных, собранных по уму. В них была суть всей его новой жизни в этом чертовом мире. За спиной, молча и сдержанно, как и положено мужчине его ранга, стоял генерал Дэйт. Он не улыбался, но Люк ощущал — тот тоже горд. И не только катапультами. — Замечательно! Просто волшебно! — воскликнул с показной грацией Геру, хлопая в ладоши так, будто оценивал очередную оперу, а не осадные орудия. — Ну же, покажи, как это работает! Люк коротко кивнул, резко развернулся к воинам и, подняв руку, крикнул хрипловато, в полный голос: — Огонь! Сработало всё мгновенно. Раздался резкий щелчок — звук, будто лопнула натянутая тетива в десять человеческих рук. Катапульта издала хриплый металлический вздох, и огромный булыжник, размером с хижину, рванул в небо, как если бы земля решила отплатить небесам за все грозы и молнии. Он взмыл с воем, пронзая воздух, и где-то вдалеке раздался низкий гул удара. Птицы взметнулись с деревьев, словно и сами испугались. Король Нору, ахнув как ребёнок, побежал туда, куда приземлился камень, чуть ли не спотыкаясь о собственную мантию. За ним спокойно, даже лениво, двинулся Дэйт. — Я не сомневался в тебе! — восторженно воскликнул Геру, почти подпрыгивая. — Всё-таки ты не зря вернулся в наш мир! Люк чуть смутился. Непривычно было слышать такое. Он провёл в своей жизни достаточно похорон и выстрелов, чтобы забыть, как звучат комплименты. Улыбнулся неловко, и, сам того не замечая, ковырнул носком берца землю. — Та пустяки… — пробурчал он, но быстро взял себя в руки. Лейтенант Лековский — это вам не деревенский столяр. — Воины уже обучены собирать катапульты с нуля. И… хочу представить моего помощника. Настоящий мастер. Без него всё это — фигня на постном масле. Он обернулся и махнул рукой. — Зуки! Подходи! Из кустов вынырнул бета — молодой, с коротко остриженными волосами, зажатый, но с умными глазами. В руках он держал чертежи, будто это были святые реликвии. — Ваше Величество, — поклонился он, старательно, до земли. Геру обошёл его, глядя оценивающе, будто прикидывал — сколько пользы можно выжать из такой скромной внешности. Потом легко взял его за подбородок и приподнял лицо, всматриваясь. — Молодец, — наконец проговорил он. — Нам бы в монастыре такие мастера пригодились… Люк тут же напрягся. Инстинктивно положил руку Зуки на плечо, притягивая его ближе, как боевую собаку от добычи. Зуки заметно занервничал, взгляд забегал. — Ваше Величество, — голос Люка был чётким, хриплым, как выстрел, — не сочтите за наглость, но без него я ничего больше не изобрету. Этот парень — мой мозг, мои руки, и чертова совесть. Геру фыркнул, усмехнувшись. — Люк, хватит мне выкать. Что ты мне как монашке на исповеди? — он махнул рукой. — Ладно, можешь оставить себе этого… плотника. Но с условием: ещё что-нибудь изобретёшь. Что-нибудь, что порвёт небо. — Обязательно, — тихо и с уверенностью сказал Люк, мягко улыбаясь. Зуки облегчённо выдохнул и буквально прильнул к боку Люка, как котёнок под армейскую шинель. Тот приобнял его, машинально, как солдат обнимает автомат — привычно и уверенно. В этот момент вернулись Нору и Дэйт. Король светился, как лампа в бане. Он буквально захлёбывался восторгом, заглатывая воздух. — Это фантастика! — закричал он. — Мы будем непобедимы! Люк тихо хмыкнул, но не стал его разубеждать. Война любит тех, кто заранее не радуется. А вот Дэйт заметил, как Зуки прижимается к Люку. Его взгляд потемнел, как шторм над морем. Он сжал кулаки. Люк приобнимал бету, не замечая, как генерал уже мысленно закатывает рукава. — Всё не так просто, — холодно перебил воодушевление короля Дэйт. — Тренировочный выстрел — это одно. А поле боя — совсем другое. Прошу разрешения, Ваше Величество, чтобы Люк отправился с нами в военный поход. Его оружие должно показать себя в деле. Говорил он исключительно с Геру. На Нору не бросил и взгляда. Люк в уме отметил: даже в делах войны королевский голос принадлежал не тому, кто носит корону, а тому, кто носит улыбку и перчатки. Омега Геру задумался — буквально на миг. Потом расправил плечи и кивнул. — Да, ты прав. Пусть идёт. Война — не балет. Пусть его катапульты заработают по-настоящему. С этими словами он развернулся и пошёл к своей карете, легко, не оборачиваясь. Люк не вздрогнул. Война его не пугала. Он на ней жил. Он её знал, как свою тень. И посмотреть, как его катапульты будут работать в настоящей схватке — да ещё как! — он хотел. Хотел до дрожи в пальцах. В стороне стоял Тайго. Слушал, молчал. А когда услышал, что Люк отправляется с ними, чуть улыбнулся. Не громко — так, уголком губ. Он не собирался отпускать омегу. Ни сейчас, ни потом. Но его радость не осталась незамеченной. Дэйт резко дёрнул подбородком в его сторону и смерил взглядом, в котором читалась одна фраза: «Только попробуй». И вот так, между генералом и Лейтенантом Тайго , началась новая, совсем не тактическая, но чертовски личная война — за одного омегу. За Люка. Который, как ни странно, ни о чём таком и не догадывался. Прошло уже два дня с тех пор, как Люк, Зуки и генерал - вернулись домой. Да, именно домой. Люк больше не пытался отрицать это. Здесь его встречал вечно ворчащий, но до одури родной Киг — тот самый, что строг, прям, как армейская дисциплина, но всё равно смотрит на него так, будто сына из ада вытащил. Здесь была и Мила — не просто помощница, а почти старшая сестра, всегда занятая, вечно тёплая, заботливая, но своя. Свои. Киг, конечно, побурчал на пороге, кряхтя что-то про “раньше вернуться не мог”, но Люк знал: старик рад. И, судя по тяжёлому взгляду, ещё и за него, и за катапульты, и за то, что живой. До похода оставалось два дня, и Люк, как человек, прошедший настоящую войну, знал одно: перед боем солдату нужно сбросить лишнее напряжение. Не морально — физически. Проще говоря — потрахаться! В его прошлом мире всё было просто. Если выпадал редкий отпуск, любой нормальный контрактник первым делом шёл туда, где можно было забыться — к тем, кто за деньги помогал сбросить тяжесть с плеч и головы. Тело должно быть расслаблено, иначе в бою оно может предать. Но здесь не тот мир. И Люк — теперь омега, пусть и с душой лейтенанта. Денег у него не было, а всё, что нужно было для жизни — от одежды до редких мелочей — Киг давал без вопросов. Но как попросить у старика шлюху? Даже мысленно звучало абсурдно. Да и к тому же, омега, жаждущий женщин, здесь воспринимался как девица, мечтающая о другой девице. Старик бы с инфарктом слёг. Да и восприятие тут иное: его интерес к женщинам смотрелся бы как шутка. В этом мире омега с женщиной — это как две ласкающие друг друга монашки на картинке для взрослых. Все, кто увидел бы — сначала бы покрестились, потом сожгли. Бред, да и только. Так что Люк сидел во дворе, за привычным деревянным столом, глядел на солнце, морщил лоб и думал. Солдатская голова работала просто: нет денег? Заработай. Но как заработать за два дня? Продать идею. Он дождался, когда генерал вернулся из дворца. Тот, как всегда, шёл молча, немного нахмурившись. Люк поднялся с места и двинулся следом. — Нужно поговорить, — сказал он, догоняя альфу. — Угу, — бросил тот, не поворачивая головы, и вошёл в свою комнату. Комната генерала была просторной, почти как тронный зал, но куда уютнее. В дальнем углу — застеклённый балкон, а там, под крышей, бассейн, заполненный кристально чистой водой. Дэйт уже успел стянуть с себя рубашку и штаны и абсолютно голым шагнул в воду, не моргнув. Вода сомкнулась над его головой, и через мгновение он вынырнул на другом конце бассейна, как будто был не человек, а чертов тритон. Люк, не обращая на спектакль ни малейшего внимания, подошёл к краю бассейна, сел на бортик и, закатав штанины, опустил ноги в воду. Холодная, приятно обжигающая. — У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — заговорщически сказал он, перебирая пальцами по воде. Генерал тут же хищно усмехнулся. Он не плыл — выскочил из воды, как выстрел, и в одно мгновение оказался рядом. Раздвинул Люку ноги, с силой вцепился в бёдра. Вода стекала с его рук, намочив ткань штанов омеги. — Да? — с усмешкой прорычал он. — И какое же? Люк глянул на него с недоумением. Взял за запястья, не позволяя рукам подниматься выше. — Но идея стоит десять золотых, — с прищуром сообщил он, подняв одну бровь. Генерал выпрямился, брови его поднялись чуть ли не до линии волос. Глаза сощурились опасно. — Ты себя за деньги продаёшь? — голос стал низким, холодным, почти сердитым. Он сильнее сжал его бёдра, пальцы впились в мышцы. Люк нахмурился. Резко оттолкнул руки, но генерал не спешил отступать. — Не себя, — отчеканил Люк. — А идею. Что если я скажу, что катапульту можно улучшить? Ну, сделать такую… скажем, промо-версию. Генерал, не отпуская, прижался плотнее, скользнул руками вверх, почти касаясь ягодиц. Его голос стал мягче, почти насмешливым: — А может, всё-таки себя предложишь? Он смотрел на Люка снизу вверх, как хищник, готовый сомкнуть зубы. Люк наклонился. Близко. Настолько, что их губы почти соприкоснулись. Его голос стал шёпотом, но в нём звенела сталь: — Обязательно. Только если ты будешь снизу. Генерал застыл. На мгновение. Этого мгновения хватило. Люк поднял правую ногу, уперся ступней в плечо и резко толкнул. Дэйт с плеском отлетел в воду. Вынырнул через секунду, фыркая, отплёвываясь, и разразился смехом. Смеялся, кашлял, захлёбывался и снова смеялся, как мальчишка, застигнутый врасплох. Люк встал. Штанины промокли, но он даже не посмотрел на них. Идти было приятно — легко, почти триумфально. На пороге обернулся, бросил через плечо: — Жду ответ через три часа, — и ушел, оставляя смеющего генерала одного.