Где небо горит

Следующее утро было ленивым, тёплым и пахло кашей и отваром, который Мила, так заботливо варила самого утра. Солнце, пробившееся сквозь витражи старой столовой, рассыпалось узорами на грубых деревянных скамьях. Люк сидел за дальним столом, у стены, поджав под себя ногу, и щёлкал костяшками маленьких плоских камушков, что заменяли фишки. Напротив — Киг, с утра уже сваренный, как яйцо, но бодрый, с зачесанными назад волосами и мудрым прищуром. — Пара троек, парень.— Ухмылька у Кига была почти отеческой. — Бей это. — Туза нет, зато две дамы и шустрость, — Люк фыркнул, подмигнул и сдвинул вперёд свои «фишки». — Опять я. — Будь ты проклят, щенок. — старик вздохнул, но без злости. — Пятый раз, ты же мухлюешь! — Конечно, мухлюю, старик. Мухлевать — это искусство. — Люк пососал палец и шлёпнул им по камушкам. Киг хмыкнул, нырнул ложкой в оставшуюся кашу и поднял взгляд. — Слушай, Люк, а как вы, чёрт бы вас побрал, масло то сделали? Катапульта блестит, как задница купца перед свадьбой. Что это за зелье такое? Люк расправился с локтем на столе, подпер подбородок и довольно улыбнулся, будто ждал этого вопроса. — Долго объяснять. Ну, слушай.— Он откинулся на спинку, закрутил камушек между пальцами. — Это не просто масло. Я взял местные смолы, ту, что из дерева, помнишь, как собирал возле инженерного корпуса? Её сначала варят — долго. Смола тяжёлая, липкая, но когда её прогреть и добавить древесный уголь в порошке, она становится мягкой. Потом я добавил… кое-что. Секрет. Но ты старый, добрый, я тебе скажу — золу из костей. — Из костей? — Киг приподнял бровь. — Ты, колдун что ли? — Нет. Просто смышлёный. — Люк хихикнул. — Зола из костей делает состав вязким и стойким. А сверху, когда уже покрываешь древесину этим лаком — она как в доспехе. Не гниёт. Не боится дождя. И блестит красиво. Вдобавок — пахнет хорошо. Киг отложил ложку, внимательно смотря на омегу. — Ты скажи мне честно, тебя, правда, где-то учили? Люк пожал плечами, ковыряя ногтем камушек. — Учиться — штука долгая. Просто с детства был погружен в химию, да и про средневековье любил читать…— Он снова подмигнул. — Я и не всё ещё показал. — Ну-ка. А что ещё ты можешь сделать? — в голосе Кига появилось настоящее военное любопытство. — Катапульта — вещь. Я бы с такой стены штурмовал, как пирог ел. Но что дальше? Самострелы? Или, может, огненные стрелы? А может ты знаешь как одним взглядом врага разрушить? Люк прищурился. Улыбка стала хитрой. Чуть хищной. — Некоторые козыри я пока придержу. Рано ещё, дед. Не все готовы, знаешь ли, к изобретениям будущего.— Он почесал затылок и наклонился вперёд, заговорщически понижая голос. — Но тебе, Киг, первому расскажу. Слово старшего лейтенанта! Киг посмотрел на него долгим, добрым взглядом и кивнул, будто благословляя эту тайну. — Вот и держи слово. А я пока соль принесу. Люк рассмеялся, хлопнув ладонью по столу: — Так точно, старик. Только потом ты мне расскажешь, как в одиночку завалил того чёрного варана под Скалой Черепа. А то что-то сомнения гложут! — Ты вот сначала третью даму выложи, а потом сомневайся, сопляк. Смех солдата и хрипловатый смешок Кига наполнили столовую, разгоняя остатки утренней тишины. Где-то за окнами хлопали ворота, скрипели цепи, готовилась армия. Люк смеялся, сгребая в пригоршню свои «выигрыши» у Кига, будто не камушки перед ним, а слитки золота. Он ловко пересыпал их из ладони в ладонь, пересчитывая вслух и ехидно щурясь: — Раз, два, три… восемь! Старик, ты мне уже должен будешь обед. — Да уж, — проворчал Киг, не скрывая улыбки, — если б у меня была молодость да твоя наглость, я б не драконов рубил, а в карты королей разувал. Но внезапно разговор прервался. По ступеням, ведущим с верхнего уровня казармы в столовую, спустился Дэйт. Он выглядел так, словно вечером вовсе не шатался по двору пьяным. Сегодня — собранный, холодный, прямой как копьё, в свежем мундире, с подогнанными рукавами, с вечно невозмутимым взглядом. Он прошёл мимо, даже не взглянув на Люка, и бросил, будто между делом: — Показывай катапульту. — Да правда ли?! — огрызнулся Люк и демонстративно громко уронил камешки обратно на стол, — А вчера так пофиг было.. Но несмотря на ехидство, встал и пошёл за генералом во двор. Киг проводил их взглядом, покачав головой, как старый медведь, которому лень встревать в чужую возню. Во дворе утреннее солнце бросало тени от укреплённых балок. Катапульта стояла в центре — гордая, тяжёлая, словно часть древнего зверя, вынырнувшая из песков времени. Её древесина сверкала от защитного состава, будто в тонком, невидимом панцире. — Рек, заряжай!— сказал Люк одному из солдат, широкоплечему молодому альфе, стоявшему у катапульты. Тот коротко кивнул и вместе с двумя помощниками ловко вставил в чашу массивный каменный снаряд. Толстые канаты натянулись с предательским скрипом, деревянные брусья с трудом удерживали напряжение. — Катапульта работает по принципу рычага. Мы используем противовес — вон в том кожаном мешке — он наполнен свинцом и щебнем. Чем тяжелее противовес, тем дальше летит снаряд. Канаты — плетёные, выдерживают нагрузку. А лакировка защищает дерево от влаги, гниения и трения. Он заговорил с жаром, увлечённо, как инженер, влюблённый в своё детище. Но, махнув рукой, резко оборвал себя. — Да чего объяснять, лучше сразу к действию. Он отступил на несколько шагов и отдал команду: — Пли! Катапульта дёрнулась, как живое существо. Гулко хлопнуло в основании, резко взвыла тетива — и камень со свистом взмыл в воздух, оставляя за собой краткую дугу. Он рухнул в намеченную точку за стеной, сокрушив мишень — грубо сколоченный деревянный щит на каркасе. Пыль поднялась столбом. Люк смотрел с горящими глазами. В груди билось сердце, будто сам он сейчас был выпущен из чаши и летел над крепостью. Дэйт лишь кивнул. Никаких эмоций. — Хорошо.— сказал он сдержанно, будто рассматривал походный нож, а не эпохальную осадную машину. — Но этого мало. Нужно, чтобы солдаты умели собирать её сами. Полностью. Я уезжаю во дворец, а ты — завтра отправляешься в имение. Будешь учить людей собирать катапульты с нуля. Нужно минимум пятнадцать штук. Срок — четырнадцать дней. Потом я, Геру и король Нора прибудем туда, когда все будет готово. Люк застыл. Сначала он промолчал, будто не до конца понял. Потом — нахмурился. Взгляд стал тяжёлым, как перед бурей. — Четырнадцать дней? Пятнадцать катапульт? Ты серьёзно сейчас? —Он шагнул ближе. — Вы, наверное думаете, что я колдун, ага. Но это невозможно! Ты сам подумай! Нужно валить лес, сушить и строгать балки. Лак — ты знаешь, сколько он варится? А канаты плести? А шестерни вытачивать? За четырнадцать дней мы максимум сможем собрать девять — десять. И это еще если я буду одновременно учить людей! Дэйт молчал. Челюсть напряжена, руки за спиной, взгляд прямой, но не колючий — думающий. Потом медленно кивнул. — Ладно. Десять катапульт. Но чтобы к этому времени каждый солдат знал, как её собрать и обслуживать. Что бы остаток они доделали сами в походе. Он повернулся, не глядя больше на Люка, и пошёл к коновязи. Там ждал Ирран — чёрный жеребец с блестящей гривой и огненными глазами. Генерал легко вскочил в седло и не оборачиваясь, ушёл через ворота, сливаясь с дорогой и солнцем. Люк остался стоять у катапульты, глядя ему вслед. Плечи напряжены. Мысли шумели, как кузня в полдень. — Вот индюк же, а! — недовольно харкнул Люк на землю. Идея о том, что они с генералом могут стать может и не друзьями, а хотя бы хорошими товарищами, тут же отсеялась. Разглядывая изрядно потрёпанную, но чистую и заботливо заштопанную Милой военную форму, Люк сидел на краю кровати и молчал. Пальцы медленно скользнули по выцветшей жёлтой вышивке: «Лековский Д.И.» Буквы были знакомы до боли — в пальцах, в мышцах, в памяти. Они пахли гарью, потом, машинным маслом и кровью. Пахли той жизнью — из другого мира, где не было магии, но было гораздо больше мрака. И всё же — почему-то сейчас от них шло тепло. Слегка усмехнувшись, Люк кивнул самому себе. Время надеть свою кожу обратно. Он быстро и уверенно переоделся: натянул зелёную форму, как прежде — закатал рукава до локтей, будто собирался идти не в лес за катапультами, а в поле, на зачистку. Обул берцы, зашнуровал как учили — крепко, надёжно, будто готовился бежать к чёрту на рога под свист пуль. Последний взгляд в мутное зеркало. Люк прижал ладонь к макушке, второй отдал честь — чётко, выверено. — Так лучше, старший лейтенант Лековский. Произнес про себя, почти шепотом, как заклинание. И вышел из комнаты. — Ого, — не удержался Киг, стоя у входа в столовую и уперев руки в бока, — Теперь, когда твоя странная одежда выстирана, она уже и не такая уж странная. — Это не одежда, Киг. Это форма. А форма для солдата — это честь, — отозвался Люк, но уголки рта всё же дрогнули в улыбке. — Мне же теперь целых четырнадцать дней войском рулить, так что… лучше уж в ней. В ней я снова — как раньше. — Ага… форма хороша, не спорю, — одобрительно кивнул старик, разглядывая молодого вояку, будто снова видел того, кем Люк был в первый день. — Садись, ешь. Скоро Тайг за тобой придёт, вместе в путь отправитесь. — Сколько идти до имения? — спросил Люк, подходя к столу, где уже ждала горячая каша. Он поставил перед собой тарелку, поблагодарил Милу кивком. — Часа четыре, — с ленцой ответил Киг, почесывая бороду и закатывая глаза, будто уже в голове прокладывал маршрут. — Тогда да, надо подкрепиться, — серьёзно кивнул Люк и сел. — Я тебе в дорогу поек собрала, — с мягкой улыбкой сказала Мила, аккуратно ставя на стол узелок в платке. — Спасибо, Мил, — ответил Люк, глядя на неё с той редкой, тихой благодарностью, которая не требует слов. — А где Зуки? Он хоть проснулся? — Ходит, инструменты собирает. Проспал, — усмехнулся Киг, — говорил же ему — ложись пораньше, нет ведь… как маленький. — Ну вот… — покачал головой Люк с недовольным бурчанием. — Сказал же — завтра в путь, а он… — Да что уж с него взять, — фыркнул Киг, — Полвечера сидел, какую-то хрень вырезал. С увлечением, между прочим. Как будто идол смерти на память делает. И будто по команде, в этот момент в столовую влетел сам Зуки. У него всё валилось из рук: то молоток, то стамеска, то связка гвоздей. Инструменты с грохотом ударялись о пол, словно отдавая дань его утреннему хаосу. — Фух… не уехали ещё! А я уж думал, самому добираться придётся, — выдохнул он, еле отдышавшись. — Да куда я без тебя, главного плотника, — хмыкнул Люк, лениво облизывая ложку. — Ты ел? — Не-а, не успел, — с досадой бросил Зуки, кидая инструменты на стол, будто собирался забаррикадироваться ими. — Тогда садись и ешь. Путь не из коротких, — в голосе Люка прозвучал приказ, чёткий и автоматический, как по уставу. — Есть, сэр! — отчеканил Зуки и театрально поклонился, будто был на параде. Все разом рассмеялись. А Люк в этот момент — хоть на секунду, хоть краешком души — почему то почувствовал себя дома.