Где небо горит

На следующий день Люк сидел за столом во дворе вместе с Зуки. Воздух был тёплым, тихим, спокойным, как и положено было утру, когда воины ещё только подтягивались к делам, а стены крепости дышали вчерашней жарой. Люк перебирал карты, медленно, неторопливо, будто считывая с каждой нечто личное. Его пальцы скользили по краям, чуть шероховатым, местами неровным, и вновь возвращались к мастям — аккуратно вырисованным чернильным пером. Рядом стояла модель катапульты. Та, которую Зуки делал под его наблюдением. Она уже почти закончена: чёткие линии, правильный угол рычагов, прочная основа. Люк разглядывал её с одобрением и уважением. Этот паренёк оказался куда толковее, чем казался в первые дни. — Молодец, — сказал он тихо, почти себе. Зуки гордо молчал, но на губах играла лёгкая улыбка. Рядом стояла плошка с лаком — тот самый, что Люк сам сварил: из сосновой смолы, золы и высушенной костной пыли. Сначала им были покрыты карты, а теперь Люк аккуратно кисточкой наносил его на модель катапульты. Лак ложился ровно, давая древесине лёгкий янтарный оттенок и защищая её от влаги. Но мирная работа прервалась, когда во дворе раздались шаги, негромкие и размеренные. Люк поднял голову. В ворота неспешно вошёл небольшой отряд. Впереди — человек в длинной светло-серой мантии, с тонкими руками, скрытыми в рукавах. За ним — пятеро монахов, лица их скрывали ткани, в руках — посохи с выгравированными символами. Король Геру. Люк узнал его сразу. Тот самый, что в прошлый раз без слов заглянул в его воспоминания, как будто прошёлся по ним босыми ногами. Чужой. И слишком тихий. Киг и Зуки тут же вскочили. Оба опустились на одно колено, склонив головы. Люк остался сидеть, только сжал сильнее карту в пальцах. Его инстинкты молчали, но что-то в воздухе стало колючим, как до грозы. Опасность от Геру не чувствовалась напрямую — он выглядел почти безобидно: грациозный, с тонкими чертами, в меру мягкий голос, и… омега. Омега. Люк сразу отметил этот факт. Но его внимание тут же зацепилось за другое: волосы Геру были распущены. Длинные, черные, гладкие, рассыпались по плечам и спине. Ни двух кос, ни намёка на прическу, которой, как Люк уже знал, обозначались замужние омеги. Люк мысленно поставил галочку. Надо будет спросить у Кига, что это значит. — Доброе утро, Люк… Это твое теперь новое имя, правда? — с почти улыбкой сказал Геру, подходя ближе. Его голос был мягким, словно шёлк, натянутый над лезвием. — Как ты себя чувствуешь? Привык? — Привыкаю, — коротко отозвался Люк, не поднимаясь. — Всё новое, но жить можно. Геру кивнул, будто уже знал, что услышит именно это. — Монахи хотят, чтобы ты прошёл Просвещение. Завтра. Они считают, что ты избранный. Боги должны подтвердить это. Люк напрягся. Просвещение звучало слишком официально. Слишком… опасно. Словно за ним скрывалось что-то большее, чем просто ритуал. Но он кивнул. — Хорошо. Завтра. — Я рад, что ты разумен, — тихо сказал Геру, а взгляд его между тем скользнул по столу и застыл на разложенных картах. — Это… что? — Карты, — ответил Люк, машинально прикрывая их ладонью. — Игра. Геру чуть наклонил голову, явно заинтересованный. — А как играть? Люк на мгновение замер. Внутри всплыла острая, грубая сцена — Дэйт, разъярённый, прижимающий его к земле, с руганью в голосе. Дурак — плохой выбор. С королём — тем более. «В эту игру лучше не стоит. Но есть другая». Подумал он про себя. — Покер. Хочешь, покажу? — Конечно, — с любопытством кивнул Геру и присел напротив. — Ты всё больше удивляешь меня. Люк взял карты, быстро перетасовал. — Каждый получает по пять карт. Задача — собрать одну из комбинаций. Пара — две одинаковых. Тройка — три. Флеш — все одной масти. Стрит — последовательные номера. Есть и старшие, но начнём с простого. Мы делаем ставки, будто у нас на кону — фишки. Он достал горсть мелких камней и поделил между собой и королём. — Эти — как будто ценность. Ставишь, если уверен, что у тебя сильная рука. Или хочешь обмануть. Главное — не показывать эмоций. — Обман? — переспросил Геру, чуть приподняв бровь. — Это часть игры. Тут не всегда сила в картах. Иногда — в лице. Они начали. Люк играл легко, с уверенностью. Но каждый раз незаметно уступал. Он сбрасывал карты, когда мог бы выиграть. Не повышал ставку. Позволял королю чувствовать себя сильным, удачливым. Победителем. Геру сиял. Он смеялся, искренне, живо — как будто снова был ребёнком. Монахи стояли позади, молча, словно тени. Лишь тонкие пальцы короля двигались над камнями и картами. — Прекрасно! — воскликнул он в конце, выигрывая ещё одну раздачу. — Какая умная, тонкая игра. Ты придумал её? — В моём мире в неё играют все, — спокойно ответил Люк. — Твой мир… — Геру мягко провёл пальцем по масти на карте. — Он кажется мне всё интереснее. Ты очень, очень умён, Люк. — Спасибо, — просто кивнул омега. — Завтра тебя осветят, — сказал Геру, поднимаясь. — А сегодня ты уже доказал, что не случайность. Я всё больше этому верю. Он ушёл так же тихо, как и пришёл. Монахи последовали за ним. Двор опустел. Люк остался сидеть за столом, с камнями и картами. Но теперь взгляд его был напряжённым. Как перед бурей. Как только Геру с монахами ушли, к Люку тут же подбежал Зуки. — Ты с Геру говорил на «ты», — испуганно прошептал бета. — А он даже голову тебе не снес! Люк лишь пожал плечами, собирая карты. Киг стоял неподалёку, жуя нижнюю губу и почесывая седую бороду. — Кстати, Киг, — Люк поднял голову на старика, — почему Геру… с распущенными волосами? Ты говорил, что замужние омеги носят две косы. Или он не омега? — Омега, — кивнул старый альфа и сел напротив. — Просто Геру… — Ну он ку-ку, — перебил его Зуки, крутя пальцем у виска. За это он тут же получил подзатыльник от Кига. — Язык прикуси, пока монахи тебе его не отрезали! — рявкнул Киг на бету, а потом повернулся к Люку: — Геру — да, он муж короля Нора. Но всё же… После того как родил их первенца — альфу, наследника Хира, — он ушёл в монастырь на пять лет. Говорят, его сама Химера, богиня огня и плодородия, призвала! — старик поднял палец вверх и понизил голос: — Вот он и возглавил монастырь. Там у него способности открылись, невиданные! Ничто от него не скроется, никто не сможет обмануть. Конечно, он возвращался потом во дворец, но косы так и не заплёл — уверял, что избранный богом человек свободен. Считай, он теперь святой. Он, кстати, и гарем короля распустил. Самого Нора к себе не подпускал — мол, если король выдержит разлуку и воздержание, то королевство будет жить. Нора выдержал. Всё-таки они — истинные. А как всем известно: если найдёшь своего истинного, то никто другой уже не нужен. Вот Нора и ждал своего супруга из монастыря. А Геру вернулся буквально год назад… Будто знал, что ты появишься. — В смысле — истинный? Это как? — перебил его Люк, мешая колоду карт. Киг и Зуки переглянулись, будто забыв, что он этого не знает. — Ну… это когда… ох, не знаю даже, как объяснить, — замялся Киг. — Я и сам своего истинного омегу не встретил. Но говорят, как встретишь — так сразу поймёшь. По запаху. — По какому запаху? — нахмурился Люк. Зуки с Кигом опять переглянулись. — Ну… ты же чувствуешь запахи? — осторожно спросил Киг. — Ну конечно чувствую. Вот, например, сейчас пахнет… лаком, — Люк ткнул пальцем в миску с самодельным лаком. Киг помрачнел, прищурился и чуть подался вперёд. — А от меня чем пахнет? — Что это ты… э-э… старперством… и навозом, — пробурчал Люк с подозрением. Глаза Кига расширились. Он смотрел на Люка, как на диковину. — То есть ты не чувствуешь природных запахов? — с изумлением выдохнул Зуки. — Ну… — замялся Люк, — ну чувствую, что естественно: каша, трава, дерево. Что за глупости? Обоняние у меня есть. — Но не то, которое нужно… — пробормотал Киг, разглядывая Люка. — Запаха инстинктов ты не чувствуешь… А значит, и не узнаешь своего истинного. Да и вообще — не различишь альф и омег по запаху. — Ну и прекрасно! — Люк искренне улыбнулся. — Если уж моя “истинная” не девушка, а какой-то мужик, то я лучше буду жить в неведении и просто наслаждаться жизнью. Киг нахмурился, скрестив руки на груди. — Нет… всё равно что-то не так. Почему же ты запахи не чувствуешь?.. — пробормотал он, словно сам с собой. Мимо как раз проходила Мила. Подслушав разговор, она остановилась. — Ну, я так и знала, что без последствий это не обойдётся, — недовольно сказала она, вглядываясь в лицо Люка. — Меня сразу насторожил его сломанный нос. Ладно, что сломали… Но он же сам его вправил! Видимо, что-то задел. Надо бы его к Лекарю отвести. — Не надо ничего! — замахал руками Люк. — Мне и так прекрасно! Я до этого так жил, и так и собираюсь жить! — А когда ты только попал в наш мир, ты чувствовал запахи? — осторожно спросила Мила. — Ну, те запахи, которые чувствовал раньше, — чувствовал. А вот о тех, о которых вы говорите… — Люк задумался, вспоминая, — ну, может, чуть-чуть. Каждый переваривал что-то своё. Наступила тишина. Впервые за всё время — не неловкая, не глупая, а тяжёлая, будто каждый переваривал услышанное по-своему. Люк перебирал карты, задумчиво глядя в пол. Киг хмурился, Зуки смотрел в землю, а Мила закусила губу. Казалось, в эту секунду каждый понял — Люк действительно не отсюда. И возможно, он изменит не только ход войны, но и само устройство мира.