Мои учитель и одноклассница вампиры! (Эксперимент: Редбрук)

Он оставил их. Вышел, не оглядываясь, но и не спеша — будто показывал, что его не так то просто застать врасплох. При всей его мутной истории, владел он собой первоклассно. Может, именно поэтому он нравится главному и раздражает Изабель? Эванс обмякла на диване. Пальцы и руки дрожали так, что это уже становилось похоже на лихорадку. Ал затушила сигарету о белоснежный подоконник и, оставив ее торчать, оттолкнулась и встала. Первой мыслью было повторить опыт с кувшином, но Эва была в себе. Ал подошла к ней и скрестила руки на груди. — Ты как? Светло-серые глаза на мокром месте. Жалкое зрелище. — Я свободна? — Произнесла это так тихо, что пришлось вслушиваться в ее сипловатый голосочек. Нейтрализовать защиту и уйти. Просто поехать, отчитаться и закрыть эту тему. Она ничего не знает и ничего не вспомнит — если Онслот не прекратит, можно будет начать с начала. Алесса уже было потянулась за кулоном на ее шее, но замерла, не успев расцепить руки. Сглотнула, воображая пульсацию вен под бледной кожей, когда начинаешь пить. Спокойно. Держи себя в руках. Чем ты лучше предателя, если будешь делать ровно то, что делал он?! — Идем, — скомандовала вместо прямого ответа, устремившись мимо дивана, на выход. — Прокатимся. Эва прислонилась к затемненному окну, щекой чувствуя рельеф дороги, смягченный подвеской. Вечерний Манхэттен сиял подсвеченными небоскребами, вывесками и витринами, но они отдалялись от шумного центра. Мимо проносились беспечно гуляющие прохожие и редкие бегуны, исчезающие в тенях между освещенными участками уличных фонарей. Ей было все равно, куда они едут и чем это закончится. Эва чувствовала удушающую пустоту. Холод стекла поначалу привел в чувство, но постепенно она привыкла и не ощущала эту сторону лица, все еще стараясь смотреть наружу — просто чтобы не вырубиться. В этот раз Алесса не спешила. Они плавно влились в основной трафик и, подстраиваясь под общее движение, ехали в сторону Бруклина. Никакой музыки, только едва заметная вибрация двигателя и приглушенный, как будто пропущенный через толщу воды шум города. Молчание не казалось угрожающим, удручающим или неловким. Скорее, успокаивающим. Что значит, «все закончится»? Ей предстоит финальное внушение, после которого все магическо-вампирские интервенции в ее жизнь окончательно испарятся, превратившись в горячечные подростковые сны? Если заметать следы, то это обязательный шаг для сохранения секретов их таинственной организации. Вампиры-исследователи крови. Вампиры, проводящие эксперименты. Какой-то “резидент ивил”, а не “сумерки”. Конечно, реальность не обязана соответствовать девчачьим романтическим фантазиям. Будь это так, в мире, вероятно, было бы гораздо меньше глобальных проблем. Она продолжала бездумно наблюдать за сменяющимися пятнами света и цвета вечерних улиц, когда их автомобиль свернул в освещенный дворик и встал в линию выдачи фастфуда. Сбитая с толку, она села ровно и уставилась на Алессу в недоумении. Та подперла голову и сквозь темные очки смотрела на водителя перед ними, что делал заказ в оконце оператора и активно жестикулировал. Благо что не орал. — Серьезно? Ты ешь… Обычную еду? Ал взглянула на нее поверх черных линз как на умалишенную. Видимо, это был очень, очень глупый вопрос. Место освободилось и они плавно поровнялись с окошком. — Кофе. Динамик за ее головой манифестировал «Это все?» с отработанным дежурными дружелюбием. Алесса метнула в Эванс свой фирменный взгляд. Не желая испытывать ее терпение, Эва с готовностью выпалила, пока та не передумала: — Чизбургер. И колу. Спасибо. *** Эва впервые ела бургер на кладбище. В целом, огромная территория казалась чудесной альтернативой городскому парку — зелено, спокойно и очень тихо. Вокруг виднелись макушки статуй, небольших обелисков и даже склепов, обрамленных фигурными ансамблями из камня, мрамора и памятных табличек, по краям живописно прикрытых мхом. Алесса пила кофе и пластиковый стаканчик из «мака» казался чем-то чуждым ее образу. Было проще представить на его месте «Старбакс», но ее, по всей видимости, все устраивало. Скоро все прекратится, пугающие недомолвки уйдут, и Эва вернёт себе нормальность: учеба, отдых, поездки с папой. Оккультные практики и безумные учёные останутся в пространстве городских легенд и форумных крипипаст. Эва продолжит строить то, что раньше было недоступно ей из-за семейного горя и изоляции. Сейчас она стала гораздо крепче, чем была в детстве — ей так хотелось приобщиться к обычной подростковой реальности, наверстывая то, что упустила, а потом и полноценной взрослой. Чтобы родители могли ей гордиться. Угодив в мистическую изнанку правды, чему позавидовал бы любой школьник среднячкового янг-эдалта, она чувствовала себя не избранной, а застрявшей в паутине с замысловатым плетением; в кошмаре, который просочился в ее обыденность, отравлял все вокруг и никак не отпускал. Да, любой ребенок был бы в восторге от чего-то столь необыкновенного. Но после всего, что ей пришлось пережить, аномальность скорее отталкивала Эву: гораздо проще и спокойнее, когда в твоей жизни ничего не происходит. Алесса щёлкнула зажигалкой. Дым ее сигарет уже стал чем-то настолько знакомым, что почти родным. Контраст белой руки и темнеющего неба с отсветами города напомнили о звёздах под балдахином. Это было на самом деле? Или все закончилось на ритуале, их объятия ей приснились, а недельный отходнях на самом деле был всего лишь следствием кровопотери? Эва почувствовала, как горят щеки, как в из внутренней пустоты безразличия и страха навострил уши задушенный восторг. Насколько глупо было бы просить повторить это напоследок? Неловкость вернулась. — Ну так, что… Расколдуешь меня? Чтобы все было, как прежде? Демонстрируя готовность, Эва сняла кулон с шеи и подала ей. Ал взяла. На этот раз не было ни размашистых красивых движений, ни жестов, только едва заметный алый отсвет в сжатой ладони. Все ещё чувствуя себя не в своей тарелке в этой паузе перед «нормальной» жизнью, Эва ободряюще улыбнулась: — Теперь никаких нарушений протокола. Сможешь выдохнуть, отделавшись от свидетеля. И я перестану чувствовать себя по-дурацки на каждой лекции по химии. Вот облегчение! — Мгм. — Жить в одном мире с вампирами, может, и прикольно, но все же слишком травмоопасно. Вы, наверное, и не вампиры, а скорее алхимики, открывшие секрет бессмертия в крови? Нет, не отвечай. Я же все равно забуду, проще и не знать. Ал игнорировала все вокруг, что само по себе было не удивительно. От волнения и неловкости Эва уже не могла остановиться. — Спасибо, что присмотрела за мной. Не думаю, что мы останемся хоть в каких-то отношениях, но мне кажется, что ты лучше, чем хочешь казаться. Я боялась тебя сильнее всего на свете, а сейчас не знаю, что и думать. В общем, ты очень крутая. И красивая. Ха, если бы я не знала, что сейчас обо всем забуду, не решилась бы сказать это вслух! Боже, как неловко… Молчание затянулось. Что-то было не так. Склонившись, Эва увидела в ее лице нечто гораздо страшнее презрения, осуждения или агрессии. Замешательство. Алесса сняла очки, практически сорвав их с лица, и посмотрела в глаза Эвы: — Спи. Что-то инородное внутри разума принуждало ее закрыть глаза и отрубиться, пыталось обмануть чувства, но этого не происходило. Удивлённая, Эва прислушалась к своим ощущениям. Она почувствовала что-то похожее на сопротивление воды в бассейне, когда отталкиваешься от стенки. Это произошло само собой, как будто ее собственная воля окрепла и не задумываясь сбросила путы прежде, чем ее попытались обездвижить. — Я… Не хочу. — …что? — Прости, но… Нет. — Как по-идиотски. Она действительно чувствует вину за то, что не поддается чужим чарам?! Эва мысленно одернула себя, но было слишком поздно и нелепо. А как следует вести себя в подобных обстоятельствах, поднимать панику?! Алесса тоже не знала. Она нахмурилась, в глубине ее взгляда заискрились алые угольки. — Спи, — повторила, почти уткнувшись в упор. Эва отпрянула, почувствовав в ней что-то неладное, неестественное и опасное. Вампиры внушали ужас, когда хотели — холодная непоколебимость Алессы вдруг стала мрачным предзнаменованием гибели. Совсем как наблюдать за огнем, выходящим за пределы камина. Осознав, что не справится с обрушенным на нее гневом, Эва судорожно вдохнула и подняла ладони в примиряющем жесте. — Давай попробуем как-нибудь по-другому? Я правда стараюсь… — Это шутка? — Нет… — Есть что-то еще, что блокирует влияние? — Нет же! Алесса задумалась. — В учительской. Что было в учительской? — Я разве… О, подожди, — заинтригованная, Эва мысленно перечислила события вечера. — Ты сказала позвать его, мы пришли, и вы, — она замедлилась. В памяти проступали образы Алессы, курящей у подоконника. Макса, стоящего позади, придерживая Эву за плечо. Она помрачнела. — Твои «управляющие» подозревают, что он проводит какой-то эксперимент вне их ведома. На мне. Но он сказал, что это ерунда. Ах, это объясняет… Она думала, что он действительно заботился о ней, не позволяя ничего помнить для ее же блага. Алесса с подозрением наблюдала за тем, как Эва села ровно и, дрогнув, с улыбкой запрокинула голову, как будто навстречу каплям дождя. На ее лице виднелись мокрые дорожки. — Теперь я поняла, почему такая разбитая. Ему всегда было плевать. Наверное, это очень глупо, но какая-то часть меня продолжала… Не обращай внимание, я просто полная идиотка, — Эва тихонечко наклонилась и уткнулась в колени. Тяготящая пустота, томившая ее всю поездку, начала отступать, освобождая место разочарованию, стыду и горю отверженности. Ал тронула ее за плечо. — Эванс, — спросила, игнорируя ее состояние, совершенно не заботясь ни о чем, кроме своих задач. — Ты носишь линзы? Хлюпнув носом, Эва замотала головой. — От них голова кружится… — Эванс, — с нажимом повторила Алесса, после чего Эва почувствовала в ее интонации необычное напряжение, — что с тобой не так? Осознание ужалило ее. Внушение не работает. Ни Ал, ни Макс не смогли заставить ее забыть. Эва начала дрожать, но совершенно не от слез. — О, нет… — Мгм. — Раз так, то придется… Убить меня? — Если поставишь наши секреты под угрозу. — Я не, — слова не шли на ум. Естественно, ей хотелось клясться в преданности и своем смирении хранить все в тайне столько, сколько придется, но ей не хотелось, чтобы молчать и впрямь стало ее обязанностью. Было бы гораздо проще, если бы все получилось, а теперь ей придется… Привыкнуть к тому, что есть, и постоянно оглядываться, ожидая опасность?! Нормальная жизнь, столь желанная и почти обретенная, ускользала от нее тем быстрее, чем Эва приходила в ужас. — Что ты будешь делать? — спросила она с опаской. Алесса думала. Перехватив ее взгляд, вздохнула. — Я не буду тебя убивать, Эванс. Но это все мне совсем не нравится. — Может, тот ритуалист что-то изменил, отчего я стала, м, невосприимчивой? — Про учительскую ты на время забыла, но это объяснимо его влиянием. Он гораздо старше и… Сильнее. — Насколько странным будет спросить его? — Нет. Он предатель и не должен знать ничего, что ставило бы его в удобную позицию. — Тогда, ты говорила про другого специалиста. Кажется, Изабель? Она сможет помочь? У Ал сверкнули глаза. — Ты ничего не знаешь. — Видимо, это тоже “нет”. — Мы можем разобраться, не привлекая их внимания. Должно быть что-то еще. Стало трудно дышать — Эва выпрямилась, коснувшись шеи, как будто поправляла высокий облегающий воротник, и вспомнила свой сон. — Эвелин… Очень давно, она ждала кого-то, кто выпустит ее из заточения. Снова смотрит, как на спятившую. Ну хотя бы не называет вслух. Эва решила довериться инстинкту и продолжила: — Они как-то связаны. Эвелин и Макс. Он должен знать ее… Ваши маги-ученые ведь уже существовали в викторианскую эпоху? Алесса расширила глаза, не выдавая чувствительную информацию, но Эва чувствовала, что попала в область цели. — Ну так вот… Если у вас есть какие-то записи, архив, учебники, наверное, стоит поискать среди коллег Макса? — Ты это знаешь или придумываешь? — Я не знаю, что я знаю! Вы слишком часто мутили мне мозги, чтобы я валила все на шизофренический бред! Ты спросила, было ли что-то еще: я ответила то, что пришло мне в голову. Откуда я знаю, что это мое воспоминание или чьи-то слова? Но ведь ничего другого у нас нет! Дело в Эвелин, она чувствовала это. А еще чувствовала бессилие хоть как-то аргументировать свои догадки. Порядком устав от этого разговора, Алесса сдалась. — … Ладно. Я попытаюсь что-нибудь найти. — … Хорошо. — А ты помалкивай. — Знаю. Вернув кулон Эве, Алесса встала, добавив из-за плеча: — Столкнешься с ним снова — не смотри в глаза. — Поняла… Стало совсем темно. Силуэты статуй и обелисков слились в черные пятна огромных кустов и участков леса. За всеми этими волнениями и разговорами Эва как-то позабыла, где они находятся. Алесса смахнула стакан со скамьи и пнула, отправив в темноту. — Поехали отсюда.