De Weg naar Yamato

В её облике не было излишней роскоши. Она была как тюльпан. Но мало кто знает, что этот цветок пережил голод, войны, смерти и обман, пронёс их через века. Подобно свежему тюльпану, она могла внушать восхищение. Однако, как и тюльпан, она порой переживала периоды увядания. В её глазах тускнел огонёк, улыбка становилась блеклой, отражая отцветающие лепестки. Её душа, как увядший тюльпан, окутывалась меланхолией, взгляд устремлялся в неведомое и далёкое.

𓇚

『In de eenvoud van een tulp schuilt de pracht van het leven』

𓇚

Этот опыт он точно не хотел переживать снова. Но он уже давно пообещал себе, выжег это на своих мыслях, несмотря ни на что. Всё более-менее приходило в норму, он не мог просто взять и отпустить её с инспекторами. И хоть не торопились, он продумывал много-много вариантов, как бороться с этим. Ямато сказала, что будет активно сотрудничать с полицией, но когда речь зашла о центре для детей, оставшихся в чужой стране и без родителей, та отвела глаза. Грусть прошлась внутри неё, глазки забегали. Ох, как он боялся, что она сделает что-нибудь с собой, если настанет день, когда ему придётся бороться за неё с миграционной службой. Хоть и не должны... но кто знал? Её временный вид на жительство — не аргумент вообще. Когда ты ребёнок, что остался без родни в другом городе, какие бы имущества тебе не переходили, какие бы права не были — ты всё ещё несовершеннолетний. Середина каникул, августовское солнце беспощадно обжигало землю, создавая духоту, а волны на берегу гремели громче обычного. Ренгоку-сенсей мог оставить Ямато одну в доме, отвозя младшего брата на источники. Когда он размышлял о каникул и своих планах, мысли о Ямато всё чаще мелькали в голове.

𓇚

Всё изменилось. Ямато стала спокойнее, её улыбка появилась чаще, а она сама, кажется, обрела некую уверенность. Он наблюдал за ней — как за частичкой, которой не хватало в его жизни, — и всякий раз, когда задумывался о том, как она изменилась, его мысли становились глубже. Быть с ней в это непредсказуемое время значило не просто принять перемены, но и понимать, что её организм выработал свой механизм защиты — стать ещё более осторожной. Она шла по течению событий, не сопротивляясь, возможно, даже боясь. Страх, что её могут забрать в любой момент, висел над ней как меч. Миграционная полиция молчала, оставляя её в напряжении, словно затишье перед бурей, которая может начаться в любой момент. Но в этом ожидании она находила свой покой. Она не была одна. Ренгоку-сенсей был рядом, поддерживая её. Это была его поддержка, его крепкая опора, что согревала её сердце. Даже в самой тёмной ночи маяк может светить своим огоньком надежды.

𓇚

— Сенсей, вы бывали около вулкана? Кёджуро откинулся на спинку стула, внимательно вглядываясь в глазки Ямато. — Фудзияма? — спросил он, пытаясь понять, в чём заключается суть её вопроса. Ямато, обхватив колени, смотрела на него. Её взгляд был напряжённым, полным предвкушения, но в то же время слегка смущённым. — Был, а что такое? — Вы замечали там нечто... ещё? — продолжила она. Ренгоку задумчиво посмотрел вдаль, в его памяти шуршали обрывки воспоминаний о той поездке. Давно это было. Был гид, были деревни. Но ничего, что могло бы ответить на загадочный вопрос Ямато. — Нет, — ответил он, но улыбка оставалась на его лице. — Хочешь туда съездить? Ямато слегка покачала головой, и было видно, что она неловко пытается скрыть свои чувства. Ответ был едва слышен. — Да... Иногда взгляда было достаточно. Иногда даже не нужно было слов. Он слышал её молчаливые мысли. Он замечал, как она приближалась или, наоборот, обходила его. Знал, как ей бывает сложно высказать свои желания — будь то простая просьба о мороженом или нечто более важное.  Нечто, что, видимо, было Фудзиямой.

𓇚

Пекло. Лучи солнца непримиримо проникали сквозь атмосферу, обжигая их головы. Чтобы укрыться от этого нещадного зноя, Ямато надела панаму, кстати говоря, принадлежавшую Сёнджуро. На автобусной остановке, которая должна была доставить их до нужного поезда, она стояла немного в стороне от Ренгоку. Под солнцем было невыносимо, и Ямато почувствовала, что выбор джинсовых шорт был не самым удачным, когда из-за градуса улиц ткань начала прилипать к коже. Кёджуро, с терпением ожидая автобуса, ничего не сказал. Этот рейс единственный в неделю, и они выбрали именно это время для своей поездки. Её нос был гордо вздёрнут в воздух. Бровки сурово нахмурены, а взгляд прищурен из-за ослепительного света, который, не будь панамы, ослепил бы её безжалостно. Ренгоку-сенсей наблюдал и не мог удержаться от улыбки. Ямато, как серьёзная дама, отказывалась от обеда, утверждая, что в поездах у неё бывает тошнота. Но при этом — если Ямато не покушает, она недовольна. Эти мелкие особенности, эти детальки, он помнил о них, и каждый раз они доставляли ему веселье. Автобус был старым, его сиденья просиженные, каждая потёртость и след времени были видны на их поверхности. Но она не обратила внимания на такие мелочи. В этот момент ей было абсолютно всё равно на старую обивку сидений, ветшего автобуса, отсутствие кондиционера. Ведь именно эту поездку она сама и ждала.

𓇚

Автобус то поднимался, то опускался. Движение было неспешным. И хоть её золотистые глазки были недовольны, ей было важно доехать. Ренгоку, сидя рядом, наблюдал. Её недовольный нос осуждал всю обстановку, через которую нужно пройти, прежде чем она покажет ему «рядом с Фудзиямой». Но пока это важно ей, это будет важно и ему. Половина пути пройдена, но духота нарастала. Зной становился практически невыносимым. Красные кожаные сиденья накалялись, будто печи, и все знали, что сидеть у окна — значит рисковать получить ожог на пятой точке. Вибрации автобуса передавали каждую неровность дороги в головы пассажиров. В этом знойном хаосе Ямато заняла самое жаркое место, направив свой взгляд в окно справа. Белоснежные волосы отражали свет, приобретая лёгкое золотистое оттенение, подобное тому, как солнечные лучи пронизывают волосы Ренгоку. Они ехали в молчании, и в руках Ямато мелькал телефон — иногда она стучала по нему, иногда убирала в карман, а затем снова вынимала, пытаясь занять чем-то свои руки. Кёджуро не мог оторвать глаз от неё. Он видел, как её лицо скрывалось под маской спокойствия, но чувствовал её предвкушение и волнение. Её глазки легко блуждали, носик был вздёрнут, и, несмотря на безжалостный зной и ослепительные золотые лучи, она оставалась невозмутимой. Он терпеливо и молча ждал чего-то, чего также ждала и она.

𓇚

— У бабули смешная шляпка, — тихо сказал Ренгоку-сенсей. Ямато вышла из своего внутреннего транса и, не сразу поняв, куда смотреть, обнаружила свои глаза у самого начала автобуса. — Она? — спросила она. Он кивнул в сторону женщины, вздёрнувшей подбородок. — Да, чем-то напоминает Канаэ-сенсей, — добавил он тихо. Ямато, вернув взгляд к окну, задумчиво проговорила: — Возможно. — Мне не стоит спрашивать, куда мы едем? — Не стоит. — Сюрприз? — уточнил он. — Возможно, — ответила она. Ренгоку улыбнулся.

𓇚

В этом мини-путешествии Ямато была рулем, инициативность которой грела его сердце. Кто бы мог подумать ещё месяц назад, что Ямато станет такой? Впервые он не мог найти слов, чтобы описать её. Когда они уже пересели на поезд, который был в несколько раз прохладнее, Кёджуро зевал от усталости. Путешествия в одном положении всё-таки утомляли его. А Ямато оставалась настойчивой и терпеливой. Прошёл ещё час в поезде, и, когда глаза Ренгоку почти прилипли от сонливости, рука Ямато настойчиво схватила его за рукав футболки. — Приехали? — спросил он, разминая глаза. — Почти, — ответила она. Они вышли из поезда, оказавшись за горами, где солнце не доходило, а ветер блуждал по этому месту. Ямато уверенно шла впереди, не давая Ренгоку и шанса остановиться, резко срезала пути. Он следовал за ней и видел, как менялся пейзаж, как облака мчались всё быстрее. Сколько они так шли? Возможно, час. Прежде чем Кёджуро смог спросить Ямато, где они, она указала пальцем. — Вон там. Перед самым вулканом было жёлтое пятно. Ренгоку, несмотря на отличное зрение, этого не заметил. — Что это? — поинтересовался он, не скрывая любопытства. — Пойдёмте. Ямато повела его вниз по пескам, прежде чем они оказались... На поле подсолнухов.

𓇚

[Alleen grote zonnebloemen – niets anders]

𓇚

Они спустились по песчаным дюнам, направляясь к тому жёлтому пятну перед вулканом. Как только они вышли на поле подсолнухов, Кёджуро замер, ошеломлённый красотой. Вокруг — высокие стебли подсолнухов, тянущиеся к горизонту, образуя бескрайнее золотое море, мерцающее под огненными лучами заката. — Удивительно... — прошептал он, его глаза засияли восторгом. Ямато молча улыбнулась, стараясь удержать свою панамку от ветра. Волосы Ренгоку, как и сам он, вьются в такт приглушённому шёпоту ветра. Её глазки блестели. — Это просто потрясающе, — продолжил он, делая шаг вперёд. — Ты сделала мой день, тюльпанчик! Внезапно он остановился, его лицо, полное восхищения, вновь сосредоточилось на ней. Ямато слегка отступила, неожиданно оказавшись в центре его внимания. — Ямато! — воскликнул он, стремительно приближаясь. Его руки сжали её щечки, а глаза бегали по сторонам, пытаясь охватить всю эту невероятную картину. — Здесь так красиво! — сказал он, слегка протирая её щеки большим пальцем, прежде чем отпустить. Не взглянув на неё, он пошёл дальше, продолжая излучать восторг.

𓇚

Ямато осталась на месте, потрясённая моментом. Она подняла руку к тем местам, где его руки коснулись её кожи, глаза, полные золотистого света, расширились. Щёки покраснели. Внутри неё кипело — это касание его рук задело самые глубокие уголки её души. | ¿Qué horas son, mi corazón? Она стояла, не в силах оторвать взгляд от него. Глазки сверкали, отражая всё море эмоций, пока ветер, коснувшись её щеки, не вернул её в реальность. Где-то вдали Ренгоку-сенсей махнул рукой, предлагая двигаться дальше, но Ямато всё ещё не могла воспринять мир вокруг. Они шли по полю, поглощённые мягким светом закатного солнца и ароматами летней природы. Янтарные глаза Ямато мерцали. Кёджуро ощущал в себе лёгкость, свободу. Каждый шаг казался лёгким и наполненным свежестью. Ямато шла сзади, внимательно следя за ним. Она ощущала, как тепло наполняет её изнутри. Она чувствовала, что то, что она давно потеряла, вновь начинает возвращаться. Как банка кока-колы, взорвавшаяся внутри, сода лопала, разрывая все внутренние барьеры. Она скучала по чему-то, чему даже не могла дать имя, но в этот момент всё вернулось. То, что долго пустовало в её сердце, снова заняло своё место, крепко и неотвратимо. Он шагал вперёд, чувствуя её взгляд, как невидимое прикосновение. Не оборачиваясь, он решал не нарушать этот момент, хотел сохранить его в чистом виде. Не смущать её. Ренгоку понимал её без слов, он чувствовал, что эти мгновения для неё особенно важны. Перед ними развёртывалась картина разнообразия — стебли подсолнухов высокие, великие и низкие, маленькие подсолнушки встречали их на пути. Под солнечными лучами каждый подсолнух казался невероятно ярким и живым. Земля под ногами была свежей и мягкой, словно после лёгкого летнего дождика. Маленькая ностальгия. Больно и счастливо. Эти поля, они возвращали её к прошлому, к тем временам, когда отец ещё был рядом. Вместе они гуляли по этим местам, он, когда-то талантливый режиссёр, запечатлевал её на фоне огромных и золотистых цветов. Это были самые красивые цветы во всей Голландии, считал отец, хоть и несравнимые с тюльпанчиками. Воспоминания о тех временах переплетались с её настоящим, нить, связывающая её с прошлым. Они кололи слегка, но при этом разливали внутри что-то тёплое и живое, доводили до страха. | Me gustan los aviones, me gustas tú Это чувство было в ней с самого детства, оно сопровождало её в Токио, огромной волной щекочущей соды, омывающей её разум. Её живот волновался, словно наполненный литрами сахара и кока-колы. Больно... но так счастливо.

𓇚

Небо было освещено нежным светом, который приглушал яркость солнца. Прохладный воздух ласкал их кожу. Им не требовалось произносить слов, чтобы понять, насколько здесь хорошо. Это был тот редкий момент, когда мир вокруг них остановился. Не тогда, когда от ужаса время замедлялось в кабинете директора, а вот прямо сейчас. На этом поле подсолнухов. Приведя его сюда, она открыла частичку своей души, была словно перед ним ногая. Они шли вдоль поля, пока не достигли горы, не загораживающей солнце. Ренгоку-сенсей взял с собой плед. Расстелив его, они наслаждались видом, погружённые в мир молчания и природы. Ямато сидела немного напряжённо, но её лицо выражало спокойствие. | Me gusta la montaña, me gustas tú

𓇚

— Ты уже была здесь, Ямато? — тихо спросил Кёджуро, не отрывая глаз от величественного Фудзиямы. — Была. — ответила она. — Кто тебе показал это место? — Папа.

𓇚

Ренгоку почувствовал, как сердце его слегка сжалось. Молчание стало тяжёлым, почти осязаемым, влажная тряпка, которая прижимает твои легкие. Тишина, как в момент, когда кто-то собирается сказать что-то важное, повисла между ними, но она, наконец, заговорила. — Это место напоминает мне Амстердам. — её голос был тихим. — Это здорово, Ямато, — ответил Ренгоку, но слова прозвучали как автоматический ответ, пустой и бессмысленный. Что-то в воздухе застыло, и между ними разлилась эта странная, резкая неловкость. Она не прошла, пока Ямато не продолжила. — Сенсей, — её голос снова прорезал тишину, снова расколол этот мрак. — Да? — он посмотрел на неё, искал что-то в её глазках, искал, но не находил. — Вы бы хотели побывать в Амстердаме? — она спросила, но в её голосе была не просто любопытство, а что-то более глубокое, что-то, что требовало ответа. — Конечно. Я бы хотел путешествовать. Но я люблю Японию. Я останусь жить тут, — сказал он, и его голос отдался в пустоте. Но что-то в его словах отзвонилось пустотой, что-то неуловимое, тяжёлое и неназванное. — Почему, сенсей? — её вопрос прозвучал мягко. — Это мой родной дом.

𓇚

Родной. Это слово заполнило пространство между ними, как тяжёлый, но необходимый груз. Ямато почувствовала, как в её душе возник отклик, какой-то древний механизм пробудился от долгого сна. Она почувствовала резонанс, не тот, что заставляет двигаться, а тот, что заполняет пустоту, заполняет её тихим, но острым чувством. Они шли обратно, шагая по той же тропинке, но для Ямато всё изменилось. Теперь всё вокруг было иным. Грустно и радостно одновременно — её чувства метались, как пузырьки в бутылке с кока-колой, готовые лопнуть в любой момент, разрывая её изнутри. Каждое движение её тела было прокачано этим внутренним бурлением, сладким и горьким одновременно. Как газировка, эмоции насыщали её, но всё равно оставляли какую-то пустоту в груди. Это было как вкус неопределённости, как горечь, которая не растворяется. Шаги Ренгоку-сенсея казались размеренными, но Ямато не могла оторвать взгляд от него вновь. Она следила за каждым его движением, за тем, как он двигался, как ветер касался его лица. Но внутри её не было ничего, кроме этого странного ощущения, этого невидимого пузыря, что накапливался в её груди. Её лицо было искажено страхом, пока она пыталась поймать нити своих чувств, чтобы понять, что происходит в её душе. Всё было смешано. Всё было по-настоящему... запутано. Когда они вернулись на место, где началась их прогулка, она поняла: всё изменилось. Всё. Как страшно. Как страшно.

𓇚

В поезде, когда тёмные лучи солнца уже исчезли за горизонтом, и в небе остался только холодный свет, Кёджуро, опустил голову на плечо Ямато и уснул. Его дыхание стало ровным, тихим, почти убаюкивающим. Он слегка посапывал. Ямато оставалась неподвижной, не двигаясь, словно она боялась разрушить это. Она чувствовала его голову на своём плече, и весь её мир внезапно сводился к этому моменту, к его спокойному дыханию. Она боялась двигаться, боялась, что он проснется. Боялась нарушить этот момент, его покой. Это было нежное прикосновение к её душе. Её дыхание становилось тише. Она не двигалась. Сдерживала себя, не двигаясь, он как кот, который приземлился ей на колени. И она не двигалась. В минус самой себе.