Kneel

Солнечный свет ослеплял, отражаясь от нетронутого снежного поля. По глазам, привыкшим к сумраку хвойного леса, тут же резануло болью, заставляя зажмуриться и замереть в нерешительности. Идти вперёд было опасно — на открытой местности он будет слишком заметен, не спасёт даже зимний камуфляж, но и возвращаться назад тоже было плохой идеей. Он уже слышит, как трещат ветки где-то вдалеке и едва ли это стадо оленей, те давно уже должны были разбежаться из-за звуков стрельбы. Можно было попытаться запутать или заминировать след, но на это не хватало времени, каждая минута была на счету. Всё же стоило убедить командование, что идти на разведку в ясную погоду было плохой идеей. Подождать бы ещё пару дней, и по прогнозу должны были начаться метели. Да, это было бы значительно опаснее. Заблудиться в пургу — плёвое дело, но зато его следы надёжно бы скрыл снегопад, да и обзор у противников был бы гораздо хуже. Что до него самого, то его инстинкты и умения позволяли справляться и не с такими ситуациями. Но время поджимало, и начинать миссию пришлось в невыгодных для себя условиях. За что он и поплатился. Миссия провалена и у него на хвосте не меньше полдюжины разозлённых русских бойцов. Он успел положить некоторых их товарищей, ещё когда его только заметили, ещё парочку подстрелил, когда отступал к лесу, но и сам схлопотал пулю, и теперь рубиновые капли ярко выделялись на белом, выдавая его не хуже следов на снегу. Мужчина ещё раз внимательно огляделся и на этот раз заметил тёмную полосу в снегу в паре сотен метров от него. Если это то, что он думает, то у него ещё есть шанс выбраться отсюда живым. Ещё раз прислушавшись к звукам леса, солдат поспешил в ту сторону. По его прикидкам, у него есть ещё минут двадцать, прежде чем его преследователи выйдут из леса. Этого времени ему должно хватить. Пробираться по нетронутому снегу было тяжело, он то и дело проваливался чуть ли не по пояс, но чем ближе он подходил к месту, тем упорнее продолжал двигаться вперёд, ведь его расчёты оказались верны. Хорошо утоптанная волчья тропа вилась от поля в глубину леса, петляя между сугробами и быстро исчезая между стволами деревьев. По ней он сможет двигаться гораздо быстрее и, если повезёт, даже сможет добраться до точки эвакуации, минуя лагерь противников. Вряд ли хищники стали бы подбираться близко к человеческим жилищам. Солдат осторожно ступил на отчётливые волчьи следы. Наверное, в какой-то степени это даже иронично — уже сколько лет его принимают то за бешеную псину, то за сторожевую шавку, а выжить ему могут помочь те, от кого собаки должны были защищать людей. Ледяная корка затрещала под ногами, но плотно утрамбованный снег выдержал его вес, не оставляя на себе никаких следов. Что ж, основная проблема была решена, оставалось только разобраться с кровавой цепочкой, что тянулась за ним. Мужчина набрал полные руки снега, отстранённо наблюдая, как они дрожат. Шок, потеря крови или переохлаждение? Любой из вариантов был нежелателен. Кажется, он должен испытывать какие-то эмоции по этому поводу? Гнев или страх, что-то в этом роде? Но сознание лишь безразлично прислушивалось к организму, пытаясь распознать симптомы и понять, на сколько его ещё хватит. Тело ныло и ломало, плечо, в которое угодила пуля, горело огнём, а ноги подкашивались. По всем прогнозам выходило, что его шансы выжить стремительно приближались к нулю. Он прижал снег к ране, чтобы хотя бы на время остановить кровь, и двинулся вглубь леса. В глазах на мгновение потемнело, и солдат пошатнулся, но упрямо продолжил шагать вперёд. Адреналин давно вывелся из крови, и хотя он мог успешно игнорировать боль и усталость, но это не спасало от пробирающего до костей холода. Хотелось всё бросить, свернуться калачиком в надежде сохранить последние крохи тепла, закрыть глаза и ждать… чего-то? Уже третья подряд миссия заканчивалась полным провалом и это было способно подточить даже его, казалось бы, стальной характер. Он был одним из лучших спецназовцев, почти всегда идеально выполнял свою работу и успешно завершал практически невыполнимые задания, выкладываясь на полную. Мало что могло его остановить. Но вот его тело считало иначе. Вопреки воле хозяина, оно требовало отдыха, и мужчине с каждым разом было всё сложнее игнорировать его желания. И сейчас организм требовал забить на всё. Он практически слышал его настойчивый шёпот: «Сдавайся! Почему ты продолжаешь бороться? Почему, наконец, не отступишь? Твоё тело измучено, а разум… с твоим психическим состоянием сложно жить даже на гражданке, так почему ты ещё в армии?» Мужчина тряхнул головой, пытаясь отогнать этим навязчивые мысли, о чём тут же пожалел. Мир перед глазами завертелся, а мерзкий внутренний голос зазвучал громче: «Посмотри на себя, ты давно уже бракованный товар и дорога тебе в утиль! Ради чего ты стараешься? Ради кого? Ради людей, которые шарахаются от тебя и перешёптываются за спиной? Они боятся тебя, считают больным ублюдком. Даже твой капитан, и тот иногда смотрит на тебя косо! Никто не придёт тебя спасать!» — Хватит! — тихий рокот задрожал в холодном воздухе облачком пара, — Я ещё не сдался. Но предательское тело считало иначе. Горизонт начал стремительно заваливаться, и солдат успел только подставить руки, прежде чем обессиленно рухнуть в снег. Перекатившись на спину, он обречённо уставился в небо. Единственное, в чём голос был прав — за ним действительно никто не придёт. Он успел отправить сигнал SOS, прежде чем его начали гонять по лесу, как подстреленного зайца, но эта миссия не предполагала подмоги. И хотя его команда находится на базе всего в паре часов лету от него, командование не допустит, чтобы целая группа иностранного спецназа засветилась на территории чужой страны. Сам он — другое дело. По всем официальным документам он давно уже мёртв, так что у любых спецслужб уйдёт много времени только на то, чтобы опознать его, а уж доказать его причастность к чему-либо вообще не представлялось возможным. Это делало его прекрасным исполнителем для любого рода секретных миссий, но это же и значило, что им без зазрения совести всегда можно было пожертвовать. И мужчина отлично знал это, так что всё, что ему оставалось — это ждать своей смерти. Скоро он либо отключится от потери крови, либо окончательно замёрзнет. Он потянулся, чтобы снять с себя шлем, теперь от него всё равно не было никакого толку, но руки окончательно перестали слушаться, неуклюже упав ему на грудь. Это раздражало, но сил бороться у него уже действительно не осталось. Внутри начал медленно разливаться жар, и сознание потихоньку проваливалось в темноту, когда неожиданно яркое пятно перед глазами заставило встрепенуться. Проморгавшись и с трудом сфокусировав взгляд, мужчина с удивлением обнаружил, что на его руку приземлился снегирь. Мелькнула отстранённая мысль, что так далеко на север они обычно не залетают, но птице было всё равно на его размышления, она лишь внимательно смотрела глазами-бусинками и переминалась с лапки на лапку. Кажется, эти птицы символизируют надежду. Что ж, судьба продолжала над ним иронично подшучивать, мужчина бы даже усмехнулся вместе с ней, если бы на это оставались силы. Погружённый в свои размышления, он совершенно не заметил, как совсем рядом захрустел снег под чьими-то ботинками…