Беспомощность

      Сугимото проснулся раньше Огаты. Как ни странно, снайпер всё ещё спал. Обычно именно Хякуноске ложился позже всех и вставал ни свет ни заря, у него явно были какие-то проблемы со сном. Однако сегодня он спал очень крепко. «Я ведь должен был уйти, — подумал Саичи. — Сколько сейчас времени?»       Огата лежал на боку спиной к нему. Сугимото осторожно обнял мужчину и прижался всем телом. Было так тепло, уютно и хорошо, что вставать совсем не хотелось. Дождь всё ещё продолжался, и, вслушиваясь в его шум, Саичи уткнулся носом в затылок Хякуноске.       Сугимото вспоминал прошедшую ночь: «Интересно, придаёт ли он всему этому такое же значение, как я? Что он чувствует? Я совсем ничего о нём не знаю, какой он на самом деле? Может, я для него был всего на один раз и он прогонит меня? Я не хочу этого… Я бы хотел каждую ночь проводить вот так. И каждый день быть с ним. Дарить ему свою ласку и получать то же самое в ответ. Делать ему приятно… Что же ты думаешь по этому поводу, Хякуноске?»       Его размышления прервал стук, и через пару секунд двери отодвинулись. В щель пролезла голова Шираиши, который громко спросил: — Огата, ты спишь? Ты не видел Сугим… — он осёкся, заметив, что под одеялом явно лежат два человека. — Тут я. Чего хотел? — недовольно проворчал Сугимото и сел. Он натянул одеяло на Огату, спрятав его голову. Теперь с другого конца футона торчали голые ноги снайпера. — И зачем было стучать, если всё равно зашёл без разрешения?       Ёшитаке проскользнул внутрь, закрыв двери, и на лице мужчины было написано чистое любопытство. — А это разве не комната Огаты? Вот же его винтовка. — Он указал на стену, к которой была прислонена «Арисака». — Где он? — спросил Шираиши. — Не знаю, — пожал плечами Саичи. — А кто это с тобой? — Женщина. — Женщина? — Ну, да.       Ёшитаке обошёл футон и сел на корточки, уставившись на явно мужские ступни и лодыжки. Он спросил: — А почему у неё ноги такие грубые и волосатые? — Разве? А по-моему, очень красивые ноги, — ответил Сугимото.       Шираиши поднялся, почесал бритый затылок и подошёл к другому краю футона. Он наклонился, собираясь приподнять одеяло, как вдруг из-под него резко высунулась рука и схватила Ёшитаке за ногу. — А-а-а! — заорал Шираиши, от неожиданности сделав несколько шагов назад, и неловко плюхнулся на задницу. — Какой же ты шумный, — проговорил Огата, наконец выползая из своего укрытия и приглаживая волосы рукой. — И давно это я женщиной стал? — обратился он к Сугимото. — В-в-вы?.. — Ёшитаке переводил взгляд то на невозмутимого Саичи, то на заспанного и недовольного Хякуноске. — Почему вы вдвоём? На одном футоне? — Что странного? Ты разве сам не с Танигаки ночевал? — спросил Сугимото. — Так не на одном футоне ж! И не в обнимку! — Шираиши эмоционально размахивал руками. — Хм… — задумался Саичи и обратился к Огате: — Слушай, может, скажем ему?       Снайпер равнодушно фыркнул: — Как хочешь. — Ну, в общем… — начал Сугимото. — Я пробрался к нему в комнату, и он мне… — Саичи поднял кулак и сделал характерные движения вверх-вниз, имитирующие дрочку. — Да, — подтвердил Огата. — А он мне… — он поднёс кулак к лицу, открыл рот и пихнул себя языком в щёку.       Шираиши молча смотрел на них, и его лицо скривилось: — Тьфу, придурки! Не смешно! — он подскочил на ноги. — Сначала спрятались тут, чтобы меня напугать, а теперь это? Придумайте какую-нибудь другую шутку. — Ёшитаке направился к выходу, открыл двери и напоследок бросил: — Скоро подадут завтрак, все вас уже ждут.       Он ушёл, громко хлопнув дверями. Сугимото посмотрел на Огату, почесал затылок и спросил: — Э-э-э… Он что, не поверил?       Хякуноске откинулся на подушку, уставившись в потолок, и пробормотал: — Идиоты. Ещё только утро, а вы уже так меня достали.       Из-за никак не прекращающегося дождя они не могли продолжить дорогу. Все надеялись, что как только небо прояснится, можно будет выдвинуться в путь, и даже переоделись в свои обычные вещи вместо гостиничных юкат. Но всё было зря. Поэтому было решено остаться в рёкане ещё на одну ночь и выдвинуться только завтра утром.       День прошёл скучно, лениво, заняться было нечем. Играли в карты, Шираиши напился саке и приставал к работницам гостиницы, под конец дня все просто сидели на полу в общей комнате, и даже разговаривать не хотелось. Внезапно электричество пару раз моргнуло и погасло. — Что такое? — встрепенулся Шираиши. — Пробки выбило, что ли? — Вряд ли, — отозвался Танигаки. — Гроза была вчера, а сегодня просто дождь. — Что-то не нравится мне это, — протянул Сугимото.       Молчавший до этого Огата вдруг схватил свою винтовку и упал на живот, выкрикнув: — Ложитесь!       Несколько пуль пробили окно и пролетели над головами сидящих. Если бы в этот момент кто-то стоял на ногах, в него бы точно попали. Все тут же бросились на пол. — Что случилось? — спросила Асирпа. — Кажется, нас догнали, — мрачно проговорил Огата. — Стреляли ведь из здания напротив? — спросил Танигаки. — Они как-то узнали, что мы все собрались именно в этой комнате. — Огата, сможешь снять этого снайпера? — спросила девушка. — Отсюда — нет, — ответил Хякуноске. — Быстрее меня самого снимут. Вам надо уходить.       В повисшей тишине раздался женский крик и топот шагов на первом этаже. Сразу стало ясно: гостиница превратилась в ловушку. Счёт пошёл на секунды. — Надо прорываться, — сказал Сугимото. — Я останусь, — проговорил Огата. — Пока они не дошли досюда, я залезу на чердак и буду помогать вам сверху. А вы убегайте. — С ума сошёл? — возразил Саичи. — Сугимото, — позвала его Асирпа. — Мне кажется, он знает, что делает. Давай послушаем его.       Больше не говоря ни слова, Хякуноске подскочил на ноги и метнулся к выходу. Он успел выскочить за двери и по тёмному коридору побежал к лестнице на чердак, которую приметил ещё в прошлый вечер. Мужчина быстро забрался туда и скрылся наверху. — Не смей подыхать, я за тобой ещё вернусь, — пробормотал Саичи. — Ну, что ж, — обратился он к остальным, резко помрачнел и взял в руки винтовку. — Хрена с два мы им так просто сдадимся.       Топот приблизился, а прямо перед приоткрытой дверью резко стих. Преследователи остановились, выжидая. Сугимото и Танигаки переглянулись, прицеливаясь в щель. А через несколько секунд в помещении начался настоящий ад.       Долго это, к счастью, не продлилось. Солдаты, которых послали к ним, явно не были настолько же опытными, как прошедшие войну бесстрашные Саичи и Генджиро. Поэтому, хоть пули и зацепили их, они не принесли им большого вреда — по меркам мужчин это были царапины, только порванную одежду было жаль. Хоть врагов и было больше, вырваться из комнаты всё же удалось. Прикрывая насмерть перепуганного Шираиши и старавшуюся держаться смело Асирпу, им удалось выбежать во внутренний двор.       В отличие от рёкана, электрический фонарь во дворе работал исправно. «Конечно, они обесточили здание в надежде на то, что в темноте нас будет легче взять», — понял Сугимото и заметил, что Огата уже «поработал» здесь, так как ещё несколько солдат были застрелены. Они лежали в лужах, образовавшихся на утоптанной земле, и вода в них окрасилась в красный цвет. — Смотрите, лошади! — Асирпа указала на двоих привязанных под навесом коней. Судя по всему, кто-то из военных приехал именно на них. — Я не умею ездить в седле, — признался Шираиши. — Не ссы, я умею, — подбодрил его Танигаки. — Сугимото, поедешь с Асирпой-тян.       Они проскакали уже приличное расстояние, и, как ни странно, их не преследовали. Видимо, Огата всё-таки добрался даже до того снайпера, который стрелял в их окно. Выйдя за границу города, Саичи вдруг остановил лошадь и сказал: — Мне надо вернуться. — Да оставь ты его! — возразил Ёшитаки. — Всё с ним нормально будет, сам нас найдёт. — Нет, — ответил Сугимото. — Я должен. Езжайте дальше по этой дороге, мы вас догоним. — Да как мы втроём на лошади-то поместимся? — взвыл Шираиши. — Мне и так неудобно, я уже себе всё отбил! — Так кто вам виноват, что вы двое разожрали себе такие жопы? — зарычал на него Саичи. — А Асирпа-тян лёгкая, она, считай, и не весит ничего. — Нормальная у меня жопа, — обиделся Танигаки. — Ладно, раз тебе так надо, то возвращайся.       Пересадив Асирпу к ним, Сугимото развернул лошадь и поехал обратно. Его форма вся промокла, раны неприятно щипало, но он не обращал внимания на это.       Тем временем Огата спустился с чердака и вышел в общий коридор. Перепуганная прислуга и другие постояльцы попрятались, не решаясь даже носа высунуть. В тёмном коридоре пахло порохом и кровью. Перешагивая через трупы солдат, Хякуноске спустился на первый этаж. В одно из слуховых окон, через которое он убил военных во внутреннем дворе, мужчина увидел, как Сугимото, Асирпа, Шираиши и Танигаки ускакали на лошадях. За них он был спокоен. Его волновало другое — как самому теперь отсюда убраться.       Через окна первого этажа проникал свет уличных фонарей, слабо освещая пространство. Огате стало понятно, кто стоит за этим нападением, и он даже не удивился, увидев, что двери открылись, и внутрь зашли Цукишима, Който и Усами. С их формы и сапог стекала вода. — Какая встреча, — недовольно хмыкнул Отоношин. — Ой, а куда это ты собрался, Огата? — ухмыльнулся Токишиге. — От вас подальше, — спокойно ответил снайпер. — Десять. — Нет, погоди, мы ещё не договорили, — парень покачал головой. — Я до сих пор в обиде, что ты треснул меня по голове тогда в больнице! — Ни с места, Огата, — сказал Хаджиме и прицелился в Хякуноске.       Огата вздохнул, сел на пол, скрестив ноги, и тихо проговорил: — Девять. — Что ты там бормочешь? — взвизгнул Усами.       Хякуноске проигнорировал его и обратился к Цукишиме: — А чего же лейтенант Цуруми не пришёл? Восемь. — Не твоего ума дело, — процедил Хаджиме. — Где остальные? Где эта девчонка? — Не твоего ума дело, — передразнил его Огата. — Семь. — Может, просто пристрелим его? — скучающим тоном бросил Който. — Эй, барчонок, — усмехнулся снайпер, — а нехило тебе Цуруми мозги промыл, да? Всю грязную работу за него делаешь. Шесть. — Что ты сказал? — опешил младший лейтенант. Сержант Цукишима странно покосился на него, но промолчал, только крепче сжал винтовку, направленную на бывшего сослуживца. — Да как ты смеешь своим грязным ртом что-то говорить про лейтенанта Цуруми? — заорал Усами. — Это мой-то рот грязный? — Огата, не выдержав, рассмеялся. — За своим следи. Вы, два идиота с засранными головами, — он кивнул, переводя взгляд с Токишиге на Отоношина. — Думаете, я не знаю, что он с вами делал? Пять. — Заткнись! — в один голос крикнули оба парня. — Он вас растлил ещё до армии, верно? А вы и рады. Лейтенант Цуруми хорошо использует людей, не так ли, Цукишима? — спросил Огата. — Четыре. — Тварь, — прошипел Хаджиме. — Ещё одно слово — и… — И что? Вы же не стреляете в меня, потому что он, — Хякуноске сделал акцент на этом слове, — приказал доставить свою игрушку в целости и сохранности? Три.       Теперь уже все трое наставили на него винтовки. На их лицах Огата увидел настолько разные и яркие эмоции, что невольно мысленно похвалил сам себя за такое красноречие.       Цукишима, который лучше всех знал о грехах Хякуноске, сказал: — Не обращайте на него внимания. Он сам продал свой зад, чтобы убить своего братца, а потом и папашу. — Да что ты говоришь? — хмыкнул Огата. — Отцеубийца вздумал обвинять меня в таком? Ну, ты и не виноват, что Цуруми тебе тоже мозги промыл. Как и мне в своё время. Если бы я знал, что с этим человеком лучше не связываться, то и брат мой был бы жив, а на отца мне вообще было плевать. Но уж как вышло… Что вы так смотрите? Да, Който, многое ты про лейтенанта Цуруми не знаешь, да и про Цукишиму тоже. Какой же сюрприз тебя ждёт! Два. — С-сука, — только и смог сказать Хаджиме, прицеливаясь в голову Хякуноске.       Однако он не успел выстрелить, потому что Огата проговорил: — Один.       В этот момент двери с громким шумом распахнулись, и трое мужчин обернулись ко входу. Их глаза удивлённо расширились, потому что они увидели перед собой настоящего дьявола в лице Сугимото. Действуя на опережение, он не стал дожидаться, пока они придут в себя, и бросился напролом.       Фактор внезапности и фора, которая у него была, сыграли ему на руку. Он в два прыжка сократил расстояние между ними, на ходу перебрасывая винтовку. Сугимото не собирался стрелять, ему достаточно было использовать приклад для ближнего боя.       Който и Усами он вывел из строя быстро, у них даже не было времени выстрелить или сделать что-либо ещё. И только после этого Саичи увидел, почему этот сержант с коротким носом не спешил бросаться в бой.       Цукишима стоял за спиной Огаты, и дуло винтовки упиралось снайперу в затылок. Хякуноске так и сидел со спокойным, ничего не выражающим лицом. Он посмотрел на тяжело дышащего Саичи и взглядом указал ему на корчащегося на полу Отоношина, многозначительно приподняв брови.       Сугимото понял всё без слов. Схватив младшего лейтенанта за шкирку, бессмертный встряхнул его и уложил на живот, чтобы наступить ногой на спину. Саичи прицелился в хрипящего Който и спросил: — Как там тебя, Цукишима? Меняемся? — Отпусти его! — крикнул Хаджиме.       Хякуноске медленно повернул голову, посмотрев на сержанта. Теперь дуло винтовки было направлено в лоб снайпера, но ему было плевать. Увиденная реакция вызвала у него жуткую и довольную улыбку. — Сначала ты убери винтовку от Огаты, — сказал Сугимото.       Чертыхнувшись, Цукишима всё же сделал это. Хякуноске поднялся и спокойно подошёл к Саичи. — В этот раз я тоже тебя ждал. — Они пригладил волосы. — Знал, что придёшь. — Извиняй за ожидание, — улыбнулся Сугимото. — А теперь на выход. На улице всё чисто.       Они попятились, держа на прицеле сержанта, и вышли на улицу. Запрыгнув на коня, мужчины поскакали вперёд. — Он будет преследовать нас? — спросил Саичи. — Нет. Пока что нет. Ты разве не заметил? Цукишима чуть не обделался, когда ты прицелился в его милого Който. Тьфу, блин, — Огата поёжился и прижался к мокрой спине Сугимото сильнее. — Да что у вас там творится в этой вашей седьмой дивизии? — Не поверишь, тот ещё цирк.