Ce Monde Pécheur

***

— Кто тебе это дал? — отец показывает ей недавно прочитанную книгу, — я не буду спрашивать еще раз, Мирьям, кто дал тебе эту книгу? — он будто отчеканивает повторный вопрос, каждое его слово впечатывается в сознание с болью. Да, ей нельзя было читать книги. Зачем тратить драгоценное время, в которое он может сделать с ней то, что считает нужным? Показать «прелести» наркомании и алкоголизма или как она легко может позволить себе манипулировать людьми, например. Пока только разбитыми судьбой, ничтожными культистами, но все же. А она занимается ерундой. Он в силах был стерпеть то, что дочка читала религиозные тексты, которые изучал он сам. Он стерпел её выходку с желанием защищать мать. Эту привязанность можно легко разрушить, но… — Мирьям, ты оглохла? — Виктор машет перед ней книгой, — тебе нельзя такое читать, это роман, такого в жизни не бывает, — в импульсивном порыве он стукает её этой же книгой по макушке, — какая там концовка? — Они умерли…но- — Никаких «но», девочка моя, ничего после смерти нет, они не продолжили свой путь, они умерли, это выдумка, — шипит он, — любовь не бывает вечной, даже мамочка не всегда будет рядом. Любовь это слабость Нет, нет, нет, мама всегда будет ее любить и это не слабость! Она ведь сама так сказала, она не может врать, нет, мама не лгунья… — Ты…ты врешь. — Что? — изумленный Виктор отбрасывает книгу в сторону, — Мирьям! — — Ты мне врешь! Хватит! Я не хочу тебя слушать! — визжит девочка, зажмурив глаза и закрыв уши руками, Маленькая мразь…

***

Воспоминания всплывают быстро, но именно это было самым ярким. Она думала, что мама умерла, верила в это. Вместе с ней в иной мир отошла и вера в любовь. Может, Виктор был прав? Это слабость. И может именно поэтому она никогда не говорит Сереже, что любит его. Но вот она, Марта, стоит перед ней живая. Хотя все твердили, что ее больше нет. Полиция, ее психолог, Юра, даже Олег с Сережей, когда Сима говорила им, что скорее всего, все ей врут

«Зачем врать о чьей-то смерти?»

Видимо, причины есть. Что с ней здесь происходило? Она бела, словно призрак. Её одежда отдалённо напоминает платье. Рукава и подол настолько длинные, что не видно ни рук, ни ног. Радует лишь одно — нет смирительной рубашки. У неё всегда был ожог на половину тела, из-за чего она ослепла на один глаз, который сейчас был аккуратно заклеен пластырем. Видимо хоть кто-то здесь проявляет минимальную заботу о ней, — Боже, Марта, как вы вышли? — тараторит санитар и аккуратно становится перед женщиной, которая сохраняя свое доброе выражение, смотрит сквозь него, — Дверь была открыта, не знаю кто её открыл… — ее около-мечтательный тон обрывается, она резко замолкает увидев рядом с дочерью Сережу. Она не знала кто он, но она видела что он слишком похож на Виктора. Рыжие волосы и этот полупрозрачный птичий облик где-то сзади. Такой же как и они. Угораздило же доченьку наткнуться на такое… Не успел никто ничего сказать, как в коридоре показался Рубинштейн. Он попытался увести невестку обратно в палату, но его остановила Сима.

Давай свернем ему шею если будет пререкаться?

Мелькает в голове странная мысль. Её грозное, на грани со злостью выражение лица, выставленная вперед напряженная рука, которой она отодвинула Марту от Вениамина, говорило об одном — будет скандал, — Что мама здесь делает? — полушепотом шипит она, — Признана соучастницей, — с невозмутимым видом отвечает дядя, — Либо ты мне врешь, либо — она вздыхает, и резко переходит на повышенный тон, — у какого-то особо умного человека не хватило мозгов на то, чтобы догадаться, что она жертва, такая же как и я!

Да, он ведь обязательно послушает нас, кричи дальше

— Серафина, мы уже говорили об этом, — он заметно хмурится, пытаясь повлиять на племянницу своим отторжением, — Дмитрий, отведите пациентку обратно в палату, — Да, говорили, но говорили об отце, — прерывает Сима и подходит настолько близко, что Вениамин аккуратно пятиться назад, — а теперь скажи мне какого черта в психушке с маньяками сидит моя мать?! Ты под суд хочешь пойти? — её почти трясет от злости, санитар стоящий рядом смотрит на Сергея, будто прося о помощи, — мало того, что у вас тут ужасные условия, так ты еще им даешь высоченные дозы неизвестных таблеток, используешь провокационные техники, ухудшая их состояние! — только успев вздохнуть, она довольно резко падает, теряя сознание. Стресс делает свое поганое дело. Ловит Серафину тот самый Дима, которого все это время на месте удерживала Марта, после чего её забирает Олег. Без лишних разговоров он уходит вместе с Игорем. Санитар отводит явно нервную, сверлящую взглядом мужа дочери, пациентку в палату, а Сергей и Рубинштейн остаются одни после этого странного инцидента, — Доктор, у тебя совсем совести нет? — он делает пару шагов, чтобы оказаться ближе, его голос звучит надменно и холодно, — сколько еще мне нужно наблюдать за этими выходками?! — Сергей бы со мной не стал бы так разговаривать, — будто расстроено вздыхает тот, исподлобья смотря на собеседника, — Сейчас с тобой говорю я, а не хваленый Сергей, — шипит он в ответ. Несмотря на то, что Разумовский сделал вид, будто он не знаком с дядей жены, они знали друг друга. Познакомились по инициативе самого врача. Он заметил странное поведение мужчины на публике, особенно отметил смену цвета глаз и предложил встретиться в нейтральной обстановке. Так Сережа узнал и о Викторе, и о Марте. и о своем диагнозе. Благодаря Вениамину Разумовский понял, откуда у него так много смазанных воспоминаний и провалы в памяти. Диссоциативное расстройство идентичности — вот его…проблема. Оказалось, что за все те особо смелые и жесткие действия отвечал именно он. Птиц. На самом деле трудно было назвать его проблемным. Они неплохо уживались в одном теле. Пернатый был с ним почти всю его жизнь и делил с ним все эмоции, ощущения и большую часть воспоминаний, хоть в особо стрессовые моменты образовывались те самые разводы и пробелы. Для него, помимо желтых глаз, был характерен образ антропоморфной птицы. Он иногда являлся во снах, а в последнее время и вовсе стал особо активен и часто забирал контроль, особенно если рядом была их «общая» жена. Поведение суб-личности относительно ее — это умноженные в сто раз поведенческие привычки самого Сергея, ведь всё для Пернатого было свойственно возводить в абсолют. С момента язвительного комментария Грома, Птиц контролировал ситуацию, ведь майор задел его гордость. Когда находящаяся в расстройстве Сима выходила из палаты своего отца, он поманил ее рукой к себе, чтобы облегчить ее состояние. А потом пришел этот чертов дядя, — Ты мне надоел, выводишь ma femme bien-aimée уже во второй раз за день! — его голос будто отдает эхом и звучит чуть более хрипло чем голос основной личности, — рано или поздно, мое желание вырвать тебе кадык исполнится этими руками, — резко, как взмах крыльями, перед лицом психотерапевта мелькают его руки, после чего сверкнув своими желтыми глазами, он разворачивается и уходит. Уже на другом берегу, в машине, где за руль сел Олег, они по просьбе Сережи никуда не едут. Серафина, недавно пришедшая в сознание, сидит на задних сидениях, положив голову на колени, не в силах остановить поток своих мыслей, в которых перемешались ненависть, страх, грусть и боль. Ненависть к дяде и его бессердечности, страх за жизни её близких, грусть, ведь её мать несправедливо признана соучастницей в деле Виктора, и боль из-за того, что она думает обо всем этом одновременно. Она даже не сразу почувствовала, как оказалась в объятиях своего мужа, который пересел с переднего на задние сиденья, — Chut, chut, mon oiseau, pourquoi es-tu si nerveux? — шепчет он, прекрасно понимая, что даже если она не поймет его, то мелодичное звучание французского точно сделает ее чуточку спокойнее, — может моя любимая чего-то хочет? — в ответ она тихонько шмыгает, — Мы можем поехать в парк, — Олег поворачивается к ним лицом, перед тем как потянутся к бардачку и достать оттуда пачку мармелада, которую он отдает Симе, — Света рассказала, что познакомилась с какой-то молодой журналисткой, — Vieille branche, ты уверен что нам стоит ехать туда, где есть журналист? — Сережа открывает пачку для жены, съедая одну желейку, — Едем домой, — подает голос Сима, пресекая попытки спора, — Серый, я мармелад не для тебя покупал, выплюнь, — язвительно дразнит Волков, перед тем как завести машину.

***

Она просто устала. На следующее утро в новостях появилась информация о побеге Виктора, которого представили как «отец жены Сергея Разумовского». Помимо этого, тот, кто писал программу для новостей, посчитал необходимым написать о прошлых злодеяниях психа. Культ, «эксперименты»…это было сделано не только для пиара, но и для того, чтобы обезопасить население. Хотя в большей опасности были именно Сима и ее близкие. Наверное. С другой стороны, этот ублюдок страдает гомицидоманией, так что если в городе начнут убивать, то подозрения падут именно на него. Из-за того, что Серафина была упомянута в новостях, везде стали приходить сообщения с вопросами, просьбами провести интервью и прочей лабудой, которую она терпеть не могла. И без этого расшатанное состояние ухудшилось. Откинув гаджет в сторону подушки, она на трясущихся ногах тихо идет в ванную. В руках тут же оказывается блистер таблеток. А сколько нужно выпить? Не помнит. В инструкции указано «1-2 таблетки 3 раза в день». 1…2…12? В глазах двоится и число «12» кажется не такой уж и бредовой, хоть в одном блистере всего 10 таблеток. Серафина, стоя над раковиной и дрожащими руками пытаясь достать эти несчастные лекарства, не заметила как долго она этим занята.

Брось

Голос в голове заставляет замереть с горстью из дюжины таблеток и стаканом в руках.

Сдохнуть вздумала? Нам еще жить и жить

В непонимании она подняла глаза на зеркало, после чего все, что было в ее руках, упало. Стакан сначала прогремел, ударившись о раковину, а затем и вовсе разбился о плитку на полу. Чего же страшного можно увидеть в зеркале? Ну, например себя. Правда другую. Всего на мгновение. Это точно все от нервов. — Сим, ты там не убилась? — в комнату вбегает растрёпанный после сна Серёжа, — что случилось? — он притягивает ее к себе, смотря сначала на разбитый стакан, а затем на таблетки в раковине. Их слишком много. Она просто молча дрожала в его руках, пропуская мимо ушей все его вопросы. Когда он вынес ее из ванной и усадил на кровати, а сам ушёл убрать остатки стакана, Сима, уняв дрожь, нашла свой телефон.

Свет, дай мне номер своей новой подруги. Мне нужен журналист

***

— Я не смогу долго скрывать тебя здесь, — он вздыхает, особо громко черкнув карандашом по бумаге, — А зачем мне долго? — ухмыляется собеседник, — могу уйти даже сейчас, меня ищут в совершенно других местах,  — Если хочешь осуществить свой злодейский план, то тебе лучше подумать о более надежном укрытии, чем мой гараж или улицы Петербурга,  Со стороны мужчины доносится смешок, перерастающий в истеричный хохот. В порыве отомстить, Саша пошел на такие безумные меры. Он додумался вызволить из психушки психа-отца своей обидчицы, который может прикончить даже его самого, — Сашка, ты ведь понимаешь, что чем дольше ты будешь думать, тем выше шанс что у меня закончатся таблетки? — Виктор трясет перед ним баночкой с лекарством и так и норовя выронить их к чертовой матери, — Наташка найдет тебе новые, если не попытаешься нас убить