Встреча

Иногда Тосону трудно перестать думать. Хотя, казалось бы, он должен от этого устать: работал весь день, писал статьи, новости в газету. Обещал расписать кому-то из друзей какие-то важные мелочи, так по итогу — забыл, кому и какие. Он действительно устал. Он хочет спать, но сил готовиться ко сну у него нет. Встать, умыться, переодеться… Убрать, в конце концов, ноутбук с кровати. Это всё кажется сейчас невыносимо долгим процессом. У Тосона невозможно болит голова. Синяя книга с огромной надписью «Философия» падает ему на грудь. Страницы мнутся. Едва приоткрыв глаза, Шимадзаки сонным движением убирает книгу на тумбочку. Обычно перед сном он думает о том, о чём не было времени подумать днём. Но в этот раз он засыпает, едва закрыв глаза. Его разбудил звонок в дверь. Дёрнувшись, Тосон подскочил на кровати. Кому это, интересно, он понадобился в такой поздний час? Шимадзаки нехотя поднялся и прошёл к двери. Заглянув в глазок, он увидел Осаму, который дрожал от холода. Услышав звук открывающейся двери, Дадзай встал смирно. — Дадзай-кун, ты чего тут стоишь? Что случилось? — Привет, Тосон. Ты представляешь, я… Шимадзаки, сонно протирая глаза, вдруг понял, что не очень вежливо по отношению к Осаму разговаривать с ним через дверь. — Заходи. Осаму послушно переступил порог. — Спасибо… Дело в том, что я уехал на другой конец города… Где Кумэ-сан живёт, в двадцать пятый. У меня… У меня была встреча там. — Ага, а как тогда попал сюда? — Как до моего дома добраться оттуда, я не знаю… А к тебе ближе… — От меня до тебя — полтора километра. — Автобус перепутал… — До твоего дома и до моего ходит один и тот же автобус. Как ты мог перепутать? Оглядев своего гостя, Тосон увидел, что тот стоит, обнимая себя за плечи, дрожащими руками сжимая красное хаори. — Пойдём, я чайник согрею. Ты совсем замёрз… Осаму кивнул. Он снял обувь и побежал на кухню за Тосоном. Голова кипела. — Почему ты не смог находиться дома? — Я же сказал… — Ты пришёл, потому что тебе спать негде. Осаму смущённо опустил голову. — С чего ты решил? — Ты одет слишком легко. Ты или настолько испугался, или настолько не мог ждать помощи, что схватил первое, что попалось на глаза, даже не посмотрев толком, что это, и убежал. А понял только тогда, когда замёрз на половине пути. Просто скажи это. — …Можно я у тебя переночую? — Конечно. Осаму сел за стол и принялся нервно водить пальцем по его поверхности. На самом деле, в уютной квартире Тосона ему почему-то всегда становилось легче. Хотя здание это было далеко не новым и очень нуждалась в ремонте (со стен и потолка сыпалась белая штукатурка), энергетика хозяина этой квартиры была невероятно успокаивающей для Осаму. Ему казалось, что Тосон — как его мама. — Так что было на самом деле? — По правде сказать, я не совсем понял… Я подумал про Акутагаву-сенсея. А потом меня начали душить воспоминания… Осаму помнит голос Рюноскэ, бархатный и ласковый. Помнит, как Рюноскэ шептал ему на ушко успокаивающие слова, как нежно трепал по голове, как читал вслух, долго-долго целовал, вытирал слёзы, когда Осаму было тяжело, или радовался за писательские успехи Осаму вместе с ним самим. И эти разговоры по душам за полночь. Всё это казалось тогда таким милым, а теперь — кажется таким печальным. — И что же было дальше? — Это очень глупо, но от тебя всё равно ничего не утаишь… От этих воспоминаний стало больно. Я ведь знаю, что это я во всём виноват. Мне понадобилась помощь, находиться с собой наедине стало невыносимо. Стал тебе звонить — ты трубку не берёшь. Вот я и решил, что стоит прийти самому. Осуждал ли Тосон Осаму за такой поздний визит, учитывая все обстоятельства? Нет, не осуждал. Он был даже рад, что у Дадзая нашлись силы прийти и попросить о помощи. В конце концов, за всё то время, пока они знакомы, Тосон стал чувствовать, будто ответственность за Дадзая лежит именно на нём. — Хорошо, что ты решил прийти и обо всём рассказать. Это могло закончиться совсем не благополучно. Шимадзаки поставил на стол две кружки чая и занял место напротив Осаму.