Нефилим

RM (ft. youjeen) — Wild Flower

Иногда, разбив хорошее, можно сложить что‑то лучшее…

•••

— Бро! У меня к тебе ахуенное предложение! — почти орёт Минги, из-за чего Сынмину приходится отвести руку с телефоном от греха подальше. — Отказываюсь. — Эй! — парень вздыхает и меняет интонацию с радостной на обиженную. — Я ведь ещё даже не предложил. Вздохнув аналогичным образом, Сынмин откидывается в кресле на спинку и подпирает указательным и средним висок. — Ладно, предлагай. — Супер! — новый радостный визг бьёт по барабанным перепонкам прямо как по барабанной установке. — Сегодня… Ты, я и Итэвон… — на сухое молчание Минги реагирует совсем не так, как Сынмину бы хотелось. — Хочешь, я ещё Черён с собой возьму для нашей безопасности. — Отказываюсь, — на выдохе улыбается Сынмин зачем-то представляя себе недовольное, но жутко милое личико той самой напарницы. — Ну бро… — Мин, тебе делать больше нечего? — Это кто тебе сказал? Да я вообще… Первый день как вышел, а меня уже завалили этими делами! Мне нужен релакс. — Ты вышел? А отстранение? Ещё и недели не прошло? — Я договорился, — бурчит Минги с явной долей обиды. — Ты? Или твой отец? — Заткнись. Я самостоятельная личность, а не папенькин сынок. Понял меня? — Понял, понял, — с той же усмешкой отвечает Сынмин. — На этом всё? Я могу отключаться? — Пока не согласишься… — Мин, мне сейчас не до этого. — У тебя что, осенняя депрессия началась? — фыркает по ту сторону парень. — Или ты всё ещё злишься за тот случай? Сынмин не был в депрессии. Не злился. И не врал. Ему сейчас правда не до этого всего мирского. В голове одна задача — найти того парня. Найти и проследить, чтобы Минхо в конце концов поставил между ними точку. Два дня он пытался своими силами «расследовать» пропажу больного. В первый день он навестил медцентр, где ему ничего толком не сказали, а просто плюнули в лицо фактом, что вся информация конфиденциальна. Идите на хуй. Через господина Муна тоже ничего не удалось выведать. У семейного доктора был тон примерно такой же, как у тех работниц, если не грубее. Сынмин повторно пошёл на три условные буквы со своим желанием узнать хоть что-то. И все эти повороты-отвороты повели его по другому пути. Он решительно настроился найти сначала ту организацию, которая мелькала по ТВ и навевала не самые радужные перспективы. Разузнать всё «от» и «до» и отталкиваться уже от неё. Если Хван действительно каким-то боком причастен к той шайке больных на голову отбросов, то отыскать его не составит труда. Ну… План был точный, изящный, прямо как часы Картье на запястье, но на деле… Сынмин на второй день «расследования» из кожи вон вылез, пока пытался найти хоть какую-то кроху информации, но на просторах интернета ничего полезного (что удивляло и поражало) не было. Вообще ничего. Вот прям абсолютный ноль. К своему несчастью он не помнил ни названия того культа, ни названия канала, по которому крутили странный ролик. Поэтому пришлось изъёбываться и описательно выпрашивать у поисковика ну хоть что-нибудь подходящее. За двадцать четыре часа с перерывами Ким Сынмин насмотрелся всякого. Сперва он просматривал с особой тщательностью каждый попавшийся видеоролик или тонул в длинных статьях о том или ином мессии, но к середине дня, увы, кпд снизился, сосредоточенность угасла, потому что всё было не то. Бесполезно. Не те картинки, не те лица, совсем иные локации, города, песни… Отчаявшись, Сынмин решил накинуться на Шазам и не один час пытался намычать ту самую мелодию, чтобы искусственный интеллект без проблем подсказал, что за музыкальный шедевр (в кавычках конечно же) застрял в голове. Ничего. Ничего не найдено. Ничего не обнаружено. Чем занимался Минхо всё это время? Воодушевлённый поддержкой катался по городу и пытался найти пропавшего глазами, пока его старший продолжал насиловать интернет в своём домашнем кабинете. Как раз перед тем, как позвонил Минги, Сынмин с последней надеждой скроллил в соцсети страницы всех Хванов и всех Хёнджинов, которые попали под параметры. И снова одно сплошное ни-че-го. — Чего молчишь? — М? — опомнившись, Сынмин потирает лоб и переносицу. Активная умственная деятельность истощала быстрее, намного быстрее и сильнее, чем физическая. — Я не… Я просто сейчас занят. Думаю о другом. — И кто этот другой? — шутит Минги. — Мне стоит ревновать? — Тебе стоит закрыть рот и дать мне закончить с протоколами, — слышится приглушённый голос Черён. Сынмин на автомате растягивает губы шире, потому что начинается перебранка между этими двумя. И если судить по звукам, то девушка выигрывает на первой же минуте словесных препирательств. Сынмин слушал краем уха, просматривая страницу ещё одного Хёнджина, у которого не было аватарки, дата рождения была скрыта, однако несколько фотографий моря и песчаного пляжа вполне могли подойти под местоположение «Ульсан». Хотя… — Это ведь может быть и Пусан? — вслух думает он уже полностью отключив внимание от женского голоса в динамике. — Чёрт… Будет у меня сын, ни за что не назову его Хёнджином. Каждый второй грёбанный аноним. — Какой аноним? — включается Минги. — И что ты там про сына ляпнул? Кто-то от тебя залетел? И тут у Сынмина щёлкает. И нет, не последние нервные клетки лопаются, а стреляет идея. Со всей своей самостоятельностью (воспринимать как за синдром «я всё сам») он совсем позабыл о том, кто его друг. — Слушай, а найди мне человека. — Ну и как её зовут? — Кого? — недоумевает Сынмин и вновь подпирает лоб ладонью. — Твою беременную подружку? — Чего? — Почему раньше мне не сказал? Сколько недель? — Ты вообще со мной разговариваешь или с Черён? Сынмин задаёт свой, вполне резонный вопрос, и слышит ответ, но не от лучшего друга. — Он разговаривает с тобой, потому что я с этой ленивой задницей больше разговаривать не хочу и не буду, — ближе, чем было «до» слышится приятный женский голос, перебиваемый не очень-то приятным, громким и неоднократным мужским «эй!», — И ты на громкой, так что привет, Сынмин. — Привет, — устало улыбаясь, Сынмин окончательно отвлекается от своей деятельности диванного детектива. — Давно не виделись. — Со мной ты тоже давно не виделся, друг, — язвит Минги, обидой своей выделяя последнее слово. — Да кому ты нужен, — добреет Черён судя по голосу и всё же обращается к тому, с кем разговаривать секунды три назад не хотела. Через ещё пару секунд возни она забирает телефон и слышится ещё громче, теплее и… Приятнее? Слегка хрипловатый женский голос рассыпает по шее Сынмина горсть мягких мурашек. — Чем тебе помочь? Кого на этот раз пробить? Где-то рядом, но явно дальше, чем можно дотянуться до телефона, бурчит Минги. Но двум говорящим будто бы неинтересно. Уже нет. Черён молчит и сладко дышит в трубку, выжидая информацию, а Сынмин замирает, потому что такие чёткие и очевидно неприятные звуки не вызывают в нём привычного раздражения. Он чувствует новые мурашки и бешеный пульс в висках… Он чувствует себя странно. — У меня есть номер телефона, — облизав непонятно почему такие сухие и колючие губы, он шарит ладонью по столу в поисках стикера, на котором Минхо написал цифры. — Номер… — Найти местоположение? — Ага… Сейчас. Резко не только во рту пересохло, но и на лбу кожа неожиданно взмокла. Наверное, это всё стресс, семь-восемь стаканов айс американо, быстро-углеводный завтрак, пропущенный обед и забытый ужин. Это всё из-за недосыпа, который такими темпами скоро станет хроническим. Или всему виной параллельные неприятности в компании. Будь они прокляты эти журналисты жёлтых газетёнок со своими раздутыми из воздуха подозрениями и обвинениями. А возможно эта аритмия из-за Минхо, ведь на мировую они пошли, но ничего из прошлого этим перемирием не стёрлось с картины жизни. Сынмин далеко не художник и рисовать толком не умел. Однако, как правило, он всё своё внутреннее привык воспринимать через призму искусства — через картины в голове. Он не из числа шизофреников, но вот такой бзик у него имеется в запасе. И сейчас, растеряв весь богатый словарный запас, Сынмин «чувствует» пустое полотно, которое так и просит светлых и чистых красок… На котором приятно рисовать жизнь, взаимоотношения, дружбу, чай во время ланча, один фильм на двоих или же множество мелких штрихов-ситуаций из путешествий… Подобное «искусство» он, как правило, модифицирует ко всем хорошим людям, ну или хотя бы к тем, кто не вызывает у него желания повеситься или загреметь за решётку по статье «убийство с особой жесткостью». Он молчит и в тишине этой слышит Черён хорошим человеком. Почему сейчас? Почему раньше такого не было? Что это вообще? — Это точно стресс, — выдыхает Сынмин и тут же задерживает дыхание, потому что… Потому что ну слишком тихо. Даже возгласов Минги больше не слышно. — Алло? — девственное полотно из фантазии заметно тускнеет. — Эй? Меня слышно? — оторвав от уха телефон, Сынмин видит чёрный глянцевый экран, в котором застыло его недоумение с бессовестно тёмными синяками под глазами и больше ничего. Заряд кончился. Как же, сука, вовремя. — Чёрт! Кинув телефон в сторону, Сынмин отклоняется и разваливается на кресле, сцепив пальцы на затылке. Это слишком долгий день. Слишком. И за эти мучительные часы заточения в четырёх стенах не удалось найти ничего полезного. Наверное, стоит отложить всё на завтра, сходить в душ, смыть с себя усталость и пот, воткнуть телефон в зарядку, а после зарыться под одеялом и проспать нужных часов десять… Но день и правда был долгим и трудным. Сынмин засыпает едва ли не сразу, как только веки его своевольно смыкаются. Он не скажет, сколько он проспал вот так в кресле в неудобном положении и в своих брендах. Не скажет, потому что не следил за временем, но когда его разбудил звонок в дверь, огромные часы на макбуке светились красивыми цифрами «23:23». Потирая шею и смахивая с ресниц остатки дрёмы, Сынмин неспешно доходит до входной двери и не глядя на дисплей видеозвонка открывает дверь. Ждать он никого не ждал, но подозревал, что скорее всего это брат. Увы, за дверью оказался вовсе не Ли Минхо, а Ли Черён, с которой он и правда давно не виделся. Лицо девушки, которое в памяти подтёрло время, в моменте становится чётким произведением искусства, созданное природой с нежной рукой художника. Кожа — фарфоровая, словно покрытая тончайшим слоем нежного бархата, безупречно гладкая и чистая. Нет ни единой поры, ни единого пятнышка, только идеальный и невинный оттенок, играющий на контрасте с тёмно-синей формой и чёрными вьющимися у концов волосами, завязанными в высокий хвост. — Привет, — поджав губы, девушка улыбается и ответно оглядывает парня с головы до ног. — Я тебя разбудила? Кивая, Сынмин не задумывается над ответом. Даже над вопросом он не думал. В мыслях его сейчас карие радужки, пронизанные золотистыми искрами, которые слишком быстро меняют свой оттенок. Черён моргает и они становясь глубокими и темными, а потом смотрит прямо и они переливаются светлым. В таких глазах виден интеллект и некая печаль или усталость, которые делают их еще более загадочными… Красивыми… Опомнившись, Сынмин трясёт головой и извиняется за всё сразу: за то, что стоит, молчит и пялится так странно и за то, что задерживает гостью на пороге. Он приглашает Черён зайти и гадает теперь, зачем она пришла? Почему одна? Ответ притягивается силой мысли. Опустив кожаный рюкзак рядом с обувью, Черён закатывает рукава рубашки и отстёгивает кобуру. — Ты сказал, что тебе нужна помощь. Связь прервалась, так что… Мне всё равно нечего было делать, — поймав своими красивыми лисьими глазами испуг и удивление на мужском лице, она мягко посмеялась. — Если я не вовремя, то… — Нет, я… Ты просто… — сжав переносицу, Сынмин неловко запинается. — А где Мин? — Наш дружок укатил развлекаться в гордом одиночестве. У него сейчас «эти дни», когда хочется поистерить и его никто не понимает. — Эти дни? — Ну да. Если честно у всех сейчас дни не очень. Он не говорил? Наш главный вышел на пенсию и его место занял один неприятный экспонат. И встал на должность он наверняка по блату, что бесит и меня, — в своём монологе Черён подхватывает рюкзак, прижимает к груди и смотрит вверх на хозяина этих хором с немым вопросом: «Пойдём?». И они проходят в гостиную, где всё такое же серое, лаконичное и минималистичное. — Мин уже успел с ним покусаться до его назначения. Поэтому ты можешь представить, как ему сейчас паршиво и как ему влетает. Он только вернулся, а уже погряз в бумажных архивах, которые приказано ему лично перенести в электронку, — хмыкнув, девушка устраивается следом за Сынмином на невероятно длинном и удобном диване, вытаскивает свой ноутбук, включает и продолжает под одобрительное молчание. — Мне его жаль, если честно, потому что Хонджун дышать ему в прямом смысле не даст. И рано или поздно всё может закончиться огнестрельным, потому что… Ну ты знаешь, Минги у нас немного того, — покрутив пальцем у виска, Черён немного краснеет и прячет лицо и смех за той же рукой. Болтать она конечно любила, и особенно любила поговорить с кем-то, кто не Сон Минги. Тот тоже говорливый, однако темы, которые выбирал напарник, не всегда поддерживались в силу различного рода столкновений взглядов. А с таким, как Сынмин болтать одно удовольствие. Не перебивает, слушает, проявляет заинтересованность и даже эмоционирует, отзеркаливая и улыбки и хмурости. — Кажется, он говорил про какого-то мудака, — подхватывает Сынмин. — И кажется, я понимаю, чем всё может обернуться. Шутки шутками, язвы язвами, но на деле и Черён и Сынмин очень дорожат Минги. Каким бы тот импульсивным, экспрессивным, дурным, несдержанным и так далее по списку бы ни был, он всё же человек с большой буквы. Человек надёжный, верный, добрый, пусть иногда и правда наивный, резкий и глупый, как пятилетка. Окажись Минги в той ситуации, которую оба сейчас вообразили в своих умах, Черён бы силой выбивала табельное из рук, пока Сынмин бил бы словесно, пытаясь достучаться до разума, искорёженного гневом. На практике такого ещё не случалось, но да, была доля вероятности, что Минги ради своей правоты и в угоду своему хрупкому эго пойдёт на всё. И даже на убийство. Или самоубийство? Друзья принимали его таким. Сынмин выбрал его своим лучшим (или правильнее сказать единственным) другом и принял таким, какой он есть. А Черён выбрала себе лучшего наставника-напарника и по совместительству записала его мысленно в братья, если не в родственные души. Обсуждение родного человека прервало предложение выпить чего-нибудь. Сынмин подразумевал чай, а Черён упомянула пиво. — У меня из алкоголя только вино, — немного кичливо ляпнул владелиц неплохой такой коллекции бутылок из погребов замков северной Италии, холодной Исландии и солнечной Франции. — Будешь? Зная, кто такой Ким Сынмин и видя всю сдержанную роскошь вокруг, Черён замялась, потому что хорошо себе представляла, сколько может стоить эта бутылка вина. Сынмин же посчитал молчание за скромное согласие и удалился в сторону кухни. Вернулся он с бокалом белого, а в полумраке казалось, что золотого напитка и с ярким стикером. — Вот номер. Передав сначала вино, а после квадрат бумаги, Сынмин придвинулся ближе, чтобы своими глазами видеть момент истины. Обоняние тут же обласкали ноты кислого цитрусового парфюма и последующая сладость, тянущаяся карамельной патокой прямо к лёгким. И опять эти мурашки… — На самом деле, я бы приехал к вам завтра сам, — зачем-то решил объясниться Сынмин. Хотя кто его просил? — Но спасибо, что ты отозвалась. — Я же знаю, что просто так ты никого не пробиваешь, — пальцы правой бегали по серой клавиатуре и вбивали логин и пароль от системы. Между пальцами левой застыла тонкая ножка из французского стекла единственного бокала в этой богатой пещере. — Этот человек перешёл тебе дорогу? — Не совсем, — хмыкнул Сынмин и вобрал в себя ещё немного цитрусов и жжёного сахара. Решив пока не доставать из шкафа младшего неприятные скелеты, он просто занял выжидающую позицию и следил за строками на экране. Потягивая рислинг Черён через программу вбила номер, выждала пару минут загрузки базы данных, и получив результат, развернула на коленях ноутбук экраном в сторону Сынмина. — Ты брата искал? На экране действительно имя и фамилия его неродного недоразумения. Следом краткая информация, где и когда родился… — Минхо владелец номера, да, но владелец телефона… Нужно найти его. — Тогда, нам в другую программу, — с улыбкой тянет Черён и щёлкает по тачпаду. — Только номер недоступен. Это же не проблема? — Не проблема, — девушка по памяти заполняет окно с номером и в два глотка прощается с белым сухим. — Ну всё, осталось подождать… Часов девять-десять. — Так долго? — Раз телефон выключен, быстро я могу узнать только последнее местоположение. Если тебе нужно действительное, то тут проверяются вышки всех районов Сеула, а их у нас много, так что… — возвращая пустой бокал прямо в руки Сынмина, Черён кидает на него быстрый взгляд, чтобы «оценить состояние», как обычно она делала на допросах, но глаза почему-то задерживаются, а руки застывают. — Если тебе больше ничего не нужно, тогда я… Утром отправлю тебе результаты. Идёт? — Мне нужно, — выпаливает наспех Сынмин, который тоже застревает глазами на лице Черён. — Мне… Мне нужно… Найти одно видео. Или точнее… — сумбурные мысли, переполошённые поистине магическими зрачками девушки, что сейчас светились дорогим янтарём, никак не хотели вязаться в предложения. — Налить тебе ещё вина? — Можно, — хмыкает Черён и, вопреки обоюдному желанию смотреть глаза в глаза, отворачивается к экрану ноутбука. У Сынмина руки трясутся, пока он на кухне в блаженном одиночестве наливает кислый рислинг. Происходило нечто непонятное, в котором было понятно одно… Ему нравится в компании девушки, но не нравится то, как он себя ведёт. То смотрит слишком долго, засматриваясь на едва заметные ямочки возле уголков губ. Смотрит и молчит, будто умер кто-то. То заикается как никогда прежде. Совсем не романтично… Хотя какая нахуй романтика? У Сынмина на такое аллергия. Да. Всё его сумасшедшее состояние — просто аллергическая реакция на нынешние проблемы. — Что за ролик? — принимая новый бокал, Черён случайно (хотя вполне закономерно) задевает пальцы Сынмина. Тот дёргается. Она, соответственно, тоже. — Прости. У девушек всегда конечности ледяные. Но это не болезнь, а что-то вроде нормы. Не то шутка, не то факт, немного сглаживает неловкое молчание. Присев обратно на диван, Сынмин разделяет себя и очаровательную умницу лишним метром… От греха подальше и ради душевного спокойствия. — Есть одно видео. Должно быть это реклама, — вернув на лицо искусственную невозмутимость, он заставляет себя смотреть в сторону, а не на то, как губы Черён впечатываются в тонкое стекло, как кончик языка почти режется о грани… — Я увидел его по телеку, но не помню что это был за канал. Пытался найти на ютубе или в навере, но ничего. Такого видео будто бы нет. — И как ты предлагаешь мне его искать? — Полиция может разослать письма на телеканалы с просьбой предоставить данные всех, кто покупал рекламу? Или дать все доступные и транслируемые ролики? — поймав слишком долгую паузу, Сынмин переводит взгляд со стены обратно на девушку. Опять смотрит, мысленно заикается и громко сглатывает. — Я имею в виду… — Теоретически, это возможно, но нужен приказ. А чтобы был приказ сверху, нужно возбудить дело. Будешь писать заявление? — Не надо ничего возбуждать, — отмахивается парень, запоздало осознавая, что этот геморрой явно лишний. Игра не стоит свеч. — А что это за реклама? Почему она тебя так интересует? — Я не помню название, но это была церковь… Что-то вроде церкви. — Секта? Черён била вопросами точными и только по делу. Она не лезла дальше и вглубь. Не допытывала Сынмина и не выпрашивала всей подноготной его интереса к какому-то абоненту и к рекламе религиозной организации. И не потому, что ей было всё равно. Она та ещё любознательная натура, догадливая, явно понимающая, что просто так этот молодой человек не будет интересоваться пустышками. У него всегда всё по плану и по существу. А ещё у него очень сильная аура безысходности. Черён каждый день с людьми работает и встречается с разного рода личностями. К тому же конкретно с этим молодым человеком она не первый день видится. В эмоциях она разбирается на все десять из десяти, поэтому чувствует, что давить в данном случае нельзя. Знает, что с Ким Сынмином так нельзя. Нужно просто ждать. — Наверное, секта, да. — Тогда нет смысла писать письма, — сделав новый глоток и смочив горло, девушка немного пьяно улыбается мокрыми от спирта и забродившего винограда губами. — Реклама всего религиозного запрещена. Никакой телеканал не рискнул бы так себя подставлять, потому что там не только крупный штраф предусмотрен, но и несколько лет тюрьмы. Мы сейчас как раз с листовками и баннерами на улицах боремся, и вот владельцу одной печатной конторы грозит до трёх лет и семь миллионов вон в казну. — Серьёзно? — Ага. Этот закон недавно вступил в силу, но незнание не освобождает от ответственности, ты же понимаешь. — Понимаю, — кивает Сынмин и сильнее хмурится. От этого понимания ему не легче. Всё оказалось куда запутаннее и сложнее. — Тогда как? Почему тот ролик был по ТВ? Есть какие-то пути обхода? — Теоретически возможно всё, но я сомневаюсь, что кто-то бы рискнул своей репутацией и местом. Ты точно уверен в том, что видел? Сынмин не только видел, но и слышал. И да, он уверен в своей вменяемости или… Или правда показалось? Эту паузу Черён трактует по-своему и с новыми вопросами притормаживает. — Мы можем попробовать попытать удачу в даркнете, — озвучивая мысль, девушка снова берётся за ноутбук. На лице застывает невинная улыбка, в то время как в глазах мерцает непробиваемая сталь. — Не подумай ничего. Я его для работы использую. Обычно крупный сбыт или заказное как раз можно предотвратить, если знать, какие форумы читать. Ну или я могу по горячим выйти на домушника. Ничего криминального и извращённого, поверь мне. — А ты сообразительная, но наверное это лишнее. Не стоит напрягаться. — Мне не сложно. Ты только расскажи что мне нужно найти. У Сынмина тоже губы гнуться, а следом рот кривится от приступа зевоты. День был долгим, а ночь — резиновой… И совесть намекала, что не только у него одного. Наверняка Черён тоже устала. — Забудь. Ты и так уже помогла, — осмелившись зевнуть, Сынмин ещё и сладко потягивается. — Не хочешь перейти на кухню? Я бы выпил кофе. — А как насчёт ужина? — При свечах? — ляпнув глупость, Сынмин громко хлопает себя по губам. Черён расслабленно смеётся из-за этой нелепой выходки или скорее из-за дозы алкоголя в крови. — Тупая шутка, прости. — То есть свечей не будет? Будем ужинать в темноте? В апартаментах и так было достаточно темно, но до тотального мрака, конечно, далековато. Из-за приоткрытой двери кабинета в общую комнату доходил мягкий жёлтый свет настольной лампы. Потолочный свет на кухне был просто проигнорирован и забыт, и теперь тёплые лучи очерчивали дверной проём и рассеивались вдоль стен. Свечения добавляли точечные софиты, направленные по траектории от дальнего окна как раз к дивану. Окинув взглядом это всё, пришлось разочарованно вздохнуть. И нет, не из-за уюта и жёлтого тепла в противовес обсуждаемой темноты. А из-за ужина. — Извини, но… Я бы лучше пригласил тебя в ресторан. У меня нет еды. — Ладно. Я согласна, — хихикает девушка и вливает в себя остатки белого сухого. — Только не сегодня. Уже ночь, а меня завтра ждёт работа. Это раз. И два, — поджав губы, Черён медлит с продолжением. — Минги не слова. Узнает — захочет с нами, а мне иногда нужно отдыхать от него, чтобы не сойти с ума. — Хорошо. На душе и под сердцем от согласия стало как-то хорошо и спокойно. Будто всё правильно. Будто ничего непривычного. Будто это не первый раз, когда нарисовались планы относительно противоположного пола. Или всё дело в Черён, которая ощущалась надёжной, спокойной и совсем обычной. Будто она такая же простая, как и сам Сынмин. Будто… — Я пойду. Тихий голос выбивает из складной цепочки размышлений. Опомнившись, Сынмин находит себя на диване одного. Опять он завис и показал себя тем странным типом, от которого рекомендуют держаться подальше. Черён уже запаковала рабочий ноутбук в рюкзак и поправляла волосы, в ожидании, когда за ней закроют дверь. — Ну до завтра? — Уже завтра, — с тупым выражением лица сострил Сынмин. — Пока не посплю — никаких завтра. Тебе бы тоже отдохнуть. Не засиживайся, ну и маску сделай от отёков. Отступив спиной к двери, девушка вскидывает руку ради прощального жеста, и даже открывает рот, чтобы сказать уверенное «пока», но застывает, не сделав задуманное. — Давай я тебя подвезу? — опять слова опережают мысли, но со сказанным второпях Сынмин более чем согласен. — Время и правда позднее. — Метро ещё работает. И такси тем более, Сынмин-щи. Не переживай. — Это всё равно не безопасно. И мне… Мне не сложно. «Боже, что я несу. Она же полицейская» Черён эту же мысль прочитала на смятом от недовольства собой выражении лица парня. Считала и ухмыльнулась совсем по-девичьи, прям до розовых щёк. — Ну если ты настаиваешь, то поехали, — улыбка украсила губы и каким-то чудом подсветила глаза новым цветом — настоящим цитрусовым золотом. — Только чур не болтать за рулём и музыку выбираю я. Ты слушаешь Queen? Или Limp Bizkit? «Боже… Какая она… Нормальная?»